– Осечек? Из твоей пары ни разу не случалось. А вообще четыре или пять.

Плохо, что осечка тоже считается за выстрел. И потому, случись она у сар Штраузена, его противник будет в своем праве приблизиться к нему настолько, насколько пожелает. Остается только надеяться, что не произойдет ни ее, ни других казусов.



В подавляющем большинстве случаев дуэли происходят утром, как правило, в восемь. Но секунданты сар Кагласа смогли настоять на том, что она состоится в одиннадцать, и нам ничего не удалось сделать.

Намерения Жоана Жилберто были совершенно очевидны. Не знаю, насколько толстокожим необходимо быть, чтобы накануне не волноваться. Бывает, человек перед дуэлью долго не может уснуть. Под утро все-таки умудряется забыться, проходит час-другой – и все, нужно вставать. Но так даже лучше, чем когда дуэль назначена на полдень, ведь обязательно проснешься намного раньше, чем требуется. И в оставшиеся до дуэли часы так изведешься, что прибудешь на нее с единственной мыслью: «Быстрей бы уже все закончилось, чем угодно!» Самое плохое состояние – обреченность. Тот же страх поможет куда больше, при условии, что он не панический.

Участвуя в дуэлях намного чаще, чем самому того хочется, со временем свыкаешься с мыслью о собственной гибели. Тогда-то с тобой и происходит то, что один из настоятелей Дома Истины назвал «эмоциональное выгорание». Когда перестаешь радоваться обычным вещам, тебе требуются только сильные эмоции, и ты начинаешь хвататься за любую возможность их испытать. Такой вот получается замкнутый круг.

Утверждают, что в этом случае дуэли можно заменить охотой на крупного зверя. Не облавной, когда задействованы десятки егерей, охотников и собак. Но когда со зверем один на один и все твое преимущество состоит только в том, что в руках у тебя оружие. Наверное, все так и есть, но зверей мне жалко. Ведь они, в отличие от людей, живут честной жизнью.



Клаус сар Штраузен выспался неплохо. Благодаря то ли зелью, то ли снадобью мага Корнелиуса Стойкого, которое Клаус, не ведая, получил за ужином. Зная его брезгливость, оставалось надеяться, что состоит оно не из помета летучей мыши, мочи козодоя и прочих подобных ингредиентов. Теперь, когда до дуэли было еще добрых три часа, необходимо проследить, чтобы Клаус не оставался один надолго.

– Клаус, немного пофехтуем? – предложил я сразу же после завтрака.

Он съел какие-то крохи, что в его ситуации даже правильно. Нет ничего хуже, чем набить перед дуэлью брюхо, а затем получить в него острой железякой. Или в его случае куском свинца.

Спина вела себя куда лучше, все-таки инфлюенция подействовала. Хотя я предпочел бы ее напрямую с ученицей Корнелиуса, если бы случилось маленькое чудо и она пришла ко мне ночью согреть постель. Хорошо, пусть не согреть, поскольку ночи теперь теплые, но разделить ложе. Сколько на нее ни смотрю, все больше убеждаюсь, что, как говорят в народе, губа у Корнелиуса не дура. Иные дамы чудо как хороши, но стоит их только увидеть спросонья и без макияжа… Но не в случае с ней.

Сантру не портят короткие, едва до плеч, волосы, уж не знаю, какая именно нужда заставила ее остричься так коротко. Эти большие выразительные глаза серого цвета в обрамлении темных ресниц, красивой формы губы, яркие и без всякой помады. Тонкие черты лица и особой грации движения, которые удаются далеко не всем дамам, как бы некоторые из них к ним ни стремились. Один мой знакомый художник утверждает, что чем симметричнее у человека правая и левая стороны лица, тем красивее он кажется окружающим. Не берусь подтверждать или оспаривать его утверждение, но у Сантры симметрия явно на высоте.

И еще хотелось бы заметить, что мужчины у нее были и помимо Корнелиуса. Несомненно, такие цинично-оценивающие взгляды на них появляются у женщин с немалым опытом в амурных делах. Остается только сожалеть – Сантра обязана своему патрону так, что ей поневоле приходится блюсти ему верность. Я же чувствовал тогда, в храме Милосердия, на какой-то краткий миг она замерла и лишь затем уже постаралась избавиться от моих объятий и начала возмущаться.

