— Дальше не читаем? — прищурилась я.

— Да ладно уж, читай, — взмахнула прозрачной рукой Тильда, будто великое одолжение сделала. — Что он там про формулы насочинял?

Про формулы он насочинял много чего, да так забористо, что мы чуть не передрались, пока доказывали друг другу, как понимать тот или иной пассаж. Спорили до хрипоты, я даже поесть забыла, а когда очнулась, на дворе стояла глубокая ночь.

— Чудесно, — проворчала я, наконец отложив гримуар на тумбочку и шагнув к темному окну, за которым шумел сад и разгорались звезды. — Может, выпросишь у Катрин для меня какое-нибудь яблоко?

Я обернулась к Тильде, и она недовольно скривилась:

— Попробую, но ничего не обещаю. Рэйнер из-за тебя их ограничил, так что ты не в фаворе.

— Знаю. Спасибо.

Она исчезла, а я, переполненная и взбудораженная знаниями, навернула несколько кругов по комнате. Отчего-то не верилось, что Альберог Вишху был совсем уж безумен или некомпетентен. Не могла такая слава появиться из ниоткуда, а значит, что-то великое он все же совершил. Потому я вновь и вновь прокручивала в голове прочитанные строки, путанные тезисы и принципы выворачивания формул наизнанку, как вдруг дверь комнаты резко распахнулась и тут же захлопнулась.

Я подпрыгнула и прижала руку к груди, словно пытаясь удержать внутри взбесившееся сердце.

— Тильда? — позвала растеряно. — Это ты?

По коридору пронесся заливистый свист, и все снова стихло.

Так, кажется, кто-то все же решил на мне отыграться.

Хмыкнув, я спокойно прошествовала к двери и смело повернула ручку. Петли скрипнули, коридор ответил мигнувшими на стенах канделябрами, а в комнате за спиной свет и вовсе погас. Я только головой покачала — темнотой меня уже давно не испугать, как и большинством призрачных фокусов.

На сей раз свист донесся с лестницы, и я тут же устремилась на звук. Глупо? Возможно. Но если обитатели Арве-мал-Тиге что-то задумали, отсидеться в стороне мне бы все равно не удалось. Меня бы привели в нужное место, даже если бы пришлось тащить за волосы. Ну а еще… каюсь, было крайне любопытно, что же они приготовили.

— Тильда? — снова позвала я, шагнув на первую ступеньку.

Тишина. А потом — все тот же свист, где-то внизу.

«Подзывают как собачонку», — попытался возмутиться здравый смысл, но я только рукой махнула.

Пятая ступенька, шестая, седьмая, а вместо восьмой — пустота.

Я не успела испугаться или вскрикнуть. Лишь судорожно втянула воздух, который тут же застрял в глотке, и моргнула. Опустить взгляд уже не получилось, да и не надо было. Потому что я почувствовала ледяную хватку на плечах, едва ли не ломающую кости. Почувствовала, как медленно поднимаюсь вверх, словно перышко на ветру… или ребенок в лапах великана. Почувствовала, как кожа покрывается тонкой пленкой инея. И лишь затем увидела перед собой лицо.

Мертвое. Искаженное. Незнакомое.

Призрак сверкнул молниями в пустых глазницах, распахнул пасть, по виду способную заглотить меня целиком, и завыл.

А я наконец нащупала потерянную ниточку собственного голоса, и вскоре тонкий писк вылился в старый добрый полноценный вопль.





Глава 20




Глава двадцатая, в которой царят безумие и разврат, а Бруно держит свечку



Вопила я долго и от души. Даже зажмурилась для порядка, дабы не отвлекаться на жуткую рожу призрака и собственное положение в метре над полом.

Нет, не над полом… над лестницей. Разожмет эта тварь ледяные лапы, и я не просто грохнусь вниз, а покачусь кубарем по ступенькам, считая головой блестящие перекладины под перилами. И так отчетливо я все это представила, так живо и красочно, что орать как-то разом и расхотелось. Зачем нервировать человека, пусть даже мертвого?

