О каком сне может идти речь? Разве может одна маленькая белая таблетка заставить меня расслабиться? Один укол? Никогда. Я не могу рисковать. Стоит мне закрыть глаза, как все вернется. Полиция хотела, чтобы я им все рассказала. Потом они сообщили, что Клаес мертв. Себастиан застрелил его первым. Когда я пришла к ним домой в то утро, Клаес Фагерман уже лежал мертвый на полу в кухне.
– Что ты думала о Клаесе, Майя? Что он тебе сделал? Что ты думала о том, что он тебе сделал? Можешь рассказать нам, что ты сказала Себастиану о его отце, Майя? Можем мы поговорить о том, что ты написала Себастиану накануне? Вот почему они задавали все эти вопросы. Они сказали, что мы с Себастианом решили, что его отец должен умереть. И другие тоже. Почему они должны были умереть. Майя?
Они сказали, что мы с Себастианом приняли решение умереть вместе, но я не решилась. Они сказали, что страх смерти – это нормально.
– Ты испугалась, когда поняла, что это конец? Да, Майя?
Я даже не знала, где начало. И вот я лежу в камере, где за мной следят невидимые мне люди. И это еще не конец.
В начале того, что можно назвать началом, мы с Себастианом зависали в бассейне. Бассейн находился в западном крыле. Там же располагалась вечно пустовавшая комната для гостей. Двуспальная кровать всегда была застелена свежими прохладными простынями. И в бассейне динамики были повсюду – на потолке, во всех углах, внизу на уровне пола. Самый лучший звук был в бассейне. Музыка заглушала слабое жужжание очистительной системы. Мы ставили одни и те же песни. Любимые песни Себастиана. Мои любимые. Наши. Музыка поглощала нас, делала своей частью.
Интересно, что было в этом шприце, думала я, чувствуя, как тело немеет. В голове жужжало и трещало, как в плохом радио, когда постоянно крутишь тумблер, переключая станции. Сначала треск, потом звук. Белый шум. Звук. Белый шум. Звук.
Клаес ненавидел наркоманов, так он говорил. Но это была только одна из причин его ненависти к Себастиану.
Я гладила обитую мягким стену камеры и думала о том, что было вечность назад. Я потеряла счет времени. Да, вечером накануне я приняла кое-что, я была под кайфом, я нервничала, мне было страшно. Клаес был отвратителен. Я ненавидела его. Он плохо обращался со мной, плохо обращался с Себастианом. Кто-то должен был сказать Себастиану, что у его отца не все в порядке с головой. Не все в порядке с головой, так я и сказала Себастиану. И он сделал то, что сделал.
Присев на матрасе, я обнаружила, что босая. Пол был мягким и прохладным под моими босыми ступнями. Когда я приехала из больницы, мне выдали туфли без шнурков, похожие на тапочки. Но теперь забрали и их.
На проводах над кругом Вендевэгсронделлен недалеко от PLO-villan всегда висели кроссовки, связанные шнурками. Я слышала, что в Нью-Йорке кроссовки, свисающие с фонаря, означают, что тут можно купить героин. В Юрсхольме не нужно было слоняться по улицам в поисках дури. У мамы с папой скрученные косяки хранились вместе с сигарами в библиотеке в запертом шкафу. Они были такие старые и сухие, что вряд ли их можно было курить. Но предкам, видимо, было прикольно думать, что у них дома хранится дурь. На черный день. Они считали, что это делает их крутыми. Смотри, что у нас есть. Почему бы нам не курнуть? Интересно, нашла ли полиция дурь, когда делала обыск, или мама успела все выбросить? А может, они сказали, что это моя? Хотя я скорее выкурила бы кроличьи какашки, чем прикоснулась к их жалкому тайнику.
Я легла на пол рядом со сточным отверстием. Я уже давно бросила принимать наркотики. Или почти бросила. Из-за этого Себастиан все время на меня злился. Потому что я отказывалась. Отказывалась ведь? Завязала?
Голова кружилась, меня тошнило.
У Себастиана был свой дилер. Он звонил ему, чтобы заказать «такси» или «пиццу» или «чистку бассейна». Шифр был примитивный. «Две пиццы “Хрустящая итальянская” с двойным сыром. Луковые колечки. И бутылку фанты. Нас четверо». А потом он перешел на Денниса, и дилер больше был не нужен. В деле наркоты Деннису не было равных. Нужно ли это рассказать? Хочет ли полиция знать, где Себастиан брал наркотики? Стоит ли сказать, что во всем виноваты именно они? Они все равно решат, что дело в наркотиках. Но так ли это? Ждет ли от меня этого Сандер? Надо ли рассказать про вечеринки? Вечеринки Себастиана были просто фантастическими. Легендарными.
У других амбиций хватало только на изысканные вина из родительских погребов и «Беллини» на основе «Дом Периньон». Те, другие, считали, что достаточно заплатить школьницам, чтобы они подавали напитки, одетые в бикини, но Себастиан был не из таких. Он брал напрокат профессиональное музыкальное оборудование, приглашал известных диджеев, поваров, пиццемейкера из Неаполя, заказывал фейерверки и устраивал морские прогулки на яхте. Однажды Себастиан привез из Нью-Йорка известного блогера, прославившегося своими видео на «Ютьюбе». Себастиан был ужратым в говно и переспал с одной из подружек Аманды по школе верховой езды. Через пару недель блогер выложил на «Ютьюб» ролик The-Party-with-Swedes, и этот ролик набрал более двух миллионов просмотров. Фантазии Себастиана не было границ. Все обожали его вечеринки.
Все обожали и его самого и хотели быть с ним рядом. Поначалу, во всяком случае. Все хотели быть с ним, но никого, кроме меня, Себастиан не подпускал близко. Только со мной он хотел быть вместе. (Он не сможет жить без тебя, Майя.)
Мы с Себастианом уходили с ужинов еще до того, как все закончат есть, покидали танцпол в разгар танцев, спускались в бассейн и запирали за собой дверь. А когда хотели, чтобы гости ушли, отключали электричество. Обычно гости улавливали намек и удалялись. Мы лежали голые на полу и слушали шум очистительной системы, которая была подключена к отдельному генератору.
Себастиан выбрал меня. Поразительно, невероятно. Я не могла понять, почему он выбрал меня, когда мог иметь любую. Столько было девушек красивее меня, интереснее меня. Но когда он остановил свой выбор на мне, я стала прекрасной и уникальной. Мама с папой были так рады, что просто не знали, как себя с ним вести. Себастиан! Такого они не ожидали.
Вначале они обожали Себастиана. Надо ли об этом говорить? Хочет ли полиция знать, как сильно все обожали Себастиана? Как сильно он любил меня? Себастиан любил меня, и когда я его предала, он меня не бросил, потому что любил меня больше всего на свете. И я тоже любила Себастиана.
Но я ненавидела его отца. Ненавидела, ненавидела, ненавидела Клаеса Фагермана. И я желала ему смерти.
К сожалению, это конец ознакомительного фрагмента.
Вы можете недорого купить книгу по ссылке
– Что ты думала о Клаесе, Майя? Что он тебе сделал? Что ты думала о том, что он тебе сделал? Можешь рассказать нам, что ты сказала Себастиану о его отце, Майя? Можем мы поговорить о том, что ты написала Себастиану накануне? Вот почему они задавали все эти вопросы. Они сказали, что мы с Себастианом решили, что его отец должен умереть. И другие тоже. Почему они должны были умереть. Майя?
Они сказали, что мы с Себастианом приняли решение умереть вместе, но я не решилась. Они сказали, что страх смерти – это нормально.
– Ты испугалась, когда поняла, что это конец? Да, Майя?
Я даже не знала, где начало. И вот я лежу в камере, где за мной следят невидимые мне люди. И это еще не конец.
В начале того, что можно назвать началом, мы с Себастианом зависали в бассейне. Бассейн находился в западном крыле. Там же располагалась вечно пустовавшая комната для гостей. Двуспальная кровать всегда была застелена свежими прохладными простынями. И в бассейне динамики были повсюду – на потолке, во всех углах, внизу на уровне пола. Самый лучший звук был в бассейне. Музыка заглушала слабое жужжание очистительной системы. Мы ставили одни и те же песни. Любимые песни Себастиана. Мои любимые. Наши. Музыка поглощала нас, делала своей частью.
Интересно, что было в этом шприце, думала я, чувствуя, как тело немеет. В голове жужжало и трещало, как в плохом радио, когда постоянно крутишь тумблер, переключая станции. Сначала треск, потом звук. Белый шум. Звук. Белый шум. Звук.
Клаес ненавидел наркоманов, так он говорил. Но это была только одна из причин его ненависти к Себастиану.
Я гладила обитую мягким стену камеры и думала о том, что было вечность назад. Я потеряла счет времени. Да, вечером накануне я приняла кое-что, я была под кайфом, я нервничала, мне было страшно. Клаес был отвратителен. Я ненавидела его. Он плохо обращался со мной, плохо обращался с Себастианом. Кто-то должен был сказать Себастиану, что у его отца не все в порядке с головой. Не все в порядке с головой, так я и сказала Себастиану. И он сделал то, что сделал.
