— Лучше одежду, я позволю, — Адайн подмигнула Рейну и снова согнула руки в ловком жесте. Стебли упали на землю. Рейн покачнулся и упёрся руками в колени.
— Адайн, ты переходишь границы! — воскликнула Ката и встала перед девушкой. — Хочешь казаться сильной, так лучше сделай что-нибудь умное, а не своей зеленью играй!
Адайн пожала плечами, капризно скривила губы и опустилась в траву. Она стала водить рукой по траве из стороны в сторону.
— Рейн, я напугала тебя? — девушка искренне удивилась.
— О да, чего тут бояться — каждый день вижу девчонок, которые управляют травой.
Адайн рассмеялась.
— Я бываю грубой, но так легче быть услышанной. Правило Канавы. Теперь ты видишь, насколько сильно заврался Совет?
Аст подошёл к девушке, с жалостью посмотрел и покачал головой.
— Она не такая. Она смеётся, чтобы защититься. Будь с ней мягче.
Рейн плюхнулся на землю напротив и спросил:
— Что это было?
Он растерянно поглядел на Аста. Демон развёл руками и сел в отдалении, уставился на небо. Это уж слишком. Слишком. Магия. Ха.
— Раньше здесь росла только трава. Когда я проснулась, всё вокруг было в цветах — совсем как сейчас. Я так удивилась, что сразу забыла о Лёне и вернулась в Лиц. Вир сказал, это магия. Затем нашёл учителя — из Детей Аша, конечно.
Адайн подалась вперёд и стала рассказывать:
— Магия — это могучая сила, которая позволяет менять материю. Она не создаёт что-то из ничего, но даёт возможность управлять окружающими нас вещами. Силы бывают разными. Одни, как я, взаимодействуют с самим миром: землёй, водой, огнём или воздухом. Другие — с телом: меняют его, прыгают через время и пространство, дают или отнимают жизни. А третьи — с духом: кто-то читает мысли, кто-то говорит с мёртвыми, и многие, многие других. У каждого есть своё место силы или такая вещь — они заряжают нас энергией. Моё — здесь, — Адайн коснулась рукой земли и улыбнулась. — Учитель говорит, что я сильная, потому что рано отыскала своё место. А ещё, что мои родители, должно быть, были из рода самого Яра, — Адайн рассмеялась.
Рейн поглядел на Кату, точно ждал, что южанка тоже рассмеётся и скажет, что всё это — шутка.
— На самом деле приходить сюда было не обязательно. Я могу пользоваться магией везде — лишь бы частичка природы оставалась рядом. Например, деревянная сцена, — Адайн хитро улыбнулась.
Так вот почему она рухнула тогда, в театре! Рейн кивнул сам себе: значит, эта магия могла стать очень полезной силой.
— …Но наш хитрый лис Вир знал, что в пути мы разговоримся, и это пойдёт тебе на пользу. А ещё знал, что мне нужен отдых — только здесь я отдыхаю душой. — Улыбка стала более тёплой, и Адайн сразу показалась милой — настоящий лучик, а не та сумасшедшая, выскочившая из шкафа.
Рейн провёл рукой по лицу и покачал головой.
— Выкладывайте уже всё. Что ещё я должен узнать? Демоны как область разума, хорошо. Совет специально запугивает нас ими, а ещё скрывает существование магии — ну, что дальше?
Адайн с улыбкой покачала головой:
— Магия прекрасна, и она поражает, но это не главное. Нам постоянно врут — вот что важно. Нужно бороться не только за демонов — свой настоящий голос, но и за правду и свободу.
Он потёр клеймо и посмотрел на Аста. Всё ведь указывало на одно.
Чтобы перестать быть ноториэсом, надо изменить мнение о демонах и прекратить ложь Совета.
Чтобы вернуть Кая — присоединиться к нему.
Отдать долг родителям — перестать быть инквизитором и изгоем. А это вновь зависело от первого «чтобы».
Рейн посмотрел на Адайн, на Кату. Даже чтобы помочь им, нужно было поверить Виру и его безумным идеям. А ещё нарушить клятву Инквизиции и рискнуть теми кирпичиками, которые уже лежали в фундаменте дома под красной черепицей.
Аст вплотную подошёл к Рейну и взглянул сверху вниз. Тот не поднял на него глаз.
— А разве ты хотел давать эту клятву? Твой дом будет из соломы, если Совет не расскажет правду.
— Ну что ты опять молчишь, телёнок глупый! — воскликнула Адайн.
Рейн покачал головой.
— Мне нужно время.
— Время? — закричала Адайн. — Недостаточно побыл ноториэсом? Сколько раз мне повторить это слово, чтобы оно тебе опротивело, и ты захотел стать кем-то другим? Хотя тебе видимо нравится.
Рейн быстро поднялся и навис над девушкой.
