— Мы разговаривали.

Рейн подумал, что всё-таки они похожи. Может, Эль опоздала с дружбой с демоном, но она хотела её также, как он.

— Поговорим в другой комнате? — девушка махнула на дверь. — Здесь неуютно, — она стеснительно улыбнулась.

— А слуги? Им не понравится моё присутствие.

— Я одна. Отец в Церкви, на службе. — Рейн кивнул. Он уже знал это. — Отец отпустил слуг — мне-то они ни к чему. — Эль горько усмехнулась. — Они вернутся только к ночи.

Рейн настороженно посмотрел на дверь и медленно кивнул. Если уж начинать делать глупости, то до конца.

Эль провела его в комнату с камином, по которой он проходил во время приёма. Все осталось в точности таким же: весело потрескивал огонь, перед ним дремала белая пушистая собака. Эль села в бархатное кресло напротив, а затем опустилась на пол к камину. Собака положила голову ей на колени и снова задремала. Рейн опустился рядом. Ворс ковра был удивительно мягким и толстым — таких ковров он не видел даже в детстве.

Эль снова огляделась, будто кто-то мог притаиться за углом, и спросила:

— Рейн, как выглядит твой демон? Ты сказал, его зовут Аст? — на лице появилась взволнованная улыбка.

Рейн рассмеялся. Эль напоминала ребёнка лет шести-семи, который только-только начал познавать мир и задавал миллион вопросов обо всём.

— Да, его зовут Аст, — Рейн переглянулся с ним. Демон подсел рядом и с улыбкой посмотрел на огонь. Он казался таким живым, таким близким и плотным, точно вот сейчас-то наверняка можно до него дотронуться. — Он похож на меня. Точнее, он такой же, но без клейма. Аст любит ерошить волосы и пялиться в небо, а когда злится, начинает рычать, — Рейн снова рассмеялся. Как же глупо всё это звучало!

Послышался цокот когтей, и в комнату зашли ещё две собаки. Они были выше и крепче дремавшей — настоящие сторожевые псы.

— Ко мне, — позвала Эль. — Это Солнце и Луна. Днём они бродят по дому, а на ночь отец выпускает их в сад.

«Я знаю», — Рейн промолчал. Не стоило рассказывать, что он уже знал о ней и её семье куда больше, чем она могла представить.

Солнце и Луна замерли по обе стороны и настороженно принюхались. Вытянутые морды с большими носами, высокие стоячие уши, чёрно короткая шерсть — совсем как черти. Поговаривали, что они давно вымерли, но сказки о тварях, которые утаскивали людей под землю, рассказывали до сих пор.

Рейн посмотрел на собак. За время службы в Инквизиции ему не раз приходилось обходить псов в чужих дворах, и он знал, что лучше не обращать на них внимание вовсе — любой непрошеный взгляд мог быть воспринят неправильно.

— А моего зовут Леми. Ему лет шестнадцать, он рыжий и постоянно смеётся надо мной.

Собаки легли по обе стороны от Рейна.

— Я однажды спросил Аста, как он появился, и демон ответил «Я не знал, кто я, но был усталым и хотел конфет».

Рейн ожидал, что Эль рассмеётся, но вместо этого она нахмурилась и серьёзным голосом спросила:

— Почему демоны приходят, когда мы совершаем что-то плохое? Если они — наша сила, почему они появляются вместе с плохими поступками?

— Однажды мне сказали, что плохие качества заложены в человеке от природы, а хорошие мы воспитываем в себе сами. Если так, то у демонов нет другой возможности, кроме как появиться после первой лжи или проделки.

Рейн осторожно дотронулся до собаки справа и погладил по жёсткой шерсти. Она посмотрела на него долгим взглядом, но не оскалилась.

— А что, если демон появляется не от плохого поступка, а когда мы нуждаемся в защите? Всё плохое же идёт от нашей растерянности или отчаяния.

Рейн вздохнул и изучающе посмотрел на Эль. Она ведь тоже хотела узнать правду.

Внутри скопилось так много мыслей, но разговоры с Астом не облегчали ношу. Хотелось поделиться услышанным от Вира, Каты или Адайн хоть с кем-нибудь, но поймёт ли Эль?

