– Не обращайте на нее внимания. Пожалуйста, – сказала Наташа.

Девушка явно была смущена, но Джейми удивило то, что она говорит о маме, как будто той здесь не было, будто они поменялись ролями ребенка и матери. Он еще больше удивился, что это сошло ей с рук. Элисон ничего не сказала, только виновато пожала плечами. Может, она просто испытывала огромное облегчение от того, что ее дочь вернулась домой практически целой и невредимой, и не хотела ее одергивать, но в этом было что-то давно укоренившееся. Наташа так привычно произнесла это.

– Мы знаем, что если бы вы что-то вспомнили, то рассказали бы полиции, – добавила она. – И я уверена, что память ко мне вернется, когда я буду готова, и окажется, что в этом виновата я сама, что это просто глупость, несчастный случай.

Она попивала чай. Сверху, из студии на чердаке, донеслись звуки гитары. Эйден, вероятно, неплотно закрыл дверь.

Бисквит, всегда искавший, что бы могло его привлечь, выбежал из комнаты, услышав шум.

– Растаяло очарование, – сказала Наташа.

– Ему нравится находиться в студии. Вечером там всегда теплее всего.

– Вы работаете по ночам? – Глаза Наташи моментально расширились. – Допоздна?

– Иногда. Когда втягиваюсь в работу.

Она казалась ошеломленной.

– Вау. А как же вы тогда гуляете с собакой так рано? Вы это делаете перед тем, как лечь спать?

– Время от времени да, но я никогда не был любителем поспать. Как правило, я сплю не больше четырех часов. И предпочитаю вымотать Бисквита пораньше, иначе он потом сводит меня с ума.

– У меня тоже проблемы со сном, – мягко сказала она. Совершенство ее юности немного омрачилось, но ненадолго. Она снова заговорила о собаке. – Он такой милый! – Она погрозила Джейми пальцем: – Но не позволяйте ему снова прятать свой ошейник! От этого может зависеть еще чья-то жизнь.

Джейми рассмеялся вместе с ней, радуясь, что она может шутить над этим. Это облегчило его необъяснимое чувство вины. Она была в порядке. Все закончилось хорошо. Наташа поднялась, и мать последовала ее примеру.

– Что ж, нам пора. Я еще хотела успокоить вас насчет фотографий, которые просили сделать газетчики. Я им отказала. Я знаю, что вы частное лицо, – газеты не переставая об этом жужжали – и, честно говоря, я просто хочу вернуться в школу и привести свою жизнь в порядок. Могу поспорить, что вы тоже.

Джейми не мог не испытать облегчения.

– Да. Я бы согласился, если бы ты попросила, но это совсем не мое. Если бы я жаждал внимания, то играл бы в группе, а не работал над саундтреками.

– Я так и поняла. – Она поднялась на цыпочки и коснулась губами его щеки. – Еще раз спасибо.

Он смотрел на них, пока за ними не захлопнулась дверь. Бисквит, уловив какое-то движение внизу, сбежал по лестнице и теперь метался у его ног. Оставив поднос на столике, Джейми понес свой чай в студию.

– Они ушли? – спросил Эйден.

Он кивнул.

– Она, похоже, хорошая девочка.

Эйден пожал плечами:

– Да, наверное.

Джейми хотел спросить, что он имел в виду, но решил промолчать, когда увидел, что Эйден опустил голову так, что его лица не было видно за волосами. Иногда Джейми забывал, что Эйден сам не так давно закончил школу. Ту же, в которую ходила Наташа. Может, между ними что-то было. Впрочем, его это не касалось, и он не собирался совать свой нос куда не следует. Сев за стол, он впился взглядом в экран монитора.

– Правильно, – сказал он. – Давай сделаем из этого микс. И закрой дверь. Тебя слышно внизу.

Бисквит проскочил внутрь и плюхнулся на свою лежанку; дверь закрылась и, не слышимый внешним миром, Эйден начал играть.





