Их вывели во двор и заставили ждать суда под присмотром стражников. Время от времени одного или нескольких людей из толпы забирали на слушание следующего дела. Эта своеобразная очередь продвигалась довольно-таки быстро, и Юнис сочла это скорее добрым признаком. Они с Анселем оказались где-то посередине списка из пары десятков человек.

Наконец их завели в помещение, где заседал суд. Девушка с любопытством огляделась: она ещё никогда не бывала в таких местах и понятия не имела, как здесь всё устроено. В галерее Пилларов имелась картина, изображавшая некое важное судилище, сыгравшее значительную роль в семейной истории. На этом полотне, как помнилось Юнис, обстановка была довольно-таки фешенебельная, а само действо выглядело весьма торжественным. На практике всё оказалось гораздо скромнее, хотя некоторые помпезные элементы, вроде традиционных пышных одеяний членов суда, всё же можно было наблюдать. Помимо самого судьи в зале присутствовало ещё несколько чиновников — Юнис понятия не имела, в чем заключается роль каждого из них. Кроме того, здесь находилось с полдюжины охранников и ещё один непонятный человек, в отличие от всех остальных судейских, он носил непримечательный камзол, подобающий чиновнику среднего ранга.

Слушание дела началось без промедления. Юнис всё ещё дулась на Анселя и не собиралась подыгрывать его намерениям. Маг же пребывал в сосредоточенной готовности: он, казалось, выжидал подходящего момента, чтобы выступить со своей заготовленной речью.

Пока, впрочем, никто ни о чём не спрашивал, кроме, разве что, уточнения того, действительно ли их имена соответствуют тому, что написано в бумагах. Их поставили на место, отведённое для подсудимых. Судья бросил на девушку и её друга беглый, нелюбопытный взгляд и погрузился в чтение бумаг, поднесённых ему одним из клерков. Юнис имела весьма смутное представление о процедуре суда и теперь гадала, полагается ли им какой-то защитник или придётся обходиться своими силами. Пока, во всяком случае, никто из присутствующих как будто не собирался брать на себя эту роль.

Судья между тем быстро закончил чтение и подозвал к себе ещё одного из находящихся в зале чиновников, того самого, что отличался от всех одеждой. Эти двое о чём-то тихо посовещались и, судя по всему, быстро пришли к согласию. Чиновник удовлетворённо кивнул и вернулся на своё место.

— Ознакомившись с материалами дела, суд готов вынести решение, — возвысив голос произнёс судья.

Сидящий рядом клерк с готовностью принялся записывать.

Юнис опешила. Неужели всё вот так быстро, неужели им не дадут сказать ни единого слова в своё оправдание, или даже просто объяснить, что же произошло. Девушка не знала, как воспринимать такую быстроту всего процесса. Сердце её забилось от волнения. Как бы то ни было, сейчас всё решится.

— Ваша честь, если мне будет позволено сказать несколько слов… — начал Ансель.

— Вам слова не давали, подсудимый, — строго бросил судья.

— И всё же, я бы хотел прояснить некоторые вопросы, которые, безусловно, смогут пролить свет на обстоятельства нашего дела, — продолжал маг.

Судья пристально посмотрел на него и сделал некий сигнал рукой. Один из присутствующих в зале стражников немедленно нарисовался рядом с Анселем.

— Когда тебя не спрашивают, нужно молчать, ясно? — спросил стражник, для убедительности потрясая кулаком перед лицом мага. — Рот открывать будешь, если к тебе обратятся, понял?

Ансель сглотнул и молча кивнул.

Стражник удовлетворённо хмыкнул и слегка поклонился в сторону судьи, будто говоря: «Не извольте беспокоиться, это человек больше не станет нарушать ход заседания».

— Итак, по делу о вооружённом ограблении особняка семейства Чиньел подсудимыми Анселем Гретто и Меллисой Кендри, с учётом тяжести ущерба, нанесённого обвиняемыми, а также сопротивления, оказанного при аресте …

Юнис вскинулась, слыша эти слова. Они ведь никого пальцем не тронули и вовсе не сопротивлялись. Ансель, видимо, думал так же.

— Господин судья, всё это ложь и клевета! — крикнул он. — Мы ничего не украли и не оказывали никакого…

На сей раз стражник не проронил ни слова. Он просто шагнул к магу и коротко, резко ударил того кулаком под дых.

Ансель замолчал на полуслове и упал на колени, хватая ртом воздух.

— Что вы делаете, не смейте! — закричала Юнис.

Другой охранник угрожающе двинулся к ней.