— Ты знаешь настоящую историю братьев? — осторожно спросил Рейн.

Она зачарованно повторила:

— Настоящую историю братьев?

Рейн кивнул. Слова так и просились с языка. Он выпрямился, положил руку на загривок собаки и начал рассказывать:

— Лаара называют Отцом тысячи миров, но настоящих детей у него не меньше. Когда появились демоны, он отправил двоих — Яра и Аша — и поручил им остановить их. Но, как и все дети Лаара, они были рождены от смертных женщин и обладали только частью силы отца.

Эль вздрогнула. Яра почитали как бога и молились ему. Его называли великим, святым, а историю его победы рассказывали детям вместо сказок. В Яра так верили, что он не мог оказаться меньше, чем самим богом.

Рейн начал говорить медленно, негромко, словно бы рассказывая старую легенду.

— Явились Яр и Аш, и открылась им правда. Магия становилась всё сильнее, и люди испугались этого. Начали они охоту за теми, кто имел силу, и землю залила кровь. Объединились колдуны, чтобы создать существ для защиты. Но не справились они, и магия вышла из-под контроля, обернувшись проклятием. Появился у каждого, кто не владел силой, двойник и начал за ним охоту. Создали демонов для защиты, но вместо этого принесли они смерть. Увидели братья лишь хаос и разруху и начали борьбу, но не было числа двойникам.

Рейн вздохнул и сменил тон:

— Яр и Аш были просто растерянными мальчишками. Им едва стукнуло шестнадцать, когда Лаар отправил их сюда. Всю жизнь они прожили в месте, которое Яр в своём дневнике называл Краем Времени, с другими детьми Лаара. Они не знали нашего мира, не знали, что им делать. Может, Лаар и настоящий бог, но отец из него никудышный.

Эль снова вздрогнула. Белая собака приподняла голову и тихонько гавкнула.


— Демона можно было одолеть в битве, как любого воина, или убить того, кому он «принадлежал». Он считал свою охоту законченной и исчезал. Яр и Аш знали, что Лаар не стал бы жалеть очередной мирок и сжёг всех, чтобы очистить землю, но они хотели доказать отцу, что могут защитить свой мир.

Рейн сделал паузу, устало потёр клеймо и продолжил:

— Магия — как жидкость, которой всегда нужен сосуд, но если его разбить, она впитается в землю и всё. Чтобы создать двойников, колдуны воплотили в них всю свою силу. Она перешла к ним, а значит, Яр и Аш должны были убить всех демонов. Однако их оказалось слишком много, и братья нашли «сосуд», который легче уничтожить. Аш вобрал магию в себя. Двойники исчезли, но проклятие передалось Ашу. Он сам начал превращаться в демона, который хотел убивать всех, кто не владел магией, как задумали когда-то колдуны.

— Они же могли выбрать любого другого! — воскликнула Эль.

— Могли. Но вроде бы это называется благородством, — ответил Рейн с усмешкой. — Благородные люди знают, что истинный смысл жертв не в том, что стоит отдать жизнь одного ради целого мира. Этим одним должны быть они сами.

Эль обхватил себя руками и съежилась.

— Битва между братьями действительно была, но Аш не предавал Яра. Они сами сделали выбор. Как и в легенде, Яру помогли его соратники, и вместе они одолели Аша.

Рейн уставился на пламя в камине. Время замедлилось: казалось, прошло несколько часов, как он начал.

Когда Ката рассказывала эту историю на пути в Лиц, он так живо представил всё, что Яр описал в своём дневнике. Как же сыновья бога могли оказаться простыми мальчишками, отправленными жестоким отцом в чужой мир? Рейн задумался: если бы он сам оказался на месте одного из них, как поступил тогда?

— Дети Лаара знают, что после смерти силы исчезают, но, если уловить момент, можно забрать их себе. Когда один из них умирал, каждый должен был откусить кусочек от сердца и сделать глоток крови, чтобы сила погибшего воплотилась в них, а не исчезла впустую. Конец легенды верный: Яр разделил сердце брата со своими соратниками, и каждый получил силу Аша.

