После еды закипела работа. Основную часть всех ритуалов выполняла Этель, я была на подхвате. Пока я толкла в ступке сухие травы, она рассказывала об особенностях и свойствах каждого зелья и мази. Я любила такие моменты. Вся моя жизнь, все интересы сводились к этому лесу, его растениям, животным и искусству травничества.

Мы закончили за полночь. От усталости всё тело стало ватным, не было сил даже разогревать запоздалый ужин. Я хотела было произнести для этого заклинание, но Этель одёрнула:

– Завтра силы ещё пригодятся, не растрачивай магию понапрасну. Её запасы не бесконечны, а пополняются они медленно.

Пришлось давиться холодным овощным рагу. Оставив тарелки в тазу под рукомойником, я приплелась к лавке с настеленными одеялами и повалилась, даже не разуваясь.

Старуха села рядом, положила мою голову к себе на колени и принялась гладила по волосам.

– Ну вот, Эль, опять ты не сняла талисман перед сном, – сказала она, развязывая верёвочку на моей шее, – а морион должен очиститься. Ты ведь знаешь, что чёрный кварц работает как губка и избавляет владельца от тёмного да дурного. А сегодня на твою долю выпало много всего.

Болотница поднялась, направилась к рукомойнику и подставила амулет под струю воды. Что-то нашёптывая, она тщательно омыла кристалл со всех сторон. Я наблюдала за её плавными движениями. Веки налились свинцом, всё тело ныло, но сон не шёл то ли из-за пережитого утром, то ли от сильной усталости.

– Этель, расскажи что-нибудь… – голос звучал хрипло.

– Хорошо, – усмехнулась болотница, – давным-давно, когда весь мир утопал во тьме, тьма была вселенной, а вселенная – тьмой, всемогущая Богиня варила в котле мироздания чудотворное зелье. Она танцевала вокруг котла, а вся наша земля была лишь камнем под её ногами. Богиня мешала варево золотой ложкой, украшенной драгоценными камнями, и нараспев читала заклинание созидания. Зелье с ложки капало вниз, но Богиня не замечала этого, увлечённая творением. Там, куда попадали капли, вырастали леса, разливались океаны, вздымались горы. Каждое слово, каждый звук в заклинании порождал животных, растений, насекомых и птиц, последним же появился человек. Богиня заметила, что содержимое котла расплескалось и прервала заклинание. Но оно было настолько сильным, что обряд не смог остановиться сразу – котёл забурлил, и на только что возникшую землю пролилась магия. Мать всего сущего не хотела наделять свои неразумные создания такой могучей Силой, но чтоб исправить ошибку пришлось бы уничтожить всё содеянное. Богиня сошла на землю, в случайно сотворённый дивный сад, и увидела, каким красивым и разнообразным получился мир. Возрадовалась она и всплеснула руками. Драгоценная ложка выскользнула из пальцев Богини и разбилась о горный хребет, оттого-то именно в горах чаще всего находят самоцветы и золото. Создательница не решилась разрушить прекрасный новый мир и вместо этого подарила людям, своим последним созданиям, разум, чтоб они могли собрать магию внутрь себя и использовать её во благо. Мужчина и женщина, сливаясь воедино, способны сотворить величайшее чудо – саму жизнь. Но сосудом для этого торжества созидания является женщина, она накапливает Силу и становится источником её. Запомни, девочка, мы – средоточие магии, подобно Великой Матери, так было с начала времён. Но мужчины устрашились, что женщины – дарующие жизнь – превзойдут их в могуществе. Лаской и хитростью, с помощью клятв любви и верности уговорили они своих возлюбленных стать жрицами Богини и всё своё волшебство возложить на алтарь Великой Матери. Служительницы не могли больше использовать Силы вне храмов, а творящих чудеса в миру отступниц прозвали ведьмами. Мужчины объявили себя единовластными хозяевами Силы – магами. Их прислужники – ведьмоловы – преследуют наших сестёр днём и ночью, и горе тем девам, что угодили в их руки. Увидела Богиня, что её возлюбленные создания творят такие беззакония, и заплакала. Горькие слёзы её упали в источник магии, и он иссяк. С тех пор волшебство на земле не прибывает. Теперь далеко не каждый человек рождается с магическими способностями. Цени свой дар, дитя моё, пусть он достался тебе не от рождения, а лишь во исполнение Закона Благодарности!