Присев на матрасе, я обнаружила, что босая. Пол был мягким и прохладным под моими босыми ступнями. Когда я приехала из больницы, мне выдали туфли без шнурков, похожие на тапочки. Но теперь забрали и их.
На проводах над кругом Вендевэгсронделлен недалеко от PLO-villan всегда висели кроссовки, связанные шнурками. Я слышала, что в Нью-Йорке кроссовки, свисающие с фонаря, означают, что тут можно купить героин. В Юрсхольме не нужно было слоняться по улицам в поисках дури. У мамы с папой скрученные косяки хранились вместе с сигарами в библиотеке в запертом шкафу. Они были такие старые и сухие, что вряд ли их можно было курить. Но предкам, видимо, было прикольно думать, что у них дома хранится дурь. На черный день. Они считали, что это делает их крутыми. Смотри, что у нас есть. Почему бы нам не курнуть? Интересно, нашла ли полиция дурь, когда делала обыск, или мама успела все выбросить? А может, они сказали, что это моя? Хотя я скорее выкурила бы кроличьи какашки, чем прикоснулась к их жалкому тайнику.
Я легла на пол рядом со сточным отверстием. Я уже давно бросила принимать наркотики. Или почти бросила. Из-за этого Себастиан все время на меня злился. Потому что я отказывалась. Отказывалась ведь? Завязала?
Голова кружилась, меня тошнило.
У Себастиана был свой дилер. Он звонил ему, чтобы заказать «такси» или «пиццу» или «чистку бассейна». Шифр был примитивный. «Две пиццы “Хрустящая итальянская” с двойным сыром. Луковые колечки. И бутылку фанты. Нас четверо». А потом он перешел на Денниса, и дилер больше был не нужен. В деле наркоты Деннису не было равных. Нужно ли это рассказать? Хочет ли полиция знать, где Себастиан брал наркотики? Стоит ли сказать, что во всем виноваты именно они? Они все равно решат, что дело в наркотиках. Но так ли это? Ждет ли от меня этого Сандер? Надо ли рассказать про вечеринки? Вечеринки Себастиана были просто фантастическими. Легендарными.
У других амбиций хватало только на изысканные вина из родительских погребов и «Беллини» на основе «Дом Периньон». Те, другие, считали, что достаточно заплатить школьницам, чтобы они подавали напитки, одетые в бикини, но Себастиан был не из таких. Он брал напрокат профессиональное музыкальное оборудование, приглашал известных диджеев, поваров, пиццемейкера из Неаполя, заказывал фейерверки и устраивал морские прогулки на яхте. Однажды Себастиан привез из Нью-Йорка известного блогера, прославившегося своими видео на «Ютьюбе». Себастиан был ужратым в говно и переспал с одной из подружек Аманды по школе верховой езды. Через пару недель блогер выложил на «Ютьюб» ролик The-Party-with-Swedes, и этот ролик набрал более двух миллионов просмотров. Фантазии Себастиана не было границ. Все обожали его вечеринки.
Все обожали и его самого и хотели быть с ним рядом. Поначалу, во всяком случае. Все хотели быть с ним, но никого, кроме меня, Себастиан не подпускал близко. Только со мной он хотел быть вместе. (Он не сможет жить без тебя, Майя.)
Мы с Себастианом уходили с ужинов еще до того, как все закончат есть, покидали танцпол в разгар танцев, спускались в бассейн и запирали за собой дверь. А когда хотели, чтобы гости ушли, отключали электричество. Обычно гости улавливали намек и удалялись. Мы лежали голые на полу и слушали шум очистительной системы, которая была подключена к отдельному генератору.
Себастиан выбрал меня. Поразительно, невероятно. Я не могла понять, почему он выбрал меня, когда мог иметь любую. Столько было девушек красивее меня, интереснее меня. Но когда он остановил свой выбор на мне, я стала прекрасной и уникальной. Мама с папой были так рады, что просто не знали, как себя с ним вести. Себастиан! Такого они не ожидали.
Вначале они обожали Себастиана. Надо ли об этом говорить? Хочет ли полиция знать, как сильно все обожали Себастиана? Как сильно он любил меня? Себастиан любил меня, и когда я его предала, он меня не бросил, потому что любил меня больше всего на свете. И я тоже любила Себастиана.
Но я ненавидела его отца. Ненавидела, ненавидела, ненавидела Клаеса Фагермана. И я желала ему смерти.
К сожалению, это конец ознакомительного фрагмента.
Вы можете недорого купить книгу по ссылке
Перейти к странице: