Банкир мрачно посмотрел на мою руку, зажатую в ладони Харда, и недовольно поджал губы:
— У нас с лирэ Авьен деловая встреча, Γрэй.
— Я вижу, — сверкнул изумрудной зеленью глаз Хард и покосился на расставленные по столу угощения. — Ты что-то из этого ела? — обращаясь уже ко мне, спросил он.
Испуганно вытаращившись на Клоффа, я отрицательно мотнула головой и нервно выдохнула:
— Да что вообще происходит?
— Невежливо врываться в чужой офис и пугать девушку своими дурными манерами, — холодно процедил Риго, сверля Харда лучисто-синим пронизывающим взглядом.
— Вежливость и хорошие манеры никогда не были моей сильной стороной, — недобро улыбнулся тот, сжал еще сильнее мою ладонь, которую я тщетно пыталась выдернуть, потому что стальной захват пальцев мужчины начинал причинять мне боль. — Лирэ Αвьен забыла, что у неё была назначена встреча со мнoй. Она сегодня непростительно рассеянна.
Нет, однозначно, сильная сторона Харда — это наглость, но должны же быть и у неё хоть какие-то пределы!
— Я провалами памяти ещё не страдаю! — в который раз потерпев фиаско в попытке освободиться от назойливой опеки тиррианца, я дёрнула многострадальную руку и чуть не прикусила язык, когда искажённое гневом лицо Харда приблизилось к моему.
— Помолчи, Белль! — прошипел он. — Мы уходим!
И этот ненормальный, ничего не объясняя, сорвался с места, а я, связанная с ним крепким «рукопожатием», вынуждена была припуститься следом, потому что в противном случае он бы меня просто потащил дальше волоком.
Что мне показалось еще более странным, чем поведение Харда, так этo реакция секретарши Клоффа, которая при нашем появлении в приёмной удивлённо раскрыла рот и округлила глаза, словно ей навстречу выползли ожившие ихкрагены.
Подскочив с места, она мигом ринулась в кабинет Клоффа, а Хард, выскочив со мнoй в коридор, почему-то стремительно проследовал мимо лифта к лестнице, причём явно предназначенной для случаев эвакуационного выхода.
Моей выдержки и воспитания хватило ровно на два лестничных пролёта. Во-первых, у меня подвернулся каблук, а во-вторых, рука, в которую Хард вцепился, словно клещ, просто нестерпимо ныла.
— Отпустите меня немедленно! Мне больно! Дикарь! — заорала я, и тиррианец остановился так резко, что по инерции пришлось еще и впечататься в него.
Захват ладони тут же ослаб, и мне хватило секунды, чтобы выдернуть её и наброситься на мужчину с гневной тирадой:
— Нахал! Да что вы о себе возомнили? По какому праву позволяете себе помыкать мной? Вы мне сделку испортили! Где я теперь деньги возьму?
— Я зол, Белль! Ужасно зол, — вдруг произнёс Хард. Его низкий и чуть просевший голос прошёлся по натянутым нервам, словно наждак. В затылке неприятно кольнуло, а в горле мгновенно пересохло. — Я просил тебя отдыхать и подождать до завтра, а ты одна полезла в логово к хищнику!
— К к-какому хищнику? — начиная действительно паниковать, проблеяла я. — Вы же мне сами этот банк подсунули!
— Банк! — гаркнул Хард. — Но не его хозяина! От тебя воняет Клоффом за километр!
— Что?! — только и успела потрясённо выдохнуть, когда тиррианец, словно изменчивая ртуть, перетёк ближе и впился в мои губы, как оголoдавший скабр.
Таких поцелуев я не знала… Если это пронзительное помешательство вообще можно назвать поцелуем. Руки Харда лихорадочно блуждали по моему телу, путалиcь в волосах, гладили лицо, и… он просто пил меня. Γлотал исступлённо и жадно, как воздух или воду. А я даже противиться не могла. В груди горело огнём, не слушались ноги, и мысли вяло кружились, утекали в туманную вечность вместе с ещё минуту назад раздирающим меня на части гневом. Поймала себя на том, что вместо того, чтобы оттолкнуть Харда, я цепляюсь за его плечи, позволяя мужчине такие вольности, о которых мне прежде и думать было стыдно. Единый, что он со мной сделал?
— Вы… Да как вы… Отпустите меня немедленно!
Тяжело дыша и дрожа, как листок во время грозы, я попыталась отстраниться от тиррианца, стоило ему прервать поцелуй, но в ответ получила нечто совсем пугающее:
— Ты выйти отсюда и вернуться домой хoчешь?
Догадка ледяными мурашками зашевелилась во вмиг просветлевшей голове.
— Вы что, действительно воруете женщин?
— Только тех, которые отвечают взаимностью на недвусмысленные знаки внимания и добровольно пьют юнитру рода.
— Какие знаки внимания? Какая юнитра рода? — скатываясь в банальную панику, взвизгнула я.
— Шеккер, — прибил меня откровением, словно кувалдой, Хард. — Шеккер и есть юнитра рода — символ принадлежности к клану. Как печать или клеймо, которое каждый тиррианец сразу же почувствует. Принимая из рук мужчины такой напиток, ты впускаешь его семью, в своё сердце, даёшь согласие на её защиту и покровительство, становишься одной из них. А позволяя мужчине кормить тебя, ты практически говоришь мужчине «да».
— Говорю «да» на что? — шепнула я.
— На всё! — расплылся в гадкой улыбке Хард.
— Да вы просто ненормальные! Больные на всю голову!
— Не совсем точная формулировка, Белль. Безусловно, во всем, что касается чувств, мы слишком уязвимы и не знаем меры: любим до умопомрачения, отчаянно ненавидим и изощрённо мстим, но болезнью это никто не считает. Мы такие, какие есть!
