Глава 9. Равноденствие




– Разве тебе не надо готовиться к экзаменам?

Строгий голос Дианы вырывает меня из тревожной задумчивости. Похоже, я давно уже сижу на кровати, сжимая в руках кружку с горячим чаем и потеряв счёт времени. Не понимаю, как Диане удаётся сосредоточиться на учёбе. Я открывала учебники, пыталась читать, но формулы лекарств испарялись из моей памяти, как птицы из распахнутой клетки. Голова у меня идёт кругом от беспокойства.

Рейф, Тристан и Гарет отправились исследовать три гарднерийские таверны, в которых держат шелки. Эти заведения стоят не на столичной площади, они укрыты в лесах, неподалёку от границы с Верпасией. К моему удивлению, Клив Сорен неожиданно предложил Айвену съездить с ним в единственную таверну в Кельтании, где тоже держат шелки.

Они разъехались вчера утром, ещё до рассвета, набив карманы гилдерами – подарок щедрой королевы Алкайи – и пачками портретов Марины, её сестры, подруг и знакомых, которые нарисовала Винтер, покопавшись в памяти нашей шелки. Ещё они приготовили изображения амазов, освобождающих шелки и провожающих их к океану – этакий наглядный план спасения, который собираются продемонстрировать шелки в тавернах.

Ариэль бродит у камина, то и дело бросая в огонь пылающие шарики, вырастающие в её ладонях. С каждым днём она набирается сил. Ариэль по-прежнему сторонится меня, и мы почти не разговариваем, однако прежней враждебности в ней нет. Она стала более уравновешенной. Крылья икаритки теперь гладкие, блестящие, а глаза сияют уверенностью. Наблюдать за этими переменами невыразимо приятно.

Марина терпеливо сидит рядом с Винтер. Серебристая тюленья шкура лежит у неё на плече, мерцая в отблесках пламени вместе с прядями серебристых волос. Её лицо застыло от напряжения; не помню, чтобы сегодня шелки хоть раз поела.

С первыми лучами солнца, окрасившими небо на востоке, возвращается Гарет.

Мы с Мариной бросаемся ему навстречу. Гарет снимает накидку, стряхивая на пол хлопья снега, которые тут же превращаются в крошечные лужицы. Вложив ему в руки чашку горячего чая, мы усаживаем Гарета у камина.

– Твоей сестры там нет, Марина, – начинает с главного Гарет. – Однако я нашёл женщину, которая узнала её на портрете.

Марина печально опускает голову, и Гарет успокаивающе гладит её по руке.

– Что ты видел? – мягко спрашиваю я. – Что произошло?

Гарет с трудом переводит дыхание.

– Там страшно. Я видел нескольких женщин… девочек, в сущности… на вид не старше шестнадцати… Их заставляли танцевать перед мужчинами.

Он встряхивает головой, будто отгоняя неприятные воспоминания.

– Они танцевали? – медленно переспрашивает Марина.

Гарет отвечает ей хмурым взглядом:

– Да… без одежды.

Марина кивает и опускает голову. Меня охватывает отвращение, в груди разгорается пламя гнева.

– В зал приводили девушек и молодых женщин, выстраивали их шеренгами, – рассказывает Гарет. – Они были почти без одежды. Их выставляли перед мужчинами напоказ, как скот на ярмарке. Многие шелки были напуганы, некоторые, особенно самые юные, от ужаса даже не понимали, что происходит. – Гарет угрюмо вздыхает. – Владелец таверны… провёл меня к шелки. Рассказал, сколько стоит каждая из них. Я остановил свой выбор на пожилой женщине с умными глазами… я решил, что она меня поймёт. А ещё я выбрал ужасно напуганную девушку, точнее сказать, совсем ребёнка. Мне показалось, что помощи от неё не будет, но я хотя бы куплю для неё несколько часов покоя, дам ей отдохнуть от этого кошмара.

Гарет задумчиво потирает переносицу. Марина напряжённо слушает его, ловя каждое слово.