– Не расслышал, – задумавшись, я пропустил вопрос Клауса.

– Может быть, лучше… – Клаус взглядом указал на сарай.

От которого, вслед за порывами ветерка, то и дело наносило гарью, настолько он пропитался запахом пороха.

– Нет, стрелять больше не нужно. Немного разомнемся со шпагами.

Чтобы мышцы вновь стали упругими, а суставы гибкими после сна.

– Спина тебе не помешает?

– Если ты не станешь слишком усердствовать.

Все утро я старательно пытался не смотреть ему в глаза, чтобы он не смог понять то, о чем сейчас думаю. Пожалуйста, останься в живых! Не так уж у меня их и много, друзей. К тому же способных восхищаться тем, на что давно не обращаю никакого внимания, – красотой заката, пением птиц. Безусловно, я за тебя отплачу, но моя месть не станет тебе утешением, потому что ты о ней не узнаешь.



Мы с Клаусом выбрали уединенное местечко. Бой наш конечно же был вялым, но многого от него и не требовалось.

– Странно все это, – сказал сар Штраузен, когда мы в очередной раз отпрянули друг от друга, чтобы дать передышку перед следующим сближением.

– Что именно?

– Что наш записной сердцеед сарр Клименсе не может завоевать очередную крепость. А она того стоит, – подмигнул он.

– О ком это ты?

– Конечно же не о Ребекке! Как будто и сам не догадываешься.

Смех тебе так идет, Клаус. И хочется верить, что услышу его снова.

– Все, хватит разминок. Время позволяет, сыграем партию в шахматы?

– Опасаешься, что так и не сможешь никогда у меня выиграть? – Он разом помрачнел, видимо вспомнив о предстоящем поединке.

– Вообще-то мне следовало бы надавать тебе пощечин. Нет, не потому, что ты меня оскорбил, но чтобы привести в чувство. Ты давно уже стал мужчиной и должен понимать, что не держишься за подол мамкиной юбки, опасаясь упасть.

Подействовало. Клаус вскинул голову и удалился гордой походкой. Оставалось только надеяться, что злости ему хватит до самой дуэли.



– Повздорили, сарр Клименсе? – поинтересовался Курт Стаккер, который подошел сразу же, едва я остался один. – Или в воспитательных целях?

– У вас все готово? – Ответ мой был резок, поскольку Курт лез не в свое дело.


Стаккер не глуп, он все понял отлично.

– Да, господин сарр Клименсе. Двадцать человек помимо меня, на конях, с саблями и карабинами. Но…

Что Стаккер подразумевал под «но», без лишних слов было понятно – там соберутся дворяне.

– Для чего вас нанял отец Клауса?

– При необходимости защитить жизнь его сына.

– Он говорил, что, если для него возникнет опасность, вначале нужно составить список – кого можно убивать, а кого нельзя?

– Все понял, господин сарр Клименсе!

– Нисколько не сомневаюсь, – так же, как и в том, что лишних жертв не будет. Да и сами они появятся лишь в случае крайней необходимости.

Ситуация может сложиться какая угодно. Но двадцать один воин в кирасах и при оружии станут гарантией того, что она не выйдет из-под контроля.



Перед самым нашим отъездом из имения мне удалось немного поговорить с ученицей Корнелиуса.

– Сантра, мы могли бы поехать вдвоем, на одном коне. Вы наденете наряд амазонки, ну а я буду придерживать вас за талию, вдыхая чудный аромат ваших волос и чувствуя под рукой ваше стройное гибкое тело.

– Наряд амазонки подразумевает дамское седло. Наденьте такое на своего коня, и я подумаю.

Тоже мне проблема! Если она считает, что подобное седло уронит мою честь, то глубоко заблуждается. И плевать, как мы будем выглядеть со стороны.

– Нет ничего проще! Я распоряжусь?

– Как вам будет угодно. Заодно можете облачиться в женское платье для верховой езды. И не забудьте потом проехать мимо меня. Чтобы мне удалось оценить ваш вкус к выбору под его фасон серег, колец и макияжа.

