При виде начальника разведки Шон напряженно сглотнул, а потом подался вперед.

– Что вам от меня нужно?! – Его голос взлетел на октаву выше. – То, что я когда-то… э-э-э… общался с вашей женой, не означает, что меня можно за это арестовывать!

Кристофер прислонился к стене и, скрестив на груди руки, спокойно произнес:

– Не означает. Но вот особняк в Ирвинсе, оформленный на ваше имя, в свете последних событий может стать очень даже веским поводом для ареста. Кто вам его подарил, мистер Купер, и за какие заслуги?

Молодой мужчина еще больше побледнел.

– Я сам… Сам его купил!

– На какие средства? – с усмешкой поинтересовался Эдвард.

– На честно заработанные.

– Заработанные на скачках? – подсказал жокею Грейсток.

– На них! – явно храбрясь из последних сил, бросил тот. – Поэтому вы обязаны меня отпустить!

Кристофер шагнул ближе, отчего у Купера на шее нервно дернулся кадык и вздулась жила. Положив руки на гладкую поверхность стола, он все тем же невозмутимым тоном принялся обрисовывать заключенному ситуацию:

– Мистер Купер, нам хорошо известно, сколько вы зарабатываете и сколько стоит якобы приобретенное вами имущество. Еще нам известно, что последние месяцы за моей женой велось постоянное наблюдение. За ней стали следить как раз в то время, когда вы с ней познакомились. Рассказать, что будет дальше?

Не дождавшись ответа от задержанного, получив один лишь испуганный взгляд и нечленораздельное мычание, Грейсток продолжал:

– Как вы могли уже догадаться, в нашем распоряжении имеется немало интересных артефактов. Нет, пытать вас никто не будет – что мы, звери какие… Но развязать вам язык, уж поверьте, сумеем. И очень быстро. Поэтому предлагаю вам два варианта. Первый: вы проявляете благоразумие и рассказываете нам, для кого шпионили за леди Грейсток, а мы пытаемся войти в ваше положение, проникаемся вашим раскаянием и помогаем вам выйти из этой щекотливой ситуации с наименьшими для вас потерями. Второй – мы сами все узнаем. В этом случае ваша жизнь ничего не будет стоить. Меня устраивают оба варианта. Какой предпочтительнее для вас?

Было видно, задержанный сильно напуган. На висках выступила испарина, пальцы, сжимавшие под столом колени, мелко дрожали. Он весь дрожал, нервно сглатывал и боялся лишний раз посмотреть Кристоферу в глаза.

– Я… я не могу вам рассказать. Он убьет, уничтожит меня, – наконец выдавил он из себя. Принялся раскачиваться на стуле, продолжая неразборчиво бормотать, остекленевшим взглядом глядя на стену напротив. – Он оберегает своих друзей, но не щадит врагов. А я не хочу стать его врагом… не могу…

– А моим, значит, хочешь?! – сбросив маску напускной невозмутимости, прорычал Кристофер. Не обращая внимания на попытки Макмаллена вмешаться, схватил Купера за грудки, вытаскивая из-за стола, а потом встряхнул с силой и яростью, что сейчас слепила ему глаза. – Забудь про мое обещание тебя не мучить. Если понадобится, я превращу тебя в калеку и урода, но выбью из тебя его имя! Говори!

– Я… я не могу… – В голосе молодого мужчины слышались ужас и мольба. – Он убьет меня… Убьет! – вскричал он истерично, содрогаясь от ужаса.

– Не убьет, потому что это раньше его сделаю я!

– Кристофер, успокойся…

Отмахнувшись от друга, Грейсток толкнул жокея к стене, перехватывая его за горло, и повторил холодно:

– Говори.

Купер захрипел, дернулся, глядя на герцога расширенными от ужаса глазами, и просипел неразборчиво:

– Вы… вы его знаете…

В следующее мгновение Кристофер отдернул руку и резко отшатнулся от Шона, почувствовав, как кожа у него под ладонью, жилы и кости рассыпаются пылью. Не прошло и нескольких секунд, как от молодого жокея Шона Купера осталась лишь одежда, припорошенная тем, что когда-то являлось самим жокеем.