Не знаю, что повлияло больше – запах высушенных трав или знакомая с детства легенда, но глаза закрылись сами собой. Леэтель говорила что-то ещё, но я уже не разбирала слов.



Лес утопал в тумане. Солнце уже встало, но его ослабевшие осенние лучи не могли сразу разогнать марево. Дрожа от утренней прохлады и влажности, я куталась в куцый плащ и быстро шла в чащу. Нужные лекарственные растения росли в самых заповедных местах. Селяне не осмеливались соваться туда, возлагая эту малоприятную и опасную миссию на меня.

Некоторые травы из списка Этель я уже нашла. Аир рос прямо на болоте недалеко от её хижины, но старуха всегда отправляла за ним меня. Она любила приговаривать, что лечебные свойства открываются только тем, чьи намерения бескорыстны. Сама болотница, по её словам, давно утратила чистоту помыслов. Молочай попался мне в пролеске, а вот очанку пришлось поискать, но основные сложности были ещё впереди. Крупными буквами в списке значился корень мандрагоры. Более редкого и прихотливого растения я никогда не встречала. Она росла только в одном месте, на поляне в самой чаще. В центре её высился гигантский валун, исписанный странными символами. Деревья образовали вокруг камня ровный круг, казалось, они старались держаться на почтительном расстоянии. От этого места у меня по спине побежали мурашки. Близ валуна не росла даже трава, и единственным растением, которое могло вынести такое соседство, была мандрагора. Её мелкие фиолетовые цветочки, похожие на звёздочки, уже отцветали. Над землёй торчали только лопухи листьев. Я выбрала десять крупных кустов и стала выкапывать их.

Хватило меня ненадолго. Когда я закончила с третьим кустом, силы иссякли, а желудок жалобно заурчал.

Отойдя к кромке деревьев, я уселась на землю, привалилась к стволу и достала из сумки фляжку с молоком, два ломтя хлеба и варёное яйцо. Несмотря на близость каменной глыбы, было приятно посидеть вот так с закрытыми глазами, подставив лицо солнцу. Смачно откусив хлеба, я хлебнула из фляги и поперхнулась. В молоке плавал маленький комочек земли. Странно, как он туда попал? Вроде и землю с рук отряхнула, и о передник их для верности обтёрла… Но я была не настолько брезглива, чтобы вылить драгоценный продукт. Обмотав горлышко фляги чистой тряпицей, я благополучно допила и вернулась к работе.

Ценные корни я завернула в ткань и сунула в узелок. Обратный путь был куда приятнее. Дымка рассеялась, потеплело, а может, я просто разгорячилась, пока копала, но настроение заметно улучшилось.

Подходя к хижине, я насвистывала весёлую мелодию, которую подхватила на прошлой ярмарке. Не то чтобы мне нравилось скопление народа, но в городке было интересно. Предвкушение завтрашнего праздника будоражило.

Мой приход возвестил знакомый звон колокольчика.

– Принесла? – сходу спросила Этель.

Она с раннего утра не отходила от котла в очаге, варила зелья, притирания и мази. Я вытащила из узелка пучок лекарственных растений и потянулась к свёртку с мандрагорой. Вдруг что-то ущипнуло меня за палец. От неожиданности я выронила узелок, но неприятные ощущения не прекратились. На ладони повисло какое-то существо, крошечными ручками вцепившись в палец. Я закричала и что есть мочи затрясла рукой.

– Эте-е-е-е-ель! Сними это с меня, сними!

Создание, похожее на маленького человечка со светло-зелёной кожей и волосами цвета воды в болоте, завопило в унисон со мной. Старуха подскочила и с силой дёрнула меня за свободную руку, которой я хотела было схватить орущее существо.

– Замолкни! Успокойся! – скомандовала она. – Ты даже не представляешь, как тебе повезло. Это же альраун! Я искала ему подобных долгие годы, а ты случайно поймала.

Я послушно умолкла, а Леэтель осторожно погладила создание по крошечной головке. Оно затихло и уставилось на нас крупными глазами фиолетового цвета, точь-в-точь как соцветия мандрагоры.

– Эта особь ещё совсем юная. А уж как в силу войдёт, будет отличным фамильяром, – болотница продолжала поглаживать зеленокожее создание и даже цокнула от восторга.

– Аль… кто? Кем-кем оно будет? Повезло?! С удовольствием отдам его тебе… – начала было я, но старуха в ответ зашлась каркающим смехом.

– Какая щедрость! Только вот не пойдёт он ко мне.

