Борво покачал головой.

— Не думаю, что это мудрое решение, Владычица. Наши шпионы докладывают, что один из принцев Благих ведёт сюда армию из десяти тысяч людей. Если мы будем ждать, наши шансы лишь ухудшатся. Вдобавок почти весь наш паёк закончился. Мы тут голодаем.

— Тогда каковы наши варианты?

Борво сощурился от солнца.

— Я могу удержать крепость с помощью четырёхсот наших людей. Вам хватит времени, чтобы организовать полноценное отступление. Благие хотят Триновантум. Они не погонятся за нашими людьми за границу.

Пока я не вернула свои силы ужаса, я бы согласилась с ним.

— Генерал, уверяю вас, что я могу крайне эффективно использовать свои силы.

— При всём уважении, Владычица Ужаса, способны ли вы вселить ужас в четыре тысячи людей? В три тысячи?

Вообще-то я понятия не имела. Наверное, нет. Я определённо не делала такого прежде.

— В две тысячи? — он ждал ответа, но я молчала. — Тогда этого недостаточно. Я ценю, что вы пришли помочь… но нам нужно отступать.

Я прикусила губу.

— Что, если они нападут прямо сейчас?

— Не нападут. Это будет слишком рискованно для них.

— Но что, если они это сделают? Смогут они захватить крепость?

Он пожал плечами.

— Возможно. У них оружие Балора, и их воины хорошо обучены. В отличие от наших, они хорошо накормлены. Но крепость Сингето прежде никогда не захватывали, и у нас имеется явное тактическое преимущество высоты. Если они нападут сейчас, их шансы будут намного хуже, чем если они дождутся прибытия подкрепления.

— Нам надо спровоцировать их на нападение, — прогремел голос Роана.

Борво казался настроенным скептично.

— Благие не дураки, сэр. С чего бы им нападать сейчас?

Я улыбнулась Борво.

— Потому что мне не надо манипулировать тремя тысячами людей. Всего одного из них будет достаточно.



***



Огромные опускные решётки захлопнулись за нами с громким лязгом. Я невольно вздрогнула. Одно дело — смотреть на броню Благих из-за укреплений крепости. И совершенно другое — стоять на земле и видеть массу их армии.

Я вцепилась в гриву своей кобылы по кличке Этейн, делая вид, будто мне комфортно на ней сидеть. Элвин ехал рядом, неся белое знамя. Роан скакал впереди, и его широкие плечи напряжённо застыли. Позади нас ехали четыре воина на костлявых и слабых лошадках. Мы выбрали четверых самых худых и бледных, явно оголодавших воинов, которых только сумели найти. Один из воинов кашлял в сгиб локтя и едва держался в седле.

Группа из двадцати Благих ехала в нашу сторону, возглавляемая огромным воином на большом белом коне. Их всадники поднимали огромное облако пыли, скрывшее из виду линии фронта. Мы остановились и стали ждать, когда они доедут до нас.

Они остановились на расстоянии примерно десяти метров.

Роан выпрямился.

— Я Роан из дома Таранисов. Мы пришли обсудить перемирие.

— А я Кассандра Уила Брок.

— Я Тейрнон Эсус, генерал армии Благих, — презрительно процедил Благой воин, сверкая бледными глазами. — Вы пришли предложить капитуляцию? Самое время.

Я крепче сжала бёдрами лошадь.

— Прошу прощения. Кажется, мы слишком далеко друг от друга. Вы, должно быть, ослышались. Мы сказали «перемирие».

Я подстегнула Этейн, и мы двинулись вперёд. Когда между нами осталось примерно шесть метров, шестеро из их мужчин подняли арбалеты и прицелились.

Серебристые глаза Тейрнона сверкнули.

— О, я вас расслышал. Я слыхал про глупость Неблагих, но не осознавал её масштабов. Полагаю, раз ваш вид спаривается с животными, вы не в состоянии мыслить ясно. Вы правда думаете, что вы в том положении, чтобы вести переговоры?

Роан что-то сказал, но я не слушала. У меня здесь была другая роль, и я сосредоточилась на Тейрноне.


Время замедлилось, бледные волосы генерала Благих застыли на ветру. Я уставилась на завитки страха, исходившие от его тела.

Прежде я всегда использовала страх одинаково. Я вбирала его в себя, умножала и швыряла обратно. Я использовала его как простое и разрушительное оружие. Но сейчас, когда в моих венах текли силы Первой, я точно знала, как искусно читать страх и манипулировать им.

Я призвала страх Тейрнона, и он пришёл ко мне, гудя в воздухе плотными оловянными струями. Его тревоги вибрировали в воздухе раскатистым погребальным плачем. Я слушала, настраиваясь на песнь его страха. Я уловила его звонкую тревогу из-за малышки-дочки, которая болела, когда он уезжал на войну. Она до сих пор болела и, возможно, она не оправится. Прямо над этим страхом вибрировал волнительный ужас заражения. Вдруг Неблагие с их звериными телами заразят его одним лишь своим присутствием?

Громкий, похожий на стаккато страх огня ритмично пульсировал в нём. Будучи маленьким мальчиком, он обжёг руку, и ужас перед огнём жил в нём до сих пор. А под всем этим слышались насыщенные, тяжёлые страхи смерти, и эти ноты вибрировали в таких глубинах, что он даже не осознавал их присутствия.

