– Но ты мне звонишь в полчетвертого утра…
– Ну да, звоню, потому что убеждена: ты не спишь. Беседина, рассказывай давай, из-за чего!
– Шурка, с тобой с ума сойти можно, – засмеялась Лена, у которой словно камень с плеч упал. – Откуда ты знаешь, что у меня бессонница? И главное – почему ты-то не спишь? С твоими железными нервами.
– Я не сплю, потому что у меня ранний рейс. Приехала в аэропорт заранее и еще минут сорок делать мне совершенно нечего. А про твою бессонницу я в курсе, потому что очень хорошо тебя знаю, душа моя. У тебя сейчас неспокойный период в жизни, а когда ты нервничаешь, ты перестаешь есть и спать. Скажи, на сколько килограммов похудела?
– Я не взвешивалась, – уклончиво сообщила Лена. – И вообще, я ем. Мы, к примеру, сегодня, то есть уже вчера, с Митькой ездили к Дане, жарили шашлыки и мяса налопались, вот.
– Ага, а то я не знаю, как выглядит твое «налопались»! Кусок, поди, съела, максимум два. Причем без хлеба, с одной только травой. Коза ты моя! Нет, Ленчик, на самом деле, ты там как, с убийством этим? Держишься? И вообще, больше ничего не случилось? А то у меня предчувствие какое-то нехорошее.
Лена открыла рот, чтобы рассказать Шуре про рубин Цезаря, и тут же снова его закрыла. Во-первых, доверять такую тайну телефону было верхом глупости. Во-вторых, знание о рубине могло быть опасным, – из-за камня уже убили одного человека, и подвергать риску подругу Лена не собиралась. Пока она единственная обладательница этой тайны, не считая Дани Еропкина, разумеется, информацию еще можно удержать. Уж в том, что Даня будет молчать, она была совершенна уверена. Как только известие о том, что в тайнике, обнаруженном в доме Яковлева, было что-то ценное, просочится наружу, всем им может грозить опасность. Зная Шуру, похожую на шампанское, можно быть уверенным, что она рано или поздно проболтается. Нет, пока говорить о рубине не следует.
– Ты чего пыхтишь и молчишь? – спросила проницательная Шура. – Беседина, ты от меня что-то скрываешь? Теперь я начинаю волноваться.
– Шур, ты бы приезжала уже, – жалобно сказала Лена, которой было стыдно перед подругой, но сдаваться она не собиралась. – Мне столько всего надо тебе рассказать.
– Так начни сейчас, пока у меня тридцать минут до посадки, – деловито велела подруга.
– В доме Яковлева мы нашли тайник, – выпалила Лена, решив отделаться полуправдой.
– Мы – это кто?
– Точнее, его Дмитрий Михайлович нашел. Оказывается, в одной из печей в доме вмонтирован поворотный механизм, который вращает кафельный изразец и открывает небольшое углубление. Представляешь?
– С трудом, – призналась Шура. – И что там было, в этом тайнике?
– Когда Дмитрий Михайлович вызвал полицию, то тайник оказался пуст. То есть там лежала жестянка из-под конфет, было такое монпансье «Ландрин», знаешь?
– Беседина, ты мне конфетами зубы не заговаривай, – Шура вдруг рассердилась. – Было что-то в тайнике или нет?
– Так я же говорю, коробочка из-под конфет. Пустая.
– Ты сказала, «когда вы вызвали полицию», а до этого в тайнике что было?
Лена внезапно почувствовала, что окончательно вспотела. Врать она никогда не умела, а Шура Персиянцева смотрела в корень.
– Откуда я знаю, что там когда-то лежало? – мрачно спросила она, кляня себя последними словами за неискренность. – Дмитрий Михайлович увидел на печи знак, который был нарисован на бумаге, найденной в руке у Петра Алексеевича. Нажал на него, и открылся тайник. Тут приехала я, но он запретил мне что-то трогать до приезда полиции. Потом мы дождались следователя и оперативника, они извлекли жестянку, оказавшуюся упаковкой от дореволюционных леденцов. И в ней ничего не было. Шур, ты же не думаешь, что я вру?