— Даже ноториэсу есть что терять, понятно тебе?
— И что это? — спросила Адайн с вызовом. — Может, тебе просто нравится носить поводок на шее? И кто его держит: инквизиторы или та девчонка? Кому ты продал честь: кучке ублюдков или богатенькой суке?
— Хватит! — строго крикнула Ката и упёрла руки в бока.
Аст оскалился, глаза налились кровью. Рейн наклонился ещё ближе к Адайн и прошептал:
— Всем. И они меня многому научили. Например, как отрезать такие грязные языки.
— Ну да, что ты мне сделаешь? — Адайн уставилась на Рейна.
— Рассказать об инструментах инквизиторов?
— Рассказать о магии?
И тут прогремел выстрел. Рейн и Адайн отпрыгнули друг от друга и бешеными взглядами уставились на Кату. Девушка холодно произнесла:
— Говорят, в семье не без урода. Вот только нам такие не нужны. Ещё раз услышу угрозы и крики, проделаю дырку, чтобы всё дерьмо вышло. Адайн, ты остаёшься. Говоришь, что здесь отдыхаешь, вот и отдыхай. Рейн, мы возвращаемся в Лиц. Ты можешь не торопиться с ответом, но тебе придётся его дать.
Ката круто развернулась, перешла луг и скрылась за деревьями. Рейн и Адайн переглянулись и одновременно презрительно сощурились.
— Ты ещё придёшь, ноториэс! — крикнула она вслед.
Рейн обернулся на неё, промолчал, переглянулся с Астом. Он поспешил за Катой, опустив плечи вниз. На них будто упало сразу два груза. В одном — долг перед родителями, четыре года службы, Инквизиция. В другом — долг перед Каем, старые счёты с Советом, обещание свободы. Нельзя было нести сразу два груза, и даже один из них мог раздавить.
Рейн снова переглянулся с Астом и резко вскинул голову.
— Не твоя смерть, — проговорил демон. Рейн вздохнул. Сейчас присказка старика из камеры напротив была не к месту. Если он чего и боялся, то не смерти, а неправильного выбора. Но сделать его придётся — сам поставил себя на распутье.
Рейн поравнялся с Катой и спросил:
— Ты расскажешь мне историю Яра и Аша?
Девушка кивнула в ответ.
Глава 16. Обман
Рейн посмотрел в один конец улицы, в другой — никого. Он обернулся: двор особняка напротив пустовал, окна закрывали плотные шторы. Рейн подпрыгнул, ухватился за прутья решётки и застыл наверху. Снова огляделся — никого. Он все рассчитал: уже слишком поздно, чтобы кто-то шёл гулять, но ещё слишком рано, чтобы слуги-охранники стали расхаживать по саду, а Я-Эльмон спустил собак.
Рейн приземлился на траву и сразу начал взбираться на дерево. Дуб вырос таким кривым, что по нему можно было взбежать — совсем как во дворе его старого дома. Рейн замер перед окном и осторожно постучал. Сначала он увидел за стеклом испуганное лицо Эль, девушка замерла, затем открыла окно и воскликнула:
— Во имя Яра, Рейн, что ты здесь делаешь?
Он улыбнулся:
— Я хотел тебя увидеть.
— Ты мог написать мне, я бы пришла!
— Написать любой может, а я сразу пришёл. И ты не знала, что каждый уважающий себя слуга читает почту хозяина?
Рейн усмехнулся. Интересно, если бы слуги доложили Я-Эльмону, что огорчило его больше: что друг дочери — ноториэс или что инквизитор?
Конечно, Эль была права, он мог ей написать. Но последние два дня он не мог усидеть на месте и постоянно думал о рассказе Вира, о словах Адайн и Каты, об увиденном на поле.
Если согласиться с «семьёй» и прийти в «Три жёлудя», что он получит, а чем рискнет? Или если расскажет о встрече Д-Арвилю или В-Бреймону, как это поможет продвижению по службе? А если просто постарается забыть?
— Так ты пустишь меня? Я ведь не птица, чтобы сидеть на ветке.
— Это… — робко прошептала Эль, огляделась и сделала шаг назад. Рейн ухватился за раму, подтянулся и нырнул в комнату.
По сравнению с другой частью дома она выглядела совсем бедно и просто. В углу жалась низенькая кровать. Рядом — кресло с потёртым чехлом, высокий узкий шкаф. Напротив стоял стол с зеркалом и сухими цветами в глиняной вазе. На полу лежал полинявший ковёр, и только потолок, расписанный красками, придавал комнате немного очарования.
— Так что — это? — Рейн с интересом посмотрел на девушку. Неприлично, неприемлемо, грубо? Это против воли отца, не по заветам Церкви?
Эль бросила быстрый взгляд в сторону и тихо ответила:
— Это мне нравится.
— Подружились? — Рейн посмотрел туда же, куда глядела Эль.
