Инвернейл, зараженный праздничной лихорадкой, не самое подходящее место для скачек. Это я поняла в первые же минуты погони. Людей на улицах море, куда ни глянь – экипажи: кебы, ландо, фаэтоны. Не хватало только нас для полной неразберихи – трех всадников, несущихся как сумасшедшие по столице.

Честно, не знаю, как Грейстоку удавалось управлять Джокером и с какого перепугу недообъезженный конь его слушался, но Кристофер лихо лавировал среди прохожих, никого не задевая и никому ничего не ломая.

Шон особой осторожностью не отличался. Я едва не поседела от ужаса, когда под копыта его лошади чуть не угодил маленький мальчик. Благо мать или гувернантка успела схватить его в последний момент и оттащить в сторону, потому что Купер, этот безумец, останавливаться не собирался. Несся с такой скоростью, словно на кону стоял Королевский кубок, а может, даже целая королевская корона.

– Ну что за люди! – ругалась я на бывшего любовника и нынешнего мужа. – Зла на них нет. Один труслив, как кролик, другой ревнив, как хорд.

Он теперь что, за всеми джентльменами, с которыми я решу заговорить, будет вот так гоняться? Странно, что мистера Наймана еще не арестовали.

Я даже не заметила, как мы добрались до Уайд-парка – зеленого оазиса посреди каменной пустыни, коей мне виделась хальдорская столица. Здесь тоже прохожих было немало, но маневрировать по широким аллеям все же проще, чем на узких улочках. Тусклое солнце, затянутое пеленой облаков, с трудом посылало на землю свои блеклые лучи, а густые кроны, темными тоннелями смыкавшиеся над головами, лишали прохожих и этих крох света. В Уайд-парке было сумрачно и промозгло.

Шон несся к южным воротам, от которых до Нейфильского причала было рукой подать. Кристоферу никак не удавалось его нагнать, а Куперу – от него оторваться. Так и летели, распугивая ни в чем не повинных инвернейльцев и слыша со всех сторон возмущенные крики. Через весь парк, по пологим склонам и аккуратно стриженным газонам, пока не оказались перед воротами, кованым узором выделявшимися на фоне зелени.

К досаде Шона, те оказались заперты. Жокей рванул было в сторону – Грейсток бросился ему наперерез. Наверное, Куперу от страха совсем дурно сделалось, как и его лошади. Когда дорогу ей преградил распаленный быстрой скачкой Джокер, бедняжка испуганно заржала, встала на дыбы, успешно сбросив на землю всадника, и поскакала к тенистой аллее, быстро затерявшись среди деревьев.

Позабыв о том, какое у него в руках сокровище, Кристофер спрыгнул на землю и бросился к вскочившему на ноги жокею. Прикинув, что для меня важнее – Шон или Джокер, я выбрала последнего. Спешившись, подхватила коня под уздцы, пока он не надумал последовать за трусливой лошадкой, и только потом повернулась к мужчинам, собираясь вступиться за ни в чем не повинного бывшего любовника.

Хрясь! Это Купер замахнулся кулаком, намереваясь съездить Кристоферу по челюсти (хотя не факт, что дотянулся бы), однако герцог оказался быстрее и первым ему съездил. И достал, и не промазал. Наоборот, от души вмазал. Так, что у Шона даже голова резко дернулась, словно держалась на одном честном слове, и глаза на миг закатились.

– Вы что творите?! Прекратите это немедленно! – крикнула я.

Жокей взмахнул рукой; не то собирался с нами попрощаться, не то это была еще одна неудачная попытка атаки. В любом случае, Грейсток ему добавил, и Шону оказалось более чем достаточно. Несколько раз моргнув, он осел в траву и благополучно потерял сознание.

Стоит заметить, при сложившихся обстоятельствах это было стратегически верное решение со стороны жокея.

– Доволен?! – переполненная праведным гневом, набросилась я на Грейстока. – Убил человека!

– Не убил, а на время вырубил, – поправил меня Кристофер, с самым невозмутимым видом оглядывая бессознательного мужчину.

Коснувшись перстня на указательном пальце, отчего темно-синий камень в серебряной оправе на миг вспыхнул, присел на корточки и… начал обшаривать карманы куртки Шона.

При виде этого зрелища у меня закончился в легких воздух. Абсолютно сбитая с толку поведением Грейстока, я присела с ним рядом. Благо хватило ума не выпускать из рук уздечку.

– Что ищем?

– Ничего конкретного.

Ненавижу такие его ответы. Совершенно неконкретные.

– Ты следил за мной?

– С чего ты так решила? – Грейсток вглядывался в блестящее от капель пота, бледное лицо наездника.

– Стоило мне приблизиться к Шону, как ты уже тут как тут.

– Обычное совпадение. Я просто хотел с ним поговорить. Не моя вина, что он тоже был на ипподроме.

– Когда с человеком просто хотят поговорить, за ним не гоняются по всему городу. Кристофер, зачем он тебе?

– Есть предположение, что он может быть связан с нашей свадьбой, – ответил Грейсток с явным нежеланием.

У меня чуть челюсть в траву не рухнула.

– Шон? – с трудом подавила нервный смешок. – Ни за что не поверю. Он, в отличие от некоторых герцогов, не способен на подлости.

И был слепо влюблен в меня все эти месяцы.

