– В доме, где Белла купила апартаменты?

Глубоко-глубоко внутри, под ребрами, у меня что-то тревожно сжимается. Если бы я верила в интуицию, то решила бы, что это она.

– Ага.

– Нет, – отказываюсь я. – Не могу. Надо выяснить, что стряслось с моими вещами, я должна…

– Данни, ну пожалуйста, – умоляет он. Внезапно голос его отдаляется, звучит словно издалека: с другого конца света или из другого времени. – Так захотела Белла.

Ну как тут откажешь?





* * *


Аарон, с сигаретой в руках, ждет меня у подъезда.

– Не знала, что ты куришь, – изумляюсь я.

Он недоуменно таращится на зажатую в пальцах сигарету, словно не понимая, откуда она взялась, и озадаченно хмыкает:

– Да я и сам не знал.

В последний раз я была здесь цветущей весной, когда все благоухало, утопало в зелени и своевольная река несла вдаль свои бурные воды. Сейчас же… От произошедшей метаморфозы у меня тоскливо щемит сердце.

– Спасибо, что пришла, – благодарит Аарон.

На нем джинсы и, несмотря на пронизывающий холод, распахнутый на груди пиджак. У меня же из-под шарфа и натянутого на глаза капюшона наружу высовывается только кончик носа.

– Зачем ты меня сюда позвал?

– Сейчас увидишь.

Он отбрасывает окурок, затаптывает тлеющий огонек и ведет меня к знакомой двери. Мы заходим в шаткий, дребезжащий лифт и поднимаемся на площадку.

Аарон подходит к квартире, достает ключи, и я еле сдерживаюсь, чтобы не выхватить их из его рук. Остановить его. Не допустить того, что вот-вот произойдет. Но я будто оледенела. Руки не повинуются мне, я не могу пошевелить и пальцем. Дверь распахивается, и квартира, та самая квартира, что столько лет была запечатлена в моем сердце, предстает передо мной во всем великолепии.

Над ней славно потрудились. Я узнаю эту кухню. Эти стулья. Эту кровать в глубине у окна. Эти обитые голубым бархатом кресла.

– Добро пожаловать домой, – шепчет Аарон.

Я гляжу на него. Он расплывается в счастливейшей из улыбок. Такого радостного, как у него, лица я не видела уже очень давно.

– Что? – заикаюсь я.

– Теперь это твой новый дом. Мы с Беллой несколько месяцев приводили его в порядок. Белла отремонтировала его для тебя.

– Для меня?

– Белла присмотрела этот лофт бог знает сколько времени назад и попросила меня довести его до ума. Подлатать, подсветить, приукрасить, преобразить – одним словом, сдуть пыль со старых костей здания и вдохнуть в них новую жизнь. Белла ни капли не сомневалась, что эта квартира просто создана для тебя. В общем, ты понимаешь: если Белле что-то взбрело в голову, она своего добьется. И мне кажется, эта задумка с лофтом очень ей помогла. Отвлекла, вдохновила на творчество.

– Она сама все тут сделала?

– Она сама все тут подбирала. Вплоть до малюсенького гвоздя. Трудилась до седьмого пота, даже когда вы, девчонки, рассорились.

Словно заколдованная, я обхожу лофт. Да, он именно такой, каким я его помню. Здесь все на своих местах. Как и тогда, в ту самую ночь.

Я оборачиваюсь к Аарону, застывшему посреди комнаты со скрещенными на груди руками. Мы с ним одни. Одни в этой бесконечной Вселенной. Одни на этой планете Земля. Мы ее ось, и мы ее центр, и весь оставшийся за пределами мир вращается вокруг нас. Нас одних.

Я приближаюсь к нему почти вплотную. Близко, головокружительно близко. Он не двигается.

– Но почему? – шепчу я.

– Потому что она тебя любит, – отвечает он.

– Нет… – Я качаю головой. – Почему – ты?

Когда-то я свято верила, что настоящее определяет будущее. Что если я буду долго и упорно трудиться, то получу желаемое: работу, квартиру, достойную жизнь. Что будущее – всего-навсего ком глины, которому настоящее придает необходимую форму. Но все это оказалось чушью. Вздором. Неправдой. Потому что я все делала правильно. Собиралась выйти замуж за Дэвида. Держалась подальше от Аарона. Вынуждала Беллу забыть про лофт. А что в итоге? Моя лучшая подруга, похудевшая до тридцати пяти килограммов, лежит в постели по другую сторону реки, борясь за свою жизнь, а я стою здесь, в этой самой квартире, квартире из своих грез.