— Молчать! — рявкнул он.

Судья терпеливо дождался, пока порядок снова будет восстановлен, и продолжал с того места, на котором его прервали:

— … суд принял решение признать вышеупомянутых лиц виновными в совершении вышеозначенного преступления и назначить наказание в виде клеймения…

Юнис застыла, не веря своим ушам. Судья говорил ещё что-то, но мозг девушки отказывался воспринимать происходящее. Только одно слово — «клеймение» рефреном звучало в её голове. «Не может быть! Этого просто не может быть! — Юнис посмотрела на свою левую руку — Неужели на ней теперь появится мерзкое уродливое клеймо?»

На память пришёл далекий летний день почти год назад. Слова судьи звучали для неё далеко и приглушённо, как в тумане, а вместо них в сознании всплыла совсем другая сцена и другие голоса:

— Матушка, неужели меня теперь клеймят?!

— Ну что ты, милая, они не посмеют.

«Посмеют, ещё как посмеют», — могла теперь возразить Юнис.

Неужели злая судьба всё-таки предъявила на неё свои права? Девушка не хотела верить, что всё это могло случиться с ней. Ей казалось, что всё, что творится вокруг, происходит не наяву, что это сон, морок, навязчивая идея, бред. Нужно только проснуться, сбросить с себя пелену этого наваждения, и окажется, что всё это не более, чем дурная игра воображения.

Крики и шум, раздавшиеся вдруг совсем рядом, вырвали девушку из плена собственных мыслей. Прямо перед ней завязалась настоящая драка. Ансель, как видно, ещё раз попытался что-то крикнуть судье, и уже несколько человек охраны набросились на мага, повалили его на пол и пустили в ход дубинки, которыми были вооружены. Юнис бросилась было на помощь другу, не слишком соображая, что делает, но опекавший её стражник был наготове и заступил девушке дорогу.

— Что ты делаешь, дура, навредишь только своему подельнику! — зашипел он в лицо Юнис. — Да ещё и сама получишь в придачу.

Юнис замерла как вкопанная. И вправду, от её вмешательства сейчас не было бы никакого проку.

Избиение продолжалось недолго, убедившись, что маг больше не желает выступать с речами, охранники прекратили наносить удары. Ансель корчился на полу, прикрывая голову руками. Удовлетворённые содеянным, стражи порядка грубо подняли свою жертву на ноги и поволокли прочь. Юнис повели следом.



Ларус Пинет, секретарь суда




Суббота на этой неделе имела место весьма хлопотная. Для начала, предупреждение о том, что именно в этот день состоится экстренное заседание, я получил только накануне вечером, за ужином. Увидев курьера, который принёс вызов, я сразу же догадался, к чему идёт дело, и от этой мысли аппетит у меня сразу бесповоротно испортился, а настроение сделалось отвратительным.

По какой причине? Во-первых, я не люблю неожиданностей. Но господам магам из королевского Ордена Жаровни способность планировать что-то заранее, по всей видимости, неведома. Не могу сказать, на основе чего они принимают свои решения: может, наблюдают за положением звёзд, или же используют какие-то гадания — всё это материи, неведомые нам, простым смертным. Одно лишь известно доподлинно, они никогда не дают себе труда оповестить нас о грядущих мероприятиях хоть сколько-нибудь заблаговременно. А нам, к несчастью, приходится под их желания подстраиваться.

И ладно бы только в части того, что касается спонтанных судебных сессий. В конце концов, не так уж часто сии заседания случаются. Хуже другое: всякий раз, как господам магам заблагорассудится объявить о своей готовности заклеймить очередную порцию бедолаг, чиновники из Застенка, в свою очередь, подступают к нам с требованиями. Пожелания у них обыкновенно одни и те же: короне требуются работники, молодые, здоровые и примерного поведения. Вот только, как нетрудно себе вообразить, тюрьма для преступников под следствием — не самое подходящее место для поиска подобных кандидатур.

Среди нашего контингента, как на грех, всё больше попадаются люди порочные, всем грехам приверженные и оттого своё здоровье не блюдущие, а то и вовсе отпетые душегубы. А если вдруг и найдётся, по счастливому случаю, во всех отношениях положительный кандидат в клеймёные, так у такого замечательного человека наверняка есть немало добрых друзей, которые всемерно стараются облегчить его участь. Подобное стремление у нас очень даже приветствуется, если, конечно, ведет ко всеобщей выгоде.

Вот и выходит, что выполнить государственную потребность порой ох как нелегко без ущерба для всего прочего, что в расчёт брать необходимо. Впору честных горожан на улицах хватать. Ну насчет честных, это я, конечно, преувеличил, но случается так, что провинность осуждённого на клеймение, по правде говоря, не столь уж и велика для подобного наказания. Чистой воды невезение — попасть в руки правосудия как раз в тот момент, когда в Застенке требуются новые жители.

И тут настало время сказать о второй причине, по которой я крайне отрицательно отношусь к тем судебным заседаниям, что организованы по указке Управления по делам клеймёных. То есть, когда мы, с позволения сказать, выполняем заказ на казённых рабочих. В таких случаях без эксцессов никогда не обходится. А всё оттого, что решения в этих обстоятельствах мы принимаем, не всегда руководствуясь чувством справедливости, да и, если уж на то пошло, здравым смыслом. Соответственно и люди на приговор реагируют не всегда так, как нам хотелось бы. Клеймение — это ведь навсегда, тут ни через год, ни через десять лет на волю не выйдешь. Многие хуже смерти такое наказание почитают. Вот и впадают кто в истерику, а кто и в бешенство.

До сих пор помню случай четыре года назад, когда осуждённый на меня с заточкой бросился — и как только наши доблестные стражи у него этот запрещённый предмет проглядели. Пришлось мне совершить прыжок под кафедру, достойный циркового акробата, хоть обычно большой ловкостью я не отличаюсь. И, самое обидное, что озлился этот разбойник именно на меня, скромного клерка. Я бы ещё понял, если на судью. А лучше бы, конечно, подождал до самой процедуры клеймения, да мага из Ордена Жаровни и огорошил. Чтобы всё по справедливости.

В общем, предчувствие у меня было самого скверного характера, как и всегда в таких случаях. И на сей раз, естественно, без происшествий не обошлось. Я же говорю, работа в таких условиях крайне волнительна, а то и опасна. А на сей раз и вовсе нечто странное имело место.

Дело рассматривали, как говорится, обычное, да не совсем. Двоих — парня с девушкой — поймали ночью в доме уважаемых людей. Эти горе-грабители как будто даже украсть ничего не успели, взяли их тёпленькими. С одной стороны, как я уже сказал, дело пустяковое и прегрешение не столь уж и великое. Но тут ведь нужно, как говорится, все обстоятельства во внимание принимать. А обстоятельства на сей раз таковы были — господин Адмас Чиньел, на чью собственность злоумышленники покусились, судье приходится двоюродным племянником.

Вообще-то судья Жерро к девицам обычно снисходителен. По правде сказать, даже питает к ним особое расположение. За многие преступления для симпатичных юных особ у него наказание одно: выпороть нагишом на тюремном дворе. А за правильным исполнением сего приговора судья Жерро предпочитает лично надзирать. Такое вот у него похвальное служебное рвение, если вы понимаете, о чём я.

Но тут, разумеется, дело совсем другое, о подобных сантиментах задумываться не приходится. Осудили обоих ко всеобщему удовлетворению, так что и племянник господина судьи и представитель из Застенка должны быть довольны.

И вроде всё в порядке, всё наилучшим образом сложилось. И дело даже не в том, что того парня нашим стражам утихомиривать пришлось, как я уже говорил, бывали эксцессы и похуже. Но всё равно мне всё заседание не по себе было. Нехорошее такое чувство, что что-то не так с этой преступной парой. Будто мы большую ошибку на их счёт совершаем.

А на следующую ночь мне сон приснился, яркий, из тех, что наутро помнятся. Будто за мной охотится разъярённый лев. Ох и жуткая тварь: огромная и глаза огнём пылают. Я от этого диковинного зверя, было, в зале суда спрятался, промеж скамеек. А он в дверях стоял и на меня смотрел, а потом как кинется и давай зубами рвать. Тут я и проснулся весь в холодном поту, сердце так и колотится. Пришлось потом настойку пить, чтоб тревогу хоть как-то унять. Утром хотел даже к свояченице сходить — она большая мастерица сны толковать — да одумался. Несолидно это как-то, в моём возрасте и положении. Но тревога осталась, никуда не делась, гложет потихоньку. И, хуже того, глаза этого зверя чудовищного повсюду мерещиться стали, даже когда бодрствую и вина не пью. Чтоб этих магов с их клеймом демоны забрали!



***

На сей раз Юнис и Анселя поместили в другую камеру: поменьше размером, где уже находился кое-кто из прежних сокамерников, чьё дело слушали раньше. Устроившись на новом месте, Юнис принялась хлопотать вокруг побитого друга, пытаясь хоть как-то ему помочь. Девушка оторвала полоску от своей рубашки, не слишком, впрочем, чистой и попыталась хотя бы вытереть кровь с лица мага. У неё не было даже воды, чтобы промыть его раны. Она рискнула попросить надзирателей о помощи, но эти люди были абсолютно глухи к любым мольбам. Впрочем, на поверку, состояние её друга оказалось вполне удовлетворительным. Выглядел Ансель ужасно, но в целом, судя по всему, обошлось без серьёзных повреждений.

Постепенно помещение заполнялось новыми людьми. Насколько могла судить Юнис, сюда попали почти все те, кого с утра отобрали вместе с ними, за исключением, быть может, пары человек. Судя по следам на лицах некоторых из этих бедолаг, не только Анселю довелось сегодня почувствовать на себе гнев стражи.

За ними теперь присматривали гораздо строже, чем прежде. Всех, осуждённых на клеймение, — как заметила Юнис, это были исключительно нестарые, физически крепкие люди обоих полов — перво-наперво тщательно обыскивали. Тюремщикам нужно было убедиться, что у заключённых нет оружия или иных предметов, с помощью которых можно наложить на себя руки. Настроения среди приговорённых царили самые подавленные, и подобный выход многим показался бы за счастье. По крайней мере, осуждённым дали понять, что их заточение долго не продлится. Клеймение должно было состояться уже завтра.

У Юнис мелькнула мысль: не следует ли ей всё-таки раскрыть своё инкогнито и попробовать поговорить с тюремщиками. Но скорее всего, ей, в лучшем случае, рассмеются в лицо, а в худшем — наградят парой тумаков. По крайней мере, пример избитого за попытки хоть что-то сказать Анселя совсем не вдохновлял на дальнейшие потуги объясниться.

Оставив эти сомнительные идеи, Юнис перешла к тому, что можно и нужно было сделать прямо сейчас. Девушке было ужасно жаль Анселя и стыдно за нелепую утреннюю ссору. Попав в такой переплёт, они должны как можно крепче держаться друг за друга, а не препираться по пустякам. И о чём она тогда только думала? Но что теперь жалеть о произошедшем, нужно просто, как можно скорее, наладить отношения.

— Прости за то, что я тебе утром наговорила, ладно? — начала Юнис. — Я совсем не хотела с тобой ссориться.

— Я и сам вёл себя как дурак, — сказал в ответ Ансель.

— Значит, ты на меня не обижаешься? — спросила девушка.

— Конечно, нет. Тут определённо есть те, кто насолил мне гораздо больше, — заверил её маг.

Он попытался даже улыбнуться, но с учётом разбитого лица, вместо улыбки получилась ужасная гримаса.

— Вот здорово! — Юнис порывисто обняла друга, не забывая, впрочем, об осторожности, чтобы ненароком не причинить ему боли.

— Ты только не грусти, пожалуйста, — продолжала девушка через некоторое время. — И не вини во всём себя, хорошо? Ты всё сделал как надо, просто нам ужасно, чудовищно не повезло.

Маг скептически покачал головой.

— Очень мило с твоей стороны, что ты не считаешь меня виноватым, но я показал себя последним болваном, и это факт, — со вздохом сказал он.

— Всё будет в порядке, — продолжала Юнис, неизвестно, кого стараясь утешить в большей степени — мага или всё-таки себя саму. — Даже если мы не сможем сейчас избежать клеймения, это вовсе не так уж страшно. Это не конец всему, ты не думай.

— Мне нравится твой настрой, — заметил Ансель. — Рад, что ты не поддалась унынию.

— Ну конечно! — воскликнула Юнис и добавила, понизив голос, — Мы быстро найдём способ так или иначе связаться с матушкой, и она обязательно нас освободит. Да, она непременно выкупит наши контракты. Пройдёт совсем немного времени, и мы вернёмся домой.

— Надеюсь, что так и будет, — довольно-таки отстранённо сказал маг. Он как будто задумался о чем-то своём.

Юнис продолжала на все лады повторять свои нехитрые утешения. Девушка не знала, производят ли её слова впечатление на Анселя, но ей самой от этих рассуждений определённо становилось легче. Впрочем, маг вдруг сделался неразговорчивым и перестал отвечать на её реплики.

— Юнис, послушай, не могла бы ты немного помолчать, — попросил он через некоторое время, — мне надо подумать.

— У тебя появилась какая-то идея, насчёт того, что нам делать? — с надеждой спросила девушка.