– Костик! К тебе пришли! – крикнул Максим Викторович.
– Да, пусть заходят, – послышалось откуда-то издалека.
Прежде чем последовать приглашению, Настя повернулась к Зое:
– Подождите меня здесь, если Максим Викторович не возражает. – Она бросила вопросительный взгляд на хозяина квартиры. – Можно, Максим Викторович? Или пусть на улице ждет?
– Ни в коем случае, – решительно ответил Веденеев. – У меня на кухне уборка, я сейчас закончу и угощу вас чаем. Будете чай?
– Буду, – кивнула Зоя. – Могу помочь с уборкой, чтобы вышло быстрее, очень чаю хочется.
– Нет-нет, я сам, там совсем чуточку осталось домыть. Но за предложение спасибо. Пойдемте со мной. А вам, – он посмотрел на Настю, – туда.
Чтобы попасть в обиталище Константина, нужно было пройти через комнату попросторнее. Настя толкнула дверь и оказалась в помещении, принадлежавшем словно бы другой квартире или, по крайней мере, другому хозяину. Если в прихожей и в первой комнате царил продуманный порядок, то здесь главенствовал хаос. Стены от пола до потолка увешаны самодельными книжными полками, плотно набитыми литературой, издания разномастные – солидные тома собраний сочинений классиков не стоят подряд, как принято, а рассредоточены по разным местам и соседствуют с тонкими потрепанными брошюрками в бумажных обложках. Узкий раскладной диванчик занимает совсем мало места, все остальное пространство занято большим прямоугольным столом, заваленным разнообразной цифровой техникой. Насколько Настя успела заметить, техника была далеко не последнего поколения и даже не предпоследнего. Это и понятно: клиентура Константина Веденеева – люди, которые не могут себе позволить новые модели и до последнего пользуются тем, что куплено давно и за что уже не берутся в «офисах по ремонту», где молодые мастера, наверное, даже в глаза не видели раскладные кнопочные мобильники или простенькие электронные «читалки» пятнадцатилетней давности.
Именно такой кнопочный телефон-раскладушку и держал сейчас в руках Константин, пытаясь возродить к жизни тот самый элемент, который первым выходит из строя при постоянном открывании-закрывании. Под направленным светом лампы на гибкой ножке он рассматривал что-то через специальные очки с сильным увеличением, какими пользуются ювелиры и часовщики.
– Вы от Золотарева? Что у вас? – спросил он, не глядя на Настю.
– Я не от Золотарева.
– А от кого?
– Ни от кого. Сама по себе.
– Да? – он по-прежнему не отрывал глаз от того, что рассматривал. – Тогда как…
Наконец он все-таки сообразил, что что-то идет не так, положил телефон на стол и снял очки.
– Мы с вами договаривались? Вы писали мне или, может, звонили? Извините, если я забыл.
– Нет, я не звонила и не писала.
– Тогда почему вы здесь? Как вы меня нашли? Если человек приходит чинить технику, то либо я сам дал ему адрес, либо его прислал кто-то из моих знакомых или клиентов. Вы говорите, что вы «ни от кого», но и я вам адреса не давал. Вы кто вообще?
– Вообще я Анастасия. Если вас смущает мой возраст, то Павловна. Я приехала из Москвы, чтобы задать вам несколько вопросов об Андрее Кислове. Помните такого?
Константин смотрел на нее с изумлением.
– Об Андрюхе? А что случилось?
Значит, медсестра Васильчикова не ошиблась. Глаз – алмаз!
– Вы давно с ним общались?
– Ну… Где-то неделю назад, может, полторы. Если вам надо точно, я посмотрю в телефоне. А что, Андрюха сам не помнит, не может сказать? Или он во что-то вляпался?
Настя помолчала. Этот момент был одним из самых нелюбимых во время ее службы. И за последние девять лет, к счастью, не случался.
– Мне очень жаль вам это говорить, Константин, но Андрей погиб. Его убили.
– Как…
Веденеев словно захлебнулся словами, замер. Лицо исказилось болью. Он откашлялся и произнес хриплым шепотом:
– Не может быть…
– Мне жаль.
