– Хорошо, Гарет. – Глубоко вздохнув, я киваю и усаживаюсь поудобнее. – Приходи завтра вечером.

Гарет тоже садится поровнее, и по его лицу пробегает тревожное облачко.

– Рен, – помолчав, решается наконец он. – Ты уже знаешь, с кем обручишься?

Вопрос неожиданный, скажем прямо.

– Со мной хочет обручиться Лукас Грей, – отвечаю я. В глазах Гарета мелькает неодобрение, и я расстроенно качаю головой. – Но… я не могу.

– Полагаю, твоей тёте такое решение не понравилось.

– Она пока не знает, – признаюсь я.

Гарет задумчиво щурится.

– Мы должны обручиться до истечения пятого месяца. И это не шутки. Нас заставят.

– А ты? У тебя кто-то на примете?

Гарет коротко и горько усмехается.

– Кому я нужен в Гарднерии? Мои волосы… – Поколебавшись, он угрюмо произносит: – Если дойдёт до вмешательства Совета магов, они начнут выяснять расовую чистоту моей семьи.

– Но, Гарет, ты же гарднериец!

– Да, так утверждают мои родители, – цедит он сквозь зубы. – Вот только… Я точно знаю, что среди моих предков были представители и других рас.

– Выходит, тебе опасно проходить церемонию обручения, – встревоженно хмурюсь я.

– Только если это будет по принуждению. В таком случае мне придётся бежать из Западных земель.

– Куда же ты направишься?

– В земли Ной.

Я тяжело вздыхаю, сердце больно сжимается: я не хочу терять ещё одного друга!

– Тристан тоже хочет пробраться в земли Ной, – старательно сдерживая беспокойство, сообщаю я.

Глаза Гарета округляются от изумления, однако он тут же понимающе кивает.

– Если я не смогу вовремя уехать, – говорит он, – и если ты не найдёшь другого жениха… – Он умолкает, беспокойно оглядываясь, и решительно заявляет: – Нам надо будет обручиться, Рен. – Я успеваю только беззвучно открыть рот, когда он добавляет: – По-дружески, конечно.

Уставившись на него, я пытаюсь стряхнуть удивление.

– Гарет, мы не можем обручиться… по-дружески, – не найдя лучших слов, повторяю я. – Ты прекрасно знаешь, что после обручения следует церемония скрепления союза – неизбежная для достигших определённого возраста.

Исполнение брачных обязанностей происходит в первую же ночь. Именно после консуммации брака кисти рук жениха и невесты покрываются тёмными линиями обручения, которые и подтверждают исполнение всех правил.

Мои щёки неудержимо пылают, и я опускаю голову.

– Неужели ты сможешь быть со мной… так?

Не только моё лицо горит от смущения. Гарет смотрит в сторону, его щёки тоже алеют.

– Я… Мы с тобой так давно знаем друг друга… Странно даже подумать… – Он глубоко вздыхает и искренне смотрит мне в глаза. – Рен, я почту за честь обручиться с тобой.

Я действительно тронута его предложением. Нас бросает из одного кошмара в другой, так неужели обручиться с ближайшим другом детства так уж плохо?

В памяти возникает лицо Айвена, и я быстро прогоняю это прекрасное видение вместе с болью в сердце, которая всегда приходит, стоит мне вспомнить о нём.

«Нам с Айвеном никогда не быть вместе», – напоминаю я себе. Однако и с Лукасом я обручиться не могу, и уклониться от выполнения приказа Совета магов тоже, если останусь в Западных землях.

Гарет прав – надо помочь друг другу.

– Если не будет другого выхода, – решившись, отвечаю я, – я обручусь с тобой. Однако давай всё же попробуем переправить тебя в земли Ной, прежде чем наступит пятый месяц.





Глава 18. Шелки





Следующим вечером в Северную башню приходит Гарет.

Он открывает дверь и останавливается на пороге. Мы с Дианой задерживаем дыхание.

– Здравствуй, Марина! Я Гарет Килер.

Мы постарались подготовить нашу шелки к этой встрече, тем более она сама хотела преодолеть свой страх. Однако мы не уверены, что всё получится.

Марина поднимает голову и смотрит на Гарета со своего привычного места у камина. Её глаза расширяются, ноздри трепещут, а жабры открываются и закрываются, пока шелки осторожно поднимается на ноги, вцепившись в спинку моего стула. Она одновременно ошеломлена и странно заворожена. А потом, к нашему общему удивлению, Марина разражается потоком пронзительного нетерпеливого лая – эти звуки приводят в ужас цыплят Ариэль, которые разбегаются во все стороны.