Последняя фраза прозвучала жалобно, и Лена вдруг рассердилась на себя, что она такая мямля.
– Не думаю, – успокоила ее Шура. – Слушай, Беседина, а этот твой Дмитрий Михайлович не мог слямзить из этой жестянки то, что в ней было, до того, как появилась ты? А потом разыграть представление на глазах у изумленной публики.
– Он не мой и он не мог, – сообщила Лена. – Нет, правда, Шур. Он, конечно, подозрительный, если честно. Да еще и родственник первых владельцев дома…
В этот момент она снова поймала себя за язык, потому что Штольцены были связаны с рубином, о котором говорить нельзя. Правда, Макаров сам рассказал о внезапно проснувшемся голосе крови, так что, может быть, ничего страшного.
– В смысле, родственник? – с подозрением в голосе спросила Шура. – Беседина, ты там совсем умом тронулась? Этому дому двести лет.
– В смысле, потомок, – успокоила подругу Лена. – Шур, ну, что ты все время подозреваешь, будто я сумасшедшая? Нормальная я, хотя и нервная немного. Тут ты права.
– Сегодня вечером вернусь и проверю, какая ты нормальная, – с угрозой в голосе сказала Шура. – Беседина, ты хоть от этого родственника, то есть потомка, держись подальше, тем более если считаешь его подозрительным! Знаешь, как в анекдоте: «ложечки нашлись, а осадочек остался», тем более что в вашем случае ничего не нашлось.
– Шур, в нашем случае ничего и не пропадало, – заверила подругу Лена. – И Дмитрий Михайлович к тайнику отношения точно не имеет.
– Твоя убежденность в человеческой добродетели вселяет уважение, – хмыкнула Шура. – Ладно, подруга, вечером увидимся, я побежала на посадку.
Отключаясь, Лена обратила внимание на какой-то странный звук, который не смогла идентифицировать. Она снова поднесла телефон к уху, пытаясь расслышать получше, но в аппарате уже жила тишина. Что ж, значит, неважно. После разговора с Персиянцевой она успокоилась настолько, что почти сразу крепко заснула. Ничего странного в этом не было: Шура всегда действовала на Лену умиротворяюще, потому что состояла из логики и уверенности в себе. И этим двум качествам Лена немножко завидовала.
Проснулась она, когда солнце уже вовсю заливало комнату. Часы показывали половину восьмого. Хорошо, что воскресенье, иначе можно все на свете проспать. Лена выбралась из постели и прошла в комнату сына, которая оказалась пуста. Кровать аккуратно заправлена, нет рюкзачка и телефона.
– Мить, – позвала она и отправилась на кухню. За ней, цокая когтями по полу, неотрывно следовал Помпон, явно надеющийся на второй завтрак. – Митька, ты дома?
На кухне сына тоже не было, зато обнаружился прикрепленный к холодильнику листок бумаги – сын излагал, что собаку выгулял и покормил, уехал с отцом и вернется вечером. Ну да, Костя ж вчера звонил. Предстоящее воскресенье Лене предстояло провести в одиночестве. Что ж, иногда это полезно, да еще и Шура приедет.
Несмотря на бессонную ночь, она, как ни странно, выспалась. Настроение, так внезапно испортившееся вчера, было довольно хорошим, поэтому Лена, напевая себе под нос, сварила первую на сегодня чашку кофе, соорудила легкий бутерброд, прикинула, за какими продуктами съездить, чтобы вечером накормить, а главное, напоить Шуру. Она вернулась вместе с чашкой и бутербродом в спальню, завалилась в кровать, включила телевизор, в котором время от времени смотрела через стриминговый сервис детективный сериал с элементами мистики, и приготовилась со вкусом отдыхать.
Можно посмотреть пару серий, потом все-таки совершить вылазку в магазин, затем быстренько протереть полы и встать к плите, чтобы наготовить Митьке еды на предстоящие дни. Параллельно включить стиральную машину, снять и погладить белье, висящее на балконе, а там, глядишь, Шура приедет, сын вернется, и воскресенье кончится. А пока пара часов на безделье у нее есть.
