– И, что, они так и лежат нетронутыми? И Пашка даже не попытался оттяпать у тебя половину? – усмехнулась девушка, приглядываясь к нему и пытаясь понять, почему сердце защемило в непонятном предчувствии. Что может быть еще хуже всего того, что уже произошло?

Гранин помолчал, подбирая правильные слова.

– Катя, Пашки больше нет, – произнес он чуть слышно.

– Нет? – непонимающе переспросила она, удивленно уставившись на парня, и, прочитав в его глазах что-то страшное, безвозвратное, вдруг все поняла. – Как нет, Саша?!

– Он был застрелен… на задержании банды, – отведя взгляд в сторону, ответил Гранин. Так было указано в личном деле. Это была почти правда. Почти. Но об этом знали только двое. Те, кто остались живы тогда. Он и Руслан. – Я так и не успел рассказать ему ни о тех деньгах, ни о том, что разговаривал с тобой…

– Господи! – закрыв лицо руками, девушка начала медленно сползать по стене на пол, и только сильные руки парня успели вовремя ее подхватить и прижать к себе.

Саша гладил ее по спине, волосам, словно маленькую девочку, целовал в затылок. А она стояла, замерев, судорожно вцепившись в его плечи, не чувствуя ни его прикосновений, ни слез, бегущих по щекам.

– Сашка может проснуться, – словно очнувшись, проговорила Катя через какое-то время и, отстранившись от Гранина, кивнула в сторону кухни.

На улице по-прежнему шел дождь, барабаня по стеклам и карнизам. Подойдя к окну, девушка обхватила себя руками и невидящим взглядом уставилась куда-то вперед.

– А я ведь так его и не простила, – тихо проговорила она. – Слишком была обижена на него, что не встал на мою сторону тогда, не защитил, собственноручно отдал тебе.

– Он просто не знал, что делать, – Саша подошел к ней ближе и встал за ее спиной, тоже устремив взгляд на стену дождя за окном. – Я не оставил ему выбора. Ни ему, ни тебе…

Смахнув слезы с лица, Катя медленно развернулась к нему.

– Да, Саша, тогда ты возомнил себя самим Дьяволом, думая, что тебе подвластно решать судьбы других, – кивнула она и, немного помолчав, решительно проговорила: – Но я больше не та девочка, которую можно подчинить себе. За эти годы я сильно изменилась.

– Поверь, за эти годы я тоже многое понял, – с горькой усмешкой произнес Саша, глядя на девушку исподлобья. – Теперь все будет по-другому.

– Никак не будет, Саша, – натянуто улыбнулась Катя, покачав головой. – Я не поеду с тобой.

Саша улыбнулся в ответ одними губами, а в глазах словно застыл осколок льда.

– Придется, – твердо сказал он, все также спокойно глядя на девушку сверху вниз. – Когда я искал тебя, я сам не знал, зачем это делаю. Просто хотел убедиться в том, что ты жива, что в порядке. Для того, чтобы заглянуть тебе в глаза и в очередной раз понять, что ты меня не любишь и действительно счастлива в этой своей новой жизни под именем Анна Савельева. Но теперь, зная о дочери, я просто так не уеду.

– Саша, а что ты сделаешь? Увезешь меня силой? – спросила Катя с вызовом. – А потом под замок посадишь в Москве, чтобы я не убежала?

– Ты как хочешь, а Сашка уедет со мной, – холодно ответил парень, с отвращением к самому себе чувствуя, что снова ступает на тот же путь, что и раньше, когда считал, что все можно получить, применив силу. Опять этот путь в никуда. И добьется он этим лишь одного – Катя возненавидит его, если до сих пор еще этого не сделала.

– Ты с ума сошел?! – недоуменно спросила девушка, оглядев его взглядом, полным презрения. – Я никогда ее тебе не отдам!

– Если понадобится, я обращусь в суд. Думаю, будет не сложно сделать анализ ДНК, – медленно, почти по слогам, произнес Гранин, глядя девушке прямо в глаза. Он понимал, что нужно было остановиться, но просто не знал, как еще воздействовать на нее.

– Саша, да как ты вообще смеешь это говорить! – в ее глазах было столько негодования, на что его глаза тоже сверкнули злым огоньком.

– Я и так слишком долго о ней не знал! – выпалил он в ответ.

– А что ты вообще о ней знаешь, кроме ее имени? А обо мне? Ты же ничего не знал обо мне, даже тогда, четыре года назад, когда так отчаянно стремился меня заполучить! Ты ведь даже представить себе не можешь, что я пережила тогда – я была совсем одна, в чужом городе, с маленьким ребенком на руках, – в отчаянии проговорила девушка, сжав кулачки так, что побелели костяшки пальцев. – Я не спала ночей, сидя возле нее, когда она болела. Я учила ее делать первые шаги. Плакала вместе с ней, когда ей было больно, и смеялась, когда она радовалась.

– А кто в этом виноват, Катя? Ты ведь сама захотела, чтобы было так, – уже спокойно ответил Гранин, глядя на нее исподлобья. – Это ты не позволила мне быть рядом.

– Ты прекрасно знаешь, почему я уехала тогда, – отвечая на его тяжелый взгляд, проговорила она ему в лицо. – Я не хотела той жизни, какой ты заставлял меня жить.

– Признаю, я не имел права принуждать тебя быть со мной, но… по сути, что я сделал такого ужасного в отношении тебя? – невесело усмехнулся Гранин, покачав головой. – Прямого насилия к тебе я не применял, и жить со мной ты согласилась сама. И скажи мне честно, чем плохо тебе тогда жилось? Я тебя хоть раз пальцем тронул? Я готов был обеспечивать тебя деньгами, весь мир положил бы к твоим ногам. Я любил тебя, понимаешь? Любил до безумия!

Он сделал шаг к девушке, невольно разжавшей кулачки и молча смотрящей на него в каком-то оцепенении.

– Я же впервые в жизни почувствовал себя счастливым только рядом с тобой. И чуть с ума не сошел, когда ты решила поиграть с самим Сармановым, не понимая, что он сотрет тебя с лица земли, если узнает об этом. Я сделал так, чтобы ты осталась вне подозрений. И я искал тебя долбанных полгода до того самого звонка, – от этих воспоминаний хотелось волком выть, столько тоски и безысходности было в тех днях, неделях, месяцах. – Полгода… Сотни городов, десятки тысяч намотанных километров… Где-то внутри понимание того, что тот, кого ты ищешь, может находиться в любой точке земного шара. И осознание, что потерял тебя навсегда. Но, оказывается, я мог потерять гораздо больше – никогда не узнать про Сашку…

Катя медленно опустилась на стул и устало потерла ладонями лицо.

– Мы оба ошиблись. Каждый по-своему, – присев на корточки перед ней, Саша обхватил руками колени девушки, положив на них подбородок, и на мгновение прикрыл глаза. – Я люблю тебя. И никогда ничто не сможет этого изменить… Неужели для тебя это совсем ничего не значит?

– Просто ты снова не оставляешь мне выбора, так же как и четыре года назад, – задумчиво проговорила девушка, глядя на свои руки.

Опустив взгляд вниз, Саша осторожно дотронулся ладонями до ее пальцев и усмехнулся, заметив на безымянном то самое кольцо.

– Я думал, ты давно его выбросила…

Катя молчала, разглядывая кольцо, словно видела его впервые.

– Почему ты этого не делала? – только и смог произнести парень.

– Потому что боялась, – собравшись с силами, тихо ответила девушка. – Боялась забыть…


Протянув руку к нему, слегка прикоснулась кончиками пальцев к его коротким волосам. И мысленно словно снова вернулась в прошлое, в то время, когда только-только стала его и шаг за шагом, день за днем училась жить рядом с этим человеком, при этом зная, что никогда не сможет его полюбить и готовясь сбежать при первом удачном стечении обстоятельств. И сама не заметила, как начала привыкать к нему, неосознанно оправдывать его действия, что-то чувствовать. Но так и не смогла это признать, перебороть свою гордость и просто почувствовать себя счастливой рядом с ним. Просто не знала, как простить его за все. За то, с чего все начиналось. Ведь это он был виноват в смерти ее родителей. Пусть он действовал по приказу Сарманова, но это сделал он.

