– Ох, ну что ты за вредина. – Женщина положила сигареты обратно. Затем выкрикнула свой заказ: – Мне как обычно! – И снова обратилась к Мэл: – Ну, и как оно? Твой первый настоящий рабочий день? Док тебя по-прежнему пугает?

– Он был крайне любезен. Даже разрешил мне наложить пару швов. Конечно, не похвалил мою работу, но и не сказал ничего плохого. – Наклонившись к Хоуп поближе, она заговорщицки произнесла: – Думаю, он меня проверяет. Людям свойственно пытаться защищать свою территорию.

– Теперь ты останешься?

– Я останусь по крайней мере на несколько дней. Пока мы не решим пару проблем, требующих определенного внимания.

– Я слышала. Поговаривают, это подкидыш.

Бармен поставил стакан перед Хоуп.

– «Джек Дэниэлс», неразбавленный, – объявил он.

– Есть какие-нибудь догадки, кто может быть матерью ребенка? – спросила Мэл у Мак-Кри.

– Нет. Но все друг на друга странно посматривают. Если она из местных, то вскоре объявится. Ты уже закончила без толку гонять еду по тарелке? Потому что мне жуть как хочется закурить.

– Знаете, вам лучше бросить.

Хоуп Мак-Кри нетерпеливо посмотрела на Мэл и поморщилась. Затем поправила на носу свои слишком большие очки.

– Какого черта мне теперь заморачиваться? Я и так прожила дольше, чем ожидала.

– Это чепуха. Вы будете жить еще долго и счастливо.

– О боже. Надеюсь, что нет!

Джек рассмеялся, и Мэл невольно тоже не удержалась.

Хоуп, ведя себя как женщина, которую одолевает миллион различных дел, выпила свою порцию виски, выкурила сигарету и, положив деньги на стойку, спрыгнула со стула со словами:

– Я попозже с тобой свяжусь. Могу помочь тебе с малышкой, если понадобится.

– Нельзя курить рядом с ребенком, – заметила Мэл.

– Я и не говорила, что буду помогать днями напролет, – ответила Хоуп. – Если что, имей меня в виду.

Сказав это, она пошла к выходу, но остановилась поболтать у пары столиков, коротая время, прежде чем покинуть бар.

– До скольки вы работаете? – спросил Мэл Джека.

– А что такое? Хочешь пропустить стаканчик на сон грядущий?

– Только не сегодня. Я полностью вымоталась. В следующий раз, наверное.

– Обычно я закрываюсь около девяти, но если меня просят, то продолжаю работать дальше.

– Это самый гостеприимный ресторан из всех, которые мне известны, – засмеялась Мэл. Затем она посмотрела на часы. – Я лучше пойду, проверю, как там Док. Не знаю, насколько у него хватит терпения нянчиться с младенцем. Увидимся за завтраком, если Док не уедет по вызову к кому-нибудь на дом.

– Если что, мы никуда не денемся, – кивнул он.

Мэл попрощалась и по пути к вешалке за своим пальто остановилась у пары столиков, чтобы пожелать спокойной ночи людям, с которыми недавно познакомилась.

– Думаешь, она задержится ненадолго? – тихо спросил Проповедник у Джека.

Джек нахмурился.

– Я думаю, то, как на ней сидят ее джинсы, противозаконно. – Он посмотрел на Проповедника. – Ты один справишься? Я хочу дернуть пивка в Клер-Ривер.

Это был их секретный код. В Клер-Ривер жила женщина, с которой Джек встречался.

– Я справлюсь, – ответил Проповедник.

______



За те полчаса, что Джек ехал до Клер-Ривер, он совершенно не думал о Шармейн, и это вызывало у него некоторое чувство вины. Сегодня вечером все его мысли крутились вокруг другой женщины. Очень красивой и молодой блондинки, которая одним своим видом могла заставить мужчину встать на колено.

Пару лет назад Джек зашел в случайную таверну в Клер-Ривер выпить пива и завязал разговор с официанткой по имени Шармейн. Она оказалась разведенной матерью пары взрослых детей. Это была хорошая женщина, трудолюбивая. Веселая и кокетливая. После нескольких посещений и литров выпитого пива она пригласила его к себе домой, и он рухнул в нее, словно в нежнейшую перину. Затем рассказал ей, что всегда старался донести до своих женщин одну очень важную вещь: он не из тех мужчин, которых можно захомутать, поэтому если у нее появятся подобные мыслишки, его мигом не станет.