На экране разворачивался очередной детективный сюжет полюбившегося сериала, но почему-то в этот раз вместо удовольствия Лена начала испытывать легкую тревогу. Действие разворачивалось в XIX веке, интерьеры как нельзя больше походили на привычное убранство дома Балуевского и особняка Яковлева. Любимый фильм дарил не забвение, а наоборот, возвращал в не очень веселые реалии, в которые Лена окунулась в последнюю неделю. Да еще орудием убийства в сегодняшних сериях, по стечению обстоятельств, служила рубиновая крошка.
Чертыхнувшись, Лена выключила телевизор и вылезла из постели, понимая, что настроение отдыхать как волной смыло. Ладно, не жили хорошо, нечего и начинать, лучше заняться делами по хозяйству. С пустой чашкой в руке она вернулась на кухню. Мобильник звякнул особым, крайне тревожным сигналом, который Лена напрочь забыла, а потому даже опознала не сразу.
Два года назад Даня Еропкин выписал себе из-за границы современный гаджет, направленный на экстренную помощь людям с инвалидностью. Он представлял из себя водонепроницаемый и антиударный браслет, который крепился к руке. В тревожной ситуации владельцу браслета требовалось нажать всего на одну, довольно крупную кнопку, чтобы сигнал поступил на вшитый в память браслета номер телефона.
– Такие браслеты обычно покупают пожилым родственникам, – рассказывал тогда Даня. – Знаешь, как бывает: живет старушка одна, упала в ванной, встать не может, телефона при себе нет. А так нажмет на тревожную кнопку, и ее близкие сразу узнают, что ей нужна помощь.
– Удобно, – согласилась Лена. – А тебе-то она зачем? Из любви к модным игрушкам?
– Лена, – голос всегда улыбчивого Дани вдруг стал необычно серьезным. – Ты можешь сколько угодно делать вид, что я такой же человек, как все остальные. Более того, я и сам большую часть времени стараюсь так думать. Однако факт остается фактом. Я парализован, могу передвигаться только на коляске и частенько нуждаюсь в посторонней помощи. Если я по какой-то причине упаду или моя коляска перевернется, то встать сам я не смогу, а мой помощник со мной не живет. Так что ситуация, в которой мне может понадобиться экстренная помощь, вполне прогнозируема, и на случай ее возникновения я хочу быть во всеоружии.
– Конечно, Даня, – у Лены ком встал в горле, потому что ее друг был абсолютно прав. При его жизнелюбии и силе духа она действительно порой забывала о том, что Даня особенный. И сейчас напоминание было болезненным еще и потому, что Лена корила себя за нетактичность.
– Я ввел в браслет твой номер телефона, – Еропкин снова улыбнулся, словно смягчая эффект своих слов. – Давай протестируем, как это работает, и, пожалуйста, установи на этот вызов какую-то особенную мелодию. Знаешь, как раньше писали в фильмах с субтитрами? «Звучит тревожная музыка»… Вот и найди в своей медиатеке самую тревожную.
Музыку Лена нашла, кнопку они с Даней опробовали, вот только пользоваться ею за эти два года, к счастью, ни разу не приходилось. До сегодняшнего момента. Лена судорожно нажала на кнопку и закричала:
– Даня, Даня, что случилось?
Но браслет умел только подавать сигнал, а не разговаривать. Дрожащими руками Лена скинула тревожный вызов и набрала Данин номер телефона. Гудки шли, один, второй, третий, но трубку никто не брал. Лена заметалась по квартире, судорожно натягивая одежду. К Дане нужно срочно ехать, вот только при самом хорошем раскладе на дорогу до Излук уходит минут двадцать, а вдруг он умирает? Ему нужна помощь прямо сейчас?
Пришедшее в голову решение было неожиданным, но совершенно точно правильным. В этом Лена даже не сомневалась. Руки ходили ходуном, но она заставила себя сосредоточиться, чтобы набрать номер Макарова. Он тоже ответил не сразу, и ладони у Лены стали совсем мокрыми, она вытерла их о брюки, оставляя влажные отпечатки пятерни.
– Да, – услышала она наконец и выдохнула, потому что все это время оказывается не дышала.