Аарон смущенно моргает, и вдруг взор его проясняется. Он ухватывает истинный смысл моего вопроса. Он готов на него ответить. Медленно и неуверенно он тянется ко мне.


Осторожно, словно боясь меня обжечь, охватывает ладонями мое лицо. Его руки холодны как лед и пропахли табачным дымом. Но мне все равно. На меня нисходит тихое, чудесное блаженство. Я упиваюсь запахом его рук с таким же восторгом, как упивается водой обезвоженный путник, семьдесят три дня плутавший в пустыне.

– Данни…

Всего лишь имя. Всего одно слово.

Он касается губами моих губ, и мы сливаемся в глубоком, сладостном поцелуе. Я проваливаюсь в беспамятство. К стыду своему, я забываю обо всем – о Белле, о лофте, о последних пяти с половиной месяцах, об обручальном кольце на ее пальце. Разве все это важно?

Нет. Сейчас важно только одно: все, казавшееся ранее игрой воспаленного воображения, обернулось явью.





Глава тридцать седьмая




Он отстраняется. Безвольно опускает руки. Хрипло дыша, мы глядим друг на друга. Скомканное пальто у моих ног кажется искалеченным телом человека, попавшего под машину. Я отвожу глаза и поднимаю пальто.

– Я… – запинается Аарон.

Я зажмуриваюсь. Не хочу, чтобы он извинялся. Но он и не извиняется. Замолкает на полуслове.

Неуверенно ступая, я бреду к стене. Я знаю, что найду там, но все равно хочу увидеть его собственными глазами. Последнее и неоспоримое доказательство. Висящий на стене постер, подарок Беллы на мой день рождения. «Я БЫЛ МОЛОД, МНЕ НУЖНЫ БЫЛИ ДЕНЬГИ».

– Не знаю, что и сказать, – виновато бормочет Аарон у меня за спиной.

– Не переживай, – не оборачиваясь, говорю я. – Я тоже не знаю.

– Невероятно… Как мы могли? Мы не должны были так поступать.

Он прав. Сто раз прав. Мы не должны были, но… Что нам оставалось делать? Не в нашей власти было этого избежать. Все шло к тому, чтобы закончиться именно так – немыслимо… невообразимо…

Я круто поворачиваюсь. Смотрю на него. Золотоволосого Адониса с прекрасным, сияющим лицом. Пора расставить все точки над «и».

– Тебе лучше уйти, – произношу я. – Или же уйду я.

– Я уйду.

– Хорошо.

– Твои вещи в коробках, как и были, не распакованы. Стоят в гардеробной. Белла наняла кого-то мастера, чтобы сделать ее.

– Значит, в гардеробной…

У Аарона звонит телефон. Мы с облегчением выдыхаем: не самый худший выход из создавшегося положения.

– Привет, – нежно воркует он. Преувеличенно нежно. – Да. Да. Мы здесь. Погоди…

Он протягивает мне смартфон. Я беру его.

– Привет.

– Ну и как тебе? – радостно кричит мне в ухо Белла. – Нравится?

Что мне ответить? Что она обезумела и не может позволить себе покупать и раздаривать лофты? Смешно. Она-то как раз может позволить себе все что угодно. Да она уже себе все позволила.

– Это… это сумасшествие, – лепечу я. – Поверить не могу, что ты это сделала.

– Как тебе кресла? А кухня? Ванную Грег тебе показал? Она выложена зеленой плиткой.

– Да, все изумительно.

– Знаю, стулья для тебя несколько вызывающи, но, по-моему, они прекрасно вписываются в обстановку. Надеюсь…

– Они превосходны, – прерываю ее я.

– Ты всегда ругала меня, что я ничего не довожу до конца. Вот я и решила довести до конца этот лофт. Ради тебя.

– Белль, – всхлипываю я. По моему лицу текут слезы. Я и не заметила, как расплакалась. – Я потрясена до глубины души. Я не верю своим глазам. Это так сказочно. Так прекрасно. Я никогда… Я не… Господи, да это же настоящий дом. Мой дом…

– Именно.