– Если уж откровенно, – поправляю я подругу, – Минди так отозвалась об архитекторах – писаных красавцах.

Белла хохочет. Перегибается через стол и берет Аарона за руку.

– Слушай, ты нарвался на комплимент. Цени!

– О, ну спасибо тогда.

– Мой отец архитектор, – пожимает плечами Дэвид, но мы его не слушаем. Мы заняты выбором блюд.

– Ребята, вы что будете, – спрашивает Белла, – красное или белое?

– Красное, – в один голос восклицаем мы с Дэвидом.

Белое мы не пьем. Иногда мы пьем розовое, но исключительно летом, а разве то, что творится сейчас за окном, можно назвать летом?

Подлетает официант, и Белла заказывает «Бароло». Пока мы с одноклассниками в старшей школе стопками глушили водку «Смирнофф», Белла удаляла осадок из каберне, переливая вино в декантер.

Я не большая любительница выпить. В школе выпитый накануне алкоголь не давал мне вставать с петухами и мешал утренним занятиям или пробежкам. Сейчас со мной происходит то же самое, только хуже: я не могу сосредоточиться на работе. С тех пор как мне перевалило за тридцать, даже стакан вина валит меня с ног. А после аварии родители ввели в нашем доме сухой закон. Никому не дозволялось выпить ни глотка спиртного. Даже с наперсток. Родители до сих пор не употребляют ни капли.

– Что-то меня сегодня на мясо потянуло, – задумчиво произносит Дэвид.

Мясо? Но мы ведь всегда заказываем либо пиццу с руколой, либо классическую пиццу!

– И меня, – заговорщически ухмыляется Аарон. – Давай сообразим на двоих?

– На двоих я еще ни разу не соображал, – довольно улыбается Дэвид и, хитро поглядывая на меня, кивает на Аарона. – А он мне нравится.

Я смущена, сбита с толку, ошарашена. В голове моей стучит одна только мысль: Аарон – возлюбленный Беллы. Не какое-то там надуманное предостережение, а живой человек, сидящий напротив моей лучшей подруги. Рубаха-парень, веселый, добродушный и в то же время надежный и серьезный. Балагур. Хотя обычно из парней Беллы слова клещами не вытянешь.

Будь он кем-то иным, я бы только порадовалась за нее. Но он тот, кто он есть.

– Где ты живешь? – спрашиваю его я, вспоминая высоченные стены просторного лофта и громадную кровать у окна с потрясающим видом на город.

– В Мидтауне.

– В Мидтауне?

– Ну да, зато до работы близко, – пожимает он плечами.

– Я сейчас…

Я вскакиваю и стремглав несусь в узенький коридор, в туалетную комнату.

– Что случилось? – настигает меня Дэвид. – Ты просто сама не своя. Что происходит?

– Мне нехорошо, – лепечу я.

– Что с тобой?

Я смотрю на него. В его глазах тревога и… что-то еще. Удивление? Досада? Все может быть, я действительно веду себя донельзя странно.

– Не знаю. Внезапно накатило. Прошу тебя, уйдем отсюда.

Он оглядывается, словно сквозь стену пытаясь рассмотреть оставшихся в зале Беллу и Аарона, наверняка озадаченных не меньше него.

– Тебя тошнит?

– Похоже на то.

Дэвид смягчается. Теперь он само участие и забота.

– Я скажу Белле и Аарону, – говорит он, обнимая меня. – Иди на улицу и жди меня там. Я вызову такси.

Я киваю. Выхожу из ресторана. На улице заметно похолодало. Зря я не прихватила пиджак.

Появляется Дэвид. В руках у него моя сумка, за спиной – Белла.

– Он тебе не понравился, – цедит она сквозь зубы и воинственно скрещивает на груди руки.

– О ком ты? Ах! Нет. Просто мне нехорошо.

– Не рассказывай сказки! Ты с гриппом в Токио полетела, а тут с каким-то легким недомоганием справиться не можешь! Чепуха. Просто тебя тошнит от Аарона.

– Неправда, – защищаюсь я, хватаясь за живот. – А с гриппом мне пришлось лететь. Это было по работе!


Еще немного, и меня вправду вырвет. Прямо на ее зеленые замшевые туфли.

– А мне он понравился, – пытается примирить нас Дэвид. – Да и Данни тоже, я уверен. Недавно ее знобило, но мы не захотели отменять встречу.

«Какой же он милый, – с благодарностью думаю я. – Врет и не краснеет. И все ради меня».

– Я позвоню тебе завтра, – обещаю я Белле. – Приятного вам ужина.

Белла упрямо не трогается с места, но подъезжает наше такси, Дэвид открывает дверцу, и я очертя голову ныряю внутрь. Дэвид обходит машину, забирается на сиденье рядом со мной, и мы катим по Малберри-стрит. Белла скрывается в недрах ресторанчика.

– Как думаешь, ты чем-то отравилась? – наклоняется ко мне Дэвид. – Что ты ела?

– Да, наверное, отравилась, – бормочу я, приваливаясь к окну.

Дэвид обнимает меня за плечи и достает телефон. Когда мы приезжаем домой, я переодеваюсь в спортивный костюм и валюсь на кровать.

– Помочь чем-нибудь? – спрашивает Дэвид, присаживаясь на краешек кровати и заботливо подтыкая под меня одеяло.

– Полежи со мной, – прошу я, хватая его за руку.

– А вдруг ты заразная? – улыбается он, высвобождая руку и гладя меня по щеке. – Пойду-ка я заварю тебе чаю.

Я скольжу по нему взглядом. По его карим глазам. По его непокорным, спутанным прядям волос. Сколько я ни упрашиваю его пользоваться гелями – все ведь пользуются! – бесполезно.

– Поспи, – шепчет он. – Утром тебе полегчает.

«Если бы», – с горечью думаю я и мгновенно засыпаю. Мне снится, что я снова вернулась в лофт с огромными окнами и голубыми креслами. Аарона там нет, зато есть Белла. Она вытаскивает из верхнего ящика комода его штаны и, потрясая ими, наступает на меня.

– Что они здесь делают? – вопит она.

Я молчу. Но Белла не отстает, надвигается на меня, как грозовая туча. Все ближе и ближе.

– Что они здесь делают? Отвечай, Данни! Выкладывай начистоту!

Я беззвучно открываю рот, как вдруг комната наполняется водой, и я давлюсь словами, которые все равно не в силах произнести.





Глава восьмая




– И снова здравствуйте, – приветствует меня доктор Кристина.

Дерево на месте. «Фальшивка», – понимаю я. Прошло столько лет, а оно ни капли не изменилось.

– Да, здравствуйте, – заикаюсь я. – Похоже, только вам одной я и могу открыть душу.

– И что же скрывается в вашей душе?

Правда, открывшаяся мне. Да, оказавшись в тех апартаментах, я оказалась в будущем. В том самом будущем, которое настанет пятнадцатого декабря. Ровно через пять месяцев и девятнадцать дней. И не надо крутить пальцем у виска. Я с отличием окончила среднюю школу Харритон и удостоилась чести произнести торжественную речь на выпускном вечере. Я была одной из лучших студенток в Йельском университете и в Юридической школе Колумбийского университета. Я не легковерная простушка и не набитая дура. Я уверена: то был вовсе не сон; я получила предостережение, недоброе пророчество и теперь хочу знать, что мне с ним делать. Как мне поступить, чтобы пророчество никогда не сбылось.

– Я встретилась с ним, – говорю я. – С тем мужчиной. Из сна.

Она вздрагивает. Возможно, у меня разыгралось воображение, но я чувствую, как она мысленно потирает руки. У меня сводит скулы – я предпочла бы обойтись без лишней психологической лабуды. Я не хочу, чтобы меня спрашивали, что, где и когда произошло. Сомневались в моей вменяемости. Интересовались, не вижу ли я привидений. Проверяли, нет ли у меня посттравматического синдрома и так далее и тому подобное. Я хочу только одного: отвратить нависшее надо мной будущее.

– А с чего вы взяли, что это был именно он?

– С того, что знаю его как свои пять пальцев. – Я с вызовом окидываю ее взглядом. – Разве я не упоминала, что мы с ним переспали?

– Надо же! – Доктор резко наклоняется вперед, чуть не вываливаясь из коричневого кожаного кресла. В отличие от дерева, кресло настоящее и новое. – А вот это важная деталь. Почему, как вы думаете, вы ее опустили в предыдущую нашу встречу?

– Потому что я помолвлена. Это же очевидно, – фыркаю я.

– Только не для меня.

– Ну, не знаю, – вздыхаю я. – Опустила, и все. Но у меня нет никаких сомнений, что это он. И сейчас он встречается с моей лучшей подругой.

– С Беллой, – уточняет доктор Кристина, перелистывая записи.

Я киваю. Не припоминаю, чтобы я хоть словом обмолвилась с ней о Белле, но, видимо, обмолвилась.