Слова отца были отражением моих мыслей. «Я» теперь трансформировалось в «мы».

—Спасибо за мудрость, отец, — поднявшись с кресла, подошла к нему, обняла и поцеловала руку. — Эдвард нуждается во мне. Я пошла к нему. Буду вести диалог, разжёвывать и показывать на пальцах, что я от него хочу. Сам он не додумается, ибо весь его опыт общения до меня был с омегами.

— Придется заняться воспитанием, — хохотнул Дерек. — Дочь, только без членовредительства. Силу не слишком вовлекай.

— Как скажешь…

Глава 44. Удар в спину

Эдвард Блеквуд

С момента моего поединка с дедом прошло больше двух недель. Столько всего произошло, что и не перечислить, но основное — это счастливое обретение моей пары, которое вполне могло сорваться, предпосылок для этого было предостаточно, и становление меня, как вожака Клана Блеквудов. Что было сложнее — сказать затрудняюсь.

В ту нашу первую ночь после поединка я наивно полагал, что всё, можно успокоиться, Лекса никуда от меня не денется. Но она доказала обратное, перевернув все мои представление об отношениях между нами. Темпераментная, моя, альфа! Я, конечно, тоже маху дал, совершенно бездумно ляпнув глупость и задев чувства пары. Сказал, что в существующем контракте заменю одну сестру на другую. Чего проще — не придется тратить время на подготовку нового контракта, и я по-быстрому смогу закрепить своё право на пару официально, согласно законам цивилизованного общества. Я был уверен, что Лекса обрадуется, как любая самка, удостой я её такой чести. Это ведь для меня заключение брака являлось обузой, вынужденной мерой, на которую я согласился по велению деда, и то, что я предлагал ей такой быстрый вариант женитьбы, должно было доказать — мои намерения честны. Камила, хоть не пылала ко мне сильными чувствами, и то была польщена возможностью стать моей женой.

Только я не учёл, что сёстры отличаются, как небо и земля, — альфа и омега. До меня не сразу дошло, почему Лекса взбрыкнула и в бешенстве ушла из комнаты. Психанул, списывая всё на женские гормоны и нестабильную связь между нами. Разгромил комнату, выпуская пар. Сидя на краю разорённой постели, которая хранила запах моей пары и недавнего секса, и свесив голову, я размышлял над ситуацией. Опираясь руками на широко расставленные бёдра, сжал руки в замок, чтобы ещё что-нибудь не прикончить. И уж было хотел наплевать на предупреждение и пойти искать Лексу, как она удивила меня в очередной раз, вернувшись назад.

Стук костяшками пальцев по косяку отвлёк меня от созерцания пола, усыпанного обломками мебели и осколками стеклянного декора.

— Оригинально ты думаешь, — хмурясь, проговорило моё непокорное счастье и грациозно подошло ко мне, переступая через наиболее крупные обломки.

— Лекса, — я дёрнулся подняться, но она жестом остановила меня и присела рядом, взяв меня за руку. Ни нежности, ни сжимающей силы в пожатии не было. Она удерживала мою ладонь чуть прохладными пальцами, чтобы привлечь внимание.

— Эдвард, что ты обо мне думаешь? Какой ты меня видишь? Только от чистого сердца, пожалуйста, — на удивление спокойно спросила моя пара и улыбнулась одними уголками губ, но улыбка не затронула глаза. Голубое искрящееся мерцание радужки притягивало. Её спокойствие передалось и мне. Близость пары воодушевила. Сбегать не собирается — уже хорошо.

— Ты — самостоятельная, смелая, умеешь принимать решения. А ещё импульсивная, сильная, защищаешь своё… — я мог ещё говорить, но она прервала меня лёгким пожатием руки, за которую держала.

— Все эти качества присущи альфам. Если ты с завидной регулярностью забываешь, кто твоя пара по сути, то я это исправлю. Эдвард, я — альфа. И не просто альфа, а носитель родовой силы Маккартеров. Я унаследовала её от Дерека. Ты всё ещё хочешь оставить контракт Камилы, моей сестры-омеги?

С самого детства сначала учителя, затем преподаватели в университете, позже мои партнеры и конкуренты во взрослой жизни признавали, что у меня острый ум. Но после слов Лексы я засомневался в своих умственных способностях. Так опростоволоситься и не заметить! Не иначе, как шарги попутали!