– Прости меня, – подняв голову, Гранин взглянул ей в глаза. – Ты все, что есть у меня в жизни. Я никогда не сделаю тебе плохо. Ты веришь мне?

Катя едва заметно кивнула, чувствуя, как слезы текут по лицу, оставляя мокрые дорожки. Приподнявшись к ней и притянув девушку чуть к себе, Саша снова потянулся к ее губам, захватил их во власть поцелуя, делая его с каждой секундой все более страстным, не находя сил оторваться от ее губ. Немного помедлив, она ответила ему, сначала робко, сомневаясь, затем – смелее, откидывая сомнения и теряя способность к сопротивлению.

– Ма-а-ам, – удивленно протянула девочка в розовой пижамке, прижимая к груди плюшевого медвежонка.

Резко оторвавшись друг от друга, Саша и Катя обернулись к ней.

– Ты проснулась, зайка? – подскочила девушка со своего места, переглянувшись с растерянным Граниным, застывшим посреди маленькой кухоньки и во все глаза смотрящим на дочь.

Девочка кивнула и тоже принялась с интересом разглядывать незнакомого дядю.

– Я – Саша, – деловито произнесла она. – А тебя как зовут?

– И я Саша, – присев на корточки перед ней, парень протянул ей руку и, немного поколебавшись, девочка подала ему свою маленькую ручонку.

Чуть сжав ее маленькие пальчики, он поднял глаза и взглянул на Катю, которая стояла сбоку от них и, обхватив себя руками, смотрела на них глазами, полными слез.

– Ты останешься с нами? – серьезно спросила Сашка.

– Теперь я всегда буду с вами, – пообещал Гранин, разглядывая личико девочки, так похожей на Катю и его самого.

– Тогда пойдем играть, – решительно проговорила она и вдруг улыбнулась ему. Широко и по-детски искреннее.

***

В эту ночь он не мог заснуть. Прижимал к себе ту, которую так отчаянно искал все эти годы, не в силах выпустить из рук даже на секунду, боясь, что это все вдруг может оказаться видением, которое растает поутру, словно призрак прошлого. Господи, как же много их было в его жизни. Этих призраков. Все те, кого они с Сармановым лишали жизни из-за денег, проклятых денег, не приносящих счастье.

И та ночь, когда он резал тормоза в машине Владимира Легостаева, до сих пор еще стояла у Саши перед глазами. Он задавался вопросом о том, что если бы Катя знала правду о смерти своего отца, что это он выполнял поручение Сарманова, смогла бы она его простить?

– Ты знаешь, а Сарманов получил по заслугам, – задумчиво произнесла девушка, словно прочитав его мысли. – Мне кажется, он много плохого сделал в жизни.

Наверное, он должен был все ей рассказать. Снова жить во лжи, гадая, знает ли она обо всем или нет, в постоянном страхе, что узнает. И тогда уже точно потерять ее навсегда. Быть может, стоило все-таки рискнуть?

Немного помолчав, Саша все же решился начать этот тяжелый разговор.

– Я тоже много чего делал плохо, работая с ним, – на мгновение замолчал, уткнувшись носом в ее волосы с легким цветочным ароматом, готовясь к тому, чтобы сказать главное. – И если я не признаюсь тебе во всем сейчас, до конца жизни буду продолжать чувствовать себя виноватым перед тобой.

– Не надо, Саша, – она прервала его, приложив палец к губам парня, словно боясь, что еще слово – и между ними снова будет пропасть. – Я давно простила тебя. За все. Но ты мне должен! И я вправе просить все, что захочу…

На ее губах появилась легкая улыбка в то время, как синие глаза смотрели серьезно.

– И чего же ты хочешь? – на одном дыхании спросил Гранин, пытаясь унять бешено бьющееся сердце от мысли, что ей все известно.

