– По крайней мере не напрасно, – философски заметил Ирвин.
Пришлось вызывать полицейских и объяснять, что здесь случилось, а детективу Неймицу, любителю по сто раз спрашивать об одном и том же, много курить и много думать. Последнее, по мнению Грейстока, зачастую не давало никаких результатов. На счету инвернейльской полиции было немало нераскрытых дел, поэтому Кристофер рассматривал всех полицейских вместе взятых и детектива Неймица в частности как бесполезный внешний раздражитель, от которого лучше всего своевременно избавляться. А если избавляться не получается, нужно пытаться не обращать на него внимания.
Именно он, Неймиц, по приказу комиссара полиции все пытался сунуть свой нос в расследование загадочной свадьбы герцога Грейстока. Однако после того как комиссару сделали внушение сверху, Неймицу приказали оставить это дело.
Последнее, что нужно было Кристоферу, это чтобы какой-то пронырливый бобби лез в его личную жизнь и копался в его грязном белье. Достаточно и того, что этим с превеликим удовольствием занимались журналисты.
Пока Кристофер кратко вводил детектива в курс дела, Неймиц сосредоточенно почесывал перьевой ручкой свою лысину и время от времени делал пометки в своем потрепанном блокноте.
– Вам следовало сразу доставить его к нам, а не тащить сюда, – недовольно пошевелив жиденькими усами, прокомментировал полицейский.
– Расследование ведем мы.
– Но вы не полиция, – подбоченился детектив.
– Мистер Неймиц, мы об этом уже говорили, – сощурился Кристофер, и недовольства во взгляде служителя порядка заметно поубавилось.
– Я бы мог оказаться полезным, – уже не так уверенно заметил полицейский.
– Вам что, совсем нечем заняться? Разве в Инвернейле уже перевелись все грабители, насильники и убийцы? – Кристофер опустился на край стола и скрестил на груди руки, с усмешкой глядя на детектива.
Вздохнув, Неймиц спрятал ручку в нагрудный карман сюртука.
– Есть и грабители, и насильники, и убийцы. Но никто, увы, не рассыпается в прах.
– Сочувствую вам.
– Ладно, – отправив блокнот следом за ручкой, после короткой паузы протянул полицейский. – Попробую разузнать побольше об этом вашем мистере Купере.
– Можете не утруждаться. Мои люди уже этим занимаются.
Неймиц закатил глаза:
– Вы невыносимый человек, лорд Грейсток. И что бы вы ни говорили, вы – не полицейский и уж тем более не детектив. Нравится вам это или нет, но я не намерен выпускать ваше дело из виду. Уж больно оно интересное, – заявил напоследок. Водрузив на голову шляпу, все это время одиноко тосковавшую на сиденье кресла, направился к выходу из кабинета. – Всего доброго, ваша светлость. Желаю вам не быть столь самоуверенным.
– Интересных вам дел, мистер Неймиц! – в свою очередь пожелал ему Кристофер и добавил тихо, когда за детективом закрылась дверь: – Возможно, тогда ты от меня наконец-то отцепишься.
Вплоть до самого вечера Кристофер занимался тем, что перебирал в уме имена своих врагов. Снова. Здесь, в Хальдоре, и за его пределами. Составлял списки, вспоминал лица, медленно, но уверенно приходя к выводу, что последние слова Купера «вы его знаете» вряд ли чем-нибудь помогут.
– И все-таки как же не вовремя он умер…
Кристофер откинулся на спинку кресла и устало прикрыл глаза. Следовало возвращаться домой и что-то говорить Лори, и он совсем не рвался начинать этот разговор.
Быстрый стук в дверь развеял мрачные мысли герцога.
– Выглядишь как человек, которому не помешало бы выпить. – В проеме приоткрытой двери показался улыбающийся Ирвин.
Следом за Калвером в кабинет вошел Алан Лайт, оглядел шефа с пристальным вниманием и укоризненно покачал головой.
– И одним бокалом тут явно не обойдешься.
– А вот бутылка, может, поможет. Или лучше две, – еще шире улыбнулся Калвер. – Я тут недавно открыл для себя одно неплохое местечко…
– Лучше домой поеду, – перебил его Грейсток и поднялся с кресла. – Уже поздно.