– Кто? За что?
– Скорее всего – его сестра-наркоманка. Следствие еще не закончено, но поскольку я не работаю ни в полиции, ни в следственном комитете, то могу вам сказать.
– Кто вы тогда? Если не полиция и не следователь, то кто? ФСБ?
– Ну зачем так круто, – Настя слабо улыбнулась. – Всего лишь частный детектив, то есть, по сути, никто. Непонятное существо без прав и полномочий. Кстати, если вы не хотите со мной разговаривать, имеете полное право указать мне на дверь, и вам за это ничего не будет.
– Да при чем тут…
Он растерянно оглянулся, будто что-то искал, потом оперся руками о столешницу, поднялся и снова обессиленно опустился на стул.
– Господи… В голове не укладывается… А ко мне-то какие вопросы? Вы же сами сказали, что сестра его убила. Что вы хотите еще узнать? Не жаловался ли Андрюха на нее, не подозревал ли, что она что-то задумала?
Настя достала телефон, вывела на экран фотографию книги Кислова, протянула Константину.
– Вам это знакомо? Можете что-нибудь рассказать?
Скулы Веденеева вспыхнули неровными багровыми пятнами.
– Так я и знал, что ничем хорошим это не кончится. Кто вас прислал?
– Продюсер Латыпов. Он вложил большие деньги в проработку проекта и хочет понимать, что происходит и какие у него перспективы.
Андрей Кислов
Неожиданный звонок девушки из продюсерской компании окрылил Кислова. Редактор по имени Леся попросила о встрече, явилась в назначенное Андреем место – симпатичное кафе неподалеку от его дома – и объяснила, что один из телеканалов заинтересовался покупкой прав на экранизацию его книги, и если продюсерская компания представит руководству канала убедительный материал, свидетельствующий о том, что есть возможность сделать хороший сериал, господину Кислову будет сделано финансовое предложение. В настоящий момент ей, Лесе, дано задание прочесть книгу, написать синопсис на три страницы и сделать предварительный вывод о том, на сколько серий можно растянуть историю. Если вообще это в принципе можно сделать.
– Вашу книгу трудно найти, – с укоризненной улыбкой произнесла она. – Наш продюсер Латыпов убежден, что в ней рассказана интересная история, но книги у него нет, а я ничего не смогу сказать, пока сама не прочитаю. Если у вас есть еще что-то написанное, даже пусть и не опубликованное, тоже сгодится.
Андрей воспрянул духом. Вызвался сбегать домой за книгой, попросив подождать буквально десять минуточек. Принес и положил перед редактором два экземпляра – все, что у него было.
– И больше ничего нет?
Леся с сомнением оглядела далеко не толстую книжку в бумажной обложке. Андрей развел руками:
– Больше ничего. Мне во всех издательствах отказали, и я поверил, что у меня нет таланта. Эту единственную рукопись напечатал за свой счет, просто чтобы труд даром не пропал, жалко все-таки. А дальше рисковать не стал.
– Но если бы вам не отказали и издали, писали бы еще? Идеи были?
– Ну как сказать…
Андрей замялся. Собственных идей было навалом, но мысль написать книгу его не посещала. А вот Костик, наверное, писал бы, придумывал не менее классные истории, если бы злобный Максим Викторович не обломал сына своей нелицеприятной критикой. Ничего, вот и наступил звездный час Константина Веденеева! Леся составит синопсис, продюсер пригласит сценаристов, они сделают из Костиной книги такую конфетку, что у людей с телеканала слюнки потекут. Тогда Андрей расскажет им правду и направит прямиком к Костику заключать договор и покупать у него права. Максим Викторович убедится, что был не прав, перестанет шпынять сына, и Костик развернется в полную мощь: напишет множество отличных повестей и романов и станет, наконец, популярным автором и состоятельным человеком. Сериал покажут по телевидению, и вся страна увидит в титрах заветные слова: «По одноименному роману Константина Веденеева». Или «Андрея Кислова»? Черт его знает, как там правильно с точки зрения авторского права… Сразу же начнется бум спроса на книги, а пока сериал снимается, у Костика есть года полтора-два, чтобы написать еще несколько произведений.