Она явно сердилась на меня, хотя я никак не могла понять за что.

– Кто ещё из вас кого поймал… Альраун станет твоим фамильяром, это же очевидно. Будет помогать по хозяйству да в колдовстве подсобит, а может, и околдовать кого поможет… – в устах Этель последняя часть фразы прозвучала кровожадно, как клёкот хищной птицы.

Навостривший уши альраун ощерился, продемонстрировав ряд заострённых зубов, и нацелился куснуть старуху за руку, которой она всё ещё трепала его по макушке.

– … если захочет, конечно, – выпалила болотница, отдёргивая ладонь.

– Разве фамильяр – это не дух? Он ведь вроде в виде животного предстаёт, а это, – я покосилась на существо, – создание скорее на ребёнка похоже. Раз уж ты так много о них знаешь, может, просветишь меня?

– И незачем ёрничать и тяжело вздыхать. Ещё раз говорю, альрауны очень редкие. Это первый, которого я вижу в жизни, а годков мне немало. В детстве бабка рассказывала, что такие крохи в стародавние времена на корнях каждой мандрагоры жили. Только поговаривают, они счастье приносят, вот и началась на альраунов охота.

От слова «охота» меня передёрнуло. Болотница не обратила на это внимания и продолжала:

– Много тогда с обеих сторон душ загубили. В наше время альрауны – диковина…

– Чтоб люди этих существ извели – это я понимаю, а в обратную-то сторону что? Альрауны захватали ловцов за пальцы на смерть? – попыталась я пошутить, но вместо улыбки перехватила очередной хмурый взгляд.

– Эти малышки не так просты. Они умеют защищаться – проклинать своих мучителей. Когда их обиталище, корень мандрагоры, вырывают из земли, слышится стон. Это плачет альраун. Всякому услышавшему его предстоит умереть. Люди быстро сообразили, кого благодарить за преждевременную кончину, и стали использовать для добычи магических существ собак. Животных привязывали к растению, они выдёргивали корень, и проклятие постигало собаку.

С каждым услышанным словом я ужасалась всё сильнее, а к концу рассказа недоумённо переводила округлившиеся глаза со старухи на маленького монстра.


– Так это что же, я теперь умру из-за вот этого вот… – я не смогла найти подходящего слова, вместившего бы всю злость к скалящемуся острозубой ухмылкой созданию. – И это ты называешь везением?

– Ну почему сразу умрёшь? Ты крик слышала?

Я задумалась, припоминая события дня:

– Нет…

– А что-нибудь странное с тобой происходило? – допытывалась старица.

– Страннее, чем сейчас?!

– До этого! Ты прекрасно понимаешь, о чём я, деточка, – процедила она ядовито.

– Ну… Я заметила, что дуб в этом году рано листву сбросил. Очанка только в пролеске растёт, а раньше целая поляна была. А ещё я землю в молоке нашла, хотя сама его наливала и не могла…

Болотница резко оборвала мой поток сознания:

– Ну-ка, ну-ка. Землю, говоришь? А ты что же? Неужто вылила?

Я насупилась:

– Голодная была, тряпкой горлышко фляги обмотала и допила. Чего еде пропадать?

– Вот тебе и разгадка, откуда альраун взялся, – старуха неожиданно подмигнула.

Этот простой жест никак не вязался с ней, он был слишком… человечным. Обычно от Леэтель веяло холодом, а её наигранная ласка только усугубляла впечатление. Впрочем, я никогда не осуждала её за это. Неизвестно, какой стала бы я, если б жизнь подкинула мне такой же пирог с недозрелой калиной, какой выпал на её долю. Несмотря ни на что, я благодарна ей за воспитание, знания, за магию. Только вот такие двусмысленности, как сейчас, не добавляли мне любви к старице.

– И-и-и?..

– Когда альраун решает перебраться на новое место, то выбирает себе человека. Наверное, его привлёк твой тяжёлый характер, ведь, судя по этой наглой зелёной мордочке, вы достойная пара. Так вот, альрауны испытывают избранника, подбрасывая в молоко комок земли или кизяка… О, я погляжу ты и сама позеленела, ему под стать.

Меня слегка замутило от мысли о сушёном навозе в молоке. И я с долей благодарности взглянула на монстрика, пощадившего меня и подкинувшего во флягу всего лишь землю.

– Ты молоко выпила, вот малыш и остановил на тебе свой выбор. Теперь уж не отвяжешься, прогнать альрауна невозможно. Он будет следовать за тобой всю жизнь неотступно.