– Дмитрий Михайлович, это Лена Беседина, простите, что беспокою в выходной.
От проклятых манер, которые сейчас были совсем не к месту, никак не избавиться.
– Переживу, – коротко проинформировал ее собеседник. – Доброе утро, Елена Николаевна.
Оставалось надеяться, что этот человек встает рано, потому что по ночам спит, а не мается бессонницей по собственной глупости. Неудобно, если она его разбудила. Боже, и о чем она только думает, когда Дане нужна помощь!
– Дмитрий Михайлович, вы дома?
Он помолчал, оценивая то ли подоплеку ее вопроса, то ли степень наглости. Лена тем временем уже схватила ключи, сумочку и выбежала из квартиры.
– Да, я дома. Вы что-то хотели, Елена Николаевна?
– Дмитрий Михайлович, мне очень неудобно, но это вопрос жизни и смерти. Мой друг, Даня Еропкин, тот самый, что живет в старой части Излук, я вам вчера рассказывала…
– Да. Я помню.
– Понимаете, он прислал тревожный вызов. Конечно, я уже отправляюсь в Излуки, но вам для этого нужно меньше времени, чем мне. Просто все может быть совсем плохо, и тогда даже пятнадцать минут станут решающими.
– Тревожный вызов?
– Дмитрий Михайлович, пожалуйста, я потом вам все объясню! Сходите по адресу: Сосновая, 2, посмотрите, что с Даней и вызовите «Скорую помощь», конечно, если… – Лена не выдержала и заплакала.
– Елена Николаевна, я понял. И конечно, сейчас схожу к вашему другу. Я уже выхожу, не убивайтесь вы так! Скажите, у него проблемы со здоровьем?
– Он инвалид-колясочник. Параплегия после серьезной автомобильной аварии. Мы выросли вместе, хотя Даня, конечно, сильно младше меня. Когда умирала его мама, я обещала, что за ним присмотрю. И в его браслет с тревожной кнопкой вмонтирован именно мой телефон. Я сейчас приеду, уже сажусь в машину, просто вы успеете раньше.
– Я уже иду, Елена Николаевна, – ей-богу, этому человеку не требовалось много времени для принятия решения и информацию он воспринимал быстро. – Вы, пожалуйста, поезжайте осторожно, только вашей аварии еще не хватало, а я сейчас выясню, что случилось, и сразу вас наберу. Договорились?
– Договорились, – пробормотала Лена, внезапно ощущая, что у нее гора с плеч упала.
Как он сказал, когда она нашла труп? «Я сейчас приеду и все решу». Лене тогда еще показалось, что так не бывает, но ведь и правда: приехал и решил. И сейчас без лишних вопросов отправился на помощь незнакомому человеку, которого даже никогда не видел.
Визжа шинами, Лена рванула из двора, совершенно пренебрегая просьбой Макарова. Собственная безопасность ее сейчас не волновала ни капельки. Телефон зазвонил, и она быстро ответила, уверенная, что звонит Макаров, добравшийся до дачи Еропкиных, однако в трубке зажурчал звонкий Митькин голос.
– Мамуль, привет. Ты проснулась?
Пугать сына слезами было нельзя, и Лена постаралась взять себя в руки.
– Да, сыночек, я проснулась. Как у вас с папой дела?
– У папы не знаю, а у меня нормально. Я самолеты гоняю.
Бывший муж Лены увлекался авиационными симуляторами и Митьку подсадил. Против этого увлечения Лена ничего не имела: оно тренировало навыки внимательности и логики, а также нехило прокачивало уровень английского.
– Один что ли? А папа где? – спросила она, мечтая только о том, чтобы разговор, а вместе с ним и дорога побыстрее закончились.
– А папа куда-то по делам уехал. Мы собирались в кафе позавтракать, но, когда я приехал, его дома не было. Он позвонил и сказал, что у него появилось срочное дело.
– Ну да. Стоило забирать тебя на выходной, чтобы оставить одного в душной квартире, – пробормотала Лена.
– Мам, это несправедливо. Ты тоже довольно часто работаешь по выходным, но я ведь не жалуюсь, – заметил Митька.