– Быстро же она тебя выдрессировала, – хохотнул Алан.
– Одомашнила.
– Наставила на путь истинный.
– И такой унылый, – продолжали подтрунивать над ним приятели.
– Так и о друзьях совсем забудешь, – попенял ему Калвер.
А Лайт поддакнул:
– Мы к тебе со всей душой, а ты к жене, которая сожрет тебя с потрохами, когда узнает…
– Лорейн ничего не узнает, – резко перебил его Грейсток. Напомнив себе, что разговаривает с другом, которых у него и так было немного, уже мягче добавил: – По крайней мере, не сейчас.
– Если не сейчас, то тебе сегодня просто противопоказано появляться дома, – сочувственно вставил Ирвин, и Грейсток сдался.
– Ладно, хорд с вами. Показывайте это ваше неплохое местечко.
Заведение и правда оказалось неплохим, а крепкие напитки – отменными. Кристофер не заметил, как приговорил несколько бокалов виски, в кои-то веки позволив себе лишнего. Алкоголь сделал свое дело: его светлость смутно помнил, как прощался с друзьями, как ловил кеб и как возвращался домой. А уж как оказался в собственной кровати с собственной женой, и вовсе не сохранилось в памяти.
Об этом прискорбном факте – что имел неосторожность заснуть рядом с Лорейн – Кристофер узнал уже на следующий день. И сразу же об этом пожалел. Когда его, безмятежно спящего, со всей силы начали колошматить подушкой.
– Ты совсем охамел?! – послышалось шипение дикой кошки.
Кристофер резко сел на постели, пытаясь понять, в чем дело.
– Мерзавец!
Ему снова прилетело подушкой, которую он схватил машинально, вырвав ее из цепких коготков разъяренной супруги.
– Мы же договаривались! – Приглушенно зарычав, Лорейн швырнула в него еще одной подушкой, до этого момента преспокойно лежавшей на кушетке у изножья кровати. – Но ты, как всегда, не умеешь держать слово. Гад! – припечатала гневно и схватилась за следующий снаряд.
К тому моменту мозг главы разведки еще не успел как следует заработать, и, когда в Кристофера полетела ваза, он лишь чудом сумел увернуться. Скорее по инерции, нежели из чувства самосохранения и беспокойства о собственной голове.
– Лорейн… – Герцог поморщился от неприятных ощущений – виски как будто проткнули ножами, загнав их по самые рукояти.
– Еще и посмел раздеться! Зла на тебя не хватает, Грейсток!
Следом за вазой в путешествие через спальню отправился подсвечник, оставивший на стене за спиной у герцога внушительных размеров вмятину.
Тяжело вздохнув, Кристофер невольно отметил, что сейчас, растрепанная и разгневанная, Лорейн, как ни странно, выглядела особенно сексуальной. Щеки раскраснелись, грудь под полупрозрачной сорочкой (сорвать такую – плевое дело) часто вздымается, нижняя губа соблазнительно закушена. Он бы тоже был не прочь закусить ее в жадном поцелуе… А уж очертания совершенного женского тела под тонким шелком и вовсе мешали сосредоточиться на очередном скандале и бурном выяснении отношений с утра пораньше.
А ведь сегодня воскресенье. Заслуженный выходной и…
Лорейн не придумала ничего лучше, чем запустить в него книгой – старинной рукописью философского содержания, за которую в свое время он отвалил целое состояние.
Кристофер поймал рукопись и аккуратно положил ее на столик возле кровати. А потом, не сдержавшись, поддел жену, улыбаясь:
– Мне кажется, Лори, ты повторяешься. Все эти подушки, вазы… Я думал, ты более изобретательна.
– Еще и веселится… Убить тебя мало, Грейсток! – прорычала Ариас и подлетела к нему с явным намерением влепить пощечину.
На этот раз он не стал ни уворачиваться, ни отскакивать. Поймал разъяренную фурию, как книгу несколькими секундами ранее. Прижал к себе крепко, несмотря на ее сопротивление, и прошептал в искусанные, потемневшие, как после поцелуев, губы:
– Сожалею, Лори, но сегодня ты точно не овдовеешь. А я совсем не против таких пробуждений, если в конечном итоге ты будешь оказываться у меня в руках.
