– Теперь Галка считает, что мне передалась ведьмовская сила Настасьи, а я уверена, что мужчина из моих кошмаров, человек за черной дверью и убийца, орудующий в Шелково, как-то связаны между собой.
Она замолчала, выжидающе глядя на Нурейтдинова, тот сделал еще несколько пометок в записной книжке, где конспектировал рассказ Юли, и наконец тоже поднял на нее взгляд.
– Почему вы спрашивали меня про цвет глаз? – мягко поинтересовался он.
Это была единственная деталь, которую Юля обошла стороной, сама не зная почему. Теперь вместо ответа она просто осторожно вытащила цветные линзы. Все равно собиралась это сделать в скором времени: глаза уже нещадно саднило.
– Вот почему, – она уставилась на Нурейтдинова не мигая. – Это происходит с тех пор, как я прошлась по той пентаграмме.
Эксперт угукнул и снова что-то записал.
– Довольно странно. Обычно передача силы ведьмы не сопровождается внешними изменениями…
– Обычно? – с иронией перебила Юля.
Он поднял на нее взгляд и улыбнулся.
– Да, пожалуй, слово «обычно» в данном контексте не вполне уместно. Впрочем, должен признаться, что и у меня глаза иногда меняют цвет.
– Правда?
Нурейтдинова кивнул и уточнил:
– Но оба сразу и временно, только в момент… применения силы. И только в тех случаях, когда это… что-то серьезное.
– Серьезнее открытия замка?
– Да. Я постараюсь узнать больше обо всем, что вы мне рассказали. И о цвете глаз тоже. А пока настойчиво вам рекомендую контролировать свои эмоции и слова.
– В смысле? – напряглась Юля.
– В прямом. Если вас кто-то разозлит, постарайтесь избегать формулировок: «Будь ты проклят», «Чтоб ты сдох» и тому подобное.
Юля растерянно моргнула и заверила:
– Я обычно так не говорю.
– Постарайтесь даже не думать. Понимаете, если вам действительно досталась от Настасьи какая-то магия… Она может работать стихийно. На волне эмоций, как в тех случаях, когда вы разорвали веревки или запустили Указатель.
– Кого я запустила? – Юля растерялась.
– Ну, те огоньки, что привели вас к попавшему в беду другу, – пояснил Нурейтдинов. – Думаю, даже если вас кто-то разозлит, вы едва ли действительно захотите причинить ему вред, поэтому старайтесь избегать подобных мыслей.
Юля активно закивала, давая понять, что постарается держать себя в руках.
– А магией можно обезопасить свой дом? – поинтересовалась она следом. – Ну, в смысле, чтобы больше никто не вышел из проклятого шкафа?
Нурейтдинов аккуратно закрыл ручку колпачком, убрал обратно в карман, захлопнул записную книжку и предложил, глядя на Юлю все с той же ободряющей улыбкой:
– Хотите попробовать?
Юля не хотела, но согласилась. Она слабо представляла, что должна делать, поэтому надеялась, что эксперт даст ей прочитать какое-нибудь заклинание или что-то в этом духе, однако все оказалось сложнее.
– Вам вряд ли подойдет та магия и заклинания, что использую я, – объяснил Нурейтдинов. – Этому нужно учиться. Поэтому попробуйте снова использовать стихийную силу. То есть очень сильно пожелайте и как следует визуализируйте, как ставите защиту на дверь.
– Визуализировать?
– Представьте, что вешаете на нее замок или запираете на засов. А я понаблюдаю.
Чувствуя себя ужасно глупо под внимательным взглядом мужчины, похожего на строгого учителя, Юля попыталась. Она действительно очень хотела, чтобы шкаф стал безопасен, но собственные потуги казались ей плохой актерской игрой.
– Так? – неуверенно спросила она, закончив и повернувшись к Нурейтдинову.
Тот смотрел на нее сквозь очки, но при этом странно щурился. Стоило к нему обратиться, как его взгляд стал обычным, а он сам тихо хмыкнул.
– Я ничего не увидел, но…
Он подошел ближе, провел кончиками пальцев по двери, и его брови удивленно приподнялись.
– Похоже, сработало. Только вам придется повторить это перед сном, потому что защита разрушится, как только вы откроете шкаф и что-нибудь в него повесите или, наоборот, заберете из него.
– А если не открывать?
– Тогда защита останется. С той стороны дверь никто не откроет.
Юля снова посмотрела на шкаф. На вид ничего не изменилось, но ей почему-то очень хотелось верить Нурейтдинову. Он казался слишком серьезным дядькой, чтобы врать о подобных вещах.
Против воли Юля улыбнулась и тихо выдохнула:
– Круто…
Глава 15
2 февраля 2017 года, 20:50
Влад собирался зайти к Юле после семи, надеясь, что к тому времени она успеет переговорить с Нурейтдиновым (тот настойчиво просил дать им возможность пообщаться наедине) и подготовиться к следующему занятию по испанскому: в ее учебном расписании два дня шли подряд – четверг и пятница.
Однако примерно в половину седьмого ему неожиданно позвонил Соболев и снова предложил встретиться после его работы. Можно было подумать, что тот все же решил действовать сообща и хочет обсудить какие-то новые данные по расследованию, но это оказалось слишком самонадеянным выводом.
– Здесь готовят лучший шашлык в городе, – заявил он, приведя Влада в какое-то заведение, где действительно одуряюще пахло жаренным на углях мясом. – И еще чебуреки. Ты любишь чебуреки?
Влад чебуреки любил, но ел редко, поэтому не имел ничего против того, чтобы попробовать. Оказалось, что в очередном «лучшем в городе» заведении не подают другого алкоголя, кроме пива, поэтому пришлось ограничиться черным чаем.
– Пива с меня на ближайший месяц хватит, – пояснил он.