14




Бекка не знала, как отнестись к комплекту шахмат. То, как сверкнули мамины глаза, когда она вручила ей подарок, мгновенно заставило Бекку его возненавидеть. Мама будто говорила: Смотри! Смотри! Ты тоже можешь быть Барби, просто надо прихорошиться. Ты могла бы стать такой дочерью, какую я всегда хотела. Ты могла бы быть девочкой, которую выловили из реки, а не сидеть на скамейке запасных.

Но он иправда был красивым, все фигуры были изящными, а в руке они ощущались объемными. Ей нравились их размер и вес. В школе они всегда играли небольшими фигурками, и почему-то Бекке это казалось неправильным. В шахматах был важен каждый ход. Данные фигуры отражали это.

– Красивые, правда? – спросил папа, когда она разложила доску на журнальном столике.

Ей пришлось согласиться. Они действительно были такими.

У нее засосало под ложечкой, когда она осознала, ужасаясь этому, что воодушевилась. Может, Наташа решила снова стать ее подругой? Может, они будут, как раньше, играть в шахматы долгими зимними вечерами, сев по-турецки на полу и жуя какой-нибудь фастфуд? Это была глупая мысль. Они слишком взрослые для такой фигни. Их жизнь была много чем загружена. Тем не менее внутри вспыхнула маленькая искорка, этакий звенящий светлячок, от которого она не могла избавиться.

Ты не Барби, прошептал голос из глубины души. Помни об этом. Помни, как они к тебе относились. Но все же, когда она подписывала открытку с благодарностью, которую ее мама должна была завезти Хоулендам на следующий день, Бекка уже с нетерпением ждала момента, когда Наташа вернется в школу.


Это чувство продлилось примерно до 9.05 четверга, когда, пока она убирала шарф и перчатки в свой школьный шкафчик, гудение улья не достигло ее ушей. О боже, вы видели браслеты Хейли и Дженни? Разве они не красивые? Прошло еще пару часов, до того как она сама их увидела во время перерыва. Она их не рассмотрела, просто заметила вспышку серебра, сопровождавшуюся побрякиванием подвесок и воркованием: Ох, это так мило, друзья навеки. Так классно! Боже, вы, должно быть, так рады, что она в порядке. Вы трое так близки…

После этого Бекка полностью абстрагировалась. На их браслетах с подвесками было написано «Друзья навеки». Может, Наташа действительно считала этих двух таковыми. Она прикусила язык и отвернулась, чтобы не сказать им всем, что Наташа когда-то была ее лучшей подругой навеки, и посмотрите, что из этого вышло. Она не хотела, чтобы кто-то решил, что это ее волнует. Ей все равно. Разве могло быть иначе? Это было давно. Теперь шахматный комплект казался ей громоздким и глупым. И у нее, конечно же, отпало всякое желание прикасаться к нему.

Она несколько раз срывалась на Ханне во время ланча и объяснила свою нервозность воображаемой менструацией, когда увидела, что подруга расстроилась, но пытается это скрыть. Под конец дня, когда в три пятнадцать вместе с последним звонком пришло облегчение, она отправилась прямо к Эйдену и вволю накурилась травки. Потом они занялись смешливым, сонным сексом, и она пыталась не издавать звуков, пока его мама заваривала чай в соседней комнате. Секс не был отличным – она не была уверена, что уже знает, какой он, отличныйсекс, – но этот был теплым и близким, и ей нравилось слышать, как его дыхание у нее над ухом все ускоряется. Будто из-за нее он теряет над собой контроль. Из-за нее. Бекки. Не Барби. Из-за простой замарашки. Это заводило ее больше всего остального.

Когда они закончили, ему нужно было снова возвращаться к мистеру Мак-Махону, хотя он уже пробыл там почти весь день. Но сначала он завез ее домой, от морозного воздуха она немного пришла в себя, так что вполне могла встретиться со своими строгими родителями.

– Значит, Таша завтра уже будет в школе, – сказал он, когда машина остановилась.

Она кивнула.

– По крайней мере теперь все может вернуться в свое русло.

