– Я удовлетворил ваше любопытство, детектив? – улыбнулся он.
– В полной мере, – ответила я, уткнувшись лицом в его грудь.
– Тогда скажи мне вот что… Что было у тебя на уме, когда ты спросила, как я отношусь к маленьким, совсем крошечным, ошибкам?
– Не скажу, – сказала я, краснея.
– Ты была не против совершить в тот вечер маленькую ошибку со мной, не так ли?
– Ты не будешь считать меня легкомысленной и озабоченной, если я скажу, что да?
– А ты не будешь считать меня дикарем, если я скажу, что хотел взять тебя прямо там, не отходя от пианино?
Я рассмеялась, он тоже. Забавно было думать и шутить о прошлом, уже лежа в одной постели.
– Знаю, у тебя дела в Дублине, но останься со мной здесь на еще одну ночь, – попросила я.
– Не представляю, что должно случиться, чтобы я отказал тебе, – улыбнулся он.
Так головокружительно вдруг было обрести друг друга в мире, полном страданий и несправедливости. Так странно было чувствовать себя в полной безопасности после всего, что со мной случилось. Я знала, что Харт сможет защитить меня от чего угодно, ощущала это каким-то шестым чувством. А все остальное имело не больше значения, чем вчерашний прогноз погоды где-нибудь в Новой Зеландии.
Глава 12
Все утро мы провели в постели, не в состоянии разомкнуть объятия. Потом перебрались на кухню, позавтракали и принялись рассказывать друг другу истории из жизни. Гэбриэл провел детство в Шотландии у родителей отца. Его отец рано умер, но оставил им с Анджи приличное наследство. Гэбриэл никогда ни в чем не нуждался. Окончил университет в Лондоне по специальности криминалистика. Начал карьеру в полиции, потом решил работать на себя. Два года назад судьба свела его с моим отцом, и он переехал в Ирландию. Харт всегда работал на совесть. Сейчас, в двадцать восемь лет, у него был свой бизнес, штат сотрудников, обширный круг знакомств и связи с влиятельными людьми. Работы было много. Информация о конкурентах, соперниках, врагах была востребованным товаром, и за нее хорошо платили.
Сестра Гэбриэла, Анджи, на два года старше его, окончила художественную школу в Эдинбурге и работала дизайнером: рисовала, проектировала, разрабатывала интерьеры. Вслед за Гэбриэлом переехала в Дублин, они всегда были очень близки. Год назад она пережила очень неприятный разрыв с парнем, продала свою дублинскую квартиру и уехала сюда, на остров. Клиентов у нее меньше не стало, по суете большого города она не скучает, лошади и дикая природа приводят ее в полный восторг, так что возвращаться она вряд ли надумает. Хотя и жалуется периодически на отсутствие картинных галерей и магазинов с богатым выбором отделочных материалов…
Стоило Гэбриэлу закончить рассказ о сестре, как дверь распахнулась и в гостиную влетела девушка в черной фетровой шляпе и темно-вишневом дождевике. Мы с Гэбриэлом в тот момент сидели на диване, и я ютилась у него на руках. Рубашка на моей груди была расстегнута, и его рука как раз пыталась ослабить застежку на моем лифчике. Мы не успели отскочить друг от друга, настолько неожиданно все случилось.
Анджи замерла в дверях, сраженная зрелищем.
– Вижу, что дела у всех хорошо, можно не спрашивать, просто поздороваюсь, привет, – сказала она, закрывая ладонью глаза и пытаясь скрыть улыбку. – Ты, должно быть, Кристи! Прости, я не знала, что… вы вместе. Гэб мне ни слова ни сказал! Иначе бы я не вошла без звонка.
– Обычно люди звонят в любом случае, – заметил Гэбриэл.
– Я не люблю трогать кнопки, на них полно микробов. Гораздо безопасней просто толкать дверь плечом!
– Ну конечно! – проворчал Харт.
– Уже можно открывать глаза?
Я наспех застегнула пуговицы на груди и сказала, что можно.
Анджи убрала ладонь от лица, и на меня уставились смеющиеся серые глаза, такие же проницательные, как у Гэбриэла. Из-под шляпы выбивались длинные каштановые пряди. На носу сидели классные круглые очки, губы задорно улыбались, и что-то очень притягательное царило во всем ее облике. Должно быть, аура бунтарства. Дерзость маленькой колючки, выросшей среди садовых цветов. Непристойная шутка среди высокопарных поэм. Смех на тоскливых поминках. Вот кем она была, Анджи Харт.
– Очень приятно. Гэб много рассказывал о тебе, но никогда не упоминал, что вы встречаетесь. Он скрытный, как таежный волк!
«Да они начали встречаться прошлой ночью, поэтому он не успел», – заметил мой внутренний голос, который просто обожал меня подначивать.
Гэбриэл посмотрел на меня с заговорщицкой улыбкой – должно быть подумал то же самое. Что суток не прошло с тех пор, как мы стали принадлежать друг другу, и что нам самим еще предстоит свыкнуться с этим.
– И что же он обо мне рассказывал? – улыбнулась я.
– Что у тебя сердце размером с Кроук Парк[5]. Что семья у тебя не сахар. Что за тобой нужен глаз да глаз, а не то ты побежишь мирить льва с носорогом. Что Макгрегор не встал бы после тех нокдаунов, после которых встала ты.
Тепло разлилось внутри, словно я глотнула горячего чая. Гэбриэл выглядел смущенным, словно сестра только что показала мне коллекцию его детских штанишек. Я тоже смутилась от этой слишком лестной характеристики и осознания того, что он говорил обо мне с сестрой.
– Гэбриэл, ты уезжаешь сегодня, не так ли?
– Завтра.
– Но ты говорил, что…
– Завтра, – повторил Гэбриэл. Он так и не встал с дивана и не поприветствовал сестру. Только через пару минут, глядя на то, как он прикрылся журналом со столика, я поняла почему.
– Ребят, не хочу вас беспокоить и кофе сварю себе сама. Может, кто-то хочет тоже? – предложила Анджи, отправляясь в кухню.
– Не волнуйся, Анджи, ты не можешь побеспокоить нас больше, чем уже, – проворчал Харт.
– Я могу как-то облегчить твои страдания? – шепнула ему я, касаясь губами уха и постукивая пальцем по журналу.
– Да, – кивнул он. – Застегни все пуговицы и держись от меня подальше.
Я смеялась, когда шла на кухню. Харт провожал меня со скорбным лицом. Я повиляла ягодицами, чтоб поднять ему настроение. Он закрыл глаза, откинул голову на спинку дивана и проворчал, что то, что я делаю, ему совершенно не помогает.
* * *
Мы провели вместе день. Выбрались на природу, и Гэб с Анджи показали мне остров. День выдался ясным и теплым, ветра не было, океанический воздух пьянил, как наркотик.
Анджи околдовала меня вслед за братом. Есть люди, источающие особенную энергетику. С ними легко, с ними спокойно, они словно укрепленные гавани, где можно найти прибежище даже в самый страшный шторм. Оказалось, что Анджи тоже училась в религиозном пансионе для девочек, куда ее отправили бабушка с дедушкой, не в силах совладать с ее проказами и темпераментом. У нас сразу обнаружилась общая тема для шуток и разговоров.
– У нас была такая дисциплина, что мухи боялись гадить на стекла. Что, впрочем, не мешало нам развлекаться по мере возможностей, – сказала Анджи, как только Гэбриэл запарковал машину на берегу моря и мы вышли прогуляться.
– Мы ходили строем днем, а по ночам играли в карты на раздевание, – улыбнулась я.
– Наша директриса была бывшей наркоманкой, завязала, но изредка обдалбывалась кокаином так, что путала дверные косяки с людьми.
– Наша обожала ходить ночью по этажам и прислушиваться. Могла войти в любую комнату без стука в три часа ночи. Мы звали ее Цербер, у нее даже глаза светились в темноте.
– Моя подружка привозила из дому джин в бутылке от шампуня. Хорошо, что ее исключили, а не то я бы спилась в шестнадцать!
Я разразилась хохотом.
– Расскажи что-нибудь о своих школьных годах. Тяжко было? – спросила я у Гэбриэла, заметив, что он совсем не спешит делиться своими воспоминаниями, просто слушает нас с улыбкой.
– О да, ему было тяжко! – воскликнула Анджи. – Его не заперли, как меня, в монастырь, у него в школе был смешанный коллектив. И каждая вторая одноклассница мечтала, чтобы Гэбриэл залез к ней…
– Не продолжай, – предупредил он.
– В трусишки.
– Анджи! – Харт бросил в нее мелкой галькой.
– Но это правда! Пока мои репродуктивные органы зарастали плесенью в пансионе Святой Рафаэллы, Гэб каждое лето наведывался домой в компании новой девчонки.
– Я с тех пор остепенился, – рассмеялся он.
– Это тоже правда, – кивнула Анджи. – С тех пор как он стал работать у твоего отца, все девушки резко куда-то испарились. То ли постоянный стресс, то ли…
– Стресс, – оборвал он ее, поднялся и дал мне руку. – Думаю, нам пора возвращаться.
– Стресс по имени Кристи, – шепнула мне Анджи одними губами, стоило Гэбриэлу отвернуться.
Я с изумлением посмотрела на Харта, который ничего не услышал. По правде сказать, я на сто процентов была уверена, что ему всегда хватало женского внимания и вряд ли он монашествовал последние годы. Но мысль о том, что он мог обратить на меня внимание задолго до того, как мы впервые заговорили в ту ночь у фонтана, почему-то сразила меня наповал.
* * *
Он уехал на рассвете следующего дня. Прощались мы долго и горячо, так что губы потом долго саднило от поцелуев. Странно было вернуться в постель без него. Все казалось слишком тихим и меланхоличным: дом, пейзаж, погода, мои мысли, мое мироощущение.
Погода в то утро резко испортилась. С Атлантики налетели низкие тяжелые облака. Дождь обрушился на землю и на грудь океана. Я закрыла глаза и попробовала уснуть. Спалось тревожно. Снилось низкое темное небо, буревестники, парящие в предрассветном мраке, рыхлая земля на краю обрыва, в которой увязают мои пятки, и наконец мое стремительное падение в пропасть. Я резко открыла глаза, села на кровати и…
Приступ тошноты заставил меня вылететь из постели и бежать в ванную. Меня рвало так сильно, как никогда прежде. Голова была такой тяжелой, что я еле держала ее на плечах. Только через полчаса мне удалось совладать со своим желудком, который словно прокляли какие-то злые силы. Господи, что это? Отравление? Расстройство желудка? Последствия сотрясения мозга?
Я открыла браузер на телефоне и… ужасная догадка осенила меня раньше, чем я напечатала слово «тошнота». Боже правый, нет, этого не может быть. Я приняла таблетки в тот же день. В аварийную контрацепцию кладут столько гормонов, что шанс забеременеть был равен нулю. Я не могу быть… я не хочу! Сейчас, когда я еле-еле выкарабкалась из всего того ада, в который меня отправили Стаффорды и мой отец. Сейчас, когда в конце туннеля забрезжил свет. Сейчас, когда мне показалось, что судьба перестала пинать меня и швырять из стороны в сторону…
Ближайшая аптека, если верить «Гугл-картам», находилась в двух километрах от дома, на другом краю острова. За окном бушевала непогода. У меня не было ни дождевика, ни резиновых сапог, ни приличного зонта, но сейчас ничто не смогло бы остановить меня от похода за тестом. До аптеки пешком всего двадцать минут. Меньше, если бежать. Поэтому я побежала.
Дождь хлестал по лицу, легкая джинсовая парка вымокла в считаные секунды, кеды черпали воду в лужах. Когда я наконец добежала до аптеки, мою одежду можно было выжимать, а руки замерзли так, что я едва смогла вынуть платежную карту из кармана. Я купила у сонной аптекарши тест на беременность и попросилась в уборную. Она вытаращилась, но ничего не сказала, просто махнула в сторону двери за полками, уставленными лекарствами и подгузниками, и зачем-то сказала: «Удачи!»
