– Давай я отвезу тебя на машине, – заботливо предложила Светлана Дмитриевна. – Зачем толкаться в душной электричке в такую жару?
Лиана от души поблагодарила и отказалась, объяснила, что скоро начнутся занятия в институте, она вернется с дачи в город, и ей пора снова привыкать к обычной жизни и не всегда комфортному муниципальному транспорту.
– А то я быстро превращусь в нежный цветок, – с улыбкой добавила она.
Правота Светланы Дмитриевны подтвердилась неожиданно быстро. Лиана уже почти подошла к дому, указанному в газетном объявлении, когда лицом к лицу столкнулась с однокурсником Виталия.
– Привет! Как там наше Гнездо? Не вернулся еще? – весело спросил парень.
– В конце следующей недели приедет.
– А, понял. А ты чего здесь? По залету? На аборт пришла?
Сердце у Лианы заколотилось так, что она на мгновение оглохла.
– П-почему… Почему на аборт? – только и смогла она выговорить непослушным языком.
– Так здесь врач хороший, у него все делают, и сеструха моя два раза чистилась, говорит, все супер. Бабки бешеные берут, само собой. Так что не боись, все будет тип-топчик.
– Да я не к врачу, – забормотала Лиана, – я к подружке иду, даже и не знала, что здесь клиника.
– Да? – однокурсник Виталия насмешливо посмотрел на нее, пожал плечами. – Подружка-то симпатичная? Может, познакомишь? Ладно, шучу. Ну, если что – имей в виду, здесь место надежное.
Лиана попрощалась и прошла мимо клиники, делая вид, что ей нужно «вон в тот дом за углом». Она даже не вошла в дверь с табличкой «Медицинский центр “Радость”», а уже дала повод для разговоров и сплетен. У нее была на примете еще пара адресов, но девушка решила больше не рисковать. Заехала домой, взяла какие-то маечки и белье, чтобы было чем оправдаться перед Светланой, и вернулась на дачу.
Виктор Семенович полностью поддержал супругу: ребенок должен родиться, свадьба должна состояться, а Виталий не должен страдать. Как ни была Лиана юна и неопытна, но в системе аргументов разобраться смогла. Прокурор Гнездилов хотел, чтобы его любимый старший сын, его первенец, умница и труженик, был счастлив в законном браке с любимой девушкой, хорошей, достойной и ни в чем не виноватой. Кроме того, он и сам понимал, и Лиане объяснял терпеливо, что внезапный разрыв отношений после нескольких лет романтической, а потом и не только романтической близости нуждается в оправданиях. Лиану давно приняли как члена семьи, все окружение Гнездиловых в курсе, что со свадьбой все решено и родители Виталика в восторге от невесты сына, все было безоблачно – и вдруг такое! Люди будут задавать вопросы, они захотят знать, и это вынудит и всех Гнездиловых, и саму Лиану постоянно лгать. Практика показывает, что ложь имеет обыкновение плодиться и размножаться, и ничем хорошим такая затея обычно не кончается.
Светлана же Дмитриевна хотела внука или внучку, «свою кровь».
– У меня отняли Ленечку, – причитала она, – но бог посылает мне его ребенка.
Когда она впервые произнесла этот довод в присутствии Виктора Семеновича, тот резко потребовал, чтобы жена вышла с ним за дверь. Разговор получился долгим, Лиана даже нервничать начала, особенно когда услышала, как всхлипывает, а потом воет в голос Светлана.
Дверь, наконец, распахнулась, прокурор возник на пороге и неожиданно мягким голосом произнес:
– Все в порядке, девочка, не волнуйся. Пойдем пройдемся, поговорим.
Выяснилось, что Виктор Семенович запрещает всей своей семье в дальнейшем общаться с Ленькой, писать ему письма, ездить на свидания и вообще вступать с ним в какие бы то ни было контакты.
– Его больше не существует для нас, – негромко, но очень жестко сказал Гнездилов. – Вор и насильник не может быть членом нашей семьи. Когда приедет Виталий, я сам скажу ему об этом, уверен, он разделит мою позицию. Ты должна понимать, что для Светланы Дмитриевны это огромный удар, ей трудно смириться, и мы должны ей помочь. Счастье Виталия и его душевный покой принесут ей облегчение, а маленький ребенок поможет отвлечься. Я очень надеюсь, что мое назначение в Верховный Суд состоится, вы с Виталием поженитесь и уедете вместе с нами, ты будешь рожать в лучшей столичной клинике, твоя мама станет самым желанным гостем в нашем доме. И ты больше не увидишь Леню. Выбор за тобой, но помни: от твоего решения зависит сейчас благополучие всей нашей семьи.
У Лианы больше не было сил сопротивляться. Она так намучилась за последние недели! Выйти замуж, жить в хороших условиях, родить ребенка, которого Виталька будет считать своим, родным, и обо всем забыть.
Светлана ни минуты не сомневалась, что у сына не возникнет ни малейших подозрений.
– Что они понимают-то в сроках? Если уж даже опытные врачи ошибаются на неделю-другую, то молодой мальчишка тем более ничего не сообразит. Разница всего в какие-то десять-двенадцать жалких дней, даже смешно обсуждать. Тем более сейчас столько факторов, влияющих на вынашивание, что классические сорок недель редко когда встречаются. То не донашивают, то перехаживают. Вы точно не предохранялись?
– Точно, – кивнула Лиана. – Дни же безопасные были.
– Ну и все. Никаких сомнений не будет. Любой гинеколог тебе подтвердит, что безопасные дни – очень условное понятие, сплошь и рядом женщины залетают именно в такие дни, которые они считают безопасными. Виталик никогда ничего не узнает, и все будут счастливы.
Ей так хотелось быть счастливой! И ее так грели беспрестанно повторяемые слова «наша семья», в которых подразумевалось, что и она, Лиана, полноправный член этой семьи. Ей хотелось тепла, любви, комфорта и достатка. И еще хотелось, чтобы мама была довольна и спокойна.
В общем, ее уговорили. И когда вернулся с практики Виталик, его прямо с порога встретили сообщением, что он скоро станет отцом и нужно срочно организовывать бракосочетание.
В мае родился сын, Егорка. Жизнь внешне вроде и была похожа на ту, которую вымечтала себе Лиана под чутким руководством своей мамы. Только близость с Виталием больше не приносила даже того небольшого удовольствия, какое она испытывала прежде. Ну да, небольшое, не такое, как в книгах описывают, чтобы небо разверзлось и мир перевернулся, но оно все-таки присутствовало. Было приятно, нежно, ласково, а на большее Лиана и не замахивалась. Теперь же, после того, что сделал с ней Ленька, Лиана не чувствовала ничего, кроме страха и отвращения. «Терпи, – вспоминались мамины наставления. – Стисни зубы и терпи. Ради хорошей жизни можно и не такое стерпеть». Ей было совестно перед мужем, хотелось как-то соответствовать его ожиданиям, и она изо всех сил старалась, притворялась, одним словом, делала все «как учили». Хорошо еще, что Виталик супружескими правами не злоупотреблял, любви требовал далеко не каждый день и всегда с пониманием и без упреков относился к несмелым отговоркам вроде «устала», «завтра рано вставать» или «голова болит».
И еще одно обстоятельство мучило и терзало ее, заставляя чувствовать себя неправильной и кругом виноватой: она не любила своего ребенка. Совсем не любила. Каждый взгляд на него заставлял вспоминать о том, о чем никак не получалось забыть. Но Лиана и тут старалась, как могла, чтобы никто не догадался о том, какая она плохая мать.
Ей не давала покоя мысль о тесте ДНК. Сделать его по образцам мужа и сына, тайком от них, получить, наконец, точный ответ: кем является Виталий для Егорки, отцом или родственником. А вдруг Егор все-таки сын Виталика? Ведь бывает же такое, чтобы в безопасные дни, и мама Света так говорила, и подруги. Может быть, окажется, что она забеременела от жениха, и тогда Лиана сможет, наконец, полюбить сына так, как положено любить нормальным матерям. Горячо, глубоко, без ужасных воспоминаний, отравляющих каждый день ее жизни.
Она попробовала поговорить об этом со свекровью, но та лишь руками замахала:
– Егорка – мой внук, единственный и любимый, и мне этого достаточно. Каким бы ни получился результат, он этого не отменит.
Ну да, ей же без разницы, кто именно из сыновей, старший или младший, подарил ей внука. Все равно своя кровь.
– И Виктор Семенович никогда этого не позволит, поверь мне, – прибавила Светлана Дмитриевна.
Но Лиана не поверила. Она хорошо помнила, как отозвался Виктор Семенович на ее беду в тот страшный летний вечер, как старался утешить, поддержать, как пообещал, что сволочь Ленька сядет, и сдержал слово. Он поймет ее. Должен понять.
Но вышло не так. Гнездилов если и понял душевные метания Лианы, то навстречу не пошел. Кратко и сухо разъяснил, что делать тест официально означает вызвать массу вопросов к семейной жизни Гнездиловых и тем самым бросить тень на безупречную репутацию. Если же пойти неофициальным путем, то придется обманывать, давать взятки и использовать блат, и это совершенно неприемлемо как само по себе, так и по возможным последствиям, которые неминуемо наступят в случае огласки. Существует и третий вариант: обратиться к услугам совсем уж левых лабораторий, которые не спрашивают никаких документов и не ведут учет, просто делают анализ и получают деньги. Но результат, полученный в такой лаборатории, не может считаться надежным и достоверным.
– Все левое и подпольное страдает низким качеством, – закончил Виктор Семенович. – Оборудование старое, реактивы просроченные, персонал необученный. Лицензирование не дураки придумали. Забудь о своих идеях и живи дальше. И не забывай: нарушишь мой запрет – я все равно узнаю.
После смерти Гнездилова она несколько раз возвращалась мыслями к тесту ДНК: может, все-таки сделать? Строгого Виктора Семеновича больше нет рядом. Но есть мама Света, которую ужасно жалко. Ладно, пусть живет теми иллюзиями, которые делают ее жизнь хоть чуточку легче. Егор все равно уже почти взрослый, и вряд ли Лиана способна будет воспринимать его как-то иначе, привыкла, притерпелась к собственным ощущениям. Все же на одну половину он – ее ребенок, и на эту половину она любит его, как умеет. Или не любит, а просто принимает как живое существо, о котором волею судьбы ей положено заботиться и которое живет бок о бок с ней? За полтора десятка лет она так и не разобралась в своих чувствах к сыну. Мерилом материнской любви, ее эталоном было для Лианы отношение мамы Светы к Леньке: пусть другие говорят что угодно, пусть парень творит, что хочет, он все равно будет самым лучшим. «Смогла бы я так относиться к Егорке? – спрашивала себя Лиана. – Если бы мне вдруг сказали, что он совершил преступление, что я сделала бы? Поверила сразу? Или стала бы изо всех сил защищать его, оправдывать, спасать от следствия и суда? Давала бы взятки, чтобы отмазать?» Она была уверена: не будь идеального Виктора Семеновича, мама Света именно так и поступила бы. Способна ли она, Лиана, на такую безоглядную любовь к ребенку? Ей казалось, что нет, не способна. А коль так, значит, и любовь ее к сыну ненастоящая, дефектная, убогая, понарошечная. И сама она – плохая мать.
Виталий Гнездилов
Телефон все звонил и звонил, Виталий, крепко обнимая свою Кармен, начал злиться. Ну что за люди! Есть же нормальное правило: пять гудков – и все. Этого достаточно, чтобы человек ответил, если он может и хочет принять звонок. Если не отвечает после пятого гудка – оставь его в покое, тебе перезвонят, когда будет возможность. Так нет же! Этот настырный абонент правил хорошего тона не знает и продолжает действовать на нервы.
– Ответь, – пробормотала Кармен, оторвав губы от его плеча.
– Пошли все на фиг. Не хочу.
– Так нельзя, милый. Ты деловой человек, у тебя бизнес. И семья, между прочим.
– Подождут.
– Хотя бы посмотри, кто звонит.
Она была права, конечно. Она всегда права, его Кармен. Нужно посмотреть, а вдруг что-то с Егором или с мамой? Но так не хотелось отрываться от ее тела, от ее рук…
Звонки прекратились. Но через минуту возобновились. Виталий нехотя потянулся за лежащим на тумбочке телефоном, посмотрел на экран: давний знакомый, добрый приятель. Ничего срочного быть не может.
– Это не бизнес, – с облегчением сказал он. – И не семья. Не обращай внимания.
Приятель оказался терпелив и настырен. Третья серия звонков довела Виталия до пика раздражения и вынудила все-таки ответить.
– Ты уже читал? – Голос приятеля дрожал от возбуждения. – Ужас вообще! Не могу поверить, что это правда.
– Ты о чем? – не понял Виталий. – Что я должен был читать?
– Да статью же! Про твоего отца. Ты что, правда не видел?
– Нет… Какая статья? Почему про отца?
– Висит на «Калаше», появилась пару часов назад, уже по всей Сети разлетелась, перепосты делают все, кому не лень.
«Калашом» для краткости называли широко известный сайт Николая Калашникова, на котором публиковались разоблачительные материалы про чиновников высокого ранга. Виталий резко сел на кровати, спустил ноги на пол, отключил звонок и начал искать статью. Вот она. И название броское: «Наши безупречные судьи, или Кто на самом деле вершит наши судьбы».
«Член коллегии по гражданским делам… судья Верховного Суда Виктор Семенович Гнездилов, скончавшийся два года назад… считался самым знающим специалистом по правовым вопросам, находящимся на стыке гражданского, финансового, хозяйственного и уголовного права… самый авторитетный специалист Верховного Суда Российской Федерации по разграничению составов мошенничества, хищения, растраты, присвоения и гражданско-правовых деликтов… постоянно привлекался к работе коллегии по уголовным делам при рассмотрении уголовных дел, апелляционных и кассационных жалоб, когда речь шла об ответственности за обман граждан, потерявших вложенные деньги… на протяжении многих лет практически единолично готовил постановления Пленума Верховного Суда по указанным вопросам, после чего суды общей юрисдикции обязаны были в своих решениях опираться именно на такое толкование законов… незадолго до смерти был назначен председателем коллегии по гражданским делам… имел репутацию квалифицированного, принципиального и беспристрастного судьи…»
Все это Виталий Гнездилов прекрасно знал и без статьи. Начало звучало официально, похоже на характеристику или рекомендательное письмо. Или на некролог. Пока читал – даже успокоился. Ничего нового и ничего плохого. Скорее всего, дальше речь пойдет о каком-нибудь коллеге отца или о подсудимом, которому не понравился исход дела.
Однако во втором абзаце статьи стиль изложения кардинально изменился.
«Безупречная репутация судьи Гнездилова ни разу за многие годы не подвергалась сомнению. Да и были ли основания для этого? А теперь давайте вспомним волну гражданских исков 2016 года, когда десятки тысяч наших сограждан стали жертвами обмана со стороны банков… кредиты… новая схема, придуманная ловкими финансистами и не отработанная правоприменительной практикой… все иски оставлены без удовлетворения… люди окончательно потеряли свои деньги и веру в то, что государство может защитить их от несправедливости…
Почему же суды так равнодушно отнеслись к истцам? Да потому, что после первых нескольких исковых заявлений как-то подозрительно быстро появилось постановление Пленума Верховного Суда. Нет, в постановлении, разумеется, не говорилось, что граждан разрешается обманывать, как можно! В постановлении длинно, мудрено и запутанно разъяснялось, какие действия и при каких сопутствующих условиях можно считать правомерными, какие – деликтными, какие – преступными и по какой статье уголовного кодекса их следует квалифицировать. Понять эту сложную юридическую материю очень непросто. Опытный юрист, судья Гнездилов, готовивший это постановление, действовал строго по закону. Одно небольшое «но»: такой квалифицированный юрист не мог не видеть, что законы, которыми он в данном случае оперирует и на которые ссылается, непродуманны, плохо сформулированы, внутренне противоречивы и конкурируют друг с другом. Более того, часть из них прямо противоречит Конституции. Подавляющее большинство этих законов и подзаконных актов принимались под давлением различных групп лоббистов, представляющих интересы разных финансовых структур и хозяйствующих субъектов, отсюда и чехарда в законодательстве. Ответственный человек в первую очередь инициировал бы запрос в Конституционный суд, ведь коллегии Верховного Суда наделены такими полномочиями.
Видимо, судья Гнездилов ответственным не был. Он предпочел составить документ, руководствуясь которым суды должны были принимать решения не в пользу обманутых граждан. Решения, оправдывающие наглых разнузданных воров.
Давайте заглянем в жизнь уважаемого Виктора Семеновича в период, непосредственно предшествующий подготовке постановления Пленума. И что мы видим?»
Далее следовал скан документа, согласно которому… Виталий сперва даже не понял, о чем речь. При чем тут дом на Средиземноморском побережье стоимостью в 18 миллионов евро? У них никогда не было никакой недвижимости за границей. И владельцем дома числится вовсе не Гнездилов, а какая-то Веселкова. Кто она?
«Яна Веселкова – давняя любовница судьи Гнездилова, мать его внебрачной дочери, родившейся в 2013 году. Яна – рядовой менеджер маленькой торговой компании, ее доходов едва хватило бы на жизнь. Но у нее был сердечный друг, который, как утверждают, не брал взяток, а всю государственную зарплату приносил в семью. Так откуда же у Веселковой появился этот дом? И, заметьте, прямо перед принятием вышеупомянутого постановления Пленума Верховного Суда, благодаря которому вороватым банкирам и финансистам удалось сохранить нагло украденные у граждан деньги.
Ответ, дорогие читатели, вы можете дать сами».
Виталий вспомнил письмо, показанное ему матерью. У отца в последние несколько лет была фактически вторая семья. Это обстоятельство значительно изменило идеальный образ Виктора Семеновича, но то, что написано в статье, разрушало его окончательно. Неужели это правда? Отец взял взятку? Или не взял, а брал неоднократно?
Читал он долго, текст был мелким, пришлось раздвигать его пальцами и перемещать направо-налево. За это время Виталию звонили еще дважды, но он сбрасывал вызовы, чтобы не прерываться. Судя по именам абонентов, звонили по тому же поводу: статья.
– Черт! – выдохнул он. – Или отец здорово подставился, или началась какая-то кампания против Верховного Суда.
Он протянул Кармен смартфон с загруженным текстом.
– Прочти. А я пока подумаю, что с этим делать.
Кармен кивнула, взяла смартфон, начала читать. Прочла быстро: зрение отличное, с мелким шрифтом справляется легко. Виталий видел, как по мере чтения начинают пылать ее щеки. Давление, что ли, поднимается? У нее и так проблемы с сердцем, консультация у известного кардиолога, профессора и академика, назначена на следующую неделю, к светилу очередь огромная.