— Я всегда помню, что ты альфа, — стараясь прикосновением скрыть неловкость, тыльной стороной ладони погладил нежную кожу щеки моей пары. В глубине взгляда мелькнуло снисхождение, сменившееся теплотой, довольная улыбка украсила лицо. Получив такое одобрение моим словам, уверенно продолжил: — В ближайшее время контракт будет пересмотрен и отправлен твоему отцу для одобрения. Но это не будет иметь смысла, если ты не ответишь на один вопрос: Александра Маккартер Стайл Корнуел, ты станешь моей женой? — затаив дыхание, напряженно всматриваясь и прислушиваясь к нашей связи, я ждал ответ, как ждёт помилования преступник, приговорённый к смертной казни.

— Эдвард… — связь всколыхнулась эмоциональной волной, но я не мог понять, рада Лекса или нет, и поэтому жадно ловил малейшее изменение мимики девушки. Большие глаза округлились от изумления, губки приоткрылись, резко выпуская воздух. — Я согласна стать твоей… женой.

От её согласия в душе зазвучали фанфары, взорвались фейерверки, забурлило счастье. Пока моя пара не одумалась, сгрёб её в охапку и поцеловал глубоко и тягуче, утоляя жажду. Лекса поддавалась под моими руками, ласковым котенком льнула ко мне. Я слегка ошалел от такого контраста: сила и нежность так гармонично в ней сочетались. Покорность сильной альфы и достойной соперницы сорвала контроль, и я добрался до вожделенного тела — гибкого и упругого. Страстная, открытая — вся моя!…

— Мистер Блеквуд! — в мои воспоминания настойчиво ворвался голос лечащего врача Грегора Блеквуда. — Можете пройти в палату. Мистер Грегор Блеквуд пришёл в себя и просил вызвать Вас к себе. Он ещё очень слаб, хотя ни за что не признается в этом, поэтому не утомляйте его долгими разговорами.

Доктор услужливо распахнул дверь передо мной, впуская в палату. Посреди просторной комнаты, не обременённой лишней мебелью, стояла многофункциональная кровать в окружении передвижных столиков с медицинской аппаратурой. На мониторе три извилистые линии отображали жизненно-важные показатели. Дневной свет рассеянно проникал сквозь прикрытые жалюзи. У стены примостился аппарат искусственной вентиляции лёгких, безжизненно застывший и погасший, словно, отдав воздух пациенту, он лишился его сам.

Шагнув ближе, прислушался. Та пустота, которая тяготила после разрыва с вожаком Клана, отсутствовала. Теперь, наоборот, её место заняли нити подчинения мной более слабых и ведомых клановцев. Новые ощущения воспринимались иначе, балансируя на грани удерживания равновесия между разумной необходимостью и пьянящей вседозволенностью. Тем не менее, между мной и дедом чувствовалась кровная связующая нить принадлежности к роду. Ранее не доступная мне в силу моей ограниченной силы, теперь она стала вполне осязаемой.

— «Жив!» — с каким-то облегчением выдохнул я, видя, как крупное тело альфы шевельнулось под бледно-голубым больничным одеялом и тяжелая голова дёрнулась в бесполезной попытке подняться.

— Ты звал меня? — мой голос ничуть не выдал волнение, охватившее меня при виде поверженного самца. Каким, должно быть, униженным он себя чувствует.

— Сядь, — Грегор слабо стукнул кистью по краю кровати. Оглянувшись, я взял один из стульев и, придвинув его впритык к кровати, уселся, с недоумением поглядывая на задумавшегося деда.

Пауза затягивалась, и я уж подумал, что ему стало плохо, но показатели на мониторе ни на йоту не изменились. Сердце выстукивало положенные удары, грудная клетка мерно вздымалась. Грегор выглядел осунувшимся и больным. Белые ленты широкого бинта выглядывали в распахнутом вороте больничной пижамы. Не помню, когда в последний раз видел деда без костюма. А тут сразу больничная пижама!

— У тебя наконец-то, получилось, Эдвард, — спокойно сказал альфа, глядя куда угодно, но только не на меня. — Мне удалось расшевелить твою силу, — осмысленный изучающий взгляд дёрнулся, поплыл и снова вернулся ко мне. Жаркая волна негодования поднялась из глубин души, стоило осознать сказанное. Предостерегающее грозное рычание вырвалось из пасти. Я подскочил со стула, злой и всё ещё до конца не верящий собственным ушам.

— Что за игры? — оскалившись, предупреждающе выставил клыки. — Ты совсем лишился рассудка?

