– Схожу-ка я в туалет, – сказала Лаура Ливии. И тоже пошла в дом.

Ливия – за ней. Дело это, как известно, заразное – стоит пойти одному, как за ним тут же тянутся остальные. Ливия заняла второй санузел.

Наконец, покончив с делами, все снова собрались на террасе. Гвидо запер стеклянную дверь, потом и калитку, подхватил пляжный зонт, поскольку нести его было мужской прерогативой, и все направились к туфовой лестнице, ведущей на пляж. Но тут Лаура огляделась по сторонам и спросила:

– А где Бруно?

– Наверное, пошел вниз без нас, – предположила Ливия.

– Господи, он же сам не спустится, мне его там за руку приходится держать! – воскликнула Лаура с ноткой беспокойства.

Они подошли поближе и заглянули вниз. Сверху видно было ступенек двадцать, дальше лестница поворачивала. Бруно в поле зрения не было.

– Ниже он никак не мог спуститься, – сказал Гвидо.

– Сбегай посмотри, ради бога! А вдруг он упал! – воскликнула Лаура, начиная волноваться.

Под взглядами Лауры и Ливии Гвидо сбежал по ступеням, исчез за поворотом и вновь из-за него показался минут через пять.

– Я дошел до самого низа. Его там нет. Пойдите посмотрите в доме, вдруг мы его там закрыли! – прокричал он, отдуваясь.

– Как мы посмотрим? Ключи у тебя! – крикнула Лаура.

Гвидо, надеявшийся было передохнуть, поднялся, чертыхаясь, и отпер калитку и стеклянную дверь.

Тут же раздался хор:

– Бруно, Бруно!

– С этого придурочного ребенка станется просидеть целый день под кроватью, просто назло, – заявил Гвидо, теряя терпение.

Обыскали весь дом: под кроватями, в шкафу, на шкафу, под шкафом, в кладовке со швабрами – без толку.

Через какое-то время Ливия заметила:

– И Руджеро что-то не видать.

И правда. Кот, который вечно вертелся под ногами (уж кому это знать, как не Гвидо), будто тоже испарился.

– Руджеро, если его зовешь, обычно или прибегает, или мяукает. Давайте позовем.

Мысль была здравая: раз уж мальчишка не откликался, единственным, кто мог хоть как-то отозваться, оставался кот.

– Руджеро! Руджеро!

Кота не видать и не слыхать.

– Значит, и Бруно в доме нет, – решила Лаура.

Все вышли и принялись искать вокруг дома, заглянули в обе припаркованные машины – никого.

– Бруно! Руджеро! Бруно! Руджеро!

– А может, он пошел по дороге к шоссе? – предположила Ливия.

Лаура тут же вскинулась:

– Не дай бог, он туда дойдет… Там такое движение!

Гвидо сел в машину и двинулся в сторону шоссе с пешей скоростью, вертя головой направо и налево. Доехал до шоссе, повернул назад и увидел, что у дверей того домишки, что поплоше, стоит крестьянин лет пятидесяти, затрапезно одетый, в замызганной кепке, и так пристально пялится в землю, будто считает там муравьев.

Гвидо затормозил, высунулся в окно:

– Эй, послушайте…

– А? – откликнулся тот, поднимая голову и моргая, будто его только что разбудили.

– Вы тут ребенка не видели?

– Чего?

– Мальчика трех лет.


– А что?

«Что за дебильный вопрос», – подумал Гвидо, чьи нервы уже были на взводе. Но ответил:

– Пропал, найти не можем.

– Ай-ай-ай, – сказал крестьянин, резко меняясь в лице и разворачиваясь к дому.

– Что значит «ай-ай-ай»? – удивился Гвидо.

– «Ай-ай-ай» значит «ай-ай-ай», и точка. Я пацаненка этого не видел, ничего про ваши дела не знаю и знать не хочу, – отрезал собеседник, зашел в дом и захлопнул дверь.

– Эй, вы куда?! – завопил взбешенный Гвидо. – Так с людьми не разговаривают! Что за хамство!

Ему хотелось поскандалить и хоть как-то отвести душу. Он вышел из машины, подошел к двери, поколотил в нее, попинал ногами – без толку, дверь так и не открылась. Запыхавшись, снова сел в машину, проехал мимо второго дома – того, что выглядел поприличнее, – но дом показался ему пустым, так что он поехал дальше и вернулся к своим.

– Не нашел?

– Не нашел.

Лаура обняла Ливию и разрыдалась.

– Видите? Я же говорила, что этот дом проклят!

– Лаура, уймись, ради бога! – взмолился муж.

Единственное, чего ему удалось добиться, – Лаура зарыдала еще громче.

– Что нам теперь делать? – спросила Ливия.

Гвидо недолго думал:

– Пойду позвоню Эмилио. Мэру.

– А зачем мэру?

– Пусть пришлет ту же команду. Или каких-нибудь патрульных. Чем больше народу будет его искать, тем лучше. Скажешь, нет?

– Постой. Может, лучше позвонишь Сальво?

– И то верно.



Монтальбано подъехал минут через двадцать на служебной машине. За рулем сидел Галло, летевший со скоростью, достойной гонок в Индианаполисе.

Вышедший из машины комиссар был усталым, бледным и недовольным – впрочем, так он выглядел всякий раз после поездки с Галло.

Ливия, Гвидо и Лаура затараторили наперебой, и лишь ценой недюжинных усилий Монтальбано удалось хоть что-то понять, прежде чем все смолкли, взирая на комиссара в ожидании утешительного ответа, как паломники, ждущие благодати от Мадонны Лурдской.

Вместо этого они услышали:

– Могу я попросить стакан воды?

То ли жара его так доконала, то ли подвиги Галло, но нужно было прийти в себя. Женщины разочарованно смотрели на него, пока Гвидо ходил за водой.

– Где он может быть, как ты думаешь? – спросила Ливия.

– Откуда ж я знаю, Ливия? Я не волшебник! Сейчас разберемся, только успокойтесь, вся эта суматоха мне только мешает.

Гвидо принес ему воды, и Монтальбано напился.

– Кто-нибудь мне объяснит, чего мы торчим тут на солнцепеке? – спросил он. – Ждем, пока удар хватит? Пойдемте в дом. Галло, и ты тоже.

Галло вышел из машины и вместе со всеми покорно двинулся за комиссаром.

Стоило им войти в гостиную, как нервы у Лауры сдали. Она издала пронзительный стон не хуже пожарной сирены, после чего отчаянно разрыдалась. В голову ей пришла ужасная мысль:

– Его похитили!

– Лаура, не говори ерунды, – осадил ее Гвидо.

– Кто, по-твоему, мог его похитить? – спросила Ливия.

– Да мало ли кто? Цыгане! Циркачи! Бедуины! Я сердцем чую – похитили бедную мою деточку!