– Пусти! – сверкнула глазами бунтарка.
– Раз поймал, теперь уже точно не отпущу, – шепнул ей на ухо Грейсток и еще крепче прижал к себе мятежницу.
Лорейн
Так как ничего колюще-режущего поблизости не обнаружилось, пришлось воспользоваться подушкой и начать лупить этого… неодетого. Вот где, спрашивается, его пижама? Наверное, там же, где и мозги. Впрочем, мозги у Грейстока, вероятнее всего, были в том месте, на которое я в последнее время находила неприятности и проблемы, раз уж ему хватило ума (или правильней будет сказать – не хватило) уснуть со мной в одной постели.
Убью мерзавца.
Увы, убить подушкой здорового мужика – невыполнимая задача (душить, Лорейн, надо было). Особенно если у этого самого мужика хватка, как у пираньи. Не успело чудовище открыть глаза, как я лишилась подушки, но отчаиваться не стала: подскочив с кровати, запустила в него еще одной, добавив сверху вазой.
Жаль, Кристофер умел уворачиваться и травмироваться категорически отказывался.
Я же говорю, мерзавец.
Спасибо хоть штаны, валявшиеся на полу, успел натянуть, пока я искала, чем бы еще в него метнуть.
– Мне кажется, Лори, ты повторяешься. Все эти подушки, вазы… Я думал, ты более изобретательна.
Это стало последней каплей, переполнившей океан моей ярости.
– Еще и веселится… Убить тебя мало, Грейсток!
В глазах потемнело, я рванулась к нему, собираясь придушить голыми руками, но вместо этого сама оказалась в удушающих объятиях. Дернулась, мысленно себя ругая за неосмотрительность и порывистость и в который раз изумляясь, сколько же в нем силищи.
Неудивительно, что с одного удара вырубил несчастного Шона.
– Пусти! – Мое требование больше походило на рычание разъяренной тигрицы.
Но Грейсток, увы, не впечатлился.
– Раз поймал, теперь уже точно не отпущу, – заявил нагло, обжигая своим дыханием.
Пришлось вызывать полицейских и объяснять, что здесь случилось, а детективу Неймицу, любителю по сто раз спрашивать об одном и том же, много курить и много думать. Последнее, по мнению Грейстока, зачастую не давало никаких результатов. На счету инвернейльской полиции было немало нераскрытых дел, поэтому Кристофер рассматривал всех полицейских вместе взятых и детектива Неймица в частности как бесполезный внешний раздражитель, от которого лучше всего своевременно избавляться. А если избавляться не получается, нужно пытаться не обращать на него внимания.
Именно он, Неймиц, по приказу комиссара полиции все пытался сунуть свой нос в расследование загадочной свадьбы герцога Грейстока. Однако после того как комиссару сделали внушение сверху, Неймицу приказали оставить это дело.
Последнее, что нужно было Кристоферу, это чтобы какой-то пронырливый бобби лез в его личную жизнь и копался в его грязном белье. Достаточно и того, что этим с превеликим удовольствием занимались журналисты.
Пока Кристофер кратко вводил детектива в курс дела, Неймиц сосредоточенно почесывал перьевой ручкой свою лысину и время от времени делал пометки в своем потрепанном блокноте.
– Вам следовало сразу доставить его к нам, а не тащить сюда, – недовольно пошевелив жиденькими усами, прокомментировал полицейский.
– Расследование ведем мы.
– Но вы не полиция, – подбоченился детектив.
– Мистер Неймиц, мы об этом уже говорили, – сощурился Кристофер, и недовольства во взгляде служителя порядка заметно поубавилось.
– Я бы мог оказаться полезным, – уже не так уверенно заметил полицейский.
– Вам что, совсем нечем заняться? Разве в Инвернейле уже перевелись все грабители, насильники и убийцы? – Кристофер опустился на край стола и скрестил на груди руки, с усмешкой глядя на детектива.
Вздохнув, Неймиц спрятал ручку в нагрудный карман сюртука.
– Есть и грабители, и насильники, и убийцы. Но никто, увы, не рассыпается в прах.
– Сочувствую вам.
– Ладно, – отправив блокнот следом за ручкой, после короткой паузы протянул полицейский. – Попробую разузнать побольше об этом вашем мистере Купере.
– Можете не утруждаться. Мои люди уже этим занимаются.
Неймиц закатил глаза:
– Вы невыносимый человек, лорд Грейсток. И что бы вы ни говорили, вы – не полицейский и уж тем более не детектив. Нравится вам это или нет, но я не намерен выпускать ваше дело из виду. Уж больно оно интересное, – заявил напоследок. Водрузив на голову шляпу, все это время одиноко тосковавшую на сиденье кресла, направился к выходу из кабинета. – Всего доброго, ваша светлость. Желаю вам не быть столь самоуверенным.
– Интересных вам дел, мистер Неймиц! – в свою очередь пожелал ему Кристофер и добавил тихо, когда за детективом закрылась дверь: – Возможно, тогда ты от меня наконец-то отцепишься.
Вплоть до самого вечера Кристофер занимался тем, что перебирал в уме имена своих врагов. Снова. Здесь, в Хальдоре, и за его пределами. Составлял списки, вспоминал лица, медленно, но уверенно приходя к выводу, что последние слова Купера «вы его знаете» вряд ли чем-нибудь помогут.
– И все-таки как же не вовремя он умер…
Кристофер откинулся на спинку кресла и устало прикрыл глаза. Следовало возвращаться домой и что-то говорить Лори, и он совсем не рвался начинать этот разговор.
Быстрый стук в дверь развеял мрачные мысли герцога.
– Выглядишь как человек, которому не помешало бы выпить. – В проеме приоткрытой двери показался улыбающийся Ирвин.
Следом за Калвером в кабинет вошел Алан Лайт, оглядел шефа с пристальным вниманием и укоризненно покачал головой.
– И одним бокалом тут явно не обойдешься.
– А вот бутылка, может, поможет. Или лучше две, – еще шире улыбнулся Калвер. – Я тут недавно открыл для себя одно неплохое местечко…
– Лучше домой поеду, – перебил его Грейсток и поднялся с кресла. – Уже поздно.
– Быстро же она тебя выдрессировала, – хохотнул Алан.
– Одомашнила.
– Наставила на путь истинный.
– И такой унылый, – продолжали подтрунивать над ним приятели.
– Так и о друзьях совсем забудешь, – попенял ему Калвер.
А Лайт поддакнул:
– Мы к тебе со всей душой, а ты к жене, которая сожрет тебя с потрохами, когда узнает…
– Лорейн ничего не узнает, – резко перебил его Грейсток. Напомнив себе, что разговаривает с другом, которых у него и так было немного, уже мягче добавил: – По крайней мере, не сейчас.
– Если не сейчас, то тебе сегодня просто противопоказано появляться дома, – сочувственно вставил Ирвин, и Грейсток сдался.
– Ладно, хорд с вами. Показывайте это ваше неплохое местечко.
Заведение и правда оказалось неплохим, а крепкие напитки – отменными. Кристофер не заметил, как приговорил несколько бокалов виски, в кои-то веки позволив себе лишнего. Алкоголь сделал свое дело: его светлость смутно помнил, как прощался с друзьями, как ловил кеб и как возвращался домой. А уж как оказался в собственной кровати с собственной женой, и вовсе не сохранилось в памяти.
Об этом прискорбном факте – что имел неосторожность заснуть рядом с Лорейн – Кристофер узнал уже на следующий день. И сразу же об этом пожалел. Когда его, безмятежно спящего, со всей силы начали колошматить подушкой.
– Ты совсем охамел?! – послышалось шипение дикой кошки.
Кристофер резко сел на постели, пытаясь понять, в чем дело.
– Мерзавец!
Ему снова прилетело подушкой, которую он схватил машинально, вырвав ее из цепких коготков разъяренной супруги.
– Мы же договаривались! – Приглушенно зарычав, Лорейн швырнула в него еще одной подушкой, до этого момента преспокойно лежавшей на кушетке у изножья кровати. – Но ты, как всегда, не умеешь держать слово. Гад! – припечатала гневно и схватилась за следующий снаряд.