Перспектива открывалась совершенно замечательная! Лишь бы не сорвалось… Поэтому на вопрос о наличии идей для других сюжетов Кислов после некоторого молчания ответил:
– Были, конечно.
– Дело вот в чем, Андрей Вячеславович, – лицо редактора Леси стало серьезным. – Сценаристам нужно платить, за просто так никто сейчас не работает. Поэтому при нормальном течении дел сперва канал покупает у автора права, и только после этого появляется возможность перечислять деньги продюсерскому центру. Из этих денег центр оплачивает работу сценаристов. Пока нет договора о передаче прав, ни одна бухгалтерия ни копейки никуда не переведет, понимаете? Есть финансовая дисциплина, и за ее нарушение карают очень строго. Господин Латыпов выразил крайнюю степень заинтересованности в экранизации вашей повести, но канал нужно убедить.
– Так пусть там, на канале, прочитают и убедятся, что история хорошая. Какие проблемы?
– Видите ли, Андрей Вячеславович, я бы не рискнула показывать вашу книгу руководству канала или их редакторам. В издательствах не дураки сидят, поверьте мне. Я пока еще не читала, – она легко провела пальцами по глянцевой картинке на обложке, – но я сама редактор, и мы все учились примерно одному и тому же. Если они отказали, значит, текст написан очень плохо, даже если сама история хороша. На канале прочтут первые три страницы и бросят. История еще не началась и уж тем более не закрутилась, а впечатление уже составилось. Если мы пойдем по этому пути, то до экранизации не дойдем никогда. Господин Латыпов действует на свой страх и риск, он хочет, чтобы на канале увидели отличный синопсис сценария, а не слабый текст книги. Он считает, что ваша история достаточно хороша для сериала, и готов сам договариваться со сценаристами и платить им. Так почти никто не поступает. Но в вашем случае мы готовы сделать исключение, потому что господин Латыпов очень настаивает.
– То есть вы сами еще не читали, но уже уверены, что повесть плохо написана?
– Я доверяю мнению своих коллег, – спокойно сказала Леся. – До настоящего времени наши оценки никогда не расходились.
Кислов немного помолчал, обдумывая услышанное. Нельзя, чтобы сорвалось. Такого шанса для Костика больше не представится, и будет непростительным идиотизмом его упустить.
– Если это имеет какое-нибудь значение, то я готов уступить права по чисто символической цене. Как автор, которому многократно отказали, я нуждаюсь в экранизации не как в источнике дохода, а как в толчке для будущих переговоров с издателями.
Его собеседница улыбнулась с видимым облегчением.
– Я рада, что мы с вами одинаково понимаем проблему.
Она сунула книги в сумку и поднялась.
– Свяжусь с вами, как только прочитаю и переговорю с руководством, – пообещала Леся на прощание.
Сквозь стекло большого окна Андрей смотрел, как девушка стремительными шагами двигалась в сторону платной парковки. Понял, что не может дольше терпеть, вытащил телефон, нашел в контактах номер Костика, которому очень давно не звонил, больше трех лет. «Если он сменил номер – напишу имейл, а если и почту сменил – тогда придется ехать. А вдруг он и адрес поменял, переехал… Ничего, найду», – пронеслось в голове, пока в ухо били длинные гудки.
Но Костик номер телефона не поменял и на звонок ответил. Молча выслушал рассказанную взахлеб эпопею о встрече с редактором продюсерского центра и ответил коротко и твердо:
– Нет.
Андрей опешил.
– Почему «нет»?
– Потому что «нет».
– Думаешь, снимут какую-нибудь байду и скомпрометируют тебя как автора? – догадался Кислов. – Если ты видишь здесь угрозу своей репутации, можешь оставить мое имя как псевдоним, мне-то по барабану. Даже если снимут плохо, все равно найдутся тысячи телезрителей, которым понравится. Они заинтересуются твоей книгой, а дальше…
– Да, пусть заходят, – послышалось откуда-то издалека.