– В полной мере, – ответила я, уткнувшись лицом в его грудь.
– Тогда скажи мне вот что… Что было у тебя на уме, когда ты спросила, как я отношусь к маленьким, совсем крошечным, ошибкам?
– Не скажу, – сказала я, краснея.
– Ты была не против совершить в тот вечер маленькую ошибку со мной, не так ли?
– Ты не будешь считать меня легкомысленной и озабоченной, если я скажу, что да?
– А ты не будешь считать меня дикарем, если я скажу, что хотел взять тебя прямо там, не отходя от пианино?
Я рассмеялась, он тоже. Забавно было думать и шутить о прошлом, уже лежа в одной постели.
– Знаю, у тебя дела в Дублине, но останься со мной здесь на еще одну ночь, – попросила я.
– Не представляю, что должно случиться, чтобы я отказал тебе, – улыбнулся он.
Так головокружительно вдруг было обрести друг друга в мире, полном страданий и несправедливости. Так странно было чувствовать себя в полной безопасности после всего, что со мной случилось. Я знала, что Харт сможет защитить меня от чего угодно, ощущала это каким-то шестым чувством. А все остальное имело не больше значения, чем вчерашний прогноз погоды где-нибудь в Новой Зеландии.
Глава 12
Все утро мы провели в постели, не в состоянии разомкнуть объятия. Потом перебрались на кухню, позавтракали и принялись рассказывать друг другу истории из жизни. Гэбриэл провел детство в Шотландии у родителей отца. Его отец рано умер, но оставил им с Анджи приличное наследство. Гэбриэл никогда ни в чем не нуждался. Окончил университет в Лондоне по специальности криминалистика. Начал карьеру в полиции, потом решил работать на себя. Два года назад судьба свела его с моим отцом, и он переехал в Ирландию. Харт всегда работал на совесть. Сейчас, в двадцать восемь лет, у него был свой бизнес, штат сотрудников, обширный круг знакомств и связи с влиятельными людьми. Работы было много. Информация о конкурентах, соперниках, врагах была востребованным товаром, и за нее хорошо платили.
Сестра Гэбриэла, Анджи, на два года старше его, окончила художественную школу в Эдинбурге и работала дизайнером: рисовала, проектировала, разрабатывала интерьеры. Вслед за Гэбриэлом переехала в Дублин, они всегда были очень близки. Год назад она пережила очень неприятный разрыв с парнем, продала свою дублинскую квартиру и уехала сюда, на остров. Клиентов у нее меньше не стало, по суете большого города она не скучает, лошади и дикая природа приводят ее в полный восторг, так что возвращаться она вряд ли надумает. Хотя и жалуется периодически на отсутствие картинных галерей и магазинов с богатым выбором отделочных материалов…
Стоило Гэбриэлу закончить рассказ о сестре, как дверь распахнулась и в гостиную влетела девушка в черной фетровой шляпе и темно-вишневом дождевике. Мы с Гэбриэлом в тот момент сидели на диване, и я ютилась у него на руках. Рубашка на моей груди была расстегнута, и его рука как раз пыталась ослабить застежку на моем лифчике. Мы не успели отскочить друг от друга, настолько неожиданно все случилось.
Анджи замерла в дверях, сраженная зрелищем.
– Вижу, что дела у всех хорошо, можно не спрашивать, просто поздороваюсь, привет, – сказала она, закрывая ладонью глаза и пытаясь скрыть улыбку. – Ты, должно быть, Кристи! Прости, я не знала, что… вы вместе. Гэб мне ни слова ни сказал! Иначе бы я не вошла без звонка.
– Обычно люди звонят в любом случае, – заметил Гэбриэл.
– Я не люблю трогать кнопки, на них полно микробов. Гораздо безопасней просто толкать дверь плечом!
– Ну конечно! – проворчал Харт.
– Уже можно открывать глаза?
Я наспех застегнула пуговицы на груди и сказала, что можно.
