— Отец сейчас самая обсуждаемая личность, — Аарон ухмыляется, с раздражением закатывая глаза. — Им интересуется интерпол, королевская прокурорская служба и королевский суд. Думаю, представители этих организаций будут сегодня в конференц-зале. Слушок прошел, что сам король будет присутствовать на заседании суда с несколькими парламентариями. Хотя… не удивительно, отец лично жал руку Его Величеству и клялся, что совершает благое дело — спасает мир от вируса.

— Да уж, зачем только доктора боролись за его жизнь, — отстраненно произносит Британи, отводя взгляд в сторону.

— Его смерть никому не выгодна, особенно для следствия, — сообщает Аарон. — По крайней мере сейчас.

— Думаю, смерть Дианы тоже никому не выгодна, — вклиниваюсь в разговор я, нервно почесывая мочку уха. — Но тем не менее, ее уже не вернуть.

— А знаешь, мне ее ни капельки не жаль, — признается Британи, беззаботно пожимая плечами. — Таким стервам, как она уготован отдельный котел в аду.

Мы останавливаемся возле закрытых дверей в конференц-зал больницы, где нас уже ожидает толпа журналистов для сенсационных новостей. В помещении раздается приглушенный гул льющихся голосов и вспышек фотоаппаратов. От подобной атмосферы к горлу подступает ком, а от осознания того, что я всего в шаге от сенсационной правды, которую с минуты на минуту мир узнает из моих уст, сердце словно кувыркается в груди, набирая обороты.

— Мисс Финч?

Как же я отвыкла от этого обращения.

Из-за дверей выглядывает миниатюрное лицо девушки с азиатской внешностью. Ее короткие черные локоны, обрамляющие подбородок, перекрывают ей взор, и она тут же взмахивает их на лету.

— Прямой эфир начинается через две минуты. Ровно через три минуты вас ожидают за трибуной.

— Хорошо, — только и всего выпаливаю я, озаряя девушку благодарной улыбкой. Складывается ощущение, будто я экономлю силы и словарный запас на свою речь.

Она тут же скрывается в просторах конференц-зала, в котором голоса и вспышки фотоаппаратов нарастают с новой силой.

— Удачи, — желает Британи, взмахивая кулачками.

— Уверен, у тебя все получится, — добавляет Кевин с добродушной улыбкой на лице. — Обрушь на них всю правду. Пусть весь мир еще несколько дней будет приходить в себя после твоего выступления.

— Спасибо, ребята, — неловко произношу я, наблюдая, как они уходят в зал и плотно прикрывают дверь.

Я громко выдыхаю воздух из легких, устремляя взгляд в потолок.

— Тебе точно нельзя быть рядом со мной за одной трибуной? — тоненьким голоском говорю я, опасаясь взглянуть в сторону парня.


— Посмотри на меня, — мягко проговаривает Аарон, заглядывая мне в глаза. Два айсберга излучают неподдельную теплоту, поддержку и то, чего мне так не хватало все эти страшные месяцы — они излучают любовь. — Ева Финч не должна бояться кучки каких-то журналистов, правда?

Я коротко киваю и закусываю нижнюю губу, борясь с вырывающейся улыбкой.

Он прав. С чего мне вдруг нервничать перед публичным выступлением, где на меня будут просто смотреть и слушать обычные люди? Без оружия, без страха быть заживо съеденным, без агрессии. Они хорошо одеты, приняли утренний душ, позавтракали яичницей с беконом и полностью заинтересованы в каждом моем слове.

— Не переживай, солнце, я выступаю вслед за тобой, но вовремя твоего выступления буду болеть за тебя двумя… точнее одной рукой. Можешь искать глазами поддержку в каждом из нас… К тому же, не хочу лишний раз красоваться перед камерами с этим бандажом, — он кивает в сторону черного плечевого бандажа, в котором вся его левая рука с ушибленным плечом находится на весу. — Мне ходить с ним еще как минимум две недели, а он успел надоесть уже на второй день. Из-за него я не могу полноценно обнять тебя, когда ты так нуждаешься в этом.

— Я уж как-нибудь потерплю, главное, чтобы ты полноценно поправился, — тихо добавляю я, чмокая Аарона в губы, и прижимаюсь к здоровому плечу.

— Знаешь, если тебе станет легче, представь, что за этой дверью находится толпа голодных и разъяренных муз, — легкая усмешка едва касается его лица, а вокруг глаз образовываются мимические морщинки радости. — Представила? А теперь затми их всех.

Делаю несколько шагов вперед. Щелчки затворов фотокамер учащаются с новой силой, а вспышки на мгновение слепят, ослабляя фокус внимания. Но мне удается без проблем пробраться к трибуне в абсолютной тишине.

Руки касаются прохладной поверхности из светлого дерева, на которой установлены с десяток микрофонов от различных телекомпаний. Я мельком обвожу взглядом мужчин, которые управляют огромными камерами с высокими штативами и непрерывно мигающими красными точками, и несколько представителей телекомпаний с разноцветными бейджами на груди.

Сглатываю лишнюю слюну и натыкаюсь на знакомые лица, ставшими уже такими родными. Мама с Грейс как по команде широко улыбаются, улавливая мой взгляд, близняшки поднимают кулачки, а Вики приветственно машет ладонью.

— Эй, Финч, давай! Мы верим в тебя! — внезапно раздается громкий голос Джеймса в гробовой тишине. Он на мгновение поднимается с кресла, показывая поддерживающий кулак, но тут же садится обратно под всеобщие негодующие взгляды. — А что? Здесь так не принято?..

— Это прямой эфир, придурок, — тихо проговаривает Тифани.

Девушка тут же лупит его по руке, а я подавляю вырывающуюся улыбку, чтобы не выглядеть нелепо в кадрах, которые облетят весь мир.

Аарон ловит мой обеспокоенный взгляд и убедительно кивает, улыбаясь той самой призрачной улыбкой. У него всегда так — лишь намек на улыбку, но даже призрака улыбки достаточно, чтобы я прочла все, что у него в мыслях. Ведь именно она год назад покорила мое сердце еще в университете и похоже… уже навсегда.

Прочищаю горло и направляю уверенный взгляд точно в камеры.

— Один мой друг однажды произнес фразу, которую я запомню на всю жизнь: чем больше нас кормят ложью, тем сложнее отыскать правду. Она как никогда кстати описывает все беззаконие, творившееся от лица корпорации «Нью сентори» на протяжении долгих семи месяцев… — теперь, когда я привлекла полноценное внимание аудитории, приступаю к главному. — Меня зовут Ева Финч, и последние пару месяцев я ошибочно полагала, что я единственная надежда на спасение человечества от смертоносного вируса Клио.