Лиана от души поблагодарила и отказалась, объяснила, что скоро начнутся занятия в институте, она вернется с дачи в город, и ей пора снова привыкать к обычной жизни и не всегда комфортному муниципальному транспорту.
– А то я быстро превращусь в нежный цветок, – с улыбкой добавила она.
Правота Светланы Дмитриевны подтвердилась неожиданно быстро. Лиана уже почти подошла к дому, указанному в газетном объявлении, когда лицом к лицу столкнулась с однокурсником Виталия.
– Привет! Как там наше Гнездо? Не вернулся еще? – весело спросил парень.
– В конце следующей недели приедет.
– А, понял. А ты чего здесь? По залету? На аборт пришла?
Сердце у Лианы заколотилось так, что она на мгновение оглохла.
– П-почему… Почему на аборт? – только и смогла она выговорить непослушным языком.
– Так здесь врач хороший, у него все делают, и сеструха моя два раза чистилась, говорит, все супер. Бабки бешеные берут, само собой. Так что не боись, все будет тип-топчик.
– Да я не к врачу, – забормотала Лиана, – я к подружке иду, даже и не знала, что здесь клиника.
– Да? – однокурсник Виталия насмешливо посмотрел на нее, пожал плечами. – Подружка-то симпатичная? Может, познакомишь? Ладно, шучу. Ну, если что – имей в виду, здесь место надежное.
Лиана попрощалась и прошла мимо клиники, делая вид, что ей нужно «вон в тот дом за углом». Она даже не вошла в дверь с табличкой «Медицинский центр “Радость”», а уже дала повод для разговоров и сплетен. У нее была на примете еще пара адресов, но девушка решила больше не рисковать. Заехала домой, взяла какие-то маечки и белье, чтобы было чем оправдаться перед Светланой, и вернулась на дачу.
Виктор Семенович полностью поддержал супругу: ребенок должен родиться, свадьба должна состояться, а Виталий не должен страдать. Как ни была Лиана юна и неопытна, но в системе аргументов разобраться смогла. Прокурор Гнездилов хотел, чтобы его любимый старший сын, его первенец, умница и труженик, был счастлив в законном браке с любимой девушкой, хорошей, достойной и ни в чем не виноватой. Кроме того, он и сам понимал, и Лиане объяснял терпеливо, что внезапный разрыв отношений после нескольких лет романтической, а потом и не только романтической близости нуждается в оправданиях. Лиану давно приняли как члена семьи, все окружение Гнездиловых в курсе, что со свадьбой все решено и родители Виталика в восторге от невесты сына, все было безоблачно – и вдруг такое! Люди будут задавать вопросы, они захотят знать, и это вынудит и всех Гнездиловых, и саму Лиану постоянно лгать. Практика показывает, что ложь имеет обыкновение плодиться и размножаться, и ничем хорошим такая затея обычно не кончается.
Светлана же Дмитриевна хотела внука или внучку, «свою кровь».
– У меня отняли Ленечку, – причитала она, – но бог посылает мне его ребенка.
Когда она впервые произнесла этот довод в присутствии Виктора Семеновича, тот резко потребовал, чтобы жена вышла с ним за дверь. Разговор получился долгим, Лиана даже нервничать начала, особенно когда услышала, как всхлипывает, а потом воет в голос Светлана.
Дверь, наконец, распахнулась, прокурор возник на пороге и неожиданно мягким голосом произнес:
– Все в порядке, девочка, не волнуйся. Пойдем пройдемся, поговорим.
Выяснилось, что Виктор Семенович запрещает всей своей семье в дальнейшем общаться с Ленькой, писать ему письма, ездить на свидания и вообще вступать с ним в какие бы то ни было контакты.
– Его больше не существует для нас, – негромко, но очень жестко сказал Гнездилов. – Вор и насильник не может быть членом нашей семьи. Когда приедет Виталий, я сам скажу ему об этом, уверен, он разделит мою позицию. Ты должна понимать, что для Светланы Дмитриевны это огромный удар, ей трудно смириться, и мы должны ей помочь. Счастье Виталия и его душевный покой принесут ей облегчение, а маленький ребенок поможет отвлечься. Я очень надеюсь, что мое назначение в Верховный Суд состоится, вы с Виталием поженитесь и уедете вместе с нами, ты будешь рожать в лучшей столичной клинике, твоя мама станет самым желанным гостем в нашем доме. И ты больше не увидишь Леню. Выбор за тобой, но помни: от твоего решения зависит сейчас благополучие всей нашей семьи.
У Лианы больше не было сил сопротивляться. Она так намучилась за последние недели! Выйти замуж, жить в хороших условиях, родить ребенка, которого Виталька будет считать своим, родным, и обо всем забыть.