– Ну а если понадобится ваша помощь?

– При необходимости Корнелиус отлично справится и один. Мне же, в отличие от вас, не доставляет удовольствия смотреть на кровь, раны и мертвые тела.

На том наш разговор и закончился. Разве что я успел подумать: «Корнелиус! Не господин, не мой наставник, а просто Корнелиус!»



Время в пути к месту дуэли нам скрасил Виктор. Клаус сар Штраузен упорно меня не замечал, и у него, несмотря на разделяющее нас мизерное расстояние – он располагался на сиденье напротив, это отлично получалось. Виктор забавлял нас историями, которые случались с ним самим или его знакомыми. Причем он умудрился ни в одной из них не напомнить Клаусу, что вскоре тому предстоит. И все-таки из кареты я выбрался с чувством облегчения.

Сторона сар Кагласа во главе с ним была уже на месте. Которое, кстати, не поменялось. Именно здесь должна была произойти моя несостоявшаяся дуэль, вероятно, излюбленное место здешней знати. Особняком стояла карета, привезшая мага из бруменского Дома Милосердия. Так что у Клауса будет возможность попросить покровительства сразу у двух его представителей, если он все-таки надумает. Присутствовал и полковник сар Браус, от которого, согласно канонам кодекса, мне следовало держаться как можно дальше. Тут же находились и оба других секунданта Клауса. Мы поприветствовали друг друга, перекинулись словами, после чего они вместе с Виктором направились туда, куда мне дорога заказана – к столику, где заряжались пистолеты, ибо рядом с ним находился полковник.

Движением головы я указал Стаккеру место, где должен расположиться он и его люди: в стороне, примерно посередине между двумя группами, нашей и сар Кагласа. Теперь только и оставалось, что обратиться к сар Штраузену:

– Выпьешь?

Так и хотелось сказать ему в лицо: «Клаус, хватит дуться! Оскорбляться стоит только в том случае, если уверен, что твой обидчик не прав. Ну и в чем был не прав я?»

– Не откажусь.

Хвала Пятиликому! Возможно, после нескольких глотков бренди его физиономия перестанет быть настолько бледной, что особенно хорошо заметно на фоне темной рубахи. Что, кстати, маленькая, но хитрость. Ствол пистолета, когда направляешь его на противника, пусть чуточку, но уже не так виден, как на светлом фоне. Разве что в любом случае обязателен белый воротник. Но ведь и они бывают разными. От накладных, когда достигают почти груди, до совсем узких. Например, как у сар Кагласа при такой же темной сорочке. Но формальность им полностью соблюдена.

Полковник сар Браус наконец-то решил проявить благородство, отойдя от столика и позволяя тем самым приблизиться мне. Относительно пистолетов не стоило и беспокоиться, но взглянуть на них был обязан. Правила в случае с ними просты донельзя. Оружие должно быть идентичным, дуэлянтам незнакомо, и пользоваться во второй раз пистолетами уже нельзя. Их можно продать, заложить в ломбарде, оставить в коллекции, но не использовать еще раз. Оружейники, кстати, неплохо на них зарабатывают, учитывая качество и особенно отделку. Судя по вензелю на гарнитуре, эта пара была изготовлена моим знакомым мастером Гридлем.

Взвесив один пистолет в руках, убедился, что он тяжел. Но недостаточно для того, чтобы его вес стал сравним с теми, из которых вчера весь день стрелял Клаус. В этом я проиграл – не пойдет ли теперь рука у сар Штраузена чуть быстрее, чем будет необходимо?

– Заряд обычный, пуля обернута, – сообщил Виктор.

Насчет последнего мог бы и не говорить – деревянный молоток лежит на столе рядом с гарнитуром. Именно им вколачивают шомполом в ствол обернутую в клочок кожи пулю, чтобы вокруг нее не произошло прорыва пороховых газов, что всегда сказывается на точности и дальности стрельбы.

– Господа, осталось две минуты! – громко произнес один из секундантов сар Кагласа, который то и дело поглядывал на часы.

«Ну все, сейчас начнется!» И если бы я хоть немного верил в существование Пятиликого, настало бы самое время ему помолиться.





Глава шестнадцатая