Прежде чем последовать приглашению, Настя повернулась к Зое:
– Подождите меня здесь, если Максим Викторович не возражает. – Она бросила вопросительный взгляд на хозяина квартиры. – Можно, Максим Викторович? Или пусть на улице ждет?
– Ни в коем случае, – решительно ответил Веденеев. – У меня на кухне уборка, я сейчас закончу и угощу вас чаем. Будете чай?
– Буду, – кивнула Зоя. – Могу помочь с уборкой, чтобы вышло быстрее, очень чаю хочется.
– Нет-нет, я сам, там совсем чуточку осталось домыть. Но за предложение спасибо. Пойдемте со мной. А вам, – он посмотрел на Настю, – туда.
Чтобы попасть в обиталище Константина, нужно было пройти через комнату попросторнее. Настя толкнула дверь и оказалась в помещении, принадлежавшем словно бы другой квартире или, по крайней мере, другому хозяину. Если в прихожей и в первой комнате царил продуманный порядок, то здесь главенствовал хаос. Стены от пола до потолка увешаны самодельными книжными полками, плотно набитыми литературой, издания разномастные – солидные тома собраний сочинений классиков не стоят подряд, как принято, а рассредоточены по разным местам и соседствуют с тонкими потрепанными брошюрками в бумажных обложках. Узкий раскладной диванчик занимает совсем мало места, все остальное пространство занято большим прямоугольным столом, заваленным разнообразной цифровой техникой. Насколько Настя успела заметить, техника была далеко не последнего поколения и даже не предпоследнего. Это и понятно: клиентура Константина Веденеева – люди, которые не могут себе позволить новые модели и до последнего пользуются тем, что куплено давно и за что уже не берутся в «офисах по ремонту», где молодые мастера, наверное, даже в глаза не видели раскладные кнопочные мобильники или простенькие электронные «читалки» пятнадцатилетней давности.
Именно такой кнопочный телефон-раскладушку и держал сейчас в руках Константин, пытаясь возродить к жизни тот самый элемент, который первым выходит из строя при постоянном открывании-закрывании. Под направленным светом лампы на гибкой ножке он рассматривал что-то через специальные очки с сильным увеличением, какими пользуются ювелиры и часовщики.
– Вы от Золотарева? Что у вас? – спросил он, не глядя на Настю.
– Я не от Золотарева.
– А от кого?
– Ни от кого. Сама по себе.
– Да? – он по-прежнему не отрывал глаз от того, что рассматривал. – Тогда как…
Наконец он все-таки сообразил, что что-то идет не так, положил телефон на стол и снял очки.
– Мы с вами договаривались? Вы писали мне или, может, звонили? Извините, если я забыл.
– Нет, я не звонила и не писала.
– Тогда почему вы здесь? Как вы меня нашли? Если человек приходит чинить технику, то либо я сам дал ему адрес, либо его прислал кто-то из моих знакомых или клиентов. Вы говорите, что вы «ни от кого», но и я вам адреса не давал. Вы кто вообще?
– Вообще я Анастасия. Если вас смущает мой возраст, то Павловна. Я приехала из Москвы, чтобы задать вам несколько вопросов об Андрее Кислове. Помните такого?
Константин смотрел на нее с изумлением.
– Об Андрюхе? А что случилось?
Значит, медсестра Васильчикова не ошиблась. Глаз – алмаз!
– Вы давно с ним общались?
– Ну… Где-то неделю назад, может, полторы. Если вам надо точно, я посмотрю в телефоне. А что, Андрюха сам не помнит, не может сказать? Или он во что-то вляпался?
Настя помолчала. Этот момент был одним из самых нелюбимых во время ее службы. И за последние девять лет, к счастью, не случался.
– Мне очень жаль вам это говорить, Константин, но Андрей погиб. Его убили.
– Как…
Веденеев словно захлебнулся словами, замер. Лицо исказилось болью. Он откашлялся и произнес хриплым шепотом:
– Не может быть…
– Мне жаль.