Светлана ни минуты не сомневалась, что у сына не возникнет ни малейших подозрений.
– Что они понимают-то в сроках? Если уж даже опытные врачи ошибаются на неделю-другую, то молодой мальчишка тем более ничего не сообразит. Разница всего в какие-то десять-двенадцать жалких дней, даже смешно обсуждать. Тем более сейчас столько факторов, влияющих на вынашивание, что классические сорок недель редко когда встречаются. То не донашивают, то перехаживают. Вы точно не предохранялись?
– Точно, – кивнула Лиана. – Дни же безопасные были.
– Ну и все. Никаких сомнений не будет. Любой гинеколог тебе подтвердит, что безопасные дни – очень условное понятие, сплошь и рядом женщины залетают именно в такие дни, которые они считают безопасными. Виталик никогда ничего не узнает, и все будут счастливы.
Ей так хотелось быть счастливой! И ее так грели беспрестанно повторяемые слова «наша семья», в которых подразумевалось, что и она, Лиана, полноправный член этой семьи. Ей хотелось тепла, любви, комфорта и достатка. И еще хотелось, чтобы мама была довольна и спокойна.
В общем, ее уговорили. И когда вернулся с практики Виталик, его прямо с порога встретили сообщением, что он скоро станет отцом и нужно срочно организовывать бракосочетание.
В мае родился сын, Егорка. Жизнь внешне вроде и была похожа на ту, которую вымечтала себе Лиана под чутким руководством своей мамы. Только близость с Виталием больше не приносила даже того небольшого удовольствия, какое она испытывала прежде. Ну да, небольшое, не такое, как в книгах описывают, чтобы небо разверзлось и мир перевернулся, но оно все-таки присутствовало. Было приятно, нежно, ласково, а на большее Лиана и не замахивалась. Теперь же, после того, что сделал с ней Ленька, Лиана не чувствовала ничего, кроме страха и отвращения. «Терпи, – вспоминались мамины наставления. – Стисни зубы и терпи. Ради хорошей жизни можно и не такое стерпеть». Ей было совестно перед мужем, хотелось как-то соответствовать его ожиданиям, и она изо всех сил старалась, притворялась, одним словом, делала все «как учили». Хорошо еще, что Виталик супружескими правами не злоупотреблял, любви требовал далеко не каждый день и всегда с пониманием и без упреков относился к несмелым отговоркам вроде «устала», «завтра рано вставать» или «голова болит».
И еще одно обстоятельство мучило и терзало ее, заставляя чувствовать себя неправильной и кругом виноватой: она не любила своего ребенка. Совсем не любила. Каждый взгляд на него заставлял вспоминать о том, о чем никак не получалось забыть. Но Лиана и тут старалась, как могла, чтобы никто не догадался о том, какая она плохая мать.
Ей не давала покоя мысль о тесте ДНК. Сделать его по образцам мужа и сына, тайком от них, получить, наконец, точный ответ: кем является Виталий для Егорки, отцом или родственником. А вдруг Егор все-таки сын Виталика? Ведь бывает же такое, чтобы в безопасные дни, и мама Света так говорила, и подруги. Может быть, окажется, что она забеременела от жениха, и тогда Лиана сможет, наконец, полюбить сына так, как положено любить нормальным матерям. Горячо, глубоко, без ужасных воспоминаний, отравляющих каждый день ее жизни.
Она попробовала поговорить об этом со свекровью, но та лишь руками замахала:
– Егорка – мой внук, единственный и любимый, и мне этого достаточно. Каким бы ни получился результат, он этого не отменит.
Ну да, ей же без разницы, кто именно из сыновей, старший или младший, подарил ей внука. Все равно своя кровь.
– И Виктор Семенович никогда этого не позволит, поверь мне, – прибавила Светлана Дмитриевна.
Но Лиана не поверила. Она хорошо помнила, как отозвался Виктор Семенович на ее беду в тот страшный летний вечер, как старался утешить, поддержать, как пообещал, что сволочь Ленька сядет, и сдержал слово. Он поймет ее. Должен понять.
Но вышло не так. Гнездилов если и понял душевные метания Лианы, то навстречу не пошел. Кратко и сухо разъяснил, что делать тест официально означает вызвать массу вопросов к семейной жизни Гнездиловых и тем самым бросить тень на безупречную репутацию. Если же пойти неофициальным путем, то придется обманывать, давать взятки и использовать блат, и это совершенно неприемлемо как само по себе, так и по возможным последствиям, которые неминуемо наступят в случае огласки. Существует и третий вариант: обратиться к услугам совсем уж левых лабораторий, которые не спрашивают никаких документов и не ведут учет, просто делают анализ и получают деньги. Но результат, полученный в такой лаборатории, не может считаться надежным и достоверным.