К тому моменту мозг главы разведки еще не успел как следует заработать, и, когда в Кристофера полетела ваза, он лишь чудом сумел увернуться. Скорее по инерции, нежели из чувства самосохранения и беспокойства о собственной голове.
– Лорейн… – Герцог поморщился от неприятных ощущений – виски как будто проткнули ножами, загнав их по самые рукояти.
– Еще и посмел раздеться! Зла на тебя не хватает, Грейсток!
Следом за вазой в путешествие через спальню отправился подсвечник, оставивший на стене за спиной у герцога внушительных размеров вмятину.
Тяжело вздохнув, Кристофер невольно отметил, что сейчас, растрепанная и разгневанная, Лорейн, как ни странно, выглядела особенно сексуальной. Щеки раскраснелись, грудь под полупрозрачной сорочкой (сорвать такую – плевое дело) часто вздымается, нижняя губа соблазнительно закушена. Он бы тоже был не прочь закусить ее в жадном поцелуе… А уж очертания совершенного женского тела под тонким шелком и вовсе мешали сосредоточиться на очередном скандале и бурном выяснении отношений с утра пораньше.
А ведь сегодня воскресенье. Заслуженный выходной и…
Лорейн не придумала ничего лучше, чем запустить в него книгой – старинной рукописью философского содержания, за которую в свое время он отвалил целое состояние.
Кристофер поймал рукопись и аккуратно положил ее на столик возле кровати. А потом, не сдержавшись, поддел жену, улыбаясь:
– Мне кажется, Лори, ты повторяешься. Все эти подушки, вазы… Я думал, ты более изобретательна.
– Еще и веселится… Убить тебя мало, Грейсток! – прорычала Ариас и подлетела к нему с явным намерением влепить пощечину.
На этот раз он не стал ни уворачиваться, ни отскакивать. Поймал разъяренную фурию, как книгу несколькими секундами ранее. Прижал к себе крепко, несмотря на ее сопротивление, и прошептал в искусанные, потемневшие, как после поцелуев, губы:
– Сожалею, Лори, но сегодня ты точно не овдовеешь. А я совсем не против таких пробуждений, если в конечном итоге ты будешь оказываться у меня в руках.
– Пусти! – сверкнула глазами бунтарка.
– Раз поймал, теперь уже точно не отпущу, – шепнул ей на ухо Грейсток и еще крепче прижал к себе мятежницу.
Лорейн
Так как ничего колюще-режущего поблизости не обнаружилось, пришлось воспользоваться подушкой и начать лупить этого… неодетого. Вот где, спрашивается, его пижама? Наверное, там же, где и мозги. Впрочем, мозги у Грейстока, вероятнее всего, были в том месте, на которое я в последнее время находила неприятности и проблемы, раз уж ему хватило ума (или правильней будет сказать – не хватило) уснуть со мной в одной постели.
Убью мерзавца.
Увы, убить подушкой здорового мужика – невыполнимая задача (душить, Лорейн, надо было). Особенно если у этого самого мужика хватка, как у пираньи. Не успело чудовище открыть глаза, как я лишилась подушки, но отчаиваться не стала: подскочив с кровати, запустила в него еще одной, добавив сверху вазой.
Жаль, Кристофер умел уворачиваться и травмироваться категорически отказывался.
Я же говорю, мерзавец.
Спасибо хоть штаны, валявшиеся на полу, успел натянуть, пока я искала, чем бы еще в него метнуть.
– Мне кажется, Лори, ты повторяешься. Все эти подушки, вазы… Я думал, ты более изобретательна.
Это стало последней каплей, переполнившей океан моей ярости.
– Еще и веселится… Убить тебя мало, Грейсток!
В глазах потемнело, я рванулась к нему, собираясь придушить голыми руками, но вместо этого сама оказалась в удушающих объятиях. Дернулась, мысленно себя ругая за неосмотрительность и порывистость и в который раз изумляясь, сколько же в нем силищи.
Неудивительно, что с одного удара вырубил несчастного Шона.
– Пусти! – Мое требование больше походило на рычание разъяренной тигрицы.
Но Грейсток, увы, не впечатлился.
– Раз поймал, теперь уже точно не отпущу, – заявил нагло, обжигая своим дыханием.