Видимо, из соображений солидарности Соболев тоже заказал себе чай.
Какое-то время Влад ждал, что тот заговорит о фабрике, легенде или рисунках, но полицейский упрямо молчал, обсуждая вкус принесенных блюд и рассказывая о какой-то чебуречной из детства. Когда он попытался перевести разговор на тему футбола, Влад не выдержал:
– Я не слежу за этой игрой! Даже когда был зрячим, не видел смысла в созерцании этого действа. Я думал, ты хочешь рассказать что-то о расследовании или о чем-то спросить…
– Ну, кое-что я хотел сказать, да, – согласился Соболев, и по его тону Влад догадался, что тема вызывает у собеседника чувство неловкости. – Слушай, я не хочу, чтобы ты на меня обижался, но я действительно не могу посвящать тебя во все тонкости расследования. Буду благодарен, если ты и дальше станешь сообщать мне то, что узнаешь… Или нарисуешь. Но я не могу полноценно включить тебя в следственную группу. Хватит и того, что в расследование с ногами влез этот приглашенный Велесовым эксперт. По городу и так уже столько разных слухов ходит, что допускать еще большую утечку информации… В общем, не могу я.
– Ясно, – сдержанно отозвался Влад. – Тогда зачем позвал?
– Составить тебе компанию за ужином, – спокойно пояснил Соболев. – Тайна следствия не мешает нам быть друзьями. Правда?
Влад помолчал немного, осмысливая услышанное, и наконец недоверчиво уточнил:
– Ты меня жалеешь, что ли?
– Почему сразу – жалеешь? – почти убедительно возмутился Соболев. – Чего тебя жалеть-то? У тебя вон денег куры не клюют, работать не надо, девчонка молоденькая по тебе сохнет… Тоже мне, бедный-несчастный нашелся. Я всю жизнь буду работать, а на такую тачку, как у тебя, не заработаю. Может, это тебе меня стоит пожалеть? Или хотя бы заплатить за этот ужин?
Влад рассмеялся. Неожиданно напористое дружелюбие полицейского все еще казалось ему странным и немного подозрительным, но он решил не отказываться. Во-первых, тот все еще мог случайно поделиться какой-нибудь важной информацией о маньяке. Во-вторых, круг общения у Влада в последнее время был не так уж велик, чтобы сознательно отказываться от его расширения. Соболев нравился ему тем же, чем и Юля: они оба если и относились с сочувствием к его положению, то не заостряли на нем внимания, а если уж оно заострялось случайно, то умудрялись отшучиваться. В отличие от того же Артема и некоторых знакомых из прошлой жизни, для которых слепота стала поводом поставить на Владе большой жирный крест и говорить в его присутствии исключительно приглушенным, полным трагичных ноток голосом, словно он умирал. Или уже умер.
В итоге ужин с кавказским вкусом доставил Владу немалое удовольствие, особенно когда он перестал ждать от собеседника разговора о расследовании. Но ни о своем очередном рисунке, ни о странном сне Юли Влад тоже рассказывать не стал. Он все еще считал, что сотрудничество должно быть взаимовыгодным.
В итоге до Юли Влад дошел ближе к девяти. К тому времени они с братом тоже успели поужинать. У Семки случилось время, когда ему разрешали поиграть на компьютере, а сама Юля заканчивала уборку на кухне.
Убедившись, что Влад не голоден, она рассказала ему о разговоре с экспертом по необъяснимому, резюмировав:
– В общем, он пока ничего толкового не ответил, просто все записал и обещал выяснить, что это может значить.
Влад кивнул, хотя слушал вполуха, больше внимание уделяя напряженному и слегка отстраненному тону Юли. Что-то было не так, но не видя ее лица, трудно было понять, что именно. Все то время, что рассказывала, она продолжала что-то делать, и он не совсем понимал: у нее действительно нет возможности отвлечься и сесть рядом, как она обычно делала, или нет желания?
– Но есть и хорошая новость, – добавила Юля, и голос ее прозвучал фальшиво бодро. – Нурейтдинов что-то такое сделал с дверью шкафа и заверил, что, если его не открывать, то оттуда ничего не выберется. Так что мы можем ночевать у себя.
– Это хорошая новость? – позволил себе удивиться Влад. – Мне казалось, тебе нравится оставаться у меня.
Юля помолчала, наконец перестав суетиться, видимо, подбирала слова для правильного ответа.
– Влад, ты только не обижайся, – теперь ее голос прозвучал мягче, но напряжение в нем сохранялось. – Мне действительно нравится оставаться у тебя, но… одной. С Семкой все становится немного сложнее.
– Он мне совершенно не мешает, – заверил Влад. – Отличный пацан, мы вроде неплохо ладим.
– Это да, но я не об этом. Я не хочу его… баламутить, понимаешь? Прошлая ночь выдалась неспокойной, если сегодня мы пойдем спать к тебе, он убедится, что опасность существует. А дальше что? Мама вернется, причины брать его к тебе не станет, а он будет уверен, что из шкафа может выбраться монстр. Зачем это? Я, конечно, не знаю, как сделать так, чтобы мама тоже не лазила в шкаф и защита сохранялась, но я что-нибудь придумаю. А Семка пусть думает, что угрозы нет вообще. Впрочем, может быть, ее и правда нет, а мои кошмары – это просто кошмары?
– А как же испачканные ступни? – напомнил Влад. Ему все еще казалось, что Юля чего-то не договаривает, но он не мог понять, что именно.
– Ну… мало ли… Может, я ходила во сне и вышла в какой-то момент на лоджию? Там, знаешь, грязь какая? Мама каждую весну коврик меняет, потому что старый не вычистить. Это объяснило бы и то, что мне в какой-то момент во сне было настолько холодно…