– Вы невероятно дорожите ее дружбой.
– Да.
– И теперь вас терзает чувство вины.
– Ну вообще-то я пока ничего дурного не совершила.
Доктор подозрительно прищуривается. Я озабоченно потираю лоб.
– Итак, вы помолвлены. С тем же самым человеком, о котором вы говорили в последнюю нашу встречу?
– Да.
– Но с тех пор прошло более четырех лет. Вы собираетесь пожениться?
– Ну, некоторые пары никогда не женятся.
Она понимающе кивает.
– И вы с Дэвидом как раз такая пара?
– Послушайте, – скрежещу я зубами, – я просто хочу сделать так, чтобы это не повторилось или не случилось вовсе. Поэтому я и обратилась к вам.
Доктор Кристина откидывается в кресле, то ли желая отдалиться от меня, то ли расчистить себе дорогу к двери.
– Данни, – произносит она, – мне кажется, в вашей жизни происходит что-то неподвластное вашему разуму и это невероятно страшит вас, так как вы привыкли везде и во всем искать причинно-следственные связи.
– Причинно-следственные связи, – повторяю я.
– Итак, что мы имеем? – доктор Кристина вскидывает руки, выгибая ладони наподобие чашечек весов. – Вы переживаете нечто, идущее вразрез с вашими жизненными принципами. Вы не предпринимаете никаких шагов, чтобы это случилось, но – ах! – оно все равно случается.
– Вот именно, – ворчу я. – А мне надо, чтобы не случалось.
– И как вы собираетесь жить с этим дальше?
– Понятия не имею. Это вы мне скажите!
Но время нашего сеанса – кто бы мог подумать! – уже истекло.
* * *
Я решаю отыскать этот лофт. Мне нужны доказательства, мне нужны факты.
В воскресенье Дэвид собирается на работу, а я на пробежку. Без бега я не мыслю свою жизнь. Долгого бега. Все последнее десятилетие я, можно сказать, провела на бегу. Я бегала по Вест-Сайд-Хайвею и Финансовому кварталу, петляя между высоченными зданиями и шлепая подошвами кроссовок по булыжной мостовой. Я бегала по Центральному парку и мимо водохранилища, наблюдая, как палая листва на водной глади меняет цвет от весеннего, сочно-зеленого, к осеннему, желто-янтарному. Я участвовала в двух марафонах и дюжине полумарафонов. Пробежка творит со мной те же чудеса, что и с другими людьми: прочищает мозг, позволяет собраться с мыслями, взбодриться и расслабиться. А еще она дает мне возможность побывать в разных местах. Когда я переехала в Манхэттен, то могла позволить себе жилье только в его районе под названием Адская кухня. Но мне хотелось побывать везде и всюду. И тогда я побежала.
На заре наших отношений с Дэвидом я пыталась и его вытащить на пробежку, но он останавливался после каждой пары кварталов и канючил булочку, так что в конце концов я махнула на него рукой. В любом случае пробежка – дело одиноких. В одиночестве и думается лучше.
Девять утра. Я бегу по Бруклинскому мосту. В воскресную рань туристов здесь кот наплакал. Никто не путается под ногами, и лишь велосипедисты да такие же любители пробежек, как я, изредка проносятся мимо. Я высоко поднимаю голову, распрямляю плечи, прислушиваюсь к биению сердца. Чувствую, что начинаю задыхаться. Я уже давненько не бегала в такую даль, и легкие горят, разрываясь от непосильной нагрузки.
Само здание я, конечно, не видела, но предполагаю, что оно расположено недалеко от воды – возможно, рядом с Плимут-стрит. Я спускаюсь с моста, перехожу на шаг и по Вашингтон-стрит бреду к реке. Пригревающее солнце разгоняет утреннюю дымку, и на гладкой поверхности воды вспыхивают солнечные блики. Я стягиваю свитер и повязываю его вокруг пояса.
