Похоже, он всё же чувствовал себя немного виноватым за «сватовство».

— Скажите, кир Стефания, а что за забавные шарики на палочках вы раздавали детям?

— Я решила назвать это лакомство – леденец.

— Ле-де-нец… Забавно звучит. Но из чего вы его готовили?

— Это просто сахар с водой.

— Ого!

Он посмотрел на меня как-то озабочено.

— Что-то не так, кирус Лерго?

— Кир Стефания, сахар – удовольствие дорогое. И вам не жалко было так баловать детей селян?

— Совершенно нет. В конце концов, праздник такого масштаба только один в году, так что пусть дети полакомятся. А деньги можно ведь не только тратить, но и зарабатывать.

— Какие, однако, у вас интересные мысли. И на чём же именно вы собираетесь заработать?

— Думаю, летом я смогу вам рассказать точно. А пока – я просто пробую разные варианты.

Похоже, что я его слегка озадачила. Впрочем, весь этот трёп не помешал нам с аппетитом пообедать, кирус Лерго одолел аж четыре пирожных и одно очень хвалил. Ему понравилась песочная корзинка, размером со половинку грецкого ореха. Кусать его было вполне бессмысленно – такое кладут в рот целиком. Под шапочкой крема там скрывался вымоченный в роме изюм.

Пообещав ещё раз, в будущем, угостить его такими же, я проводила кируса на крыльцо, он поцеловал мне руку и отбыл. Я помахала вслед платочком и с облегчением вздохнула – свобода!

Вечером я вручила подарки Сете и Тане, у Тани аж слёзы на глазах навернулись – набедовалась девочка и с чистой совестью завалилась спать.

К завтраку пожаловала, совершенно неожиданно, кир Лисса. Есть она отказалась, терпеливо дождалась, пока я дожую омлет и нам подадут чай. Как только Таня сервировала стол сладостями и вышла, она отодвинула в сторону чашку, подперла правую щеку сжатой в кулачок рукой и потребовала:

— Рассказывайте, кир Стефания!

— Что рассказывать? – растерялась я.

— Всё рассказывайте… и подробно! Он хорошо себя вёл?

Я вздохнула и ответила:

— Очень. Очень хорошо! Честное слово!

— Это – плохо!

Вытянув из меня все подробности и детали, как стоял, что говорил, когда улыбался, что ел, как попрощался, скоро ли обещал приехать и прочее-прочее-прочее, она сделала неожиданный вывод:

— Вы ему нравитесь, кир Стефания!

Я попробовала возражать:

— Кир Лисса, он мне тоже нравится, он достойный молодой человек с хорошим положением. Но это вовсе не значит, что нам нужно жениться. И ему, и мне нужно просто… Ну, чтобы нас не тащили в храм. Ему, пожалуй, в чём-то даже хуже, чем мне. За мной, пока, по крайней мере, не стоит очередь из восемнадцати женихов. А за ним – серьёзно охотятся. Так что не обольщайтесь. Мы просто помогаем друг другу…

— Ну да, конечно – просто помогаете. Но тогда подскажите мне, кир Стефания, а что мешало молодому кирусу уехать на праздники в Катенг, объявив всем, что его вызвало начальство?

— Кир Лисса, может быть, он не хотел проводить день на глазах у начальства?

— Зато, кир Стефания, он захотел провести день на глазах у вас!

И столько убеждённости было в её голосе, что я решила не спорить. В конце концов, я не обещала, что никогда её не разочарую. Я обещала учиться вести хозяйство и не ходить замуж без её благословения. И более – ни-че-го!

Кир Лисса, между тем, задумчиво отхлебнула остывшего чаю, зачем-то снова сунула в чашку ложечку и сказала:

— Вот если посчитать, то что у нас получится?

Я вообще не поняла, о чём она говорит, а она бормотала, загибая пальцы на руке и задавая вопросы и сама себе отвечая:

— Просто так же он не может поехать? Нет, не может! А поздравить начальство может поехать? Может! Это – раз! А когда у нас ближайший храмовый день? А вот и не помню… И вечно я путаю, сколько от Святодня пройти должно! Двадцать один или двадцать три? Ну, не важно, но он поедет туда совершенно точно! Это значит – уже два! А через пять-семь дней после храмового дня – День равновесия… Ну, хоть храмовники и ворчат, но справлять-то не мешают! Это уже значит – три!

И победно посмотрела на меня:

— Понимаете, кир Стефания?!

— Не очень, кир Лисса…

— Готова поспорить, кир Стефания, что на День равновесия, разумеется, совершенно случайно, кирус Лерго заедет к вам в гости. Он привезёт вам тот самый синий плод, но раз вас не будет дома – доедет до меня. И останется обедать… Так что, дорогая кир Стефания, в День равновесия будьте добры приехать ко мне с утра. Я, всё же, ваш опекун…


— Кир Лисса! Ну, допустим, даже и привезёт он этот плод… Ну и что? Отдаст и уедет!

— Вот! А я о чём говорю?! А зачем нам нужно, чтобы он уезжал?! Пообедает, а потом уедет – один.

Я не слишком поняла, почему это для неё так важно – чтобы уехал он один.

— Кир Лисса, а зачем? Ну, проводит он меня опять домой и уедет. Что в этом плохого?

— Без разрешения ему тут в вашем доме делать нечего! Что легко даётся, то не ценится! А вот когда я вам мешать буду и поговорить наедине не дам, тогда он и забегает!

Я была свято уверена, что на такую нелепую уловку не клюнет ни один нормальный мужик, потому и не стала спорить.

— Как скажете, кир Лисса. Надо приехать к вам – приеду.





Глава 41




Постепенно жизнь в доме вошла в четкий режим. Мы просыпались, приводили себя в порядок, завтракали. Потом я и Таня шли заниматься «украшательством».

Невозможно было бы каждый день печь торты и пирожные. И дорого, да и ни к чему. Поэтому мы упражнялись с одним и тем же большим куском масла. Есть его, конечно, было уже нельзя, ну, разве что – поросятам потом скормить. Зато расходы на уроки сошли к минимуму.

Часа три мы горбились над деревянными досочками, воображая, что это будущие торты и пирожные. Использовав масло один раз, собирали все удачные и неудачные розочки и листочки ножом с доски, снова заправляли кондитерские мешки и продолжали давить, давить и давить…

Первое время у меня, да и у Тани, болели и запястья, и пальцы, ломило плечи так, что вечером сложно было уснуть. Я стала чаще делать перерывы и, постепенно, мы приноровились. Девочка не отлынивала, у нее был хороший глазомер и ее каемочки, листики-цветочки и полоски получались не хуже моих.

Кроме того, я еще иногда успевала немного поэксперементировать с красителями. В ход шло все – и морковный-свекольный сок, и орехи, и вареная сгущенка, и карамель, и жженка. Использовала я и какао-бобы, и кусочки фруктов из варенья. Вспомнила даже, как можно сделать что-то вроде сахарной ваты. Конечно, не настоящей. Просто очень тонко вытянуть сахарные нити и собрать небольшой шарик. Из такого вполне можно сделать для торта птичье гнездо.

Не каждый день, а обычно – на выходной, мы с Татьяной готовили для всех или торт с нормальным кремом, или пирожные по новому рецепту. Я покорила ман Сону песочными корзинками с вареной сгущенкой и масляным кремом.

- Бесподобно, кир Стефания! Никогда не пробовала такого! Покажете, как делать?

- Обязательно, ман Сона.

Скрывать от нее секреты я не собиралась. Все равно всех не скроешь.

После обеда Татьяна шла помогать с уборкой Сете. Сета же предпочитала в это время шить или штопать одежду, вышивать или вязать. И понемногу учила этому Татьяну. Со временем из нее получится горничная-универсал. Хотя, я думаю, что горничной ей и не придется работать – кондитерское искусство прокормит ее всегда.

А я садилась за книгу рецептов. Что-то я помнила наизусть. Что-то записывала после того, как пекла уже здесь. Пришлось почти все рецепты приноравливать к местным мерам веса и объема. Потому дело двигалось неспешно. Но все же почти полсотни рецептов я уже записала.

Если получится издать книгу – на этом тоже можно прилично заработать.

Довольно часто в день отдохновения мы с прислугой посещали храм, у меня сложились вполне хорошие отношения с новым патроно. Я жертвовала каждый раз несколько медяков на нужды храма. Пару раз мы беседовали с ним, его интересовало, чем я занимаюсь в свободное время. Врать я не видела смысла, поэтому рассказала, что придумываю новые рецепты десертов и сладостей. Патроно Верго покачал головой, но я так и не поняла, осуждающе или понимающе. Как и предсказывала кир Васса, он пользовался уважение селян, никогда не отказывал в совете или небольшой помощи. Похоже, патроно был из искренне верующих.

После храма, где мы иногда встречались с кир Лиссой, мы шли обедать или к ней, или ко мне. Разговаривали о хозяйстве, о саженцах и рассаде, о разных бытовых делах.

Котята подрастали и становились весьма шкодливы. Вдвоем им было веселей и их по-прежнему баловали. Первую мышь притащил Муха. Об этом нам однажды сообщил истошный визг Сеты рано-рано утром – полудохлую мышь она нашла у себя на подушке.

В общем мне было достаточно комфортно жить.

Письмо из Катенго я получила в тот день, когда погода была особенно неприятной. Сырой ветер бил в окна, обледенели почти все дорожки, хотя в целом зима здесь была не слишком холодная. Мне кажется, ниже десяти градусов и не было, но даже небольшой мороз при такой влажности и сильном ветре заставлял зябко ежится. Пока ман Сона отпаивала почтальона горячим чаем с пирогами на кухне, я вскрыла толстый конверт из плотной бумаги, и прочитала, что меня приглашают в Катенго в связи со смертью некой Лотты кир Антер. Естественно, я даже не представляла, кто это такая.

Вариантов было два – идти спрашивать у кир Лиссы, но она может и не знать, или поехать в гости к кир Вассе. Вот у нее я, пожалуй, скорее разживусь сведениями.

Так что утром я велела заложить коляску. Кир Вассы дома не оказалось. Кана, открывшая мне дверь, сказала:

- Так сосед же у нас умер, она уехала туда.

- Какой сосед?

- Так муж кир Лиссы.

Я начала соображать. Да, кир Лисса говорила, что муж у нее жив, но парализован и уже не в себе. Просто его комната была где-то на втором этаже, и я никогда там не бывала.

- Кана, а ты не знаешь, кто такая Лотта кир Антер.

- Нет, кир Фания, не живут у нас в рейте такие. И соседей таких нет. Да вы зайдите, погрейтесь.

- Спасибо, Кана, но я, пожалуй, поеду к кир Лиссе. Вдруг ей помощь нужна.