Вот только осознать последствия — это одно, а суметь совладать с собственным страхом — совсем другое. Даже не страхом. Животным ужасом, какого я не испытывала даже в нежные шестнадцать лет в первые дни в этом безумном доме.

Этот призрак был не похож на местных обитателей. Да, я не знала большинство из них в лицо, но за прошедшие годы научилась чувствовать каждого нутром. Арве- мал-Тиге пропитался плененными душами, словно свежеиспеченный бисквит сладким липким сиропом. Они ощущались в каждой незначительной безделушке, их настроение накаляло воздух, их гнев и радость стекались ко мне по нитям магической привязки, потому да, я далеко не всех видела воочию, но сейчас даже с закрытыми глазами понимала, что этот просто… другой.

Понимала, что если существует в мире воплощение «чистого зла», то мне повезло с ним столкнуться.

Я все же сумела оборвать крик и после пары хриплых выдохов с удивлением погрузилась в звенящую тишину. Я даже собственного сердца не слышала, только ощущала нервную пульсацию в горле, и тогда осмелилась приоткрыть глаза.

Незнакомый призрак был бледен и стар. Кожа на впалых щеках облезла, обнажив белые осколки костей. Молнии в пустых глазницах больше не сверкали, и вой, похоже, утих вместе с моим криком, но пасть так и осталась распахнута. Отделенная от черепа нижняя челюсть болталась на натянувшихся жгутах мышц…

Как и местным, удерживание материального объекта явно давалось ему нелегко. Я уже чувствовала, как сковавший плечи холод… не ослабевает, а будто просачивается внутрь. Как если бы вцепившиеся в меня пальцы начали проходить сквозь тело. Но уронить меня призрак не успел. Откуда-то сверху донесся уже знакомый свист, и облезлый старик быстро опустил меня обратно на лестницу и рассыпался в воздухе бледной пылью, напоследок обдав лицо морозным дыханием.

Ноги не удержали. Ничего не видя перед собой, я вцепилась в перила да так и сползла на ступеньку, не выпуская из рук деревянную перекладину. Выдохнула, уткнулась лицом в рукав. Попыталась всхлипнуть, но, как ни странно, слез не было. Только страх по-прежнему сотрясал тело и взбалтывал мысли, точно венчик тесто.


Я самоуверенно считала, что уже всяких ужасов навидалась и теперь мне все ни по чем. Я ненавидела бояться. Я…

Наверное, я вздрогнула, когда спины коснулась чья-то рука, не знаю — меня так трясло, что и не разберешь. Затем уже две руки вцепились в мои плечи — крепко, но почти нежно, не так как призрак- и развернули меня к себе, заставив отцепиться от перил. Забавно, пальцы послушно разжались, я уж думала, их придется отдирать силой.

— …слышите?

Я все-таки подняла взгляд на встревоженное лицо Рэйнера и на всякий случай кивнула, хотя не слышала ровным счетом ничего. Даже как он подошел.

— Так кто? — Мэйн нахмурился, поддел мой подбородок согнутым пальцем, нахмурился еще сильнее.

— Я… я… — Я поняла вопрос, но ответить было сложно. Словно если произнести такое вслух, существование чистого зла станет реальностью. — Призрак. Чужой. Другой. Злой.

Произнесла.

Рэйнер осторожно, будто боясь спугнуть, заправил мне за ухо прядь волос, вгляделся в глаза.

— Точно чужой? Откуда здесь…

— Точно, — судорожно закивала я. — Вы же знаете. Вы теперь привязаны… чувствуете… Тут такого не было. Были вредные, непонятные, жестокие, но… свои… Чужой.

— Хорошо, хорошо. — Он успокаивающе сжал мое плечо. — Сейчас разберемся. Он…

— Просто напугал, — быстро перебила я. — Вроде ничего не сделал, а я чуть дышать не разучилась. — И помолчав, зачем-то накрыла широкую ладонь на моем плече своей. — Спасибо.