– Почему ты считаешь, будто все женщины изнывают от желания, чтобы ими руководил какой-то мужик? – с насмешкой спросила та. – Я только что избавилась от одного. И не собираюсь связывать себя с другим. – Затем она улыбнулась и добавила: – Однако нам всем иногда бывает немного одиноко.


У них завязался роман, который Джек поддерживал уже пару лет. Он нечасто с ней виделся – раз в неделю, может быть, раз в пару недель. Иногда они целый месяц не виделись. Он понятия не имел, чем она занимается в его отсутствие. Возможно, у нее были и другие мужчины, но никаких доказательств этого ему не попадалось. Джек ни разу не замечал, чтобы она проводила время в баре с кем-нибудь еще, никогда не находил никаких мужских вещей в ее доме. Он хранил в ее прикроватном ящике упаковку презервативов, которая никогда не пустела, не скрывая того, что ему нравится быть единственным мужчиной, с которым она развлекалась.

Что касается самого Джека, то у него были личные принципы, гласившие, что нескольких женщин одновременно заводить нельзя. Бывало, что его отношения с женщиной могли длиться целый год, а иногда лишь ночь – но он никогда не заводил себе целую коллекцию пассий, чтобы бегать от одной к другой. И пускай сегодняшней ночью он данное правило не нарушил, однако был очень близок к этому.

Он никогда не ночевал в Клер-Ривер, а Шармейн ни разу не получала от него приглашения в Вирджин-Ривер. Она лишь дважды позвонила ему и попросила приехать – для чего, было и так понятно. В конце концов, он не единственный, кому нужно время от времени быть с кем-то рядом.

Ему понравилось радостное выражение, которое, как показалось Джеку, осветило ее лицо, когда он вошел в таверну. Его одолевали подозрения, что она испытывает к нему более сильные чувства, чем склонна показывать. Он был в долгу перед Шармейн – ее терпение было поистине безграничным, – но понимал, что ему придется разорвать их отношения, прежде чем они окончательно запутаются. Поэтому, чтобы продемонстрировать джентльменские манеры, он иногда заезжал к ней просто выпить пива. А временами радовал ее каким-нибудь подарком, например, шарфом или сережками.

Он сел у стойки, и она принесла ему пива. Сегодня ее волосы были взбиты в пышную прическу; Шармейн была крупной крашеной блондинкой. При росте около пяти футов восьми дюймов ей удавалось сохранять, в общем, очень неплохую фигуру. Сколько ей точно лет, он не знал, но подозревал, что уже за сорок или даже слегка за пятьдесят. Она предпочитала носить облегающую одежду и топы, подчеркивающие пышную грудь. На первый взгляд, выглядело это дешево. Не столько безвкусно или низкопробно, сколько простовато. Грубо. Но как только вы узнавали Шармейн поближе, насколько она добра и искренна, эти мысли сразу улетучивались. Джек предполагал, что в молодости, со своей пышной грудью и пухлыми губами, она выглядела очень привлекательно. На самом деле, внешность у нее не стала хуже, лишь прибавилось немного лишнего веса на бедрах да в уголках глаз появились морщинки.

– Привет, дружище, – улыбнулась она. – Давненько не виделись.

– По-моему, всего пару недель.

– Скорее, все четыре.

– Как поживаешь? – спросил Джек.

– Вся в делах. Работаю. На прошлой неделе ездила в Эврику навестить дочь. У нее неудачный брак, но чего еще было ожидать? Я растила ее в точно таком же.

– Она разводится? – вежливо поинтересовался он, хотя, по правде говоря, ему было все равно. Джек не был знаком с детьми Шармейн.

– Нет. Но ей надо это сделать. Подожди, пока я обслужу тот стол. Скоро вернусь.

Она отошла от него, дабы убедиться, что другие клиенты не остаются без внимания. Их было всего несколько человек, и когда появился Джек, владелец заведения Бутч понял, что Шармейн захочет сегодня уйти пораньше. Джек видел, как она поставила поднос с бокалами за стойку бара и начала тихо переговариваться со своим боссом, который в итоге согласно кивнул головой. Затем Шармейн вернулась к нему.

– Я просто хотел выпить пива и поздороваться, – сказал Джек. – Потом я должен вернуться. На мне сейчас висит большое дело.