— Но кто… — начала Эль. — Откуда эта история? И как появились наши демоны? Со смертью Аша проклятие магов должно было исчезнуть. Ты сам сказал, что сосуд нужно разбить, и его убили! Это всё не может быть правдой!

Рейн повторил.

— Если успеть, можно забрать силы погибшего себе. То же с действием магии, но Яр не знал этого. Сила магов воплотилась вновь, только в самой правильной форме. Появилась сила, которая нас защищает. Это не мои слова. Так писал Яр в своём дневнике. Он говорил, что люди связаны с демонами чёрными нитями, имея ввиду, что они появились из-за долгой борьбы и жертв, но не что они — зло. Историю братьев переврали, вот и всё.

— Почему нам рассказывают другое? Что, если дневник подделан?

— История — это тоже оружие. Наследники Яра и его соратников изменили её, чтобы получить полную власть над Кирией. Может, дневник и подделан, что с того? Разве это меняет то, кем являются наши демоны на самом деле?

— Ты заговорил иначе, — Эль наклонилась вперёд и уставилась на Рейна. — Мы и прежде обсуждали демонов, но сейчас, — девушка замялась, будто подбирала верные слова. — Ты говоришь так, словно речь идёт не о нашем отношении к ним, а о чём-то большем.

Рейн подобрался поближе к огню. Аст присел на корточки рядом и тоже уставился на пламя. В коридоре вдруг послышались тяжёлые шаги и стук трости.

— Отец! — прошептала девушка, глаза округлились от ужаса, она замахала руками.

Рейн вскочил и выбежал в другой коридор — быстрее, в комнату Эль, а затем через окно в сад и домой.

— Эль, с кем ты разговариваешь?

Рейн резко остановился и прижался спиной к стене.

— Беги, идиот! — прошипел Аст.

Рейн помотал головой. Если Я-Эльмон увидит его, разразится скандал, но и оставить девушку он не мог. Зря он рассказал ей историю Яра и Аша. Она слишком легко хваталась за каждое слово, сказанное о демонах, и могла наговорить глупостей.

— Ты вернулся рано, отец, — голос Эль дрожал.

Рейн быстро выглянул из-за стены. Я-Эльмон прошёл в комнату, тяжело опустился на диван и вытянул вперёд больную ногу. Он сидел спиной, и Рейн позволил себе задержаться на нём взглядом. Эль стояла напротив, испуганная, и не поднимала глаз. Все три собаки встали рядом и держались, как верные стражи.

— С кем ты разговаривала, Эль? — повторил Нол. Голос звучал сухо — так говорили с человеком, которого просто терпели рядом. — Так увлечённо, что даже не слышала, как я вернулся?

— Ни с кем, отец, тебе послышалось.

— Опять дерзишь? Ты поддаёшься демону? Видимо, моих уроков тебе было мало.

Эль выпрямилась, сжала кулаки и упрямо задрала подбородок.

— А ты, отец? Ты поддаёшься своему демону?

Я-Эльмон взял трость и замахнулся. Девушка сжалась в комок, белая собака взвизгнула. Рейн дёрнулся, но глава Церкви уже опустил трость.

— Да сколько же в тебе дурной крови, глупая девчонка! — Нол потерял сдержанность и заговорил с настоящей злостью.

Эль сжалась в комок, но крикнула в ответ:

— Так это же твоя кровь, отец!

— Молчать! — рявкнул он. — Это происки твоего демона, ты не должна его слушать!

— Если умение стоять на своём ты называешь происками демона, то ты не умеешь жить, — прошипела Эль.

Нол поднялся. Высокий, статный, гордый, он больше походил на старого гвардейца, чем на главу Церкви. Он крепко держался за трость и, казалось, вот-вот пустит её в дело. Рейн подобрался ещё ближе ко входу и уставился на Нола.

— Я устал, Эль. Я столько лет потратил на твоё воспитание, пытался выбить из тебя эту дурь, но ты остаёшься всё такой же глупой и упрямой. Дурная кровь, — Я-Эльмон покачал головой.