Некоторое время мужчины в молчаливом изумлении взирали на неожиданно самокремировавшегося подозреваемого, пока звенящую тишину комнаты не нарушил потрясенный до глубины души Грейсток:

– И что я теперь скажу Лори?

– Хм… – глубокомысленно изрек Макмаллен. – Мне кажется, о том, что ее бывший любовник буквально рассыпался у тебя в руках, точно не стоит рассказывать. – Эдвард негромко кашлянул. – Еще решит, что ты этому поспособствовал.

– Как пить дать решит, – все еще пребывая в глубоком шоке, кивнул Кристофер.

– Скажи, что мы отпустили его с миром на все четыре стороны.

– Скорее развеяли по ветру, – мрачно пошутил Грейсток и велел магу, дожидавшемуся за дверью, позвать в допросную экспертов.





Глава 19




Лорейн

Обед я благополучно пропустила, занятая тренировками с Джокером. Или скорее занятая тем, чтобы быть занятой и не думать о странных, безумных, а порой и совершенно абсурдных событиях, что в последнее время стали частыми гостями в моей жизни.


Нет, ну кто бы мог подумать: взял и арестовал Купера! И за что? За то, что тот якобы причастен к самому трагическому событию в моей жизни – свадьбе с Кристофером. Смешно! Шон и коварство – понятия несовместимые. Положа руку на сердце должна сказать, что жокей был не то чтобы очень умен. А если точнее, скорее глуп. С лошадьми Шон ладит неплохо, к женщинам умеет найти подход. И, наверное, на этом все.

Представить Купера в роли злодея… Нет, что-то не клеится. Вот если в качестве марионетки, которую дергал за ниточки загадочный кукловод, – это еще куда ни шло. Но я все же надеялась, что Кристофер ошибся и Шон чист, как стекло свежевымытого графина.

Одли и Кэрролл предложили мне сократить обратный путь до герцогской берлоги, другими словами, воспользоваться артефактом переноса. Я безропотно согласилась, потому что чувствовала себя уставшей, разбитой, полностью выжатой. К тому же к вечеру праздно шатающихся на улицах наверняка прибавилось. Не хочу остаток дня провести в экипаже.

Дома у Кристофера меня ждал сюрприз в виде создателя роскошных интерьеров мистера Генри Лейта. Я бы ему, несомненно, порадовалась, если бы к тому моменту не чувствовала себя издыхающей клячей. Сдохнуть, то есть пойти утопиться до ужина в ванной, мне не дали. Пришлось, сахарно улыбаясь, плестись в гостиную и заверять мистера Лейта, как я рада нашей встрече.

– Ну, что скажете, мистер Лейт? – спросила, когда мы с ним вооружились чашками с чаем и медовыми рогаликами.

Мужчина придирчиво огляделся. Пожевал губами, слегка скривился. Правда, быстро опомнился и проговорил тактично:

– Хороший дом. Старинный. Лепнина на фасаде очень красивая.

И замолчал, явно не зная, какие еще достоинства отыскать в этом кошмаре.

– Мистер Лейт, – я вернула чашку на блюдце с ажурной каемкой, – я бы хотела придать этому дому хотя бы какое-то подобие уюта.

А заодно потрепать нервы Грейстоку.

Ну и в процессе ремонта и трепки нервов найти хордову шкатулку.

– А лучше – полностью его переделать. Вы мне в этом поможете?

Глаза у Лейта заблестели. Он подскочил с кресла, едва не расплескав чай на кружевную салфетку, и принялся расхаживать из стороны в сторону, вдохновенно тараторя:

– Ваша светлость, это огромная честь для меня и великая радость! А что полностью – так это замечательно! У меня уже столько идей! Столько идей! Здесь бы хорошо смотрелись оливковые и бежевые тона, а в столовой благородная бронза и орех. – Сделав паузу, чтобы перевести дыхание, Лейт повернулся ко мне: – Ваша светлость, а мы можем подняться на второй этаж? Или вы желаете переделать только первый?