Гарет удивлённо смотрит на меня, и это явно раздражает Марину. Нахмурившись, шелки неуверенно приближается к нашему гостю. Гарет не двигается с места. Марина подходит к нему вплотную, упирается носом ему в основание шеи, у плеча. Гарет по-прежнему не шевелится, пока Марина сильно втягивает воздух, принюхиваясь, потом проводит носом по его шее до самого уха, словно отыскивая нечто.

Пробормотав что-то на своём мелодичном языке, она тащит Гарета за рукав в ванную комнату. Мы с Дианой, недоумённо переглянувшись, спешим следом.

Марина запрыгивает в огромную, наполненную до краёв ванну, окатив нас холодной водой, и Гарет опускается рядом с ней на одно колено. Шелки протягивает к Гарету руки и несколько раз проводит ладонями по его шее вверх-вниз, непонимающе глядя на гостя.

Гарет сглатывает, и кадык на его шее поднимается и опускается.

– У меня нет жабр, – мягко произносит он. – Я гарднериец.

Марина резко ныряет и опускается на самое дно ванны, перевернувшись, чтобы смотреть Гарету в глаза из-под воды.

– Ты один из нас, – едва слышно доносится её голос. – Твои серебристые пряди – это знак шелки.

– Я не шелки, – сбивчиво выговаривает Гарет. – Я не могу дышать под водой.

– Ты пахнешь, как мы, – настаивает Марина. – Не так гадко, как другие здесь. Ты шелки.

Гарет сидит очень тихо, но по выражению его лица не скажешь, что он удивлён. Скорее, его давние догадки только что подтвердились и теперь сомнения окончательно рассеялись.

– Твой отец спаривался с шелки? – без обиняков спрашивает Гарета Диана.

А ведь если Марина права, значит, отец Гарета когда-то брал в любовницы шелки.

– Не может быть… – заикаюсь я.

Я прекрасно знаю отца Гарета. И его мать. И сестёр – у Гарета две сестры, однако ни у одной из них нет в волосах серебристых прядей, как у Гарета.

– Это единственное объяснение, – настаивает Диана. – В нём есть кровь шелки. – Ликанка принюхивается и многозначительно кивает. – Он пахнет как оборотень.

Гарет задумчиво поворачивается к нам.

– Кое-что я никогда никому не говорил, – нехотя произносит он. – Например, я… я прокладываю путь в море и без приборов.

– Никогда не пользуешься астролябией? – удивлённо переспрашиваю я.

– Я притворяюсь, что делаю вычисления, – пожимает плечами Гарет. – А обычно следую инстинкту. Мне даже не нужен компас. Не знаю, как объяснить… У меня свой компас – в голове. – Гарет поворачивается к Марине. – И ещё я умею задерживать дыхание под водой на целый час. Или даже дольше.

Марина кивает, серьёзно глядя на него и массируя жабры, как будто они болят.

Гарет опускает взгляд на руки.

– Неважно, сколько я плаваю или просто нахожусь в воде, моя кожа не сморщивается. – Он снова смотрит на Марину. – А ещё я предсказываю погоду. Чувствую изменение давления. – И вдруг Гарет, отбросив всякую осторожность, торопливо признаётся: – Я хотел бы всю жизнь провести в море. Когда я на суше, меня тянет обратно. Даже сейчас я знаю, в какой стороне океан и как далеко. Я не могу забыть о море, выбросить его из головы.

Голос Гарета звучит прерывисто, он будто рассказывает нам о далёкой возлюбленной.

Глаза Марины светятся сочувствием. Она кивает, её губы дрожат. Прижав ладонями жабры и напрягая шею, она притягивает Гарета к себе и произносит:

– Иди сюда.

Он сопротивляется, совершенно сбитый с толку.

– В воду? К тебе?

Марина кивает, и Гарет уступает ей, погружаясь в ванну рядом с шелки. Когда они одновременно опускаются на дно, устроившись рядом, из ванны выплёскивается вода, заливая и без того мокрый пол. Гарет откидывает голову назад, закрывает глаза и выдыхает под водой – к поверхности бегут пузырьки воздуха.

Спустя довольно много времени он отталкивается от дна и выныривает – Марина следует за ним. Гарет прерывисто вздыхает, с него льётся вода. Марина тонкой рукой обнимает его за плечи. И тут на лице Гарета проступает отчаяние, и он низко опускает голову.

– Гарет, тебе не холодно? – ласково спрашиваю я.

Вода ледяная, и я давно покрылась мурашками, ведь меня не раз окатило брызгами.

Гарет качает головой, не поднимая глаз.