– А о чем же еще?

– Рассказ Алисии – ложь от начала до конца. Не верю ни единому слову.

Я удивленно воззрился на профессора. Я предполагал, что он подвергнет сомнению некоторые части этой истории, но никак не всю ее целиком.

– То есть вы не верите в существование нападавшего?

– Нет, не верю. Человека в маске не существует. Алисия его выдумала.

– Почему вы так уверены?

– Считайте, что у меня сильно развита интуиция. Годы практики с фантазерами. – Я попытался возразить, но Диомидис остановил меня взмахом руки: – Безусловно, я не рассчитываю, что вы примете мою точку зрения, Тео. Вы слишком вовлечены в работу с Алисией, и тут уже не разберешь, где чьи чувства. Свою задачу я вижу в том, чтобы распутать этот клубок: отделить ее ощущения от ваших. Как только вы определитесь, что где, и восстановите дистанцию, сразу появится ясность, и ощущения от сеанса с Алисией изменятся.

– Не совсем понимаю, что вы имеете в виду.

– Скажу прямо: она устроила целый спектакль, дабы манипулировать вами. Сочинила трогательную историю исключительно ради того, чтобы вызвать в вас благородные и даже романтические чувства. Вы ведь с самого начала загорелись идеей спасти Алисию, не так ли? Уверен, она тоже понимает это – и умело пользуется своей привлекательностью.

– Вы говорите как Кристиан! Она мной не манипулирует и не пытается соблазнить. В любом случае я в состоянии противостоять подобным уловкам со стороны пациентов. Вы зря меня недооцениваете, профессор, – обиделся я.

– Нет, это вы недооцениваете Алисию. Она прекрасная актриса. – Диомидис задумчиво уставился на плотные серые облака. – Хрупкая женщина, пережившая жестокое нападение. Одинокая и отчаянно нуждающаяся в защите. Алисия изобразила себя жертвой, а роль главного злодея отвела незнакомцу в черной маске. Однако на самом деле Алисия и нападавший мужчина – одно и то же лицо. Габриэля убила она. Именно Алисия повинна в смерти мужа, но до сих пор не может принять этот факт. И ее сознание как бы раскалывается, разобщается и творит. Так Алисия становится невинной жертвой обстоятельств, а вы – ее спасителем. Более того, соглашаясь с ее фантазиями, вы помогаете Алисии снять с себя ответственность за содеянное.

– Я не верю, что она лжет. По крайней мере, осознанно. Даже если история про неизвестного мужчину – выдумка, Алисия искренне верит в свой рассказ.

– Безусловно верит. И она действительно подверглась нападению – изнутри, со стороны собственной психики.

Тут профессор сильно заблуждался, однако я не стал влезать в бессмысленный спор.

– Какую стратегию мне избрать дальше? – спросил я, затушив окурок.

– Заставьте пациентку взглянуть правде в лицо. Только тогда у нее появится шанс на выздоровление. Обязательно дайте понять, что не верите ни единому слову в истории о нападавшем в маске. Приприте ее к стенке, потребуйте рассказать правду!

– Думаете, она сразу сознается?

– К большому сожалению, – Диомидис медленно выдохнул дым от сигары, – этого не знает никто.

– Хорошо. На завтрашнем сеансе с Алисией я поставлю вопрос ребром.

Профессор озабоченно взглянул на меня. Казалось, он хотел что-то сказать, но потом передумал.

– Значит, завтра, – гася окурок, решительно произнес Диомидис.





16


После работы я вновь последовал за Кэти в парк. Любовник ждал ее на том же месте. Как и в прошлый раз, они начали целоваться и тискать друг друга, словно подростки. Вскоре Кэти случайно взглянула в мою сторону: я был абсолютно уверен, что она меня заметила. Но нет, она не видела никого и ничего, кроме своего ухажера. К сожалению, ее любовник никак не поворачивался ко мне лицом и я не мог его разглядеть. Странная штука: что-то в фигуре мерзавца казалось мне смутно знакомым. Я точно его видел. Но где?

На сей раз парочка отправилась в Кэмден. Там они зашли в обшарпанный паб «Роза и корона». Я караулил, сидя в кафе напротив. Примерно через час Кэти и ее ухажер появились на выходе из паба. Кэти повисла у мужчины на шее, они страстно целовались прямо посреди улицы. Я не отрываясь смотрел на жену и ее любовника, чувствуя, как внутри меня все горит от ненависти.

Наконец Кэти отлепилась от этого типа, и они разошлись в разные стороны. Я решил пойти за ним. Он остановился на автобусной остановке. Я встал позади, мрачно разглядывая широкие плечи и спину мерзавца. Толкнуть бы его под автобус, и дело с концом… Впрочем, любовник Кэти благополучно сел в автобус, а я просочился за ним.

Зря я наивно полагал, что мужчина поедет домой. Пару раз он пересаживался на другой маршрут, и в итоге мы оказались в Ист-Энде[25]. Он исчез в здоровенном ангаре и пропал на полчаса. А потом мы поехали дальше, снова пересаживаясь на другой автобус. Периодически он кому-то звонил: бормотал в трубку и глупо ухмылялся. Я сразу заподозрил, что его собеседник – Кэти. Я все больше чувствовал разочарование, впадал в уныние. Но упрямо решил не сдаваться.

Наконец парень сошел с автобуса и, скорее всего, отправился по тихому переулку домой, по-прежнему говоря по сотовому. Я тихо крался в нескольких метрах позади. В переулке не было ни души. Стоило мерзавцу обернуться, как он сразу меня увидел бы. Но он не обернулся.