– Кто? За что?
– Скорее всего – его сестра-наркоманка. Следствие еще не закончено, но поскольку я не работаю ни в полиции, ни в следственном комитете, то могу вам сказать.
– Кто вы тогда? Если не полиция и не следователь, то кто? ФСБ?
– Ну зачем так круто, – Настя слабо улыбнулась. – Всего лишь частный детектив, то есть, по сути, никто. Непонятное существо без прав и полномочий. Кстати, если вы не хотите со мной разговаривать, имеете полное право указать мне на дверь, и вам за это ничего не будет.
– Да при чем тут…
Он растерянно оглянулся, будто что-то искал, потом оперся руками о столешницу, поднялся и снова обессиленно опустился на стул.
– Господи… В голове не укладывается… А ко мне-то какие вопросы? Вы же сами сказали, что сестра его убила. Что вы хотите еще узнать? Не жаловался ли Андрюха на нее, не подозревал ли, что она что-то задумала?
Настя достала телефон, вывела на экран фотографию книги Кислова, протянула Константину.
– Вам это знакомо? Можете что-нибудь рассказать?
Скулы Веденеева вспыхнули неровными багровыми пятнами.
– Так я и знал, что ничем хорошим это не кончится. Кто вас прислал?
– Продюсер Латыпов. Он вложил большие деньги в проработку проекта и хочет понимать, что происходит и какие у него перспективы.
Андрей Кислов
Неожиданный звонок девушки из продюсерской компании окрылил Кислова. Редактор по имени Леся попросила о встрече, явилась в назначенное Андреем место – симпатичное кафе неподалеку от его дома – и объяснила, что один из телеканалов заинтересовался покупкой прав на экранизацию его книги, и если продюсерская компания представит руководству канала убедительный материал, свидетельствующий о том, что есть возможность сделать хороший сериал, господину Кислову будет сделано финансовое предложение. В настоящий момент ей, Лесе, дано задание прочесть книгу, написать синопсис на три страницы и сделать предварительный вывод о том, на сколько серий можно растянуть историю. Если вообще это в принципе можно сделать.
– Вашу книгу трудно найти, – с укоризненной улыбкой произнесла она. – Наш продюсер Латыпов убежден, что в ней рассказана интересная история, но книги у него нет, а я ничего не смогу сказать, пока сама не прочитаю. Если у вас есть еще что-то написанное, даже пусть и не опубликованное, тоже сгодится.
Андрей воспрянул духом. Вызвался сбегать домой за книгой, попросив подождать буквально десять минуточек. Принес и положил перед редактором два экземпляра – все, что у него было.
– И больше ничего нет?
Леся с сомнением оглядела далеко не толстую книжку в бумажной обложке. Андрей развел руками:
– Больше ничего. Мне во всех издательствах отказали, и я поверил, что у меня нет таланта. Эту единственную рукопись напечатал за свой счет, просто чтобы труд даром не пропал, жалко все-таки. А дальше рисковать не стал.
– Но если бы вам не отказали и издали, писали бы еще? Идеи были?
– Ну как сказать…
Андрей замялся. Собственных идей было навалом, но мысль написать книгу его не посещала. А вот Костик, наверное, писал бы, придумывал не менее классные истории, если бы злобный Максим Викторович не обломал сына своей нелицеприятной критикой. Ничего, вот и наступил звездный час Константина Веденеева! Леся составит синопсис, продюсер пригласит сценаристов, они сделают из Костиной книги такую конфетку, что у людей с телеканала слюнки потекут. Тогда Андрей расскажет им правду и направит прямиком к Костику заключать договор и покупать у него права. Максим Викторович убедится, что был не прав, перестанет шпынять сына, и Костик развернется в полную мощь: напишет множество отличных повестей и романов и станет, наконец, популярным автором и состоятельным человеком. Сериал покажут по телевидению, и вся страна увидит в титрах заветные слова: «По одноименному роману Константина Веденеева». Или «Андрея Кислова»? Черт его знает, как там правильно с точки зрения авторского права… Сразу же начнется бум спроса на книги, а пока сериал снимается, у Костика есть года полтора-два, чтобы написать еще несколько произведений.
Перспектива открывалась совершенно замечательная! Лишь бы не сорвалось… Поэтому на вопрос о наличии идей для других сюжетов Кислов после некоторого молчания ответил:
– Были, конечно.
– Дело вот в чем, Андрей Вячеславович, – лицо редактора Леси стало серьезным. – Сценаристам нужно платить, за просто так никто сейчас не работает. Поэтому при нормальном течении дел сперва канал покупает у автора права, и только после этого появляется возможность перечислять деньги продюсерскому центру. Из этих денег центр оплачивает работу сценаристов. Пока нет договора о передаче прав, ни одна бухгалтерия ни копейки никуда не переведет, понимаете? Есть финансовая дисциплина, и за ее нарушение карают очень строго. Господин Латыпов выразил крайнюю степень заинтересованности в экранизации вашей повести, но канал нужно убедить.
– Так пусть там, на канале, прочитают и убедятся, что история хорошая. Какие проблемы?
– Видите ли, Андрей Вячеславович, я бы не рискнула показывать вашу книгу руководству канала или их редакторам. В издательствах не дураки сидят, поверьте мне. Я пока еще не читала, – она легко провела пальцами по глянцевой картинке на обложке, – но я сама редактор, и мы все учились примерно одному и тому же. Если они отказали, значит, текст написан очень плохо, даже если сама история хороша. На канале прочтут первые три страницы и бросят. История еще не началась и уж тем более не закрутилась, а впечатление уже составилось. Если мы пойдем по этому пути, то до экранизации не дойдем никогда. Господин Латыпов действует на свой страх и риск, он хочет, чтобы на канале увидели отличный синопсис сценария, а не слабый текст книги. Он считает, что ваша история достаточно хороша для сериала, и готов сам договариваться со сценаристами и платить им. Так почти никто не поступает. Но в вашем случае мы готовы сделать исключение, потому что господин Латыпов очень настаивает.
– То есть вы сами еще не читали, но уже уверены, что повесть плохо написана?
– Я доверяю мнению своих коллег, – спокойно сказала Леся. – До настоящего времени наши оценки никогда не расходились.
Кислов немного помолчал, обдумывая услышанное. Нельзя, чтобы сорвалось. Такого шанса для Костика больше не представится, и будет непростительным идиотизмом его упустить.
– Если это имеет какое-нибудь значение, то я готов уступить права по чисто символической цене. Как автор, которому многократно отказали, я нуждаюсь в экранизации не как в источнике дохода, а как в толчке для будущих переговоров с издателями.
Его собеседница улыбнулась с видимым облегчением.
– Я рада, что мы с вами одинаково понимаем проблему.
Она сунула книги в сумку и поднялась.
– Свяжусь с вами, как только прочитаю и переговорю с руководством, – пообещала Леся на прощание.
Сквозь стекло большого окна Андрей смотрел, как девушка стремительными шагами двигалась в сторону платной парковки. Понял, что не может дольше терпеть, вытащил телефон, нашел в контактах номер Костика, которому очень давно не звонил, больше трех лет. «Если он сменил номер – напишу имейл, а если и почту сменил – тогда придется ехать. А вдруг он и адрес поменял, переехал… Ничего, найду», – пронеслось в голове, пока в ухо били длинные гудки.
Но Костик номер телефона не поменял и на звонок ответил. Молча выслушал рассказанную взахлеб эпопею о встрече с редактором продюсерского центра и ответил коротко и твердо:
– Нет.
Андрей опешил.
– Почему «нет»?
– Потому что «нет».
– Думаешь, снимут какую-нибудь байду и скомпрометируют тебя как автора? – догадался Кислов. – Если ты видишь здесь угрозу своей репутации, можешь оставить мое имя как псевдоним, мне-то по барабану. Даже если снимут плохо, все равно найдутся тысячи телезрителей, которым понравится. Они заинтересуются твоей книгой, а дальше…