Когда-то в Дамбо была паромная переправа, и промышленный душок так до конца и не выветрился из этого района, где величественные пакгаузы стоят бок о бок с дорогущими торговыми лавками и жилыми домами из стекла и бетона. Я перевожу дыхание и понимаю, что совершенно не подготовилась к поискам. Я могла бы поискать в интернете подходящие под описания дома, составить таблицу, проанализировать ее. И о чем я только думала?
Перед входом в парк Бруклин-Бридж я останавливаюсь и пристально разглядываю кирпичный, занимающий целый квартал дом с застекленными верандами. Нет, не он.
Вытаскиваю телефон. Я этот лофт купила (куплю)? Согласна, я зарабатываю неплохие деньги – настолько неплохие, что большинство моих ровесников о подобных доходах и не мечтают, – но спустить два миллиона долларов на однокомнатный лофт? Это даже мне не по карману. По крайней мере, в ближайшие полгода. Да и какой смысл мне его покупать? Мы живем в чудеснейшей квартире в Грамерси; там настолько просторно, что хватит места и для ребенка, задумай мы его завести. Зачем мне переселяться сюда?
Живот недовольно бурчит, и я поворачиваю на запад в надежде найти какое-нибудь местечко, где можно перехватить яблоко или крендель и хорошенько поразмышлять. Тащусь по Бридж-стрит и через пару кварталов натыкаюсь на кафешку «Мосток» с черным тентом у входа. Кафешка совсем крошечная – стойка, а над ней грифельная доска с меню. Перед стойкой маячат полицейский – отличительный знак того, что здесь варят превосходный кофе, – и молодая мать со спящим младенцем, беседующая на испанском с улыбчивой бариста. Заметив меня, они живо прощаются, и женщина толкает коляску к выходу. Я распахиваю перед ней дверь.
Традиционно заказываю бейгл с треской. Бариста одобрительно кивает – ей по нраву мой выбор.
Заходит какой-то мужчина, покупает кофе. Забегают два подростка, просят бейгли со сливочным сыром. Все здороваются. Все друг друга знают.
Наконец готов и мой бейгл. Я беру бумажный пакет, благодарю бариста и возвращаюсь к реке. Бруклин-Бридж напоминает скорее не парк, а поросший травою луг. Все скамейки заняты, и я пристраиваюсь на валуне, прямо у кромки воды. Вытаскиваю из пакета булочку, откусываю кусок… Умм… Вкуснятина. Не хуже, чем «У Сарджа».
Река приковывает мой взгляд. Сколько себя помню, я всегда была без ума от воды, хотя сейчас в моей жизни ее не так уж и много. Когда я была маленькой, родители брали неделю отпуска на День независимости, и мы отправлялись в Маргейт, курортный городок на берегу Атлантического океана, в штат Нью-Джерси, этакий пригород Филадельфии, если судить по населению. Родители арендовали коттедж, и семь беззаботных дней мы объедались мороженым и носились вместе с сотней других детей по переполненному песчаному пляжу, пока наши родители безмятежно полеживали в шезлонгах, приглядывая за нами. Один из вечеров мы непременно проводили в Оушен-сити, парке аттракционов. Вертелись как безумные на каруселях, лихо гонялись, врезаясь друг в дружку, на машинках, а затем ужинали в пиццерии «Мака и Манко» и отправлялись на пляж, чтобы полакомиться сэндвичами из «Сэк О’Сабса», сочившимися оливковым маслом и красным винным уксусом.
Там, под мостками, мой брат Майкл учил меня курить, и я, с наслаждением вдыхая дымный запах свободы, затягивалась первой в своей жизни сигаретой.
Как только Майкла не стало, мы перестали туда ездить. Почему? Не знаю… Возможно, вернуться туда, где мы были так счастливы все вместе, казалось нам просто кощунством. Осквернением памяти о Майкле и его прерванной жизни…
– Данни?
