Через минуту всё закончилось. Ниллс надеялся, что ей не пришлось испытывать боль.
Магистр спустился по лестнице, переступил через тела двух слуг, обошёл умирающего раненого воина и направился к выходу из замка.
Ролд справится и сам.
Кайрус
Последние циклы вышли очень напряжёнными, работы для королевского палача прибывало с каждым днём. Рисс и Ларс помогали отцу, забыв про усталость. Сейчас ему надо было бы проводить с любимой женой Онсой больше времени – их ребёнок не прожил и недели, он родился слабым, а палач способен был лишь доползти до своей кровати и уснуть, вместо того чтобы поддержать мать его детей.
Двое старших сыновей всегда были с ним, но его радовало, что дочери помогали по дому и старались изо всех сил.
С каждым днём люди, что были против введённых ещё Фалином Добрым законов, всё охотнее выходили из тени, всё громче кричали, всё яростнее совершали нападения на одиночных изобретателей или группы учёных. Поначалу они вымещали свою злобу лишь на тех, кто путешествовал со своими странными диковинами, непонятными народу, но теперь…
Теперь, хоть бунтующие и кричали на всех площадях, что они лишь против того, что казна уходит на содержание лекарей и шарлатанов, и первые сейчас состоят из обманщиков да чернокнижников, бунтующие перестали делать различия между учёными и менестрелями.
Все, кто не рубил лес, не мыл полы и не работал в полях, оказывались в опасности. Всюду народ словно заражался этой ненавистью. Оно и понятно – маленький король, регент, у которого и так были проблемы, нарастающий конфликт между Флеймами и Глейгримами, к каждой из сторон вполне могли присоединиться и другие дома… Самое лучшее время, чтобы проявить себя, чтобы бороться за свои права, чтобы продемонстрировать своё неудовольствие. Так они думали. Зря.
Регент мудр, милосерден и приветлив, однако он показал, что может быть жёстким и даже жестоким.
Часть Серого Ордена выполняла свою работу по охране Санфелла, Цитадели и Острова для душевнобольных настолько хорошо, насколько это вообще было возможно. Остальные рыцари то ли совершали военные походы, то ли разъезжали по трактам и другим дорогам, ведущим в главный город королевства. К сожалению, этого было недостаточно.
Кайруса обеспечивали работой каждый день. Казнили лишь особо рьяных мятежников, главарей и самых громких ораторов, лорд Форест понимал, что королевству необходим народ для обеспечения его жизнеспособности. К остальным бунтовщикам применяли другие меры.
Телесные наказания, чаще всего прилюдные, истязания, необходимые для того, чтобы сломить человека и вынудить его признаться при всем народе в своей неправоте и безумии, заковывание в кандалы и привязывание к позорному столбу – всем этим занимались палачи.
Кайрус не справлялся один, он попросил дозволения взять себе помощников, и теперь его семья и семья его доброго приятеля Иола, чья сестра была его женой, действовали сообща.
Крики, мольбы о пощаде, проклятия и пожелания провалиться под землю сопровождали обе семьи палачей каждый день с утра и до вечера. Помост посреди площади в последние циклы не успевал просыхать от крови, хлысты истирались, выделенные регентом в помощь слуги ночи напролет делали розги и точили топоры и мечи, а дочери отстирывали и сушили отцовские и братские одеяния, пока те отдыхали. Карающий орган королевской власти, бывало, призывали, едва солнце появлялось на небе.
И вот настал тринадцатый и последний день цикла – время, когда людей не казнили, все наказания откладывались до рассвета следующего дня и палачи могли отдыхать. Так было всегда.
– Онса, моя прекрасная, не вставай. Отдохни немного – позднее утро, первый раз за десяток с небольшим дней можно не спешить.
– Я думала, за тобой придут и сегодня, Кайрус. – Мать его детей положила голову ему на плечо. – Уже давно не было у наших семей столько работы. Грядёт беда? Бедные дети, если начнётся война и дойдёт до нас…
– Не стоит волноваться о том, чего ещё не произошло. Да и война не страшна нам. Она куда страшнее для короля или его придворного.
– О чём ты толкуешь, Кайрус?
– В любую войну есть те, кто бесценен. Войско сопровождают шлюхи, повара и прачки, а в любом городе, кто бы кого ни захватил, всегда нужны палачи и лекари. Будь спокойна.