– Останемся в этом городе? – спросила Катя, приподнявшись на локтях и глядя ему прямо в глаза.

– Если ты этого хочешь, – едва сдержав вздох облегчения, ответил Саша и поцеловал девушку в нос, чувствуя, что будет счастлив рядом с ней даже в этом крошечном провинциальном городишке, где деньги не играют никакой роли. Главное, чтобы прошлое навсегда осталось в прошлом. А привыкнуть к новому имени не так уж и сложно…





Глава 31. Пусть прошлое останется в прошлом…




Мужчина с трудом оторвал взгляд от фотографии. Весь окружающий мир отошел куда-то на задний план. Позади в кухне слышались голоса – Гранин прокричал, что нужно вызвать врача, Юра в очередной раз огрызнулся, что надо было быть осторожнее, и тогда никто бы не получил по башке. А ему было все равно…

Сарманов медленно вышел из дома и на неслушающихся ногах спустился с крыльца. Кажется, за эти несколько минут, что он шел до машины через темный двор с раскидистыми ветвями яблонь, пазл окончательно сложился.

Перед глазами все еще стоял ее образ, их первая встреча, четко спланированная службами ФСБ, такое недолгое время вдвоем, игра, ставшая реальностью, пистолет у ее виска, долгие часы в больницеи та их случайная последняя встреча на подземной парковке. Только поверх этих кадров теперь возник еще один – ночь, когда они с операми приехали в этот дом, чтобы припугнуть несговорчивого бизнесмена. В тот момент, когда он отдавал приказ на «смертный приговор» ему даже не могло прийти в голову, что Женя может оказаться женой этого человека и будет находиться в той же машине.

Кроме того, судьба распорядилась так, что Женя являлась матерью Павла, работающего у него опером, и его сестры, Кати, которая жила с Граниным. Не зря же тогда, когда он приходил к Саше после его ранения, увидев ее, внутри него что-то дрогнуло, какое-то смутное воспоминание, поднимающееся из глубины памяти.

Ему необходимо было увидеть ее снова. Однако сделать это оказалось не так просто. Сколько последующих дней он прождал девушку возле дома Саши, сколько раз заходил к нему в квартиру, но ничто не указывало на ее присутствие в его жизни. Она словно исчезла. Поведение же Гранина и Паши, мечущихся по Москве и области, а позже и по близлежащим городам, и делающих запросы на Екатерину Легостаеву, говорило само за себя. Эта девушка явно имела какое-то отношение к тому, что произошло на даче.

Он не пытался рыться в событиях той ночи и искать эти деньги. Осознание того, что он прямым образом причастен к смерти той единственной, которую действительно любил, на какое-то время буквально лишило его равновесия. Однако ему, начальнику уголовного розыска, ежедневно руководящему оперским составом и спецоперациями, следовало как можно скорее взять себя в руки и, оставив в покое прошлое, двигаться дальше. А как человеку, по жизни привыкшему скрывать свои истинные эмоции, ему было не сложно снова надеть на себя маску грозного подполковника.

Гранин постепенно успокаивался, перестав наконец метаться в поисках, Павел на какое-то время ушел в запой. И лишь спустя год все стало постепенно вставать на свои места.

Гибель на задании троих оперов вызвала переполох в Управлении и массу различных проверок. Кроме того, в прессе раздули большую кампанию по борьбе с «оборотнями в погонах», и УСБ-шники рьяно взялись за дело, пытаясь найти подходящую жертву. Как-то получилось так, что «дамоклов меч» завис над ним. Кто-то из крышуемых стуканул, и его, подполковника милиции, начальника оперов отчитывали в Главке, как нашкодившего мальчишку, ясно дав понять, что на своей должности он долго не продержится. Еще не успев толком отойти от смерти тех, кто долгое время был его доверенной командой, и в чем, по сути, виноват был именно он, Сарманов понял, что и карьера, которой он добивался всю свою сознательную жизнь, могла полететь ко всем чертям.