Щёки девушки покрылись румянцем, она вздрогнула и ответила:
— Адайн, ты переходишь границы! — воскликнула Ката и встала перед девушкой. — Хочешь казаться сильной, так лучше сделай что-нибудь умное, а не своей зеленью играй!
Адайн пожала плечами, капризно скривила губы и опустилась в траву. Она стала водить рукой по траве из стороны в сторону.
— Рейн, я напугала тебя? — девушка искренне удивилась.
— О да, чего тут бояться — каждый день вижу девчонок, которые управляют травой.
Адайн рассмеялась.
— Я бываю грубой, но так легче быть услышанной. Правило Канавы. Теперь ты видишь, насколько сильно заврался Совет?
Аст подошёл к девушке, с жалостью посмотрел и покачал головой.
— Она не такая. Она смеётся, чтобы защититься. Будь с ней мягче.
Рейн плюхнулся на землю напротив и спросил:
— Что это было?
Он растерянно поглядел на Аста. Демон развёл руками и сел в отдалении, уставился на небо. Это уж слишком. Слишком. Магия. Ха.
— Раньше здесь росла только трава. Когда я проснулась, всё вокруг было в цветах — совсем как сейчас. Я так удивилась, что сразу забыла о Лёне и вернулась в Лиц. Вир сказал, это магия. Затем нашёл учителя — из Детей Аша, конечно.
Адайн подалась вперёд и стала рассказывать:
— Магия — это могучая сила, которая позволяет менять материю. Она не создаёт что-то из ничего, но даёт возможность управлять окружающими нас вещами. Силы бывают разными. Одни, как я, взаимодействуют с самим миром: землёй, водой, огнём или воздухом. Другие — с телом: меняют его, прыгают через время и пространство, дают или отнимают жизни. А третьи — с духом: кто-то читает мысли, кто-то говорит с мёртвыми, и многие, многие других. У каждого есть своё место силы или такая вещь — они заряжают нас энергией. Моё — здесь, — Адайн коснулась рукой земли и улыбнулась. — Учитель говорит, что я сильная, потому что рано отыскала своё место. А ещё, что мои родители, должно быть, были из рода самого Яра, — Адайн рассмеялась.
Рейн поглядел на Кату, точно ждал, что южанка тоже рассмеётся и скажет, что всё это — шутка.
— На самом деле приходить сюда было не обязательно. Я могу пользоваться магией везде — лишь бы частичка природы оставалась рядом. Например, деревянная сцена, — Адайн хитро улыбнулась.
Так вот почему она рухнула тогда, в театре! Рейн кивнул сам себе: значит, эта магия могла стать очень полезной силой.
— …Но наш хитрый лис Вир знал, что в пути мы разговоримся, и это пойдёт тебе на пользу. А ещё знал, что мне нужен отдых — только здесь я отдыхаю душой. — Улыбка стала более тёплой, и Адайн сразу показалась милой — настоящий лучик, а не та сумасшедшая, выскочившая из шкафа.
Рейн провёл рукой по лицу и покачал головой.
— Выкладывайте уже всё. Что ещё я должен узнать? Демоны как область разума, хорошо. Совет специально запугивает нас ими, а ещё скрывает существование магии — ну, что дальше?
Адайн с улыбкой покачала головой:
— Магия прекрасна, и она поражает, но это не главное. Нам постоянно врут — вот что важно. Нужно бороться не только за демонов — свой настоящий голос, но и за правду и свободу.
Он потёр клеймо и посмотрел на Аста. Всё ведь указывало на одно.
Чтобы перестать быть ноториэсом, надо изменить мнение о демонах и прекратить ложь Совета.
Чтобы вернуть Кая — присоединиться к нему.
Отдать долг родителям — перестать быть инквизитором и изгоем. А это вновь зависело от первого «чтобы».
Рейн посмотрел на Адайн, на Кату. Даже чтобы помочь им, нужно было поверить Виру и его безумным идеям. А ещё нарушить клятву Инквизиции и рискнуть теми кирпичиками, которые уже лежали в фундаменте дома под красной черепицей.
Аст вплотную подошёл к Рейну и взглянул сверху вниз. Тот не поднял на него глаз.
— А разве ты хотел давать эту клятву? Твой дом будет из соломы, если Совет не расскажет правду.
— Ну что ты опять молчишь, телёнок глупый! — воскликнула Адайн.
Рейн покачал головой.
— Мне нужно время.
— Время? — закричала Адайн. — Недостаточно побыл ноториэсом? Сколько раз мне повторить это слово, чтобы оно тебе опротивело, и ты захотел стать кем-то другим? Хотя тебе видимо нравится.
Рейн быстро поднялся и навис над девушкой.
— Даже ноториэсу есть что терять, понятно тебе?