Мне показалось, что существо закивало, подтверждая последние слова болотницы. Да уж, не так я представляла себе сакраментальный момент обретения фамильяра. Хотелось призвать могучего духа или приручить дракона. Ну или в крайнем случае жабу, а может быть, ворона, лишь бы не кого-то вздорного и пушистого вроде хорька. Я подставила под ноги создания ладонь. Альраун отцепился, спрыгнул и благодарно погладил мой большой палец. Я наградила монстрика неуверенной улыбкой и, обречённо вздохнув, обратилась к старухе:

– Ну-у-у-у, а что может такой фамильяр?

– Талантов у альраунов не меньше, чем у других фамильяров, а может, и поболе будет. Уж очень они смышлёные. От людей нахватается, возможно, и говорить начнёт. К тому же оборотни они. Могут в кошку перекинуться или в тварь какую ползучую, а иные даже в ребёнка. Он к тебе не в полной силе прибился, может, и совладаешь. Это ведь высший фамильяр. Был бы взрослым, неизвестно, кто из вас кому бы прислуживал. Хитрые они и непредсказуемые, – с оттенком зависти в голосе проговорила Этель. – Ну хватит пустой болтовни. Не забыла ещё, зачем в лес ходила, деточка? Дай-ка альрауну какое задание, а сама иди мне подсоби.

Болотница развернулась, подхватила мой узелок с травами и похромала к котлу.

– Раз уж мне от тебя не скрыться, потренируйся перекидываться в звериную форму. С зелёным человечком в кармане далеко не уйдёшь, – обратилась я к фамильяру.

А тот только показал язык, соскочил на стол и умчался в сторону очага. Повезло так повезло…

В этой суматохе время пролетело быстро, за окном уже темнело. Я опомнилась и побрела помогать старухе, пока мой новоиспечённый нерадивый слуга уплетал остатки хлеба.

Глава 3

Я шла быстро, едва не срываясь на бег. Хотелось скорее попасть в город, развеяться. Ночью мне снился кошмар. Обрывки видения до сих пор всплывали в памяти. Ветер пробежал по ветвям деревьев и взметнул вихрь осенней листвы: золотой, медной, алой… Как языки пламени из кошмара. Мне привиделся дым и огонь. Всё вокруг пылало! Я пыталась спастись, но не могла сдвинуться с места. Страх сковывал по рукам и ногам.

Шпили храма и сторожевой башни у городских ворот уже показались на горизонте, и я в который раз прибавила шагу, словно пытаясь оставить позади ночной кошмар и всю суету последних дней.

Я шла по старой, давно заброшенной дороге. Просека заросла травой и молодым кустарником. Ещё пара лет и лес поглотит её, стерев последние следы человека. Путников не было видно, и я позволила любопытному альрауну высунуться из сумки, болтавшейся через плечо. Создание уморительно таращило фиолетовые глазищи и озиралось по сторонам. Ещё бы, вчера его мир состоял из поляны с мандрагорами, потом расширился до хижины Леэтель, а теперь так много нового кругом. Невольно усмехнувшись, я заправила за ухо упрямо выбивающийся каштановый завиток волос.

– А знаешь, – обратилась я к фамильяру, – неплохо бы придумать тебе имя. Даже у домашних животных есть клички, а ты, если верить Этель, не глупее собаки или кошки.

Могу поклясться, что создание посмотрело на меня с осуждением!

– Поняла, поняла, ты умнее любого животного, – поддразнила я монстрика. – Может быть, Уна, ты же альраун? Или Вайолет – за цвет глаз?

Существо мрачно буравило меня взглядом. Решив, что клички пришлись не по вкусу, я стала перечислять подряд все приходящие на ум женские имена. Альраун насупился и поджал тонкие тёмно-зелёные губы.

– Ну, знаешь, тогда предлагай сама! Я больше не знаю имён, подходящих волшебным маленьким девочкам.

Я вскрикнула от неожиданности, когда монстрик куснул меня за руку, придерживавшую ремешок сумки.

– Ты что, ошалела, мелочь, или… Стой, так ты что, не девочка?

Я протянула покусанную руку к магическому созданию. Альраун проворно перелез на подставленную ладонь и задрал набедренную повязку из травы и листьев, ошибочно принятую мной за юбочку. Среди травинок торчал не то крошечный сучок, не то корешок. Густо покраснев, я прыснула от смеха, за что получила новый укус-щепок за палец.