Я испуганно моргаю и вздергиваю голову. Надо мной, привстав на сиденье велосипеда, возвышается Аарон. В защитном шлеме. Да вы издеваетесь!
Глава девятая
– Ого… Привет. – Я вскакиваю и поспешно запихиваю бейгл в сумку. – Что ты тут делаешь?
На Аароне голубая футболка, штаны цвета хаки и маленький коричневый рюкзачок, перекинутый через плечо.
– Люблю на выходных прокатиться на велике, – он тычет пальцем в рюкзак и мотает головой. – Но если честно, это Белла попросила сгонять меня спозаранку по одному делу.
– О, вот оно как…
Аарон расстегивает шлем. Его спутанные волосы влажно блестят от пота.
– Похоже, тебе уже лучше? – спрашивает он.
– Да, – подбочениваюсь я.
– Отлично. – Он расплывается в улыбке. – Составишь мне компанию?
– А куда ты направляешься?
– Взглянуть на одну квартирку.
Ну разумеется! К черту Гугл! Пусть Аарон сам приведет меня в искомый лофт!
– Так, дай-ка подумаю, – усмехаюсь я. – Квартирка где-то поблизости? На Плимут-стрит?
– Почти. На Бридж-стрит.
Ушам не верю. Неужели все это на самом деле происходит со мной?
– Прекрасно. Пошли.
– Супер.
Он слезает с велосипеда, вешает шлем на руль, и мы отправляемся к Бридж-стрит.
– Бегаешь, значит?
– Сейчас уже реже, а когда-то жить не могла без бега, – признаюсь я и охаю сквозь зубы от боли в левом колене и колики в боку – расплаты за то, что не растянулась как следует и поприседала спустя рукава.
– Как я тебя понимаю. Раньше и я крутил педали без продыху.
– А почему Белла к тебе не присоединилась?
– У нее дела в галерее, вот она и попросила меня сходить на разведку. Думаю, ты сама все поймешь, как только попадешь в эту квартирку. Да стой ты!
Мы как раз подошли к перекрестку, и, если бы не схвативший меня за рукав Аарон, меня бы неминуемо сбила промчавшаяся мимо парочка велосипедистов.
– Эй, будь поосторожнее, хорошо? – грозит он мне пальцем. – Еще не хватало, чтобы ты распрощалась с жизнью у меня на глазах!
Я растерянно моргаю от нестерпимо бьющего солнечного света. Вот я растяпа – не догадалась надеть солнцезащитные очки.
– Ну а теперь пойдем.
Мы переходим улицу и движемся по Плимут-стрит до ее пересечения с Бридж-стрит. Но я же была здесь сегодня! И тут я замечаю его… Я заметила бы его и прежде, не будь так поглощена поиском сэндвича. Дом из красного кирпича с амбарной дверью. Я помню его. Три года назад мы праздновали здесь свадьбу Брианны и Андреа, друзей Дэвида по Уортонской школе бизнеса. Это в нем когда-то располагалось креативное пространство «Галапагос». Это его я видела четыре с половиной года назад той ночью из окна лофта. А у меня за спиной, через дорогу, находится дом номер тридцать семь по Бридж-стрит, куда, собственно, мы и направляемся.
– Гляди под ноги, – предупреждает меня Аарон.
Мы перебираемся через дорогу и подходим к двери. Да, все верно. Это он, дом из кирпича и бетона, почти брат-близнец окружающих его строений, но чуть меньше, чем они, напоминающий пакгауз.
Парадного холла нет, зато есть кнопка звонка и запертая на висячий замок дверь. Аарон вытаскивает из рюкзака связку ключей и перебирает ее в поисках нужного. Первый ключ не подходит, как не подходит и второй, зато третий отмыкает замок, и цепь скользит в ладонь Аарона. Стальная дверь распахивается, и нашим взорам предстает грузовой подъемник. Вторым ключом Аарон отпирает решетку и вызывает лифт.