Анджи убрала ладонь от лица, и на меня уставились смеющиеся серые глаза, такие же проницательные, как у Гэбриэла. Из-под шляпы выбивались длинные каштановые пряди. На носу сидели классные круглые очки, губы задорно улыбались, и что-то очень притягательное царило во всем ее облике. Должно быть, аура бунтарства. Дерзость маленькой колючки, выросшей среди садовых цветов. Непристойная шутка среди высокопарных поэм. Смех на тоскливых поминках. Вот кем она была, Анджи Харт.
– Очень приятно. Гэб много рассказывал о тебе, но никогда не упоминал, что вы встречаетесь. Он скрытный, как таежный волк!
«Да они начали встречаться прошлой ночью, поэтому он не успел», – заметил мой внутренний голос, который просто обожал меня подначивать.
Гэбриэл посмотрел на меня с заговорщицкой улыбкой – должно быть подумал то же самое. Что суток не прошло с тех пор, как мы стали принадлежать друг другу, и что нам самим еще предстоит свыкнуться с этим.
– И что же он обо мне рассказывал? – улыбнулась я.
– Что у тебя сердце размером с Кроук Парк[5]. Что семья у тебя не сахар. Что за тобой нужен глаз да глаз, а не то ты побежишь мирить льва с носорогом. Что Макгрегор не встал бы после тех нокдаунов, после которых встала ты.
Тепло разлилось внутри, словно я глотнула горячего чая. Гэбриэл выглядел смущенным, словно сестра только что показала мне коллекцию его детских штанишек. Я тоже смутилась от этой слишком лестной характеристики и осознания того, что он говорил обо мне с сестрой.
– Гэбриэл, ты уезжаешь сегодня, не так ли?
– Завтра.
– Но ты говорил, что…
– Завтра, – повторил Гэбриэл. Он так и не встал с дивана и не поприветствовал сестру. Только через пару минут, глядя на то, как он прикрылся журналом со столика, я поняла почему.
– Ребят, не хочу вас беспокоить и кофе сварю себе сама. Может, кто-то хочет тоже? – предложила Анджи, отправляясь в кухню.
– Не волнуйся, Анджи, ты не можешь побеспокоить нас больше, чем уже, – проворчал Харт.
– Я могу как-то облегчить твои страдания? – шепнула ему я, касаясь губами уха и постукивая пальцем по журналу.
– Да, – кивнул он. – Застегни все пуговицы и держись от меня подальше.
Я смеялась, когда шла на кухню. Харт провожал меня со скорбным лицом. Я повиляла ягодицами, чтоб поднять ему настроение. Он закрыл глаза, откинул голову на спинку дивана и проворчал, что то, что я делаю, ему совершенно не помогает.
* * *
Мы провели вместе день. Выбрались на природу, и Гэб с Анджи показали мне остров. День выдался ясным и теплым, ветра не было, океанический воздух пьянил, как наркотик.
Анджи околдовала меня вслед за братом. Есть люди, источающие особенную энергетику. С ними легко, с ними спокойно, они словно укрепленные гавани, где можно найти прибежище даже в самый страшный шторм. Оказалось, что Анджи тоже училась в религиозном пансионе для девочек, куда ее отправили бабушка с дедушкой, не в силах совладать с ее проказами и темпераментом. У нас сразу обнаружилась общая тема для шуток и разговоров.
– У нас была такая дисциплина, что мухи боялись гадить на стекла. Что, впрочем, не мешало нам развлекаться по мере возможностей, – сказала Анджи, как только Гэбриэл запарковал машину на берегу моря и мы вышли прогуляться.
– Мы ходили строем днем, а по ночам играли в карты на раздевание, – улыбнулась я.
– Наша директриса была бывшей наркоманкой, завязала, но изредка обдалбывалась кокаином так, что путала дверные косяки с людьми.
– Наша обожала ходить ночью по этажам и прислушиваться. Могла войти в любую комнату без стука в три часа ночи. Мы звали ее Цербер, у нее даже глаза светились в темноте.
– Моя подружка привозила из дому джин в бутылке от шампуня. Хорошо, что ее исключили, а не то я бы спилась в шестнадцать!
Я разразилась хохотом.
