Потом все разошлись по палатам и легли на кровати. Это просто была вечность и неподвижность. Бесконечность бессмысленности. Я не привык долго лежать и вышел в коридор. Но тут же зашел обратно – по коридору шел здоровяк. Я его побаивался.

Значит, буду лежать! Я лег на бок и решил поспать. Все классно, но нужно выбираться отсюда. Месяц я тут не выдержу! Я просто потеряю это время в своей жизни. Я не просто вычеркну месяц из жизни, а проведу его бездарно. И, скорее всего, стану еще тупее. Зачем мне это нужно?

Ночью я проснулся от того, что на мою кровать кто-то бесцеремонно сел. Сначала я не понял, в чем дело, но потом вскочил на ноги с бешено бьющимся сердцем. Здоровяк!

Я включил свет и готов был с ним сражаться, но это был не здоровяк. Дядя Миша. Старый и сморщенный, как завядший помидор. Он часто путает кровати и садится, и ложится на чужие, объяснил мне басистый командный голос.

Скорей бы настало скоро.



До утра я больше не смог уснуть.

Во время завтрака история повторилась, и я довольствовался чаем с хлебом и так называемым маслом. Классно, думал я. Сброшу несколько килограмм. Отличное место для диеты! Лучше не придумаешь.


Потом мне дали таблетки. Все думали, что я такой же ненормальный, как и все. Мне объяснили, как вести себя в психиатрической больнице. Когда мне объясняли, я был крайне удивлен. Мне просто сказали: молчи, соглашайся со всем, и тебя примут за больного. Вообще советовали меньше разговаривать. И не советовали бунтовать, иначе последствия могли быть весьма плачевными. И вот настал момент принятия таблеток, которого я опасался. Ибо когда я закинул их себе в рот, то уже знал, что сестра будет очень тщательно проверять, проглотил я их или нет.

Поэтому очень постарался прижать кончиком языка таблетки к нёбу прямо возле верхних зубов, чтобы они прилипли, и сделал вид, что проглотил их. Сестра начала изучать мой рот своим сварливым взглядом. И когда она почти поверила, что я их проглотил, одна таблетка упала мне на язык. Она начала на меня кричать и сказала, что если я буду с ней шутить, то она сделает мне укол. Седовласый сказал, что с ней лучше не шутить.

Я не боялся укола. Я боялся лекарства. Мне пришлось проглотить таблетки и вновь вытерпеть сварливый взгляд, шарящий в открытом рту. Соединение безумного рта и надзорных глаз.

Едва она вышла, я быстро прокрался в туалет и засунул себе 2 пальца в рот. Меня вырвало чаем, хлебом с маслом и несколькими таблетками. Так долго ты не протянешь, говорило мне отражение в унитазе. Но я никогда в жизни не принимал таблеток. По крайней мере, сам.

К тому же мне совершенно не нравился здоровяк, который меня пугал в коридоре и постоянно ходил туда-сюда, и дядя Миша, который все время норовил лечь в мою кровать. Позже я встретил в коридоре пухлую и молодую медицинскую сестру с бессмысленным выражением лица.

Тогда я пожаловался ей на дядю Мишу и здоровяка. Она сказала, что нужно потерпеть. Нужно потерпеть? Я понял, что она говорила, просто совершенно не думая, что говорит, ей было абсолютно наплевать, что сказать, она лишь отмахнулась от меня, как от назойливой мухи, думая о чем-то своем. Она ничем не отличалась от пациентов. Мир ничем не отличался от психов.

Я сказал, что тут еда – дерьмо. Отчасти от того, что просто хотелось выговориться, отчасти и от того, что нужно поддерживать статус ненормального.

Я похолодел. И понял, что меня никто здесь не будет слушать. Ни пациенты, ни врачи, ни стены, ни отражение в воде унитаза. Я никому не смогу ничего объяснить, поделиться. Ни больным, ни врачам. Никому! Я был предоставлен сам себе, оказался изолированным от людей, и нужно было закрыться от всего этого в своем внутреннем мире, чтобы действительно не сойти с ума от обреченности и от обреченных лиц окружающих меня людей.

Пока здоровяк был в своей палате, я решил пройтись и зашел в другую палату. Там на полу сидел старик-кореец и что-то рисовал. Когда он увидел меня, то спрятал свои р

Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Купить недорого с доставкой можно здесь.