— Ничуть, — снисходительную усмешку хотелось стереть кулаком, раскрасить алым. — Я, как никогда, собран и свеж, — нарочито небрежно продолжил он. — Давно пора передать тебе правление, но ты был юн и незрел. Внезапное обретение пары делает из оборотня самца в разы более сильного. Это сыграло мне на руку. Единственное, что меня так и не устраивает, это кандидатура пары. Надеюсь, тебе не отшибло мозг, и ты не ринулся заключать сомнительный брак не пойми с кем, — длинная тирада далась деду нелегко, несмотря на его браваду. Концом фразы он подавился и скомкано её завершил. Испарина на лбу говорила о том, как ему тяжело. Я смотрел на некогда величественного альфу и негодовал. Слова рвались обжечь, ударить. Хотя бы так выплеснуть клокочущую ярость.

— Ты выживший из ума безумец, — припечатал и уверенно поднялся на ноги. Всё, что он мог мне сказать, стало неинтересным. Больше мне здесь делать нечего. Горько в очередной раз чувствовать себя пешкой в умелых руках этого оборотня, но не смертельно. — Оставайся сам и лелей свою ненависть, сколько хочешь. И знай, что я обрёл гораздо больше, чем просто самку, полностью мне подходящую. Я обрел преданного друга, мудрого советника, любящую семью и сильное плечо. И всё это моя Александра!

В свою короткую экспрессивную речь я вложил всё, что чувствовал. И с удовольствием наблюдал, как морщилось старческое лицо. Гордость за свою пару распирала, а ощущение незримой поддержки через связь грело душу. Воспоминания непрошено всплывали в растревоженном сознании. Передо мной был тот, кто своими действиями подвергал смертельной опасности мою пару, вовсе не заботясь о моральной стороне.

— Да кому я это говорю?! — вдруг совершенно спокойно уточнил. И иронично улыбнулся. — Ты же ущербный, не способный понять простых истин. Твоя желчь переварит тебя же. Прощай. Твоё пребывание в больнице продлится некоторое время. После я дам соответствующие распоряжения, куда тебя перевести, — холодная деловая интонация неприятно задевала старшего оборотня и он попытался оскалиться, но нарвался только на мой ироничный взгляд. — Не впечатляет, — припечатал фразой, повергнув Грегора Блеквуда в ужас.

В этот момент дед понял, что переиграл сам себя.

— Где мой сын? — дрожащим голосом осведомился он и поджал предательски трясущиеся губы.

— Сын? — видя состояние деда, хмыкнул и «обрадовал» новостью: — Он сейчас в Храме Белой Волчицы, где-то на западном побережье, — глянул на наручные часы и кивнул сам себе. — Да, именно сейчас он сочетается браком со своей парой. Как ты понимаешь, ему не до тебя. Впрочем, и мне тоже.

Продолжать разговор не было смысла. Не о чем. Стремительно встал и развернулся к выходу, но не прошёл и нескольких шагов, как тело прошила болезненная волна. Настолько острая, что я не удержался от сдавленного стона. От яркого всполоха перед глазами споткнулся на ровном месте, больно и неуклюже приземлился на колено, хватаясь за сердце, где застряла тонкая острая иголка. Хватая ртом воздух, не мог вдохнуть. Когти пантеры проскребли широкие борозды по полу. Зверь напряжённо застыл, прислушиваясь к ощущениям человека.

***


Старший Блеквуд провожал взглядом внука, и резкое падение Эдварда встревожило его не на шутку. Он раздражённо зашипел, не понимая, что происходит. Связь между ним и внуком была разорвана и зияла гложущей ненасытной пустотой. Сила альфы словно изменила ему и это пугало.

— Лекса, — Эдвард сдавленно выдохнул имя и ошалело взглянул на деда. С парой произошло что-то страшное, раз отдача по связи была столь велика. Холодный пот скатился по спине молодого альфы, во рту пересохло, пальцы подрагивали и не сразу пришло решение, какой шаг сделать следующим. В тишине комнаты неожиданно громко прозвучала мелодия входящего вызова от Лексы. Джазовая композиция — соло на саксофоне.

— Лекса? Ты где? — Эдвард вместо приветствия рявкнул в трубку, превозмогая накативший ужас от ощущения непоправимой беды.