Я могла затеряться в симфонии его страхов, в идеальной гармонии для моей души. Но у меня была цель.

Я настроилась на высокий, пронзительный, почти неуловимый звук. Он страшился того дня, когда прибудет принц. Принц ожидает, что он к этому времени уже захватил крепость, и посчитает его трусом. Я поработала над этой нитью, умножила её до дикого крещендо, пока она не зазвенела над полями подобно всепоглощающей тревоге, которая преследует каждую минуту его дня.

Затем я настроилась на другую нить его страха — того, что касался крепости Сингето и её обороны. Того, что касался смерти. Я могла бы умножить эти страхи, убедить его, что он проиграет сражение, заставить его обмочиться от страха перед горящим маслом. Но я не могла лишить его знания, что подкрепление в пути. Он просто подождал бы, пока силы Благих не умножатся, пока другие не возглавят атаку. А нам надо, чтобы они напали, будучи неподготовленными.

Так что я подавила эти страхи, приглушила беспокойство из-за высоты стен, из-за горящего масла на парапете, из-за камней и стрел, которые посыплются на его людей. Я забрала грохочущие страхи смерти и заглушила их, пока он не забыл про горячее масло и боль, пока он не забыл, что мы можем его убить.

Наши люди ослабели от голода; он видел это по заморенным лошадям, по осунувшимся лицам. Чаша весов существенно склонена в пользу армии Благих.

Я была Владычицей Ужаса. Но обратная сторона страха — это храбрость, и я могла манипулировать и ей тоже. А грань между храбростью и глупостью часто была размытой и неясной.

Когда я закончила работу, время возобновило свой ход.

— …не о чем говорить, — сказал Тейрнон. Его презрение исчезло, сменившись отвращением. — Возвращайтесь в свою маленькую крепость, больные животные. Мы больше не встретимся.

Все члены отряда почти как один развернули коней и ускакали в облаке пыли.

Я сделала глубокий вдох.

— Они нападут очень скоро. Нам надо сообщить генералу.

Солнце опускалось ниже к горизонту, отбрасывая длинные тени на поле битвы и купая Роана в золотистом свете.

— Ты уверена? — спросил он.

— Небезосновательно уверена, — усталость овладела моим телом. — Думаю, нам надо поспать, пока они собирают силы и готовят атаку. Тейрнон не захочет ждать.

Глава 34

Один из слуг Неблагих проводил нас с Роаном в комнату в башне, где лунный свет лился через узкое окно на кровать с балдахином. На арочном каменном потолке плясали отсветы свечей.

Набив желудок рагу и пряным сидром, я скинула свитер. Купаясь в тёплом свете свечей, Роан уже сидел на краю кровати и притворялся, будто не наблюдает, как я раздеваюсь.

Моя нервозность воевала с утомлением, но кровать манила меня словно сирена. Через считанные секунды я забралась под одеяла, готовая ощутить тело Роана рядом со мной. Сон завладел мной ещё до того, как он задул свечи.

Мне снилось, как мы с Роаном купаемся в кристально чистой реке, как вдруг рёв боевых рогов вырвал меня из сна. Проснувшись, я обнаружила, что комната по-прежнему погружена в темноту, и сильные руки Роана обнимают меня.

— Что такое? — пробормотала я.

— Благие, — одним стремительным движением Роан выбрался из кровати и уже натягивал рубашку. — Они атакуют.

Адреналин хлынул по моему телу.

— Могли бы подождать до рассвета, — пробурчала я, подхватывая свои кожаные брюки с пола.

— Идём, — Роан уже как-то успел облачиться в кожаную броню и крепил ножны с мечом к своему телу. — Ты нужна нам на стене, — с этими словами он выскользнул в тёмный коридор крепости.

С гулко стучащим сердцем я натянула кофту, затем надела зеркальные браслеты. Действительно ли вчера мы приняли верное решение? Или всё-таки стоило отступить?

Я отогнала от себя тревоги, пристегнув к ремню два кинжала. Успокоив свои нервы, я пошла к двери.

В освещённых факелами коридорах Неблагие бегали туда-сюда в полной боевой экипировке, кричали друг другу, и страх смешивался с облегчением. Ужас перед атакой парализовывал. А теперь тревога неизвестности сменилась адреналином сражения. Когда я пошла по коридору, они почтительно отходили с дороги, и их разговоры стихали. Видимо, у меня тут была весьма солидная репутация.

Я поднималась по тёмной винтовой лестнице, пока не добралась до залитого лунным светом парапета, который возвышался над полем боя. Как только я вышла наружу, ветер стал продирать мою одежду насквозь. Задрожав, я обняла себя и присоединилась к Роану и Борво возле одной из башен.

— Вы были правы, — изумлённо сказал Борво. Серебристый свет отражался от его кольчуги. — Они атакуют.

Они маршировали во тьме, всё ещё пребывая вне досягаемости выстрелов — тысячи факелов мерцали в ночи, и тысячи Благих двигались как один.

Наши люди кишели вокруг нас, выкатывая огромные бочки и разводя костры под металлическими котлами. Вонь горящего масла проникала в мои ноздри. По обе стороны от нас лучники готовили стрелы и располагали их для удобного выстрела.

Кто-то похлопал меня по плечу, и повернувшись, я увидела высокого сутулого мужчину с чёрными бровями и крючковатым носом.

— Владычица? Меня назначили быть вашим щитником.