– Все левое и подпольное страдает низким качеством, – закончил Виктор Семенович. – Оборудование старое, реактивы просроченные, персонал необученный. Лицензирование не дураки придумали. Забудь о своих идеях и живи дальше. И не забывай: нарушишь мой запрет – я все равно узнаю.
После смерти Гнездилова она несколько раз возвращалась мыслями к тесту ДНК: может, все-таки сделать? Строгого Виктора Семеновича больше нет рядом. Но есть мама Света, которую ужасно жалко. Ладно, пусть живет теми иллюзиями, которые делают ее жизнь хоть чуточку легче. Егор все равно уже почти взрослый, и вряд ли Лиана способна будет воспринимать его как-то иначе, привыкла, притерпелась к собственным ощущениям. Все же на одну половину он – ее ребенок, и на эту половину она любит его, как умеет. Или не любит, а просто принимает как живое существо, о котором волею судьбы ей положено заботиться и которое живет бок о бок с ней? За полтора десятка лет она так и не разобралась в своих чувствах к сыну. Мерилом материнской любви, ее эталоном было для Лианы отношение мамы Светы к Леньке: пусть другие говорят что угодно, пусть парень творит, что хочет, он все равно будет самым лучшим. «Смогла бы я так относиться к Егорке? – спрашивала себя Лиана. – Если бы мне вдруг сказали, что он совершил преступление, что я сделала бы? Поверила сразу? Или стала бы изо всех сил защищать его, оправдывать, спасать от следствия и суда? Давала бы взятки, чтобы отмазать?» Она была уверена: не будь идеального Виктора Семеновича, мама Света именно так и поступила бы. Способна ли она, Лиана, на такую безоглядную любовь к ребенку? Ей казалось, что нет, не способна. А коль так, значит, и любовь ее к сыну ненастоящая, дефектная, убогая, понарошечная. И сама она – плохая мать.
Виталий Гнездилов
Телефон все звонил и звонил, Виталий, крепко обнимая свою Кармен, начал злиться. Ну что за люди! Есть же нормальное правило: пять гудков – и все. Этого достаточно, чтобы человек ответил, если он может и хочет принять звонок. Если не отвечает после пятого гудка – оставь его в покое, тебе перезвонят, когда будет возможность. Так нет же! Этот настырный абонент правил хорошего тона не знает и продолжает действовать на нервы.
– Ответь, – пробормотала Кармен, оторвав губы от его плеча.
– Пошли все на фиг. Не хочу.
– Так нельзя, милый. Ты деловой человек, у тебя бизнес. И семья, между прочим.
– Подождут.
– Хотя бы посмотри, кто звонит.
Она была права, конечно. Она всегда права, его Кармен. Нужно посмотреть, а вдруг что-то с Егором или с мамой? Но так не хотелось отрываться от ее тела, от ее рук…
Звонки прекратились. Но через минуту возобновились. Виталий нехотя потянулся за лежащим на тумбочке телефоном, посмотрел на экран: давний знакомый, добрый приятель. Ничего срочного быть не может.
– Это не бизнес, – с облегчением сказал он. – И не семья. Не обращай внимания.
Приятель оказался терпелив и настырен. Третья серия звонков довела Виталия до пика раздражения и вынудила все-таки ответить.
– Ты уже читал? – Голос приятеля дрожал от возбуждения. – Ужас вообще! Не могу поверить, что это правда.
– Ты о чем? – не понял Виталий. – Что я должен был читать?
– Да статью же! Про твоего отца. Ты что, правда не видел?
– Нет… Какая статья? Почему про отца?
– Висит на «Калаше», появилась пару часов назад, уже по всей Сети разлетелась, перепосты делают все, кому не лень.
«Калашом» для краткости называли широко известный сайт Николая Калашникова, на котором публиковались разоблачительные материалы про чиновников высокого ранга. Виталий резко сел на кровати, спустил ноги на пол, отключил звонок и начал искать статью. Вот она. И название броское: «Наши безупречные судьи, или Кто на самом деле вершит наши судьбы».
«Член коллегии по гражданским делам… судья Верховного Суда Виктор Семенович Гнездилов, скончавшийся два года назад… считался самым знающим специалистом по правовым вопросам, находящимся на стыке гражданского, финансового, хозяйственного и уголовного права… самый авторитетный специалист Верховного Суда Российской Федерации по разграничению составов мошенничества, хищения, растраты, присвоения и гражданско-правовых деликтов… постоянно привлекался к работе коллегии по уголовным делам при рассмотрении уголовных дел, апелляционных и кассационных жалоб, когда речь шла об ответственности за обман граждан, потерявших вложенные деньги… на протяжении многих лет практически единолично готовил постановления Пленума Верховного Суда по указанным вопросам, после чего суды общей юрисдикции обязаны были в своих решениях опираться именно на такое толкование законов… незадолго до смерти был назначен председателем коллегии по гражданским делам… имел репутацию квалифицированного, принципиального и беспристрастного судьи…»
Все это Виталий Гнездилов прекрасно знал и без статьи. Начало звучало официально, похоже на характеристику или рекомендательное письмо. Или на некролог. Пока читал – даже успокоился. Ничего нового и ничего плохого. Скорее всего, дальше речь пойдет о каком-нибудь коллеге отца или о подсудимом, которому не понравился исход дела.