— И что это? — спросила Адайн с вызовом. — Может, тебе просто нравится носить поводок на шее? И кто его держит: инквизиторы или та девчонка? Кому ты продал честь: кучке ублюдков или богатенькой суке?
— Хватит! — строго крикнула Ката и упёрла руки в бока.
Аст оскалился, глаза налились кровью. Рейн наклонился ещё ближе к Адайн и прошептал:
— Всем. И они меня многому научили. Например, как отрезать такие грязные языки.
— Ну да, что ты мне сделаешь? — Адайн уставилась на Рейна.
— Рассказать об инструментах инквизиторов?
— Рассказать о магии?
И тут прогремел выстрел. Рейн и Адайн отпрыгнули друг от друга и бешеными взглядами уставились на Кату. Девушка холодно произнесла:
— Говорят, в семье не без урода. Вот только нам такие не нужны. Ещё раз услышу угрозы и крики, проделаю дырку, чтобы всё дерьмо вышло. Адайн, ты остаёшься. Говоришь, что здесь отдыхаешь, вот и отдыхай. Рейн, мы возвращаемся в Лиц. Ты можешь не торопиться с ответом, но тебе придётся его дать.
Ката круто развернулась, перешла луг и скрылась за деревьями. Рейн и Адайн переглянулись и одновременно презрительно сощурились.
— Ты ещё придёшь, ноториэс! — крикнула она вслед.
Рейн обернулся на неё, промолчал, переглянулся с Астом. Он поспешил за Катой, опустив плечи вниз. На них будто упало сразу два груза. В одном — долг перед родителями, четыре года службы, Инквизиция. В другом — долг перед Каем, старые счёты с Советом, обещание свободы. Нельзя было нести сразу два груза, и даже один из них мог раздавить.
Рейн снова переглянулся с Астом и резко вскинул голову.
— Не твоя смерть, — проговорил демон. Рейн вздохнул. Сейчас присказка старика из камеры напротив была не к месту. Если он чего и боялся, то не смерти, а неправильного выбора. Но сделать его придётся — сам поставил себя на распутье.
Рейн поравнялся с Катой и спросил:
— Ты расскажешь мне историю Яра и Аша?
Девушка кивнула в ответ.
Глава 16. Обман
Рейн посмотрел в один конец улицы, в другой — никого. Он обернулся: двор особняка напротив пустовал, окна закрывали плотные шторы. Рейн подпрыгнул, ухватился за прутья решётки и застыл наверху. Снова огляделся — никого. Он все рассчитал: уже слишком поздно, чтобы кто-то шёл гулять, но ещё слишком рано, чтобы слуги-охранники стали расхаживать по саду, а Я-Эльмон спустил собак.
Рейн приземлился на траву и сразу начал взбираться на дерево. Дуб вырос таким кривым, что по нему можно было взбежать — совсем как во дворе его старого дома. Рейн замер перед окном и осторожно постучал. Сначала он увидел за стеклом испуганное лицо Эль, девушка замерла, затем открыла окно и воскликнула:
— Во имя Яра, Рейн, что ты здесь делаешь?
Он улыбнулся:
— Я хотел тебя увидеть.
— Ты мог написать мне, я бы пришла!
— Написать любой может, а я сразу пришёл. И ты не знала, что каждый уважающий себя слуга читает почту хозяина?
Рейн усмехнулся. Интересно, если бы слуги доложили Я-Эльмону, что огорчило его больше: что друг дочери — ноториэс или что инквизитор?
Конечно, Эль была права, он мог ей написать. Но последние два дня он не мог усидеть на месте и постоянно думал о рассказе Вира, о словах Адайн и Каты, об увиденном на поле.
Если согласиться с «семьёй» и прийти в «Три жёлудя», что он получит, а чем рискнет? Или если расскажет о встрече Д-Арвилю или В-Бреймону, как это поможет продвижению по службе? А если просто постарается забыть?
— Так ты пустишь меня? Я ведь не птица, чтобы сидеть на ветке.
— Это… — робко прошептала Эль, огляделась и сделала шаг назад. Рейн ухватился за раму, подтянулся и нырнул в комнату.
По сравнению с другой частью дома она выглядела совсем бедно и просто. В углу жалась низенькая кровать. Рядом — кресло с потёртым чехлом, высокий узкий шкаф. Напротив стоял стол с зеркалом и сухими цветами в глиняной вазе. На полу лежал полинявший ковёр, и только потолок, расписанный красками, придавал комнате немного очарования.
— Так что — это? — Рейн с интересом посмотрел на девушку. Неприлично, неприемлемо, грубо? Это против воли отца, не по заветам Церкви?
Эль бросила быстрый взгляд в сторону и тихо ответила:
— Это мне нравится.
— Подружились? — Рейн посмотрел туда же, куда глядела Эль.
Щёки девушки покрылись румянцем, она вздрогнула и ответила: