И власти магии уподобляясь, твое мышление восхитится над площадью великолепных храмов: там злато и гирлянды оспаривают друг у друга богатых портиков убранство; или изобразит, коль этого захочет, за Мальтоном идя, блаженство прародителей людских; картинам этим составлять под силу цвет столетий.

И вскоре ты в печали возвратишься, сосредоточившись в себе самом, и скажешь с сожалением, замешанном на слезах: «Увы! Лишь образы я там живописал; однако я реальность почувствовать сумел их.

И разве это убедит меня, что образы мои никак не наважденье и могут обладать малейшим сходством с моделями своими? Не трать же время попусту на ложные занятья».

О, человек труда, молись и отдыхай, пока ты жив. Вот две задачи, которым необходимо солдату веры предаваться. Заставит первая идти вперед; вторая – восстановит, предохранив морально и физически: во время это человек никак не применяет свою волю.





96




Небесные светила, блистаете над нашею главой вы; для нас же не можете вы общество составить и нас любить не можете; не в силах вы нас изучать, к познанию стремясь, и не способны нас прощать.

Ни в чем на нас вы не похожи, поскольку не можете вкусить два самых сладких чувства нашего существованья, – имеем только мы нужду в прощении с любовью.

Для истины фундаментальной важно ль, что человек способен открыть на целую планету больше? Под силу их ему и дальше открывать, пусть он не вправе делать лишних умозаключений: сумели применить по заблужденью люди к планетам семеричное число.

Порядок новый свой имеет вид. Все звезды разделены в нем на семейства; семейства отграничены огромными просторами небес. Число их неизвестно, а равно звезд количество, которые семейства составляют. И всякая звезда есть центр системы планетарной.

Звезда сияющее солнце, что племена земные за Бога мiрозданья почитали, являешься ты только частью маленькой большой системы иль звезд великого семейства, и ты теряешься в безмерности небесной тверди.

И если даже ты столь мелким предстаешь для мысли нашей, каким же будет для нее Земля, планета наша, какие будем сами мы?

И восхищенье испытуешь, что ужасу сродни, когда рассматриваешь в этой перспективе пространство бесконечное и тел количество, которые в нем проплывают.

И ощущаешь в то же время, сколь соблазнительно, столь и ужасно зрелище сие.

Но восхищаясь им, о, человек, готовым будь ты от него оборониться. Безмерность зрелища мышление способна сокрушить твое: посредством этого она уничтожает твой рост убогий.

Так возродись в своих правах, отличным стань от всех существ великих, но немых, ты превосходством слова своего. Хотя телесными очами тебе пристало ли измерить свою сущность, а равно и предназначение свое?

Ведь должен путь твориться твой, влияния не зная тел небесных, которые проходят пред тобой, таинственность с величием внушая.

Открытия мужей усердных оцени: они дают нам географию мiров; однако ничего не говорят о нравах, истории их обитателей.

И описательных законов тьму они отображают, но без конечного закона. Хотя без знания его, какая польза будет для нашего труда и для картины верной бесчисленных мiров?

И почему премудрость не позволяла взгляду нашему простому проникнуть дальше в созерцании безмерности вселенской?

А потому, чтоб побудить нас к изучению законов космоса конечных, чтоб протяженность его картины необъятной нас не могла б обескуражить.

Дабы исследовали больше мы свое происхожденье, живому чувству повинуясь наших прав и разумений.

И действенное возрожденье, с бесконечностью соединившись, устроит так, что все эти мiры покажутся нам гармоническими инструментами, которыми должны распоряжаться мы.





97




Первоначальным детством человека есть возрастание, поскольку детство это является присутствием Господним. Второе детство – вырожденье, ибо оно рук человеческих работа.

Идите же дорогой духо-человека; вам непосильно породить его из человеческой души, как мнят о том поспешные сужденья, ведь есть одно лишь Существо, которое способно одарить бессмертной и нетленной жизнью.

Желаете ли вы его родить от Бога во время, пока смертный исполняет закон воспроизводства плотского грубейший? Могли бы оскорбить вы в этот миг Верховное Величие, содействуя Ему звериной необузданностью плоти?

Две эти трудности чины определяют душ людских в их месте ожидания, откуда они способны изойти поочередно для воплощения без ведома души, что их прообразует, и без малейшего изъяна высшей чистоты Предвечного.

Не стоит ли считать то место ожидания за состояние их детства? И коль они оттуда истекают, то не для того ли, чтобы подняться на ступень, что совершенней, и чтобы воссоединиться, когда сего становятся достойны, с Верховным Существом, грех от которого их отделяет? Земной, телесный человек, и твой закон похож на это.