Однако во втором абзаце статьи стиль изложения кардинально изменился.
«Безупречная репутация судьи Гнездилова ни разу за многие годы не подвергалась сомнению. Да и были ли основания для этого? А теперь давайте вспомним волну гражданских исков 2016 года, когда десятки тысяч наших сограждан стали жертвами обмана со стороны банков… кредиты… новая схема, придуманная ловкими финансистами и не отработанная правоприменительной практикой… все иски оставлены без удовлетворения… люди окончательно потеряли свои деньги и веру в то, что государство может защитить их от несправедливости…
Почему же суды так равнодушно отнеслись к истцам? Да потому, что после первых нескольких исковых заявлений как-то подозрительно быстро появилось постановление Пленума Верховного Суда. Нет, в постановлении, разумеется, не говорилось, что граждан разрешается обманывать, как можно! В постановлении длинно, мудрено и запутанно разъяснялось, какие действия и при каких сопутствующих условиях можно считать правомерными, какие – деликтными, какие – преступными и по какой статье уголовного кодекса их следует квалифицировать. Понять эту сложную юридическую материю очень непросто. Опытный юрист, судья Гнездилов, готовивший это постановление, действовал строго по закону. Одно небольшое «но»: такой квалифицированный юрист не мог не видеть, что законы, которыми он в данном случае оперирует и на которые ссылается, непродуманны, плохо сформулированы, внутренне противоречивы и конкурируют друг с другом. Более того, часть из них прямо противоречит Конституции. Подавляющее большинство этих законов и подзаконных актов принимались под давлением различных групп лоббистов, представляющих интересы разных финансовых структур и хозяйствующих субъектов, отсюда и чехарда в законодательстве. Ответственный человек в первую очередь инициировал бы запрос в Конституционный суд, ведь коллегии Верховного Суда наделены такими полномочиями.
Видимо, судья Гнездилов ответственным не был. Он предпочел составить документ, руководствуясь которым суды должны были принимать решения не в пользу обманутых граждан. Решения, оправдывающие наглых разнузданных воров.
Давайте заглянем в жизнь уважаемого Виктора Семеновича в период, непосредственно предшествующий подготовке постановления Пленума. И что мы видим?»
Далее следовал скан документа, согласно которому… Виталий сперва даже не понял, о чем речь. При чем тут дом на Средиземноморском побережье стоимостью в 18 миллионов евро? У них никогда не было никакой недвижимости за границей. И владельцем дома числится вовсе не Гнездилов, а какая-то Веселкова. Кто она?
«Яна Веселкова – давняя любовница судьи Гнездилова, мать его внебрачной дочери, родившейся в 2013 году. Яна – рядовой менеджер маленькой торговой компании, ее доходов едва хватило бы на жизнь. Но у нее был сердечный друг, который, как утверждают, не брал взяток, а всю государственную зарплату приносил в семью. Так откуда же у Веселковой появился этот дом? И, заметьте, прямо перед принятием вышеупомянутого постановления Пленума Верховного Суда, благодаря которому вороватым банкирам и финансистам удалось сохранить нагло украденные у граждан деньги.
Ответ, дорогие читатели, вы можете дать сами».
Виталий вспомнил письмо, показанное ему матерью. У отца в последние несколько лет была фактически вторая семья. Это обстоятельство значительно изменило идеальный образ Виктора Семеновича, но то, что написано в статье, разрушало его окончательно. Неужели это правда? Отец взял взятку? Или не взял, а брал неоднократно?
Читал он долго, текст был мелким, пришлось раздвигать его пальцами и перемещать направо-налево. За это время Виталию звонили еще дважды, но он сбрасывал вызовы, чтобы не прерываться. Судя по именам абонентов, звонили по тому же поводу: статья.
– Черт! – выдохнул он. – Или отец здорово подставился, или началась какая-то кампания против Верховного Суда.
Он протянул Кармен смартфон с загруженным текстом.
– Прочти. А я пока подумаю, что с этим делать.
Кармен кивнула, взяла смартфон, начала читать. Прочла быстро: зрение отличное, с мелким шрифтом справляется легко. Виталий видел, как по мере чтения начинают пылать ее щеки. Давление, что ли, поднимается? У нее и так проблемы с сердцем, консультация у известного кардиолога, профессора и академика, назначена на следующую неделю, к светилу очередь огромная.