Вхожу в соседнюю комнату, здесь жил мой брат Маттео. После школы он поехал учиться в Милан, а потом нашел работу в Берлине. После его переезда эта комната повидала множество постояльцев. Я сдавала ее Джанпьетро, который набил этот старенький шкафчик своими яркими экстравагантными рубашками и вычурными мокасинами; потом в ней жил Карло, и наш бедный шкафчик наполнился журналами «Play Boy»; потом здесь появился Винченцо, который работал поваром в ресторане, и в шкафу образовалось нагромождение какой-то кухонной утвари непонятного для меня предназначения; потом Игорь, который хотел стать актером; потом Александра, менеджер, любившая после офисной монотонной рутины вскочить на соседского коня и промчаться галопом по окрестностям Викарелло.

С сентиментальным и немного неуравновешенным Джанпьетро я смеялась, плакала, грустила и даже била его блоком сигарет. Он доставал меня по всякому поводу, а я доставала его, каждый вечер мы посылали друг друга к черту, утром мирились и вместе пили кофе.

С Карло, сами того не замечая, мы стали жить как семейная пара: мы заботились друг о друге и делили обязанности по дому. Сейчас он живет в Брюсселе, работает в Европейском парламенте. Винченцо и Игорь прошли незаметно. Больше всех мне была по душе Александра: с ней было интересно, и она меня не напрягала.

Но потом появился Мой Муж. Конечно, он был и при Джанпьетро, и при Карло, Игоре и Александре, но еще не занимал так много пространства в моей жизни. Он входил в мою жизнь постепенно, отвоевывая территорию в моем доме и в моем сердце.

После занятий в университете он приезжал ко мне, и мы обедали втроем – я, он и Джанпьетро. Он начал оставаться у меня на ночь по выходным, и утром Карло готовил завтрак на троих. С Александрой, втроем, мы начали совершать конные прогулки. С Игорем мы устраивали чудесные ужины у камина и подолгу болтали под бокал вина. Мама сразу поняла, что появился человек, к которому у меня особые чувства, поэтому она всячески пыталась завоевать доверие моего будущего мужа. Заприметив его в гостях, она сразу же появлялась у нас на пороге с огромным подносом с сырами, колбасками, домашним хлебом и всяческой ароматной зеленью с огорода.

Потом Мой Муж окончил университет, сдал государственный экзамен, а я окончила свой университет, опубликовала первый роман, затем написала второй роман. И когда Александра переехала жить в Турин и я осталась в доме одна, мы с Моим Мужем решили попробовать жить вместе. Мы сразу поняли, что нам удобно, хорошо и просто быть вдвоем. Мы ели помидоры с маминого огорода и моцареллу, которую делал сосед. Родители помогали по хозяйству. Мы не задумывались над тем, что старый дом требует ремонта. Мы жили беззаботно и в свое удовольствие.

– Если ты теперь умеешь готовить тирамису, может, займешься и огородом? – спросила мама, когда мы присели на веранде с видом на огород.

– Нет, я никогда не лишу тебя этого удовольствия, – пошутила я в ответ.

Думаю, с огородом у меня никогда не сложатся дружеские отношения. Один раз я попробовала посадить перец. Но уже через неделю я о нем забыла, даже не знаю, вырос он или нет. Наверное, нет: кто-то ведь должен был его поливать.

В любом случае есть вещи, которые должны делать только родители. И это необходимо в первую очередь им, а не тебе. Они не могут быть счастливы, если у них нет чего-то такого, что дает им возможность проявить заботу и выразить любовь к своим детям.

– Так все же как твои дела, доченька?

– В общем, неплохо. Работаю над романом, и это единственная хорошая новость.

– Не переживай, все пройдет. Время лечит.

– А здесь что происходит? Что там у Маттео? Он не звонил мне больше месяца…

– Ты же знаешь, какой Маттео, позвони ему сама. Он работает с утра до вечера, говорит, что иногда ему некогда поесть. Кожа да кости, хуже тебя. Стал такой нервный. Я за него переживаю, а папа говорит, что это нормально, что так и должно быть. Мужчина должен работать, а работа утомляет и высасывает все соки. Да он и сам не может угомониться: в его-то годы так работать, без отдыха… Всегда напряженный, раздражительный, в плохом настроении. Слава Богу, в прошлое воскресенье взял выходной, улегся в гамак на веранде, укрылся пледом, отлежался. Ты бы его видела, спал весь день, как ребенок. Все знают, что он…

– Но ТЫ-то как живешь?! – прервала я маму на полуслове.

На меня нашло какое-то озарение: я никогда не интересовалась, как живет моя мама, что она думает, о чем мечтает, из-за чего переживает.

Я смотрю на часы, засекаю: десять минут пошли.

– Ты как живешь, мама? – настаиваю я.

– Хм…

– Хм…

Она встает, начинает убирать со стола посуду.

– Ты же знаешь, Кьяра, я всегда переживаю за вас – за Маттео, за папу, за тебя. Когда ты в последний раз созванивалась с мужем?

– Мама, умоляю, брось посуду и сядь возле меня, расскажи, как ты живешь. Я потом сама помою посуду.

Мама смотрит на меня широко открытыми глазами, в них удивление и беспокойство.

– Ты же никогда не притрагивалась к грязной посуде, по крайней мере в нашем доме.

– Хорошо, потом ты сама помоешь посуду, но сейчас посиди со мной хотя бы десять минут, расскажи о себе.

Она продолжает на меня смотреть растерянно и с подозрением, выражение лица говорит о ее страхе за мое здоровье.

– Ну и…

– Что?

– Ну, рассказывай.