Грейсток в ответ лишь негромко хмыкнул.

– Что ты с ним сделаешь? – спросила с беспокойством.

– Допрошу.

– А потом?

– А потом, если выяснится, что он, в отличие от некоторых герцогов, не способен на подлости, отпущу, – не отказал себе в удовольствии поддеть меня Кристофер.

– Смотри, я проверю. – Я поднялась на ноги, и он, не обнаружив в карманах беглеца ничего интересно, тоже выпрямился.

– А вот это вряд ли.


– Что значит «вряд ли»? – Воздух грозился кончиться снова.

Вместе с жизнью Грейстока.

– Я тебе уже говорил и повторю снова: тебе лучше держаться подальше от таких людей, как Купер.

– Ты имеешь в виду, от бывших любовников?

Его светлость прожег меня взглядом. Насквозь.

– От них тем более.

Равнодушно пожала плечами.

– Ну что ж, от бывших в принципе можно…

– Лори! – позабыв о трофее, рыкнул на меня Грейсток. – Может, хватит меня провоцировать? Я честно пытаюсь сдерживаться, но иногда хочется тебя убить! А иногда… – Он резко вздохнул и осекся.

– Что? – спросила, втайне злясь и на него, и на себя.

Вот зачем так долго, спрашивается, смотрю ему в глаза? И на губы, и на темную жилку, что пульсирует на шее. На резко очерченный подбородок и снова поднимаюсь к губам…

– Когда-нибудь ты меня доведешь и узнаешь, – хрипло пообещал мне Кристофер.

И тут его окликнули. К нам подбежали Одли с Кэрроллом и еще один агент, с бакенбардами, застукавший нас наутро после кошмарной свадьбы. С появлением людей Грейстока дурацкое желание стоять к нему вот так, близко-близко, и ловить его взгляд исчезло. Рассеялось наваждение, и я как будто протрезвела.

Хорды! Да я должна на него злиться! За Купера, за Джокера, за… За все, в общем. А не губы его рассматривать и не думать о том, какими они могут быть твердыми и одновременно мягкими.

Ну, все!

– Кражу лошади я тебе еще припомню, – пригрозила раздраженно и отвернулась от Грейстока.



Кристофер

– Ваша светлость, мистеру Куперу уже лучше. – В проеме приоткрытой двери показалось круглое, обильно сдобренное искусственным румянцем лицо миссис Гиббс.

– Он пришел в себя? – Кристофер нетерпеливо поднялся с кресла.

– Пришел, – кивнула секретарша и неодобрительно покачала головой. – Но выглядит неважно. Такой синяк под глазом – все лицо распухло.

– Что поделаешь, миссис Гиббс, такое бывает с любителями побегать.

Выйдя из приемной, Грейсток быстрым шагом направился по коридору, рассеянно отвечая на приветствия подчиненных. Все его мысли сейчас были сосредоточены на Шоне Купере.

Кто же знал, что тот окажется таким хлюпиком. Да, возможно, он не рассчитал силу удара, увлекся (лишь самую малость), но жокей первым решил напасть. Отсюда и результат. Воспользовавшись артефактом переноса, его сразу доставили в управление. Быстро, а главное, незаметно. Они сегодня и так привлекли достаточно внимания, журналистам на ближайшие несколько дней пищи хватит.

Лорейн же Кристофер велел ехать домой (нечего вообще было ее отпускать – из-за празднеств на улицах города было неспокойно), но она, как обычно, лишь независимо хмыкнула и потащила Одли с Кэрроллом обратно на ипподром.

Невозможная женщина.

Кристофер мысленно выругался. Пытаясь наладить с ней отношения, он совершал ошибку за ошибкой. Порой ему начинало казаться, что он вообще не создан для семьи. С Эдель было проще – она со всем безропотно соглашалась, даже когда ей что-то не нравилось. Де Морвиль всегда молчала и всегда улыбалась. Порой эта черта, слепая покорность, даже раздражала.

С любовницами вообще было легко. Когда дама начинала показывать характер, ей тут же давали отставку и заменяли другой. Благо желающих побывать в постели его светлости было немало.

Но с Ариас… С ней всегда все было иначе. Лорейн и в прежние времена отличалась несвойственной ее возрасту независимостью, а сейчас… А сейчас Кристофер не представлял, как строить с ней отношения из тех обломков, в которые семь лет назад превратилась их любовь.

Рассказывать ей правду он не собирался – пусть у нее останется светлая память о графе. Да и неизвестно, как поведет себя метка, доставшаяся Лори от отца. Не хотел рисковать.

Опасался.

Злился.

На всю эту хордову ситуацию. На все, что сейчас происходило.

Еще и Купер этот решил устроить забег. Можно подумать, его бы здесь съели.

Боится, что он, Кристофер, потеряет голову от ревности и прибьет его на месте, или ему действительно есть что скрывать?

– Вот сейчас мы это и выясним.

Кивнув магу, сторожившему вход в допросную, герцог толкнул дверь и вошел. Это было помещение скромных размеров (агенты между собой называли его «клеткой»), без окон, с одной-единственной дверью и практически без мебели, если не считать стола и двух стульев, освещенных скупым светом настенных светильников.

Один стул занимал Макмаллен, на другом сидел, съежившись, точно от холода, Купер.