– Ну да, звоню, потому что убеждена: ты не спишь. Беседина, рассказывай давай, из-за чего!
– Шурка, с тобой с ума сойти можно, – засмеялась Лена, у которой словно камень с плеч упал. – Откуда ты знаешь, что у меня бессонница? И главное – почему ты-то не спишь? С твоими железными нервами.
– Я не сплю, потому что у меня ранний рейс. Приехала в аэропорт заранее и еще минут сорок делать мне совершенно нечего. А про твою бессонницу я в курсе, потому что очень хорошо тебя знаю, душа моя. У тебя сейчас неспокойный период в жизни, а когда ты нервничаешь, ты перестаешь есть и спать. Скажи, на сколько килограммов похудела?
– Я не взвешивалась, – уклончиво сообщила Лена. – И вообще, я ем. Мы, к примеру, сегодня, то есть уже вчера, с Митькой ездили к Дане, жарили шашлыки и мяса налопались, вот.
– Ага, а то я не знаю, как выглядит твое «налопались»! Кусок, поди, съела, максимум два. Причем без хлеба, с одной только травой. Коза ты моя! Нет, Ленчик, на самом деле, ты там как, с убийством этим? Держишься? И вообще, больше ничего не случилось? А то у меня предчувствие какое-то нехорошее.
Лена открыла рот, чтобы рассказать Шуре про рубин Цезаря, и тут же снова его закрыла. Во-первых, доверять такую тайну телефону было верхом глупости. Во-вторых, знание о рубине могло быть опасным, – из-за камня уже убили одного человека, и подвергать риску подругу Лена не собиралась. Пока она единственная обладательница этой тайны, не считая Дани Еропкина, разумеется, информацию еще можно удержать. Уж в том, что Даня будет молчать, она была совершенна уверена. Как только известие о том, что в тайнике, обнаруженном в доме Яковлева, было что-то ценное, просочится наружу, всем им может грозить опасность. Зная Шуру, похожую на шампанское, можно быть уверенным, что она рано или поздно проболтается. Нет, пока говорить о рубине не следует.
– Ты чего пыхтишь и молчишь? – спросила проницательная Шура. – Беседина, ты от меня что-то скрываешь? Теперь я начинаю волноваться.
– Шур, ты бы приезжала уже, – жалобно сказала Лена, которой было стыдно перед подругой, но сдаваться она не собиралась. – Мне столько всего надо тебе рассказать.
– Так начни сейчас, пока у меня тридцать минут до посадки, – деловито велела подруга.
– В доме Яковлева мы нашли тайник, – выпалила Лена, решив отделаться полуправдой.
– Мы – это кто?
– Точнее, его Дмитрий Михайлович нашел. Оказывается, в одной из печей в доме вмонтирован поворотный механизм, который вращает кафельный изразец и открывает небольшое углубление. Представляешь?
– С трудом, – призналась Шура. – И что там было, в этом тайнике?
– Когда Дмитрий Михайлович вызвал полицию, то тайник оказался пуст. То есть там лежала жестянка из-под конфет, было такое монпансье «Ландрин», знаешь?
– Беседина, ты мне конфетами зубы не заговаривай, – Шура вдруг рассердилась. – Было что-то в тайнике или нет?
– Так я же говорю, коробочка из-под конфет. Пустая.
– Ты сказала, «когда вы вызвали полицию», а до этого в тайнике что было?
Лена внезапно почувствовала, что окончательно вспотела. Врать она никогда не умела, а Шура Персиянцева смотрела в корень.
– Откуда я знаю, что там когда-то лежало? – мрачно спросила она, кляня себя последними словами за неискренность. – Дмитрий Михайлович увидел на печи знак, который был нарисован на бумаге, найденной в руке у Петра Алексеевича. Нажал на него, и открылся тайник. Тут приехала я, но он запретил мне что-то трогать до приезда полиции. Потом мы дождались следователя и оперативника, они извлекли жестянку, оказавшуюся упаковкой от дореволюционных леденцов. И в ней ничего не было. Шур, ты же не думаешь, что я вру?