– О, да? И какое же?

– Я ремонтирую дом для одной женщины. Сегодня смастерил новое крыльцо, а завтра покрашу его и сделаю ступеньки.

– Откуда такая резвость? Она хорошенькая?

– Думаю, можно сказать, что хорошенькая. Для своих семидесяти шести лет.

Она громко рассмеялась. Шармейн всегда громко смеялась. Это был добрый смех, исходящий из самых глубин ее души.

– Ну, тогда я не стану ревновать. Все-таки, может быть, ты найдешь время, чтобы проводить меня до дома?

– Конечно, – согласился он, допивая пиво. – Но на вечер я не смогу остаться.

– Ничего страшного, – обрадовалась она. – Я пойду надену пальто.

Когда они вышли на улицу, она взяла его за руку и, как обычно, принялась рассказывать о событиях последних двух недель. Ему нравился ее голос, низкий и немного резкий, который зачастую называют пропитым, хотя пила она немного. Шармейн могла щебетать бесконечно о чем угодно, но в приятной, нераздражающей манере. Она рассказывала ему о работе в баре, жителях города, своих детях, недавних покупках и прочитанных книгах. Новости очаровывали ее – по утрам перед работой она смотрела CNN, и ей нравилось потом высказывать ему свое мнение о всяких горячих историях. В ее маленьком домике всегда что-то происходило: поклейка обоев, покраска стен или закупка новой бытовой техники. Дом полностью принадлежал ей; какое-то наследство или что-то вроде того. Поэтому заработанные деньги она тратила на себя и своих детей.

Когда они подошли к двери ее дома, он сказал:

– Мне пора, Шармейн. Но мы скоро увидимся.

– Хорошо, Джек, – согласилась она. Затем приподняла лицо для поцелуя, и он повиновался.

– Это был ненастоящий поцелуй, – нахмурилась она.

– Я не хочу оставаться сегодня вечером, – напомнил он.

– Ты, должно быть, ужасно устал, – сочувственно произнесла она. – Как думаешь, тебе хватит сил, чтобы подарить мне поцелуй, от которого я не смогу прийти в себя еще пару часов?

Он попробовал еще раз. На этот раз прижался своими губами к ее рту, засунув внутрь язык, и крепко прижал ее к себе. Не растерявшись, она тут же схватила его за пятую точку. «Проклятие!» – пронеслось в голове у Джека. Она слегка подалась к нему навстречу, сильнее втягивая в себя его язык. Затем сунула руку за ремень джинсов и притянула к себе, скользя своими пальцами все ниже и ниже.

– Хорошо, – возбужденно произнес он севшим голосом, словно слегка защищаясь. – Я загляну на пару минут.

– Вот это мой мальчик, – сказала она, улыбнувшись. Затем толкнула дверь, и он последовал за ней внутрь. – Считай, что это просто маленькая таблетка снотворного на сон грядущий.

Он бросил куртку на стул. Шармейн еще даже не успела снять свое пальто, когда он схватил ее за талию, притянул к себе и впился в ее рот поцелуем, внезапным, горячим и страстным. Стянув с ее плеч пальто, он повел ее к спальне, где они вместе упали в кровать. Стянув с нее джемпер, он выпустил на волю ее горячие груди, немедленно накрыв губами сначала один сосок, а затем другой. Потом на пол полетели сначала ее штаны, а затем его. Его руки пробежались по ее пышному телу, лаская плечи, талию, бедра. Затем он потянулся к прикроватной тумбочке, достал один из хранившихся там презервативов и разорвал упаковку. Надев его, он оказался внутри нее так быстро, что даже сам удивился. Он бил бедрами и толкал, проникая глубже, а она лишь постанывала: «О! О! Боже мой!».

Он уже готов был взорваться, однако сдержался, когда ноги Шармейн крепко обвились вокруг его талии, и она задрожала от накатывающегося волнами наслаждения. С ним что-то произошло – он словно слегка сошел с ума. Не понимал, где находится и с кем. Когда ее тело наконец напряглось, будто струна, он с громким стоном позволил себе кончить. Шармейн тяжело дышала, и по этим звукам он понял, что она полностью удовлетворена.

– Боже мой, – простонала она, когда ее дыхание наконец пришло в норму. – Ты чего так возбудился?

– Хм?

– Джек, ты даже ботинки не снял!

На мгновение он застыл потрясенный, а затем скатился с нее.