Грегор следил взглядом, как меняется лицо внука, вытягиваясь в болезненную маску. Как с закушенной губы начинает бежать тонкая струйка алой крови, как весь мужчина преображается в грозного опасного хищника, способного крушить, ломать и убивать всё и всех на своём пути. И от этого незнакомца веяло жуткой силой, которая пробирала до костей. От неё хотелось скулить и прятаться, склоняться в подчинении и подставлять горло, признавая старшинство альфа-вожака.

— Почему у вас этот телефон? — спросил Эдвард у неизвестного собеседника, который быстро что-то рассказывал басовитым голосом. — Как это произошло? В какую больницу её везут? — закидывал он вопросами собеседника, поднимаясь с колена и задерживаясь ещё на пару минут в комнате. — Нет, никуда не нужно. Я вышлю вертолет. Помощь будет скоро.

Только отдельные слова достигали слуха старого оборотня: «…авария… не справилась с управлением… жива… первая помощь…»

Грегор, не отрываясь взглядом от внука, следил за мимикой младшего оборотня, подмечая малейшие изменения на лице. И чем дольше тянулся этот диалог из коротких вопросов и быстрых ответов, тем глубже становилось понимание произошедшего.

Тяжело сглатывая, собрав все резервы силы, бывший Глава опустил ноги с кровати и встал, слегка опираясь рукой о спинку стула, на котором до этого сидел Эдвард. Стоило тому сбросить вызов и оглянуться на застывшую, пошатывающуюся фигуру некогда великого альфы-вожака, установить зрительный контакт, как Грегор заговорил:

— Это моя вина.

Понимание отразилось в глазах Эдварда не сразу. Слишком сильным было потрясение от новости. Его Лекса попала в аварию и нуждалась в помощи. И совершенно не было времени выслушивать поучения деда, а нужно было договариваться с главным врачом о палате и высылать вертолет с лучшими специалистами, дать распоряжение о поиски виновных, сообщить Маккартеру о случившемся. Но всё на несколько минут отодвинулось, и занавес в сознании упал от трёх слов деда: «Это моя вина». Повернувшись к нему лицом, Эдвард в мгновение очутился рядом и рукой сдавил плечо:

— Говори, — холод и ненависть во взгляда, голосе внука полоснули по старшему оборотню.

— Я не успел отменить заказ на твою пару.

В глазах Эдварда застыло презрение, отчуждение стало осязаемым, хоть ножом режь. От этого хотелось спрятаться, закрыться, но силы совсем оставили Грегора. От слабости подкашивались ноги и стоило колоссальных усилий не упасть на колени.

— Грегор Блеквуд, на правах вожака Клана я изгоняю тебя из Клана Блеквудов, — слова калёным железом выжигались в сознании. Внутри всё дрожало и выло, но ни звука не сорвалось с побелевших губ. — Отсекаю от родового дерева, — и столько силы было влито в эти слова, что тонкая прочная нить с противным писком лопнула, лишая поддержки рода. — Отныне твоё имя будет предано забвению, — жёстко продолжал альфа-вожак Клана Блеквудов, не испытывая ни грамма сомнения в том, что говорил. — Ты воспротивился воле Белой Волчицы. Непомерная гордыня затмила твой разум. Позже я решу, где тебе будет позволено находиться. С этого момента ты — Изгнанный.

Грегор тяжело сглотнул, покачнулся и осел на пол, как подкошенный. Наказание воистину было жестоким. Он-то рассчитывал на молодость и импульсивность Эдварда и готов был принять скорую смерть. Но Эдвард вновь удивил его зрелостью решения. Изгнание — самое страшное наказание для кланового оборотня. Полная изоляция от других оборотней и даже семьи. Своими собственными руками Грегор выкопал себе яму.

Глава 45. Первые шаги в новой роли

Александра Маккартер

Паломничество в кабинет Главы Клана Блеквудов не прекращалось до глубокой ночи семь дней в неделю без выходных. Эдвард побил все рекорды и установил для себя график работы двадцать на семь, прерываясь на короткие обеды и кофе. Высокий темп был задан неспроста. Время стало роскошью, недоступной нам. Требовалось срочное переподчинение членов Клана новому вожаку, чтобы ничего не сломалось в слаженном механизме работы Клана. Для таких случаев принятия власти, как у Эдварда, предусматривался массовый каскадный ритуал, но, чтобы его провести, нужны были одиннадцать альф, которые станут представлять интересы вожака на обширных территориях Клана. Поправ все правила и традиции, Эдвард настоял на моём присутствии при каждом разговоре с соискателями, стремящимися представлять интересы Клана на обширных территориях Блеквудов. Семеро были отобраны из числа действующих наместников. Четыре — из числа новых.