– Да уж, – отозвалась она, глядя сквозь ветровое стекло на снег, лед и чистое темное небо.

Стекло не полностью оттаяло за короткую поездку до ее дома, и потрескавшийся лед все еще покрывал его в тех местах, куда не доставал теплый воздух от нагревателя, обрамляя вид. Она думала о том, какие чувства испытываешь, когда погружаешься в черную ледяную воду. Наверное, это как вывалиться в открытый космос, где из тебя медленно высасывается кислород. Впервые за все это время она действительно задумалась о том, что произошло с Ташей в ту ночь. Полицию это, похоже, не сильно заботило – она больше не видела инспектора Беннет, так что все это еще оставалось загадкой. Наташа. Всегда в центре внимания.

– Да, я думаю, именно это имеет значение.

Она подумала, а не разбить ли ей этот комплект шахмат?





* * *


– Привет.

Бекка не ждала прослушиваний с нетерпением и редко на них ходила, но мистер Джонс натолкнулся на нее в коридоре во время обеда, улыбаясь и махая расписанием перед ее носом, вот и все. С другой стороны, почему она не должна идти? Ей действительно нравилось работать с декорациями и светом, следить за тем, чтобы все прошло гладко, а в этом году ей предстояло руководить всем этим. Мистер Джонс прав. Такие вещи могут как сделать, так и испортить шоу.

Первая пятница в двухнедельном школьном расписании была лучшим днем. Первой пары не было, значит, можно подольше поваляться утром, а после обеда опять было окно. Совсем не думая о пьесе до этого, она использовала свободное время, чтобы, найдя тихий уголок возле батареи, пробежаться по тексту, записывая идеи о том, как можно было бы воплотить на сцене это суровое и сильное произведение. Все должно быть просто. Можно было придерживаться черно-белой гаммы, которая бы подошла по тематике и соответствовала одежде пуритан.

Она должна была признать, что это великая пьеса. Произведения Шекспира ее не трогали – слишком много усилий приходилось прикладывать, пытаясь докопаться до глубинного смысла поэтических фраз, а вот история Миллера об истерии, лжи и правде взывала к ней. Столько эмоций! Ничего общего с романтической любовью, о которой мечтали все. Это был рассказ о темной, всепоглощающей страсти, и некоторые места она читала, затаив дыхание. Ложь честной обиженной женщины, пытающейся спасти мужа. Защита доброго имени и все, что с этим связано. Она видела себя в роли Элизабет. Не блестящей Эбигейл, или робкой Мэри Уоррен, или кого-либо из остальных девушек, танцующих под заклинание Титубы, – это были Барби. Будет сложно поставить ее как следует, но мистер Джонс выбрал идеальную пьесу для этой своры злобных сучек.

Какое-то время она была полна энтузиазма, но когда прозвенел последний звонок, нервы у нее снова стали как натянутые струны. Если бы Ханна, ее преданная помощница, не встретила Бекку, чтобы вместе пойти в театр, она бы, наверное, слиняла. Придумала бы предлог, чтобы пропустить прослушивание, если бы не было другого выхода. Благодаря сегодняшнему расписанию она весь день не видела Наташу, к тому же они с Ханной провели обеденный перерыв у батареи в коридоре, куда выходили двери кабинетов естественных наук. Они там прятались, хотя никто из них не признался бы в этом. Улей был слишком оживленным и шумным, и сегодня рой кружился вокруг Наташи, Хейли и Дженни. Бекка не хотела всего этого видеть, она подождет, пока это жужжание утихнет.

Она пришла на прослушивание рано, зная, что остальные будут толочься у своих шкафчиков или пойдут перекурить перед тем, как отправиться в театр. Барби решат прогуляться и придут на десять минут позже остальных, чтобы их появление стало событием. Мистер Джонс уже был на месте, и она села на стул возле него, лицом к входу. Благодаря этому она должна была чувствовать себя более сильной, но это не сработало. Она ощущала себя незащищенной. Бекка, опустив голову, стала шуршать бумагами, но лишь для видимости, а когда подошла Ханна, чтобы поговорить о новой осветительной установке, она огрызнулась, заявила, что это может и подождать. Начали собираться люди, первыми пришли одиннадцатиклассники, потом кое-кто из десятиклассников – талантливые придворные особы, как называл их мистер Джонс. Все выглядели беззаботными, будто было неважно, кому какая роль достанется.