– Что рассказать? Что ты хочешь узнать?

– Например, как у тебя дела на работе.

Моя мама работала воспитательницей в местном детском садике, но после выхода на пенсию пошла работать волонтером в больницу «Сан Джованни» в Риме. Она уже двенадцать лет там работает, а я впервые спрашиваю, что именно она там делает. Мне становится стыдно.

– В больнице все как обычно, все идет своим чередом.

Мама не может усидеть на стуле, все время порывается встать, ей некомфортно сидеть, особенно когда нужно убрать со стола, помыть посуду, заложить белье в машинку, погладить, приготовить…

– Мама…


– Да…

– Почему ты стала волонтером в больнице?

– Кьяра, я тебя умоляю, хватит. Это что, шутка?

Она вновь приподнимается, но я удерживаю ее за руку.

– Нет, мама, я не шучу. Когда муж меня бросил, мир как будто перевернулся, я не могла понять, жива я или уже мертва. Я начала ходить к психоаналитику. Знаешь, она мне предложила необычное лечение – сыграть в игру «Десять минут».

– Что это значит?

– Каждый день на протяжении месяца я должна делать что-то новое, то, чего я никогда не делала. Выделить на это всего лишь десять минут моей жизни. Ведь это не много, верно?

Мама слегка успокоилась. Конечно, она толком не поняла, что это за метод такой, но готова безоговорочно принять все, что может благотворно повлиять на здоровье и душевное состояние ее детей.

– Что я могу сделать для тебя, доченька?

– Ты можешь рассказать мне о себе, о своей работе в больнице. Ты никогда об этом не говорила.

– Потому что меня никто об этом не спрашивал… – сказала она, опустив глаза. – У вас и так много проблем, у тебя, у Маттео, у папы. Зачем вам еще и мои?

– Расскажи, мама, мне хочется узнать.

Наконец мама сдалась и начала рассказывать, что существует волонтерское общество под названием «Arvas» и что она прошла подготовительный курс, чтобы стать его членом. Сейчас она работает в отделении гематологии, помогает больным. Работа – самая разнообразная: от помощи в оформлении документов до подсобных работ на кухне.

– Я чувствую, что нужна людям, – и это для меня самое главное. Мы стараемся поддержать больных, читаем им книги, болтаем, делимся рецептами, приносим небольшие подарки. На прошлой неделе, например, мы напекли пирожков и всяких сладостей и устроили маленькую ярмарку во дворе больницы. А еще написали о некоторых забавных случаях, происшедших в нашем отделении, – такие маленькие анекдоты из жизни. Они так рассмешили больных, подняли им настроение.

Я смотрю на нее, она смотрит на меня, опускает глаза, краснеет. Краснеет?

Она вздохнула и продолжила:

– Знаешь, в больнице каждого больного и его родственников просят заполнить анкету. В ней множество вопросов о том, чем они довольны, чем недовольны, что они считают нужным или ненужным. Так вот, все, абсолютно все пишут, что волонтеры крайне необходимы в нашей больнице.

Она поднимает глаза, улыбается. В глазах – гордость.



Но когда, когда она училась на курсах «Arvas»? Какими мыслями, какими делами была в это время поглощена я, чтобы не замечать, чем живут мои близкие? Пока я лежала на диване, уставившись в потолок и оплакивая Мою Рубрику, мама бросала домашние дела и отправлялась в больницу, чтобы помогать людям. А что делала я? А я после встречи с недовольным редактором, злая из-за творческого истощения и отсутствия вдохновения, заходила на кухню, где суетилась мама, и жаловалась, жаловалась, жаловалась. Я после очередной глупой ссоры с Моим Мужем, о которой забывала на следующий день, звонила маме, рыдала в трубку и жаловалась, жаловалась, жаловалась.

А что она? Что ее привело в волонтерскую организацию? Она боялась? Сомневалась? Что ее подтолкнуло быть рядом со смертельно больными людьми? Где она берет силы, чтобы устоять, вытерпеть эту ежедневную близость смерти, которая смотрит на тебя с каждой больничной койки, которая изо дня в день напоминает о своем существовании и неотвратимости?

– Тебе случается испытывать привязанность к человеку, который потом умирает?

– Постоянно.

Вздыхает, опускает взгляд.

– Три года назад одна совсем молоденькая девушка умерла от лейкемии. Какая она была красивая! Ее звали Летиция. Она мечтала стать стилистом и, лежа на больничной койке, продолжала рисовать модели одежды. Она рисовала и рисовала. После смерти Летиции я отнесла ее рисунки Ирен. Помнишь, я говорила тебе о ней? Это владелица магазина одежды в Риме, дочка моей давней подруги. Ей очень понравились модели Летиции. Она обратилась к своему знакомому портному, и он сшил все модели, все до единой. Они даже организовали показ мод, самый настоящий показ мод, с подиумом. Моделями были подруги Летиции. Вот, – гордо произнесла мама.

– Но где?

– Что где?

– Где вы устроили показ мод?

– На вилле у Марии Грации.

– Кто такая Мария Грация?

– Как, ты не помнишь? Это моя давняя приятельница из детского сада. Та, которая вышла замуж за богатого вдовца и переехала к нему на виллу.

– Когда?

– Что когда? Когда она вышла замуж?

– Нет, когда все это происходило? Показ мод?

– Три года назад.

– А что я в это время делала? Почему я ничего не знала?

– Милая моя, да разве я упомню, чем ты была занята? Своей обычной жизнью, мужем, работой… А тебе хотелось бы сходить туда?

Мы смотрели друг на друга. Десять минут уже давно прошли, но мое желание поговорить с мамой только усиливалось.