– Нас отвели в отдельную комнату, и пожилая женщина сразу начала раздеваться, – продолжает Гарет. – Наверное, хотела отвлечь меня от молодой… защитить единственным доступным ей способом. Девочка съёжилась в углу и тряслась от страха. Пожилая женщина решила было раздеть и меня. Она подошла поближе и вдруг замерла. – Он грустно улыбается Марине. – Она обнюхала меня и, видимо, почувствовала, что я… не такой, как все. Я показал ей рисунки, и женщина страшно удивилась. Она рассмотрела все портреты и хоть и не сразу, но поняла, что я пришёл им помочь и что я… друг.

– Она почуяла, что ты наполовину шелки, – кивает Марина.

– А что потом? – нетерпеливо спрашивает Диана.

– Она расплакалась, – разводит руками Гарет. – Смотрела на нарисованный океан, тыкала в него пальцем и отчаянно рыдала. Потом попыталась показать рисунки девушке, но та только дрожала и отворачивалась. Мы рассмотрели все портреты, я описал ей план побега, и, мне кажется, она меня поняла. Когда оплаченное время почти закончилось, женщина смяла подушки и простыни, заставила меня расстегнуть рубашку и брюки. А потом вошёл хозяин и велел мне убираться.

– Их шкуры, – с усилием произносит Марина, силясь разгладить жабры. Затем, обхватив шею ладонями, она говорит: – Ты узнал, что стало с их шкурами?

– Я долго разговаривал с хозяином. Сказал, что хотел бы убедиться в собственной безопасности. Он рассказал, что все шкуры хранит в кладовой, в надёжно запертом сундуке. И что все таверны, где держат шелки, устроены примерно одинаково. По-видимому, они договорились придерживаться особых правил, когда одна шелки отыскала свою шкуру и убила нескольких посетителей. Амазы без труда отыщут шкуры в кладовых. – Гарет хмурится, будто что-то вспомнив. – Совет магов с недавних пор преследует частных владельцев шелки, и многие предпочли продать своих питомцев в таверны. – Гарет поворачивается к Марине. – Живи ты сейчас у лесника, оказалась бы в какой-нибудь из них.

Марина вздрагивает, и Гарет, отставив кружку с чаем, нежно берёт её за руку.

– Позволь Винтер заглянуть тебе в память, – срывающимся голосом просит Марина. Ей едва удаётся выговаривать слова. – Пусть она посмотрит, пока твои воспоминания не потускнели. Мы передадим её рисунки амазам.

Гарет кивает и садится рядом с Винтер. Она глубоко вздыхает, будто набираясь храбрости, и, закрыв глаза, кладёт ладони на виски Гарета. Вздрогнув, она на мгновение отнимает руки, но тут же решительно возвращает их на прежнее место, будто воин, идущий на битву. Спустя несколько минут, Винтер принимается рисовать, время от времени касаясь руки Гарета.

Мне не сидится в комнате, и я выхожу в коридор. Как мучительно ждать… особенно после тех ужасов, о которых рассказал нам Гарет.

Я сажусь на подоконник, печально глядя на поле и голубоватую полоску на горизонте. В небе холодно сияют последние звёзды. Следующие полчаса я неподвижно слежу за разгорающимся рассветом.

– Привет, Эллорен.

Обернувшись на звук знакомого голоса, я спрыгиваю с каменного «насеста».


– Я ждала тебя, – отвечаю я Айвену.

Усталая и измученная, я легко отбрасываю все колебания и без предисловий обнимаю Айвена. Он крепко прижимает меня к себе, и я чувствую, как он напряжён и расстроен. Его невидимый огонь выбрасывает острые, будто лезвия, язычки пламени. Поездка в таверну не прошла для Айвена даром. Он встревожен и ошеломлён не меньше Гарета.

– От тебя странно пахнет, – замечаю я, слегка отстраняясь.

Кажется, смешались дым, запах алкоголя и… пота?

– От меня жутко воняет, – резко отвечает Айвен. – Это отвратительное место.

– Гарет недавно вернулся, – сообщаю я. – Рейфа и Тристана пока нет.

– Я видел там знакомых, Эллорен. Мужчин. Из Сопротивления. Я думал, что они сражались за свободу и справедливость… очевидно, шелки достойными справедливости они не считают. – Айвен в замешательстве отводит глаза. – Почти все они женаты. И я знаком с их жёнами… Не представляю, что сделают эти женщины, если узнают… Меня приветствовали, как вновь обретённого родственника… новичка в клубе для избранных. Как будто придя в это отвратительное заведение, я стал в их глазах настоящим мужчиной. Какая мерзость. Плохой из меня актёр, Эллорен. Да ты и сама знаешь. Я едва сдержался, чтобы не уйти.

Притворяться Айвен действительно не умеет. Когда мы познакомились, мне было трудно принять его откровенность, а сейчас я не представляю Айвена другим.

– А Клив, – продолжает Айвен, – меня по-настоящему удивил. Если бы ты его видела… Душа компании. Он напоил всех посетителей и даже хозяина таверны, но прежде осмотрел все уголки заведения, перезнакомился со всеми шелки, мы оплатили время наедине с несколькими женщинами… подряд. Мы выбирали самых сообразительных на вид… не сломленных.

– Гарет сказал, что женщина, которую он выбрал… – Поколебавшись, я всё-таки выговариваю эти слова: – …пыталась его раздеть.

– Да, с нами было то же самое, – отводя глаза, признаётся Айвен. – Однако мы сразу показывали им рисунки Винтер… и многие женщины нас, кажется, поняли.

– Винтер захочет прочесть твои мысли, чтобы нарисовать то, что ты видел, – говорю я. – Амазам понадобится как можно больше информации об этих тавернах.

– Да, конечно. Я пойду к ней, – отвечает Айвен, бросая взгляд на дверь моей комнаты.

Меня снова охватывает неудержимое желание быть как можно ближе к Айвену. Спрятаться от жестокого мира в его объятиях.

– Сегодня равноденствие, – поколебавшись, произносит Айвен.

И правда. Я совсем забыла. Пора собирать кленовый сок и готовиться к празднику. Приход весны отмечают все народы, населяющие Эртию, – варят сладкий кленовый сироп, делают сахарные конфеты и ждут наступления тепла.

А пока за окном холодно и уныло. Трудно поверить, что скоро на деревьях лопнут почки и запоют красногрудые зарянки.

– Счастливого равноденствия, – говорю я и беру Айвена за руку.

Его пальцы сплетаются с моими.

– Сегодня мне исполняется девятнадцать лет, – говорит Айвен.

– У тебя день рождения?

Он кивает.

– Мать верила, что меня ждут удача и счастье, раз уж я выбрал такой хороший день, чтобы появиться на свет. – Он криво усмехается. – Она хотела для меня невозможного. Но жизнь рассудила иначе.

– Кто знает, – улыбаюсь я, покачивая его руку, – быть может, тебе и правда в чём-то повезло. Если бы я не пошла с тобой в тот день, мы бы не спасли Марину… и Нага на свободе благодаря тебе…

«А ещё… я тебя люблю».

Эти слова готовы сорваться у меня с языка… Как бы я хотела произнести их вслух! Ведь любовь – это большая радость, даже если она безнадёжна.

Иначе быть не может.

Он так настойчиво смотрит мне в глаза, что у меня вспыхивают румянцем щёки. В ответ я снова обнимаю его за шею, его руки обвивают мою талию, притягивают меня ближе, а его пламя, презрев границы, неудержимо тянется к моим линиям огня.

Коснувшись губами его щеки, я ласково шепчу ему на ухо:

– С днём рождения, Айвен.

Склонив голову набок, он смотрит на меня сияющими золотом глазами. Его огонь вспыхивает с новой силой.

Я знаю: он хочет меня поцеловать.

Время останавливается, всё замирает, слышны лишь удары моего сердца. Айвен упрямо гасит своё пламя, раздосадованно отводя глаза и стиснув зубы. Ничего не происходит, и я разочарованно вздыхаю.

– Я пойду к Винтер, – произносит Айвен, не выпуская меня из объятий.

Что тут ответить? Мне сейчас так грустно и одиноко, даже рядом с ним.

– Эллорен… я… – прерывисто начинает он, видимо, ощутив охватившую меня печаль.

– Не надо, – качаю я головой, осторожно выбираясь из его объятий. – Не объясняй. Знаешь, иногда так просто… забыть обо всём.