– Лишь ты отличаешься спокойствием. Не понимаю, как ты можешь ничего не бояться. В один день ты теперь слышишь столь много грубых и жестоких слов, столь много пожеланий смерти и… Ох, Кайрус, мне жаль наших детей.
– Каждая из женщин, став матерью, меняется. Ещё тринадцать лет назад, когда мы были молоды и только строили семью, ты помогала мне на площади и считала своим долгом подарить мне сына – моего преемника.
– А ты ничуть не изменился!
Приятный смех был прерван стуком.
Кто-то из детей открыл дверь. Чуть меньше минуты доносившегося бормотания, и к ним вбежал встрёпанный Ларс. Босоногий, в одних лишь штанах, с перепачканным после завтрака лицом. Похоже было, что он только встал.
– Отец, за тобой пришли. Его Величество… Его Величество и Его Высочество отправили за тобой, их люди ждут внизу. Они сказали, надо спешить.
– Последний день цикла, Кайрус!
– Я знаю, любовь моя. – Кайрус мягко освободился от объятий супруги и встал. – Но служба короне – это наш долг.
– У них нет совести!
– Не стоит так говорить. Отдыхай, я не думаю, что задержусь надолго.
Сборы отняли лишь несколько минут – сейчас были сложные времена, и надо было быть готовым отправляться на службу в любое время. В этот раз за ним явился сам сир Тордж – один из прославленных рыцарей Серого Ордена, а значит, дело серьёзное.
– Мне нужны будут помощники, сир? – Отбирать у детей заслуженный отдых нехорошо, но, в конце концов, ему достойно платили за его работу.
– Не стоит, Кайрус, достаточно только тебя.
Это окончательно запутало палача. За ним явился рыцарь, в день, когда казни под запретом, когда веселье на площади было в самом разгаре, и даже помост наверняка накрыли тканью и украсили, чтобы не наводить тоску на горожан, однако справиться может и один Кайрус.
Путь пролегал в замок, он понял это не сразу и был уверен, что конечным пунктом станет темница, что располагалась в том же направлении. Он ошибся.
В замке все смотрели на палача с нескрываемым недоумением и ужасом. Нет, далеко не каждый знал его в лицо, но, чтобы иметь свои привилегии, чтобы получать всё, что необходимо для жизни задарма, все палачи носили знак отличия: на плаще, на рубахе, на его перчатках – всюду был вышит знак в виде красной петли.
Многие его приятели выжигали себе на руке подобный знак, чтобы не переживать о вышивке на одежде. Так они говорили, однако Кайрус был уверен, они делали это скорее в дань своему делу жизни. Отдающихся своему призванию, настолько сильно, что это начинало переходить любые границы, любителей пытать сверх меры и получающих удовольствие от истязаний других он знал, и немало. В каком-то смысле он понимал их. В чём-то он даже поддерживал их взгляды, хоть и казавшиеся при первом приближении омерзительными.
Между увлеченными братьями-палачами и Кайрусом всё же было различие – когда они пытали в своё удовольствие и увлекались, их жертвы погибали или сходили с ума. Кайрус мог остановиться, он знал меру всему и не превышал необходимых границ. Может, именно поэтому его семья когда-то заняла пост королевских палачей?
Сир Тордж и его братья проводили Кайруса до небольшого зала, но в дверь вошли только сир с палачом.
Прославленный рыцарь тут же опустился на одно колено в поклоне, и палач присоединился к нему, даже не разглядев в плохо освещённом помещении, с кем он имеет честь говорить.
– Встаньте. – Голос регента мужчина узнал сразу же. Интересно, Его Величество также здесь, или в его возрасте не стоит общаться с палачами?
– Ваше Высочество! – Палач встал и почтительно склонил голову.
– Кайрус, – лорд Форест улыбнулся ему, как доброму приятелю, – я рад видеть тебя в добром здравии. Как поживают твои дети?
– Благодарю, Ваше Высочество. Всё хорошо. Мой старший, Ларс, уже делает успехи, Рисс, мой второй сын, начал помогает мне, а из дочерей выйдут прекрасные жёны…
Если регенту не хочется начинать сразу, следует удовлетворить его потребности в светской беседе. Тем более редкому палачу выпадает шанс полюбезничать с лордом, и тем более наставником самого короля.
– И сколько уже твоим дочерям?
– Почти одиннадцать, Ваше Высочество, и восемь.
– Совсем уже взрослые. Для старшей уж впору и приданое собирать. Пожалуй, в этом я могу тебе помочь. – Лорд Форест нашёл, за что зацепиться, прекрасно. – У меня есть для тебя работа. Особая. Уверен, уж ты справишься с ней отлично, я всецело могу доверять тебе, а твои навыки и преданность вызывают лишь уважение…
– Благодарю, Ваше Высочество. Чем я могу быть вам полезен?
– У меня появилась информация о неком лорде Хэйтхарте… Я узнал, что он помогал мятежникам. Оказывал им помощь золотом и словом, подначивал и всячески портил жизнь королевству. Кроме того, его владения находятся рядом с Цитаделью, и, к сожалению, он уже неоднократно мешал обозам, и наши ценнейшие лекари оказывались в весьма неприятных условиях…
– Вы желаете, чтобы я помог ему усвоить, что так поступать нельзя, Ваше Высочество? На площади, я полагаю?
– Безусловно, это потребуется в будущем. Кайрус. У меня есть информация, мне понятны его мотивы, но сейчас… в первую очередь мне нужны доказательства.
– Увы, Ваше Высочество, я мало подхожу на роль шпиона и…
– Этого и не требуется. Я, конечно, не лорд Экрог Редгласс, но и у Его Величества шпионов достаточно. От тебя мне необходимо нечто другое. Понимаешь ли, Кайрус, главным доказательством, сколько бы ни было других улик, было и остается прилюдное признание в совершенных преступлениях. – Лорд Форест смотрел на него в упор, и палач кивнул. – Особенно если речь идёт о лорде. – Кайрус вновь кивнул. – И уж тем более когда Ферстленд может пострадать от двух глупцов-правителей и неизвестно, случится ли война и к чему она приведёт… Того, кто поможет мне получить признание, я щедро вознагражу, и часть награды он получит незамедлительно. Если согласится помочь.
Что ж, теперь понятно, почему его привели в замок на личную аудиенцию к регенту. Такие разговоры с Кайрусом уже вели – тогда он был совсем молод и имел всего двух детей. Гийер был куда менее прямолинейным, и ему пришлось подводить к нужной мысли молодого палача не менее получаса.
– И виновный должен быть жив, чтобы признать свою вину, стоя на городской площади.
– О, Кайрус… – Лицо регента теперь было куда более расслабленным, он понял, что палач не откажет ему. – Разумеется. Более того, пусть лорд и виновен, нельзя допустить, чтобы народ видел, как тяжело далось ему признание. Уверен, что его, как знатного, будут казнить в достойных одеяниях, добротных сапогах и перчатках, как и положено.
Это уточнение и впрямь было важным. Итак, значит, трогать лицо и шею лорда Хэйтхарта нельзя ни в коем случае, зато следы на его теле, руках и ногах будут надёжно прикрыты одеждой. Подобные задания уже доставались ему. В первый раз всё было сложнее – того лорда, почитателя чёрной магии и клятвоотступника, было необходимо раздевать по пояс и сжигать посередь площади. Тогда в распоряжении палача были лишь те части тела, что прикрывались штанами.
– А сколько времени милорд Хэйтхарт должен размышлять о своих преступлениях и готовиться к признанию?
– Чем скорее он решит признаться, тем большая награда ждёт моего любезного помощника. Кайрус, надеюсь, я могу рассчитывать, что о том, кто ждёт королевского суда в темницах, никто не узнает?
– Разумеется! – Такое подозрение возмутило палача, и он воскликнул это куда более громко и куда менее вежливо, из-за чего поспешно добавил: – Ваше Высочество, – и почтительно склонил голову.
– Сир Тордж, передайте шкатулку Кайрусу. Уверен, твои жена и дочери будут рады подарку. Я бы мог дать тебе письменные гарантии, но, сам понимаешь, лишние бумаги в такой ситуации нам ни к чему.
– Не стоит, Ваше Высочество. Мой долг служить короне, и моя работа приносит мне щедрое вознаграждение…
– Верность короне похвальна и должна быть вознаграждена.
Отец учил его не спорить с лордами и тем более королём – что творится в головах у знати, простолюдинам понять невозможно. Регент был почти королём, особенно пока Его Величество не повзрослеет.
– Сир Тордж проводит тебя. Он знает дорогу.
Это дело и впрямь было срочным.
Онса будет кричать и ругаться не хуже кузнеца. Может, шкатулка задобрит её, когда Кайрус вернётся домой под самый вечер. Если нет, то палача ждёт нечто более ужасное, чем милорда Хэйтхарта.
Рирз
Магистр спустился по лестнице, переступил через тела двух слуг, обошёл умирающего раненого воина и направился к выходу из замка.
Ролд справится и сам.
Кайрус
Последние циклы вышли очень напряжёнными, работы для королевского палача прибывало с каждым днём. Рисс и Ларс помогали отцу, забыв про усталость. Сейчас ему надо было бы проводить с любимой женой Онсой больше времени – их ребёнок не прожил и недели, он родился слабым, а палач способен был лишь доползти до своей кровати и уснуть, вместо того чтобы поддержать мать его детей.
Двое старших сыновей всегда были с ним, но его радовало, что дочери помогали по дому и старались изо всех сил.
С каждым днём люди, что были против введённых ещё Фалином Добрым законов, всё охотнее выходили из тени, всё громче кричали, всё яростнее совершали нападения на одиночных изобретателей или группы учёных. Поначалу они вымещали свою злобу лишь на тех, кто путешествовал со своими странными диковинами, непонятными народу, но теперь…
Теперь, хоть бунтующие и кричали на всех площадях, что они лишь против того, что казна уходит на содержание лекарей и шарлатанов, и первые сейчас состоят из обманщиков да чернокнижников, бунтующие перестали делать различия между учёными и менестрелями.
Все, кто не рубил лес, не мыл полы и не работал в полях, оказывались в опасности. Всюду народ словно заражался этой ненавистью. Оно и понятно – маленький король, регент, у которого и так были проблемы, нарастающий конфликт между Флеймами и Глейгримами, к каждой из сторон вполне могли присоединиться и другие дома… Самое лучшее время, чтобы проявить себя, чтобы бороться за свои права, чтобы продемонстрировать своё неудовольствие. Так они думали. Зря.
Регент мудр, милосерден и приветлив, однако он показал, что может быть жёстким и даже жестоким.
Часть Серого Ордена выполняла свою работу по охране Санфелла, Цитадели и Острова для душевнобольных настолько хорошо, насколько это вообще было возможно. Остальные рыцари то ли совершали военные походы, то ли разъезжали по трактам и другим дорогам, ведущим в главный город королевства. К сожалению, этого было недостаточно.
Кайруса обеспечивали работой каждый день. Казнили лишь особо рьяных мятежников, главарей и самых громких ораторов, лорд Форест понимал, что королевству необходим народ для обеспечения его жизнеспособности. К остальным бунтовщикам применяли другие меры.
Телесные наказания, чаще всего прилюдные, истязания, необходимые для того, чтобы сломить человека и вынудить его признаться при всем народе в своей неправоте и безумии, заковывание в кандалы и привязывание к позорному столбу – всем этим занимались палачи.
Кайрус не справлялся один, он попросил дозволения взять себе помощников, и теперь его семья и семья его доброго приятеля Иола, чья сестра была его женой, действовали сообща.
Крики, мольбы о пощаде, проклятия и пожелания провалиться под землю сопровождали обе семьи палачей каждый день с утра и до вечера. Помост посреди площади в последние циклы не успевал просыхать от крови, хлысты истирались, выделенные регентом в помощь слуги ночи напролет делали розги и точили топоры и мечи, а дочери отстирывали и сушили отцовские и братские одеяния, пока те отдыхали. Карающий орган королевской власти, бывало, призывали, едва солнце появлялось на небе.
И вот настал тринадцатый и последний день цикла – время, когда людей не казнили, все наказания откладывались до рассвета следующего дня и палачи могли отдыхать. Так было всегда.
– Онса, моя прекрасная, не вставай. Отдохни немного – позднее утро, первый раз за десяток с небольшим дней можно не спешить.
– Я думала, за тобой придут и сегодня, Кайрус. – Мать его детей положила голову ему на плечо. – Уже давно не было у наших семей столько работы. Грядёт беда? Бедные дети, если начнётся война и дойдёт до нас…
– Не стоит волноваться о том, чего ещё не произошло. Да и война не страшна нам. Она куда страшнее для короля или его придворного.
– О чём ты толкуешь, Кайрус?
– В любую войну есть те, кто бесценен. Войско сопровождают шлюхи, повара и прачки, а в любом городе, кто бы кого ни захватил, всегда нужны палачи и лекари. Будь спокойна.
– Лишь ты отличаешься спокойствием. Не понимаю, как ты можешь ничего не бояться. В один день ты теперь слышишь столь много грубых и жестоких слов, столь много пожеланий смерти и… Ох, Кайрус, мне жаль наших детей.
– Каждая из женщин, став матерью, меняется. Ещё тринадцать лет назад, когда мы были молоды и только строили семью, ты помогала мне на площади и считала своим долгом подарить мне сына – моего преемника.
– А ты ничуть не изменился!
Приятный смех был прерван стуком.
Кто-то из детей открыл дверь. Чуть меньше минуты доносившегося бормотания, и к ним вбежал встрёпанный Ларс. Босоногий, в одних лишь штанах, с перепачканным после завтрака лицом. Похоже было, что он только встал.
– Отец, за тобой пришли. Его Величество… Его Величество и Его Высочество отправили за тобой, их люди ждут внизу. Они сказали, надо спешить.
– Последний день цикла, Кайрус!
– Я знаю, любовь моя. – Кайрус мягко освободился от объятий супруги и встал. – Но служба короне – это наш долг.
– У них нет совести!
– Не стоит так говорить. Отдыхай, я не думаю, что задержусь надолго.
Сборы отняли лишь несколько минут – сейчас были сложные времена, и надо было быть готовым отправляться на службу в любое время. В этот раз за ним явился сам сир Тордж – один из прославленных рыцарей Серого Ордена, а значит, дело серьёзное.
– Мне нужны будут помощники, сир? – Отбирать у детей заслуженный отдых нехорошо, но, в конце концов, ему достойно платили за его работу.
– Не стоит, Кайрус, достаточно только тебя.
Это окончательно запутало палача. За ним явился рыцарь, в день, когда казни под запретом, когда веселье на площади было в самом разгаре, и даже помост наверняка накрыли тканью и украсили, чтобы не наводить тоску на горожан, однако справиться может и один Кайрус.
Путь пролегал в замок, он понял это не сразу и был уверен, что конечным пунктом станет темница, что располагалась в том же направлении. Он ошибся.
В замке все смотрели на палача с нескрываемым недоумением и ужасом. Нет, далеко не каждый знал его в лицо, но, чтобы иметь свои привилегии, чтобы получать всё, что необходимо для жизни задарма, все палачи носили знак отличия: на плаще, на рубахе, на его перчатках – всюду был вышит знак в виде красной петли.
Многие его приятели выжигали себе на руке подобный знак, чтобы не переживать о вышивке на одежде. Так они говорили, однако Кайрус был уверен, они делали это скорее в дань своему делу жизни. Отдающихся своему призванию, настолько сильно, что это начинало переходить любые границы, любителей пытать сверх меры и получающих удовольствие от истязаний других он знал, и немало. В каком-то смысле он понимал их. В чём-то он даже поддерживал их взгляды, хоть и казавшиеся при первом приближении омерзительными.
Между увлеченными братьями-палачами и Кайрусом всё же было различие – когда они пытали в своё удовольствие и увлекались, их жертвы погибали или сходили с ума. Кайрус мог остановиться, он знал меру всему и не превышал необходимых границ. Может, именно поэтому его семья когда-то заняла пост королевских палачей?
Сир Тордж и его братья проводили Кайруса до небольшого зала, но в дверь вошли только сир с палачом.
Прославленный рыцарь тут же опустился на одно колено в поклоне, и палач присоединился к нему, даже не разглядев в плохо освещённом помещении, с кем он имеет честь говорить.
– Встаньте. – Голос регента мужчина узнал сразу же. Интересно, Его Величество также здесь, или в его возрасте не стоит общаться с палачами?
– Ваше Высочество! – Палач встал и почтительно склонил голову.
– Кайрус, – лорд Форест улыбнулся ему, как доброму приятелю, – я рад видеть тебя в добром здравии. Как поживают твои дети?
– Благодарю, Ваше Высочество. Всё хорошо. Мой старший, Ларс, уже делает успехи, Рисс, мой второй сын, начал помогает мне, а из дочерей выйдут прекрасные жёны…
Если регенту не хочется начинать сразу, следует удовлетворить его потребности в светской беседе. Тем более редкому палачу выпадает шанс полюбезничать с лордом, и тем более наставником самого короля.
– И сколько уже твоим дочерям?
– Почти одиннадцать, Ваше Высочество, и восемь.