Последняя фраза прозвучала жалобно, и Лена вдруг рассердилась на себя, что она такая мямля.
– Не думаю, – успокоила ее Шура. – Слушай, Беседина, а этот твой Дмитрий Михайлович не мог слямзить из этой жестянки то, что в ней было, до того, как появилась ты? А потом разыграть представление на глазах у изумленной публики.
– Он не мой и он не мог, – сообщила Лена. – Нет, правда, Шур. Он, конечно, подозрительный, если честно. Да еще и родственник первых владельцев дома…
В этот момент она снова поймала себя за язык, потому что Штольцены были связаны с рубином, о котором говорить нельзя. Правда, Макаров сам рассказал о внезапно проснувшемся голосе крови, так что, может быть, ничего страшного.
– В смысле, родственник? – с подозрением в голосе спросила Шура. – Беседина, ты там совсем умом тронулась? Этому дому двести лет.
– В смысле, потомок, – успокоила подругу Лена. – Шур, ну, что ты все время подозреваешь, будто я сумасшедшая? Нормальная я, хотя и нервная немного. Тут ты права.
– Сегодня вечером вернусь и проверю, какая ты нормальная, – с угрозой в голосе сказала Шура. – Беседина, ты хоть от этого родственника, то есть потомка, держись подальше, тем более если считаешь его подозрительным! Знаешь, как в анекдоте: «ложечки нашлись, а осадочек остался», тем более что в вашем случае ничего не нашлось.
– Шур, в нашем случае ничего и не пропадало, – заверила подругу Лена. – И Дмитрий Михайлович к тайнику отношения точно не имеет.
– Твоя убежденность в человеческой добродетели вселяет уважение, – хмыкнула Шура. – Ладно, подруга, вечером увидимся, я побежала на посадку.
Отключаясь, Лена обратила внимание на какой-то странный звук, который не смогла идентифицировать. Она снова поднесла телефон к уху, пытаясь расслышать получше, но в аппарате уже жила тишина. Что ж, значит, неважно. После разговора с Персиянцевой она успокоилась настолько, что почти сразу крепко заснула. Ничего странного в этом не было: Шура всегда действовала на Лену умиротворяюще, потому что состояла из логики и уверенности в себе. И этим двум качествам Лена немножко завидовала.
Проснулась она, когда солнце уже вовсю заливало комнату. Часы показывали половину восьмого. Хорошо, что воскресенье, иначе можно все на свете проспать. Лена выбралась из постели и прошла в комнату сына, которая оказалась пуста. Кровать аккуратно заправлена, нет рюкзачка и телефона.
– Мить, – позвала она и отправилась на кухню. За ней, цокая когтями по полу, неотрывно следовал Помпон, явно надеющийся на второй завтрак. – Митька, ты дома?
На кухне сына тоже не было, зато обнаружился прикрепленный к холодильнику листок бумаги – сын излагал, что собаку выгулял и покормил, уехал с отцом и вернется вечером. Ну да, Костя ж вчера звонил. Предстоящее воскресенье Лене предстояло провести в одиночестве. Что ж, иногда это полезно, да еще и Шура приедет.
Несмотря на бессонную ночь, она, как ни странно, выспалась. Настроение, так внезапно испортившееся вчера, было довольно хорошим, поэтому Лена, напевая себе под нос, сварила первую на сегодня чашку кофе, соорудила легкий бутерброд, прикинула, за какими продуктами съездить, чтобы вечером накормить, а главное, напоить Шуру. Она вернулась вместе с чашкой и бутербродом в спальню, завалилась в кровать, включила телевизор, в котором время от времени смотрела через стриминговый сервис детективный сериал с элементами мистики, и приготовилась со вкусом отдыхать.
Можно посмотреть пару серий, потом все-таки совершить вылазку в магазин, затем быстренько протереть полы и встать к плите, чтобы наготовить Митьке еды на предстоящие дни. Параллельно включить стиральную машину, снять и погладить белье, висящее на балконе, а там, глядишь, Шура приедет, сын вернется, и воскресенье кончится. А пока пара часов на безделье у нее есть.