В кабинете появился второй дубовый стол, ставший моим рабочим местом. Моё отсутствие, оправдано ли оно было необходимостью вникнуть на месте в суть проблемы или иной важной надобностью, всё одно вызывало стойкое раздражение Эдварда. Он успокаивался, только если я находилась в шаговой доступности. Фактически переняв функции его помощника, я занималась тем, что и раньше, работая в корпорации «Прайд» — разбирала документы, финансовую отчётность Клана, составляла графики и планы. Привычная работа не вызывала трудностей. Присутствие феромонов альфы воспринималось иначе, не так как когда я притворялась бетой. Теперь вопрос «Что делать при накатившем возбуждении?» не стоял. Достаточно только захотеть и, урвав момент, воплотить свои желания в реальность. В этом нет ничего крамольного.

Сверяя очередной отчёт с монитора ноутбука, заглядывая в планшет и перечитывая свои пометки, почувствовала пристальный сверлящий взгляд. Приподняв брови в немом вопросе, чуть качнула головой, интересуясь причиной столь пристального разглядывания. Эдвард встряхнул головой, отрицательно помахав из стороны в сторону, и с силой потёр лоб, растирая морщинку. Нахмуренные брови мне не нравились, и я чувствовала тонкую грусть, которая, как хрупкий осенний лёд, могла треснуть в любую минуту. И во что она тогда превратится? Бросаемые Эдвардом взгляды исподтишка заставляли ёрзать в беспокойстве. В чём проблема? Делиться он не спешил. Не доверяет до конца? Это предположение болезненно цепляло самолюбие. Но я мысленно уговаривала себя: терпение и принятие — это компоненты, без которых не будет крепкого тандема. И я не задавалась вопросом: почему я должна уступать? Для нашего союза я признавала только равное партнёрство. Но в мыслях звучали слова Дерека о том, что моему мужчине нужна помощь, и в сложное для него и Клана время он не должен метаться между долгом и любовью.

Любовь — это слово заставляло моё сердце биться чаще и вспоминать, как Эдвард сделал мне предложение. И это было самое лучшее предложение! Раньше мне только доводилось слышать, как его делали другим. Александра Маккартер Стайл Корнуел — именно так назвал меня Эдвард, вызвав сонм мурашек. За всеми этими фамилиями скрывалось что-то бесконечно дорогое для меня. Мой мужчина тонко чувствовал меня благодаря нашей связи.

И снова этот задумчивый взгляд в мою сторону. Не хочет говорить — выспрашивать не буду. Только ободряюще улыбнулась и поднялась с кресла, сладко потягиваясь. Моя пантера тоже засиделась, но обернуться пока не было возможности. Взгляд из напряжённого стал заинтересованным. Быстрое, облизывающее губы движение языка заинтересовало теперь меня. С грацией, присущей всем кошачьим, плавно приблизилась и остановилась вплотную к креслу Эдварда, который отбросил ручку и развернулся корпусом ко мне, стремительно обхватывая меня руками за попу и притягивая к себе между разведенных коленей. Не стоит отказывать себе в естественных желаниях, продиктованных сущностью двух полов. Мужское и женское начало в паре всегда будут стремиться слиться воедино.

Руки с настойчивой лаской огладили бока и скользнули вниз по бедрам, разгоняя застоявшуюся от длительного вынужденного положения за рабочим столом кровь. С ответной лаской мои ладони скользнули под пиджак на широкие плечи, с силой разминая напряжённые мышцы. Довольный стон сорвался с губ и требовательное «ещё» умилило. Возвышаясь над сидящим Эдвардом, захватила его подбородок рукой и приподняла голову, одновременно касаясь приоткрытых губ. Поцелуй пьянил лучше любого вина. Нежности нам хватало ровно на пять секунд, а потом мы срывались в стремлении обладать и лидировать, и неизменно победителем выходил мой мужчина. Насытившись первым раундом, довольно потёрлась носом о висок и целомудренно поцеловала в уголок губ, отстраняясь с лёгким сожалением.

— Позволь напомнить, — начала говорить приглушённым голосом, но мысли сбивались от бесстыдного поглаживания груди под тонкой рубашкой. Соски натянули тонкую ткань и Эдвард не сдержался и прихватил сосок губами, сжимая и втягивая вместе с рубашкой.

— Прекрати жевать мои вещи, — стараясь не сорваться на смех, напустила в голос строгости. — Предлагаю отобедать.

— Я не против, — отозвался Эдвард и с гастрономическим интересом во взгляде осмотрел меня. — Люблю горячие блюда с толикой жгучего перца.

Быстрым смазанным движением он поднялся в кресле и, подхватив меня под бедра, уложил спиной на стол.

— Тебя заводит секс на рабочем месте? — ухватив за краешек галстука, стала наматывать этот предмет гардероба на кулак, всё ниже наклоняя его к себе. И, быстро целуя, скользнула языком по губам, прихватила зубами нижнюю губу, наслаждаясь податливостью губ и позволяя ему перехватить инициативу.

— Почему бы и нет? — с откровенно пошлой улыбкой Эдвард вжикнул молнией на моих брюках и быстро стянул их вместе с бельём. Поза была максимально открытой, и от этого я заводилась сильнее. Второй вжик молнии и горячая плоть, колыхнувшись, потёрлась, размазывая влагу, и мужчина нетерпеливо толкнул бёдрами вперед, вырывая первый всхлип восторга. Волна мурашек скользнула волной по позвоночнику. От томности не осталось и следа. Только страсть, напор и жажда получить разрядку, выплеснуть скопившееся напряжение, ощутить сладкую оргазменную дрожь и услышать вибрирующее рычание своего несдержанного альфы, когда он выплеснется белесыми струйками горячего семени, заклеймит своим запахом.

До следующей течки оставалось времени с месяц, поэтому вопрос с предохранением отпадал сам собой. О детях говорить ещё рано. Стоило сначала заключить контракт и связать себя узами брака. На нас лежала ответственность. Два носителя силы, он и я, должны были дать миру не менее двух детей. И хорошо, если мудрая Белая волчица поможет передать им силу Блеквудов и Маккартеров. Иначе попытки придётся продолжать. Долг перед двумя родами висел на нас. Союзы, подобные нашему, можно пересчитать по пальцам на одной руке. Но в каждом случае первым рождался наследник силы отца, а вторым — силы матери.

Вытерев салфеткой следы, оставленные Эдвардом, натянула брюки, недовольно поморщившись. В который раз после такого спонтанного секса мне приходилось покупать новую одежду. Вот и сейчас замок на молнии был вырван. Как нашкодивший ребенок, Эдвард поглядывал на раскрасневшуюся и недовольно фыркающую в его сторону меня.

— Лекса, — он подошёл со спины и прикусил кожицу на шее, отчего я замерла удивленным сурикатом. Язык зализал место укуса и широким мазком коснулся контура уха.

— Запрещённый приём, — простонала, чувствуя, как дрожь от возбуждения снова захватывает только что насытившееся тело.

— Скажи, а почему ты не завязываешь волосы в хвост? — рука сгребла распущенные волосы и обхватила в кольцо из пальцев. — Нужно в следующий раз попробовать сзади, — проговорил мой мужчина где-то в макушку и потёрся пахом о попу.

Смутная догадка, которая не давала мне покоя в последнее время при виде задумчивого выражения на лице Эдварда, когда я ловила его взгляд на себе за работой, обрела определённую уверенность. Уж не видит ли он во мне Алекса? Можно изменить внешность и запах, но манера поведения, жесты, если не следить за собой постоянно и не ломать себя при этом, будут узнаваемы. Вот и назрел вопрос: что же делать, как сказать, чтобы он понял мои мотивы и не принял это за оскорбление. Подобные вопросы свели на нет всё возбуждение и, недовольно подёрнув плечом, я отстранилась.

— У меня такое чувство, что ты хочешь в постели или во мне видеть кого-то другого, — не дожидаясь ответа, срочно ретировалась из кабинета. — Извини, мне нужно переодеться.

Вот шарг! Я, похоже, приревновала сама к себе! Было и смешно, и как-то не по себе. Признание — выход, но простит ли Эдвард обман? Что бы сказал на это Дерек? В последнее время у меня вошло в привычку при спорных моментах задаваться этим вопросом. И сразу же находился ответ, удовлетворяющий меня полностью. Вот и сейчас, стоило сформулировать его, в мыслях прозвучало «правда — доверие, эта связка — залог благополучного разрешения щекотливого вопроса». Ответ был, но впервые смелость мне изменяла.

Телефон звякнул новым сообщением. Прочитав его, увидела в нём такое, от чего сердце сделало радостный кульбит и забилось часто-часто от предвкушения встречи.