Мы миновали дом с садом камней и огромными кактусами… Я даже не знаю, как это произошло, тело действовало будто по собственной воле. Я перегнулся через низкую изгородь и взял увесистый камень. Руки знали, что делать – раздробить ублюдку череп. Любовник Кэти должен умереть! Словно в трансе, я шагал позади него, тихо ступая, подбираясь все ближе и ближе. И наконец занес над головой своей жертвы камень, готовясь ударить со всей силы. Еще мгновение, и я вышибу гаду мозги. Он все еще болтал по телефону, иначе давно меня заметил бы.

Неожиданно в доме позади, слева, открылась дверь и зазвучали голоса. Послышались громкие «до свидания» и «спасибо». Гости покидали радушных хозяев. Любовник Кэти, привлеченный этими возгласами, взглянул в сторону дома. Я тихо отступил в тень, за ствол ближайшего дерева. Никто меня не заметил.

Парень зашагал дальше, а я остался на месте. И тут словно очнулся от дурного сна. Выпавший из руки камень с глухим стуком ударился о землю. Я наблюдал за ним из-за дерева. Остановившись у одного из домов, он отпер ключом дверь и вошел внутрь. Через несколько секунд в окне кухни вспыхнул свет. Мне были видны лишь половина помещения и любовник Кэти, стоящий боком к окну. Он с кем-то разговаривал (второй человек находился вне поля моего зрения) и одновременно открывал бутылку вина. Они уселись за стол ужинать. Он слегка подвинулся, и я успел заметить, что это женщина, хотя толком не разглядел лица. Кто она такая? Жена? Мужчина ласково обнял ее и поцеловал.

Выходит, не только я пострадал от супружеской измены. Мерзавец вернулся домой, после этих поцелуев с моей женой, и без зазрения совести съел ужин, который приготовила супруга, будто ничего и не было… Коварный обман не сойдет ему с рук! Нужно что-то предпринять! Но что? Несмотря на все свои сценарии «как укокошить гада», я не смог бы довести свой план до конца. Я не убийца. Я не смог бы убить его. Придется выдумать более изощренный план мести.





17



На ближайшем сеансе в понедельник Алисии придется признаться, что история с мужчиной, который убил Габриэля, – ложь от начала до конца. Я заставлю ее взглянуть правде в глаза…

Увы, ничего не вышло. У стойки регистратуры меня ждал Юрий.

– Тео, есть разговор, – обеспокоенно промолвил он.

– Что случилось?

Я всмотрелся в лицо Юрия. За ночь он буквально превратился в старика: кожа землисто-серого цвета, глубокие морщины.

– Произошел несчастный случай, – сказал Юрий. – Алисия отравилась таблетками.

– Как?! Она…

– Пока жива, но…

– Слава богу! – не дослушав, воскликнул я.

– Алисия в коме. Врачи оценивают ее состояние как тяжелое, – огорченно договорил Юрий.

– Где она?

Медбрат повел меня через многочисленные коридоры, соединенные металлическими дверями, в отделение интенсивной терапии. Алисия лежала в отдельной палате. Возле ее кровати тихонько попискивал электрокардиограф, с легким шипением работал аппарат искусственной вентиляции легких. Глаза Алисии были закрыты. Войдя в палату, я увидел Кристиана, который совещался с местным врачом. По сравнению со своей загорелой собеседницей, которая явно только что вернулась из отпуска, он выглядел мертвенно-бледным. Однако, несмотря на загар, врач отделения интенсивной терапии выглядела не отдохнувшей, а измотанной.

– Как Алисия? – поинтересовался я.

– Не очень. – Доктор грустно покачала головой. – Пришлось ввести в медикаментозную кому: легкие отказали.

– Чем она себя накачала?

– Каким-то опиоидом. Может, «Гидрокодоном».

– В палате валялся пустой пузырек из-под таблеток, – подтвердил Юрий.

– Кто обнаружил Алисию?

– Я, – отозвался медбрат. – Лежала на полу без сознания. Дыхание не определялось. Я сначала подумал, что она мертва.

– Есть предположения, как Алисия смогла добраться до таблеток?

Юрий посмотрел на Кристиана.

– Ни для кого не секрет, что среди пациентов вовсю идет подпольная торговля препаратами. – Тот пожал плечами.

– Препаратами всех снабжает Элиф, – подал голос я.

– Согласен. – Кристиан кивнул.

В палату вошла Индира. Она смотрела на Алисию влажными от накативших слез глазами.

– Это ужасно отразится на состоянии остальных пациентов. Такие случаи всегда провоцируют сильный регресс. Месяцы работы коту под хвост… – Индира присела на стул возле кровати и ласково погладила руку Алисии.

В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь шумом приборов. Я молча смотрел, как поднимается и опадает компрессор аппарата искусственной вентиляции легких.

– В том, что сделала с собой Алисия, виноват я, – наконец произнес я.

– Здесь нет твоей вины, – Индира покачала головой.

– Я не сумел должным образом о ней позаботиться.

– Ты старался изо всех сил, – возразила Индира. – Ты помог Алисии и добился большего прогресса, чем остальные!

– Диомидис в курсе?

– Мы не смогли с ним связаться, – ответил Кристиан.

– На сотовый звонили?

– Да. И на городской несколько раз. Не берет.

– Странно. – Юрий нахмурился. – Я видел профессора сегодня. Он был здесь.

– Был? – переспросил я.

– Да, рано утром. Он куда-то очень торопился. Я стоял в другом конце коридора, но, по-моему, это был Диомидис.