Возвышенная Справедливость, когда впал в грех первоначальный человек, его на труд и смерть Ты осудила; но Ты нисколько не приговорила к страданиям его земную плоть, ни его разум к заблуждениям и помутненьям.

Одной жене страдать пристало и то лишь по закону порожденья: обязана она извлечь из бездны человека, поскольку чрез нее он оказался в оной.


Но, не взирая на анафему, на человека с женщиной упавшую, они могли покинуть этот мiр, поднявшись в воздух на колеснице огненной как Илия.

Вот почему людская наша оболочка должна во время пребывания земного рассеиваться постепенно как фантом, как детище феерии, и духу возвращать в последовательности кроткой его первоначальную свободу, его могущество и первородства добродетель.

Иди, огня закону повинуясь. Он прежде времени существовал, над временем он воспаряет. Вздымается в блистающей рубашке. Иди, огня закону повинуясь, и восхищайся вместе с ним в обитель света.





98




И почему вы удивляетесь тому, что существуют люди, чье царство не от сего мiрa? В каком упадке ваше естество, когда исправность и порядок для вас собой являют чудо?

Не потому ли это, что вы не видите ни совершенствующимся человека, ни уменьшающим пороки на земле; не усомниться ль вам и в чистоте начала своего? И стоило ли прежде, как уловить потомство человеков в снасть возрожденья и восстановленья, их бросить в озеро?

Не поражайтесь впредь, что пачкаются в этой тине все они – она чужда им, неизвестна – но оказавшись в ней, они уже не в силах предохраниться от ее заразы.

Восток же чист всегда; схватите только полу облачения Его и станете как будто невидимками для супостатов.

О Нем Исайя восклицал: «Как многие изумлялись, смотря на Тебя, – столько был обезображен паче всякого человека лик Его, и вид Его – паче сынов человеческих/» (Ветхий Завет, Книга пророка Исайи, Глава 52, стих 14).

И как богатые счастливые мужи могли Его заметить? Не скрыты, не ослеплены ль они как будто облаками процветанием своим?

Муж праведный, сражаешься как лев ты, обложенный охотниками, и знаешь красоту Того, Кто тебя ценит. О, сколь прекрасен Тот, Которого взыскует смертный! В сиянии Его верхушка шлема.

Он бодрствует средь мрака, Он бдит о сохранении народа, и человека чистого душа с Ним бодрствующею пребудет во все столетия и все эпохи.

Не смейте говорить, что нет у вас елея: поля наполнены оливами; вы сами можете считаться садовниками в Эдемском саде.





99




Вы детям своим можете привить негодованье против сластолюбия, и алчности, и извращения ужасного морали. Но как привьете вы им негодованье против чистоты, премудрости и правосудия?

Увидите вы, как добродетели сии в душе ребенка возникают; к нему приходят по мере нравственного возрастанья, с телесным возрастаньем сочетаясь.

Ничтожная, пустая и чудовищная мера, ты можешь причинить терзанье человеку, пока он дышит в дольнем мiрe. Тогда ему сродни бывает смысл евангельского предписанья: «Если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником» (От Луки Святое Благовествование, Глава 14, стих 31).

Посыл не верен сей, поскольку он от вас исходит.

Лишь избранных предполагает это предписанье. Но должно ль разъяснять его в смягченном смысле? Когда Господь берет на службу человека, то где его семья и где его отец?

И если призваны не все ко жребию верховному сему, то все его приемлют в равной мере, которую вы извратили своей неопытностью и поколеньями порочными своими.

И где она в людском потомстве? Где мир, который происходит от этой меры общей? И разве не разорваны гармонии? И разве нет страдания во всем?

И существа, которых премудрость вместе разместила на земле, чтобы животворить собой и первых и последних, не сотворили ли иного, друг друга истязая и нарушив свою меру?

Напрасно я хочу уста свои раскрыть, чтоб Господа воспеть псалмами: меня переполняют слезы, и от рыданий задыхаюсь я, мой голос обрывается, гортань пересыхает в моей печали долгой.

Не вы ль подобны несчастливой твари, что в беззаконьях пребывая, естественными стала их считать?





100




Поскольку познанье сущности Всевышнего запрещено, постольку им казалось, что дело равно обстоит с законами Его; но коль познание законов в обязанность вменялось нам, они и возомнили, будто познанье сущности божественной дозволено. Невежды и безбожники так поступали.

Соединившийся с деяньем человек в своем законе пребывает, ведь смысл, который управляет им, его не покидает вовсе. Но человек, из самости предавшийся мышленью, закону чужд, поскольку деянья его мысли не хватает, чтоб завершить ее.