– Совсем уже взрослые. Для старшей уж впору и приданое собирать. Пожалуй, в этом я могу тебе помочь. – Лорд Форест нашёл, за что зацепиться, прекрасно. – У меня есть для тебя работа. Особая. Уверен, уж ты справишься с ней отлично, я всецело могу доверять тебе, а твои навыки и преданность вызывают лишь уважение…
– Благодарю, Ваше Высочество. Чем я могу быть вам полезен?
– У меня появилась информация о неком лорде Хэйтхарте… Я узнал, что он помогал мятежникам. Оказывал им помощь золотом и словом, подначивал и всячески портил жизнь королевству. Кроме того, его владения находятся рядом с Цитаделью, и, к сожалению, он уже неоднократно мешал обозам, и наши ценнейшие лекари оказывались в весьма неприятных условиях…
– Вы желаете, чтобы я помог ему усвоить, что так поступать нельзя, Ваше Высочество? На площади, я полагаю?
– Безусловно, это потребуется в будущем. Кайрус. У меня есть информация, мне понятны его мотивы, но сейчас… в первую очередь мне нужны доказательства.
– Увы, Ваше Высочество, я мало подхожу на роль шпиона и…
– Этого и не требуется. Я, конечно, не лорд Экрог Редгласс, но и у Его Величества шпионов достаточно. От тебя мне необходимо нечто другое. Понимаешь ли, Кайрус, главным доказательством, сколько бы ни было других улик, было и остается прилюдное признание в совершенных преступлениях. – Лорд Форест смотрел на него в упор, и палач кивнул. – Особенно если речь идёт о лорде. – Кайрус вновь кивнул. – И уж тем более когда Ферстленд может пострадать от двух глупцов-правителей и неизвестно, случится ли война и к чему она приведёт… Того, кто поможет мне получить признание, я щедро вознагражу, и часть награды он получит незамедлительно. Если согласится помочь.
Что ж, теперь понятно, почему его привели в замок на личную аудиенцию к регенту. Такие разговоры с Кайрусом уже вели – тогда он был совсем молод и имел всего двух детей. Гийер был куда менее прямолинейным, и ему пришлось подводить к нужной мысли молодого палача не менее получаса.
– И виновный должен быть жив, чтобы признать свою вину, стоя на городской площади.
– О, Кайрус… – Лицо регента теперь было куда более расслабленным, он понял, что палач не откажет ему. – Разумеется. Более того, пусть лорд и виновен, нельзя допустить, чтобы народ видел, как тяжело далось ему признание. Уверен, что его, как знатного, будут казнить в достойных одеяниях, добротных сапогах и перчатках, как и положено.
Это уточнение и впрямь было важным. Итак, значит, трогать лицо и шею лорда Хэйтхарта нельзя ни в коем случае, зато следы на его теле, руках и ногах будут надёжно прикрыты одеждой. Подобные задания уже доставались ему. В первый раз всё было сложнее – того лорда, почитателя чёрной магии и клятвоотступника, было необходимо раздевать по пояс и сжигать посередь площади. Тогда в распоряжении палача были лишь те части тела, что прикрывались штанами.
– А сколько времени милорд Хэйтхарт должен размышлять о своих преступлениях и готовиться к признанию?
– Чем скорее он решит признаться, тем большая награда ждёт моего любезного помощника. Кайрус, надеюсь, я могу рассчитывать, что о том, кто ждёт королевского суда в темницах, никто не узнает?
– Разумеется! – Такое подозрение возмутило палача, и он воскликнул это куда более громко и куда менее вежливо, из-за чего поспешно добавил: – Ваше Высочество, – и почтительно склонил голову.
– Сир Тордж, передайте шкатулку Кайрусу. Уверен, твои жена и дочери будут рады подарку. Я бы мог дать тебе письменные гарантии, но, сам понимаешь, лишние бумаги в такой ситуации нам ни к чему.
– Не стоит, Ваше Высочество. Мой долг служить короне, и моя работа приносит мне щедрое вознаграждение…
– Верность короне похвальна и должна быть вознаграждена.
Отец учил его не спорить с лордами и тем более королём – что творится в головах у знати, простолюдинам понять невозможно. Регент был почти королём, особенно пока Его Величество не повзрослеет.
– Сир Тордж проводит тебя. Он знает дорогу.
Это дело и впрямь было срочным.
Онса будет кричать и ругаться не хуже кузнеца. Может, шкатулка задобрит её, когда Кайрус вернётся домой под самый вечер. Если нет, то палача ждёт нечто более ужасное, чем милорда Хэйтхарта.
Рирз