— Я тоже… ничего не сделал, — недовольно скривился Рэйнер, но руку развернул, пальцы мои сжал и встал, предлагая и мне подняться. — Идемте, провожу вас в комнату, а…

— Я с вами, — упрямо заявила я, глядя на него снизу вверх. — Вы же наших допрашивать будете. Надо понять, кто… что…

Голос все же подвел, а вот ноги — нет. Даже не подогнулись, когда я резко вскочила. И не дрожали, когда первая устремилась вниз под аккомпанемент тяжелых вздохов Рэйнера. Я чувствовала, как на смену страху постепенно приходит ярость, и радовалась этому. О да, ярость — это прекрасно. Вооруженная яростью, я бы этому обтянутому кожей скелету накостыляла так, что он бы предпочел второй раз умереть, чем еще минуту провести в моем обществе…

— Даже боюсь спрашивать, о чем вы думаете. — В голосе Рэйнера явственно слышалась улыбка, и я обернулась. — Так пыхтите.

— Ни о чем, — проворчала я и размашистым шагом вошла в гостиную. — Приступайте, — взмахнула рукой, тут же уперев кулаки в бока. — Призывайте этих… заговорщиков. Без них явно не обошлось.

— Так-то лучше, — хмыкнул мэйн. — Боевой настрой вам к лицу.

Затем обвел комнату каким-то рассеянным взглядом, вновь нахмурился и наконец решился.

— Призываю Лорэлею… Катрин… Аццо… Джерта… Тильду…

От поднявшегося ветра взметнулись шторы, зазвенели подвески на люстре, слетели с кофейного столика какие-то бумаги…

Ого. Такой дружной компанией мы, кажется, еще не собирались.

***

Я ошиблась. Заговорщики явно были ни при чем. А еще выглядели жутко напуганными…

Напугать мертвых — это ж надо умудриться!

Лорэлея даже забыла рифмовать и с трудом удерживала призрачную форму, то и дело расплываясь в невнятное, почти неразличимое пятно. Остальным тоже приходилось несладко, и лишь приказ Рэйнера помогал сосредоточиться и четко отвечать на вопросы. Нет, не наш. Нет, никого не видели. Да, словно перестали… существовать. Всего на несколько минут, но все же. Клянусь, будь Катрин жива, она бы сейчас рыдала. Джерт все больше отмалчивался и поджимал губы, а Аццо хоть и не утратил привычной холодной невозмутимости, все равно то и дело задумчиво косился на свою руку в перчатке и перебирал пальцами, будто убеждаясь, что действительно вернулся в стан духов.

Сейчас они казались почти обычными людьми, которым не чужды страхи и волнения. Рэйнер вон, кажется, проникся, да и мне только годы мучений не позволили забыть, с кем мы имеем дело. И все же, я поверила.

Поверила, что призрачная тварь явилась извне. Проблема лишь в том, что явиться без приглашения она не могла при всем желании…

— Да явно же старый извращенец воду мутит! — воскликнула Тильда, скрестив руки на груди. Она единственная почти не отличалась от себя прежней, разве что голос выдавал тревогу. — Которую неделю по неведомым углам прячется, даже сыночка любимого воспитывать перестал.

— Кишка тонка, — хмыкнул Джерт и сдул с глаз призрачную челку.

Вот ведь сила привычки. Наверное, и я, когда умру, тоже перетащу в загробную жизнь искусанные ногти и нервное передергивание плечами.

— Почему? — задумчиво протянул Рэйнер. — Вы свои способности сохранили, что мешает и некроманту призывать духов даже после смерти?

— Он слаб, — нехотя ответил Джерт.

— Нас питает дом, — чопорно подхватил Аццо. — Мы сами — дом. Замкнутая цепь. А он не привязан, только заперт, и все эти годы терял силу…

— А как же Бруно? Выглядит вполне бодро, хотя тоже не включен в вашу цепь, и дар не утратил.

— С Бруно мы делились, — проворчала Тильда и, не дав явно заинтересовавшемуся мэйну и слова вставить, продолжила: — И все равно это старик Гантрам, уверена. Хитрый лис мог изловчиться, найти способ. Не зря, говорю вам, не зря он затих!

— Свист, — вспомнила я, и все головы тут же повернулись в мою сторону.