Бекка ощутила появление Барби раньше, чем даже услышала их голоса. Всплеск энергии прошелся по прохладному помещению. Для нее это не имело значения. Ей все равно. Ей давно уже было все равно.

Почему же тогда она так странно себя чувствовала?

– Привет, Бекс.

Она подняла голову и увидела Наташу, светившуюся жизнью. Невредимую. Здоровую.

– Привет, – сказала Бекка. Она была уверена, что ее шея покрылась пятнами из-за внезапно охватившего ее жара. – Рада, что ты в порядке. Спасибо за шахматы, – торопливо пробормотала она.

– А я рада, что они тебе понравились! – Таша улыбнулась. – Мама купила Хейли и Дженни браслеты, но я подумала, что ты предпочла бы шахматы. Не думаю, что браслеты с подвесками – это твое.

На мгновение кровь в жилах Бекки буквально вскипела, когда она решила, что это издевка, намек на то, что она приземленная мужланка или что-то в этом роде, но в Наташином голосе не было и тени ехидства, а боковым зрением Бекка увидела, что Барби смотрят на них. Она бросила взгляд в их сторону. Несколько девушек, выбирающих, где лучше сесть, уставились на нее с презрением, недоверием и даже оттенком ужаса. Это могло быть чем угодно, но точно не подставой. Мама купила Хейли и Дженни браслеты. Наташа не выбирала их сама.

– Что ж, мне пора поискать место. Просто хотела поблагодарить за то, что приходила в больницу, и за все остальное.

– Все нормально.

Мистер Джонс хлопнул в ладоши, чтобы привлечь их внимание.

– О, сегодня будет вечеринка, хочешь пойти? – поспешно сказала Наташа, наклоняясь вперед. – После прослушивания мне нужно на этот идиотский сеанс психотерапии, но тусовка все равно начнется не раньше девяти или даже десяти. У Марка Притчарда. – Она развернула к себе блокнот Бекки и, нацарапав на листе адрес и телефон, вырвала его и вручила Бекке. – Тут адрес, где будет вечеринка, и еще мой номер, пока полиция не вернет мне телефон. Они не разрешают мне купить новую сим-карту. – Она поморщилась. – Хрен знает почему. В общем, будет здорово, если ты придешь.

Бекка взяла листок и кивнула, не зная, что сказать, но ее спас мистер Джонс, который начал зажигательную речь перед прослушиванием. Таша поспешила занять место в зале, и, наблюдая за ней, Бекка поймала взгляд Хейли. Спокойный, холодный, оценивающий взгляд. Бекка ответила таким же. Давай, сучка!

– Что все это значит? – прошептала Ханна, подвинув стул так, что оказалась чуть позади Бекки. – Ты в порядке?

– Да. Просто вечеринка. Сегодня.

– Она тебя пригласила? – недоверчиво уточнила Ханна, и Бекке захотелось повернуться и врезать ей кулаком в лицо. Что вообще эта Ханна знает? У нее никогда не было много друзей. Никогда не было такой подруги, какой Наташа была для Бекки в детстве. Может, едва не умерев, Таша вспомнила об этом.

– Да.

Длинная пауза. Пит Крамер и Дженни читали первыми. Они были хороши, но Бекка не могла сконцентрироваться. Хотя этот разговор был коротким, они сказали друг другу больше, чем за все последние три года. Почему она была так взволнована? Что это было? И разве она сразу побежит только потому, что Наташа предложила? Ни за что! С какой стати? Бекка посмотрела на Хейли и Дженни, самодовольных и совершенных. Как же они будут злиться, если Наташа опять начнет разговаривать с Беккой! Они не будут знать, что делать.