– Я желаю переделать все, – лучезарно улыбнулась художнику-оформителю и отправилась проводить ему экскурсию в верхних комнатах.

Лейт фонтанировал идеями, а я слушала его вполуха и все думала, где может быть спрятана эбеновая шкатулка с ее загадочным содержимым. Может, ее вообще здесь нет, а если и есть, то охраняется такими чарами, о которых я не имею ни малейшего понятия. Раз уж в ней хранится что-то настолько ценное и важное. Мне не терпелось выяснить, что же именно. Доказательства вины Кристофера? Но зачем бы ему их хранить?

С каждым днем вопросов становилось все больше, как и загадок. И все меньше ясности. И в голове, и в сердце.

На этой мысли я запнулась и усилием воли вернула себя к мистеру Лейту. Он как раз говорил что-то про слоновую кость в интерьере ванной комнаты, а я рассеянно кивала, со всем соглашаясь.

– Замечательно, мистер Лейт. Мне все нравится.

К концу нашего с ним общения уровень энтузиазма в художнике достиг небывалых высот.

– Когда изволите начинать, ваша светлость? – поинтересовался он, уже прощаясь.

– Как насчет завтра?

Мужчина просиял:

– Чудесно! Просто прекрасно! – И в предвкушении потер руки. – Не терпится превратить этот… хороший дом в роскошный дворец, достойный такой изысканной леди, как вы, ваша светлость.

– Доброй ночи, мистер Лейт.

Выпроводив за дверь не в меру перевозбудившегося художника, я поплелась наверх приводить себя в порядок и настраиваться на еще один пыточный вечер в компании Грейстока. Но вечера не состоялось. В том смысле, что его светлость явиться к ужину не удосужился. Мне бы радоваться, но настроение почему-то испортилось. Я ждала вестей о Шоне, надеялась услышать, что с ним все в порядке, что Грейсток решил сдаться и перестать его преследовать. Но этот паршивец дома так и не появился. Не приехал он ни в десять, ни даже в полночь.

Злая как хорд, я переоделась и легла в постель, но сон не шел. Наверное, из солидарности с Кристофером. Я даже пыталась считать маленьких хордонят, а после – крылатых пони. Все без толку. Так и ворочалась с боку на бок, поругивая мужа и искренне жалея жокея. Не помню, когда задремала. Наверное, уже под утро.

Проснулась, когда сквозь плотно задернутые шторы пробивалась узкая полоска света. Проснулась, потому что мне было жарко, хоть я даже не укрывалась. Открыла глаза и поняла, отчего у меня вдруг подскочила температура. Грейсток преспокойно спал в своей кровати (вот наглость-то!), сграбастав меня в охапку, сопя мне в шею и бесцеремонно прижимая к себе. К себе голому, судя по ощущениям. Во сне сорочка задралась… В общем, да, я правильно все ощущала.

Грейсток заворочался, добавив мне ощущений, и я пришла к единственно верному при сложившихся обстоятельствах решению:

– А вот сейчас уже точно пора вдоветь.



За несколько часов до этого

Кристофер

Произошедшее с Купером повергло в шок всех сотрудников управления. За годы в разведке Кристофер повидал немало, но чтобы человек прямо у него на глазах рассыпался в прах – такое случилось впервые.

– Должно быть, это какая-то клятва молчания, – предположил Ирвин Калвер – один из немногих, кому Грейсток доверял безоговорочно. – Нарушишь – и можешь не беспокоиться о собственных похоронах.

– Самое отвратительное во всем этом, что он не успел назвать имя, – с досадой поморщился его светлость. – Бесполезная смерть.

– Ну да, если бы он сначала его назвал, а потом умер, все было бы не так трагично, – хмыкнул Макмаллен.