– Расскажи что-нибудь о своих школьных годах. Тяжко было? – спросила я у Гэбриэла, заметив, что он совсем не спешит делиться своими воспоминаниями, просто слушает нас с улыбкой.
– О да, ему было тяжко! – воскликнула Анджи. – Его не заперли, как меня, в монастырь, у него в школе был смешанный коллектив. И каждая вторая одноклассница мечтала, чтобы Гэбриэл залез к ней…
– Не продолжай, – предупредил он.
– В трусишки.
– Анджи! – Харт бросил в нее мелкой галькой.
– Но это правда! Пока мои репродуктивные органы зарастали плесенью в пансионе Святой Рафаэллы, Гэб каждое лето наведывался домой в компании новой девчонки.
– Я с тех пор остепенился, – рассмеялся он.
– Это тоже правда, – кивнула Анджи. – С тех пор как он стал работать у твоего отца, все девушки резко куда-то испарились. То ли постоянный стресс, то ли…
– Стресс, – оборвал он ее, поднялся и дал мне руку. – Думаю, нам пора возвращаться.
– Стресс по имени Кристи, – шепнула мне Анджи одними губами, стоило Гэбриэлу отвернуться.
Я с изумлением посмотрела на Харта, который ничего не услышал. По правде сказать, я на сто процентов была уверена, что ему всегда хватало женского внимания и вряд ли он монашествовал последние годы. Но мысль о том, что он мог обратить на меня внимание задолго до того, как мы впервые заговорили в ту ночь у фонтана, почему-то сразила меня наповал.
* * *
Он уехал на рассвете следующего дня. Прощались мы долго и горячо, так что губы потом долго саднило от поцелуев. Странно было вернуться в постель без него. Все казалось слишком тихим и меланхоличным: дом, пейзаж, погода, мои мысли, мое мироощущение.
Погода в то утро резко испортилась. С Атлантики налетели низкие тяжелые облака. Дождь обрушился на землю и на грудь океана. Я закрыла глаза и попробовала уснуть. Спалось тревожно. Снилось низкое темное небо, буревестники, парящие в предрассветном мраке, рыхлая земля на краю обрыва, в которой увязают мои пятки, и наконец мое стремительное падение в пропасть. Я резко открыла глаза, села на кровати и…
Приступ тошноты заставил меня вылететь из постели и бежать в ванную. Меня рвало так сильно, как никогда прежде. Голова была такой тяжелой, что я еле держала ее на плечах. Только через полчаса мне удалось совладать со своим желудком, который словно прокляли какие-то злые силы. Господи, что это? Отравление? Расстройство желудка? Последствия сотрясения мозга?
Я открыла браузер на телефоне и… ужасная догадка осенила меня раньше, чем я напечатала слово «тошнота». Боже правый, нет, этого не может быть. Я приняла таблетки в тот же день. В аварийную контрацепцию кладут столько гормонов, что шанс забеременеть был равен нулю. Я не могу быть… я не хочу! Сейчас, когда я еле-еле выкарабкалась из всего того ада, в который меня отправили Стаффорды и мой отец. Сейчас, когда в конце туннеля забрезжил свет. Сейчас, когда мне показалось, что судьба перестала пинать меня и швырять из стороны в сторону…
Ближайшая аптека, если верить «Гугл-картам», находилась в двух километрах от дома, на другом краю острова. За окном бушевала непогода. У меня не было ни дождевика, ни резиновых сапог, ни приличного зонта, но сейчас ничто не смогло бы остановить меня от похода за тестом. До аптеки пешком всего двадцать минут. Меньше, если бежать. Поэтому я побежала.
Дождь хлестал по лицу, легкая джинсовая парка вымокла в считаные секунды, кеды черпали воду в лужах. Когда я наконец добежала до аптеки, мою одежду можно было выжимать, а руки замерзли так, что я едва смогла вынуть платежную карту из кармана. Я купила у сонной аптекарши тест на беременность и попросилась в уборную. Она вытаращилась, но ничего не сказала, просто махнула в сторону двери за полками, уставленными лекарствами и подгузниками, и зачем-то сказала: «Удачи!»