На экране разворачивался очередной детективный сюжет полюбившегося сериала, но почему-то в этот раз вместо удовольствия Лена начала испытывать легкую тревогу. Действие разворачивалось в XIX веке, интерьеры как нельзя больше походили на привычное убранство дома Балуевского и особняка Яковлева. Любимый фильм дарил не забвение, а наоборот, возвращал в не очень веселые реалии, в которые Лена окунулась в последнюю неделю. Да еще орудием убийства в сегодняшних сериях, по стечению обстоятельств, служила рубиновая крошка.
Чертыхнувшись, Лена выключила телевизор и вылезла из постели, понимая, что настроение отдыхать как волной смыло. Ладно, не жили хорошо, нечего и начинать, лучше заняться делами по хозяйству. С пустой чашкой в руке она вернулась на кухню. Мобильник звякнул особым, крайне тревожным сигналом, который Лена напрочь забыла, а потому даже опознала не сразу.
Два года назад Даня Еропкин выписал себе из-за границы современный гаджет, направленный на экстренную помощь людям с инвалидностью. Он представлял из себя водонепроницаемый и антиударный браслет, который крепился к руке. В тревожной ситуации владельцу браслета требовалось нажать всего на одну, довольно крупную кнопку, чтобы сигнал поступил на вшитый в память браслета номер телефона.
– Такие браслеты обычно покупают пожилым родственникам, – рассказывал тогда Даня. – Знаешь, как бывает: живет старушка одна, упала в ванной, встать не может, телефона при себе нет. А так нажмет на тревожную кнопку, и ее близкие сразу узнают, что ей нужна помощь.
– Удобно, – согласилась Лена. – А тебе-то она зачем? Из любви к модным игрушкам?
– Лена, – голос всегда улыбчивого Дани вдруг стал необычно серьезным. – Ты можешь сколько угодно делать вид, что я такой же человек, как все остальные. Более того, я и сам большую часть времени стараюсь так думать. Однако факт остается фактом. Я парализован, могу передвигаться только на коляске и частенько нуждаюсь в посторонней помощи. Если я по какой-то причине упаду или моя коляска перевернется, то встать сам я не смогу, а мой помощник со мной не живет. Так что ситуация, в которой мне может понадобиться экстренная помощь, вполне прогнозируема, и на случай ее возникновения я хочу быть во всеоружии.
– Конечно, Даня, – у Лены ком встал в горле, потому что ее друг был абсолютно прав. При его жизнелюбии и силе духа она действительно порой забывала о том, что Даня особенный. И сейчас напоминание было болезненным еще и потому, что Лена корила себя за нетактичность.
– Я ввел в браслет твой номер телефона, – Еропкин снова улыбнулся, словно смягчая эффект своих слов. – Давай протестируем, как это работает, и, пожалуйста, установи на этот вызов какую-то особенную мелодию. Знаешь, как раньше писали в фильмах с субтитрами? «Звучит тревожная музыка»… Вот и найди в своей медиатеке самую тревожную.
Музыку Лена нашла, кнопку они с Даней опробовали, вот только пользоваться ею за эти два года, к счастью, ни разу не приходилось. До сегодняшнего момента. Лена судорожно нажала на кнопку и закричала:
– Даня, Даня, что случилось?
Но браслет умел только подавать сигнал, а не разговаривать. Дрожащими руками Лена скинула тревожный вызов и набрала Данин номер телефона. Гудки шли, один, второй, третий, но трубку никто не брал. Лена заметалась по квартире, судорожно натягивая одежду. К Дане нужно срочно ехать, вот только при самом хорошем раскладе на дорогу до Излук уходит минут двадцать, а вдруг он умирает? Ему нужна помощь прямо сейчас?
Пришедшее в голову решение было неожиданным, но совершенно точно правильным. В этом Лена даже не сомневалась. Руки ходили ходуном, но она заставила себя сосредоточиться, чтобы набрать номер Макарова. Он тоже ответил не сразу, и ладони у Лены стали совсем мокрыми, она вытерла их о брюки, оставляя влажные отпечатки пятерни.
– Да, – услышала она наконец и выдохнула, потому что все это время оказывается не дышала.
– Дмитрий Михайлович, это Лена Беседина, простите, что беспокою в выходной.
От проклятых манер, которые сейчас были совсем не к месту, никак не избавиться.
– Переживу, – коротко проинформировал ее собеседник. – Доброе утро, Елена Николаевна.
Оставалось надеяться, что этот человек встает рано, потому что по ночам спит, а не мается бессонницей по собственной глупости. Неудобно, если она его разбудила. Боже, и о чем она только думает, когда Дане нужна помощь!
– Дмитрий Михайлович, вы дома?
Он помолчал, оценивая то ли подоплеку ее вопроса, то ли степень наглости. Лена тем временем уже схватила ключи, сумочку и выбежала из квартиры.
– Да, я дома. Вы что-то хотели, Елена Николаевна?
– Дмитрий Михайлович, мне очень неудобно, но это вопрос жизни и смерти. Мой друг, Даня Еропкин, тот самый, что живет в старой части Излук, я вам вчера рассказывала…
– Да. Я помню.
– Понимаете, он прислал тревожный вызов. Конечно, я уже отправляюсь в Излуки, но вам для этого нужно меньше времени, чем мне. Просто все может быть совсем плохо, и тогда даже пятнадцать минут станут решающими.
– Тревожный вызов?
– Дмитрий Михайлович, пожалуйста, я потом вам все объясню! Сходите по адресу: Сосновая, 2, посмотрите, что с Даней и вызовите «Скорую помощь», конечно, если… – Лена не выдержала и заплакала.
– Елена Николаевна, я понял. И конечно, сейчас схожу к вашему другу. Я уже выхожу, не убивайтесь вы так! Скажите, у него проблемы со здоровьем?
– Он инвалид-колясочник. Параплегия после серьезной автомобильной аварии. Мы выросли вместе, хотя Даня, конечно, сильно младше меня. Когда умирала его мама, я обещала, что за ним присмотрю. И в его браслет с тревожной кнопкой вмонтирован именно мой телефон. Я сейчас приеду, уже сажусь в машину, просто вы успеете раньше.
– Я уже иду, Елена Николаевна, – ей-богу, этому человеку не требовалось много времени для принятия решения и информацию он воспринимал быстро. – Вы, пожалуйста, поезжайте осторожно, только вашей аварии еще не хватало, а я сейчас выясню, что случилось, и сразу вас наберу. Договорились?
– Договорились, – пробормотала Лена, внезапно ощущая, что у нее гора с плеч упала.
Как он сказал, когда она нашла труп? «Я сейчас приеду и все решу». Лене тогда еще показалось, что так не бывает, но ведь и правда: приехал и решил. И сейчас без лишних вопросов отправился на помощь незнакомому человеку, которого даже никогда не видел.
Визжа шинами, Лена рванула из двора, совершенно пренебрегая просьбой Макарова. Собственная безопасность ее сейчас не волновала ни капельки. Телефон зазвонил, и она быстро ответила, уверенная, что звонит Макаров, добравшийся до дачи Еропкиных, однако в трубке зажурчал звонкий Митькин голос.
– Мамуль, привет. Ты проснулась?
Пугать сына слезами было нельзя, и Лена постаралась взять себя в руки.
– Да, сыночек, я проснулась. Как у вас с папой дела?
– У папы не знаю, а у меня нормально. Я самолеты гоняю.
Бывший муж Лены увлекался авиационными симуляторами и Митьку подсадил. Против этого увлечения Лена ничего не имела: оно тренировало навыки внимательности и логики, а также нехило прокачивало уровень английского.
– Один что ли? А папа где? – спросила она, мечтая только о том, чтобы разговор, а вместе с ним и дорога побыстрее закончились.
– А папа куда-то по делам уехал. Мы собирались в кафе позавтракать, но, когда я приехал, его дома не было. Он позвонил и сказал, что у него появилось срочное дело.
– Ну да. Стоило забирать тебя на выходной, чтобы оставить одного в душной квартире, – пробормотала Лена.
– Мам, это несправедливо. Ты тоже довольно часто работаешь по выходным, но я ведь не жалуюсь, – заметил Митька.