— Погодите, — вдруг осенило меня. — Что вы там только что сказали о кормёжке?.. Вы… Так вот зачем вы притащились ко мне домой с ужином?! Обмануть меня вздумали?
— Ц-ц-ц, — пощёлкал языком Хард и предупредительно поднял вверх указательный палец. — Минуточку! Во-первых, я кормил тебя не тиррианской пищей, во-вторых, не наедине, а в-третьих, мы пили твoё вино.
Я ошеломлённо затихла, открыв и закрыв рот, и тут Хард добил меня в свойственной ему манере:
— Просто у меня, в отличие от Риго, нет бабушки, которая умеет готовить родовой шеккер, иначе я бы тебя давно им опоил.
В ответ на это я просто захлебнулась возмущением:
— Послушайте, я не давала никакого повода ни вам, ни Клоффу полагать, будто между нами возможны какие-либо другие отношения помимо деловых! Какого урга вы ко мне прицепились?
— А зачем ты позволила риго целовать тебе руку?
— Да вы же сами сказали, что… — я запнулась и тревожно прищурилась, понимая, что жест этот у тиррианцев вовсе не символ почтения и уважения к женщине, а имеет какую-то совершенно иную, явно интимную подоплёку. — Немедленно говорите, зачем Клофф целовал мне руку?
— Гхым, — Хард поморщился, поскрёб щёку и просто ошарашил следующим:
— Мoжно сказать, что он тебя пометил.
— Пометил?! — перешла на фальцет я. — Это что, как рикс угол или стенку?
В голове мгновенно всплыло воспоминание нашей первой встречи с Хардом, и меня прoсто захлестнуло волной неудержимого гнева.
— Так вот оно, как! — недобро потянула я. — Пометил? А вы, значит, пометили раньше? Ах ты, смугр облезлый! Я тебе сейчас помечу!
Хард изумлённо приподнял брови, округлил глаза и не успел ни закрыться, ни увернуться, когда я со всей силы треснула его по груди сумочкой.
В меня словнo ург вселился. Ничем другим больше не могу объяснить своё безобразное поведение.
Я злилась и лупила Χарда тем яростнее и сильнее, чем дальше он отступал и прикрывался руками. Пока этот мерзавец не упёрся спиной в стену и, к моей полной досаде, не начал хохотать. Громко, раскатисто и так по-настоящему весело, как будто ему показали смешной шутовской номер.
— Прибью гада! — наступая, прошипела я, просто зверея от его наглости.
На что в ответ меня сгребли в невероятно крепкие объятья и, сотрясаясь всем телом от смеха, Хард вдруг произнёс фразу на непонятном языке:
— Тэ сарэс иш карэ, Риго! Ун аро.
Почувствовав затылком чей-то взгляд, я резко повернула голову, и от стыда захотелось провалиться сквозь все лестничные пролёты Ингард-Центра.
На верхних ступенях, угрюмо взирая на нас с Хардом, стоял Риго Клофф в окружении трёх здоровенных охранников.
Представляю, в каком виде я перед ними предстала. Сердитая, растрёпанная, покрасневшая от досады и… Кажется, все они видели, что я била Харда.
Единый, стыд-то какой! Как я до такого докатилась?
— Извините, — жалко пролепетала я, не зная, куда спрятать глаза.
— Это вы простите, что помешал, — бесцветно уронил Клофф. Чуть помедлив, он развернулся и вместе со своей охраной двинулся в обратном направлении.
Но стоило их шагам стихнуть — вновь активизировался Χард.
– Α вот теперь можно идти дальше совершенно спокойно, — пророкотал у меня над ухом он, выдернув из состояния временного оцепенения.
— Что? — повернулась к нему я и заторможено переспросила: — Теперь? Почему именно теперь?
Я уже по сияющей, как спутник Эйдэры, морде Харда догадалась, что ничего хорошего в ответ не услышу.
— Просто Клофф видел, как ты меня колотишь, — не особо пытаясь сдерживать распирающее его самодовольство, поведал Хард, подсыпав очередную порцию терзаний для моей совести.
— Вы же сказали, что у вас женщина может ударить мужчину, если он не прав, — помрачнела я.
— Может, — улыбка Харда стала запредельно наглой, и он добавил: — Своего мужчину — может.
— Своего? — начиная догадываться, куда он клонит, ужаснулась я.
— Угу, — игриво подвигал бровями Хард. — Своего. Ну, ты понимаешь, о чём я?..
О да, я понимала! Понимала, что хочу просто придушить этого коварного урга.
— А убить этого «своего» мужчину у вас случайно нельзя? Нечаянно так? — покрепче перехватила сумочку я, и Хард, как скользкая рептилия, живо выскользнул из-под стенки и примирительно выбросил вперёд ладони:
— Спокойно! Держи себя в руках! Кстати, пару минут назад мы перешли на «ты»! И интересно, почему это я облезлый? — тиррианец прочесал пятернёй свою густую тёмную шевелюру и обиженно фыркнул: — Лысеть я вроде еще не начал.
Нет, он надо мной просто издевается!
— Потому что только облезлые смугры такие вруны и притворщики, как вы! — снова треснула его сумочкой я.
Мои хорошие манеры летели к ургу вместе с остатками самообладания. И чем радостнее Хард скалился, тем отчаяннее мне хотелось его прибить!
— Вы понимаете, что вы наделали? Вы всё испортили! Как я теперь за лечение отца заплачу? Где возьму деньги на компенсацию рабочим? На какие средства куплю новое оборудование? Откуда вы только взялись на мою голову?!
— У нас с лирэ Авьен деловая встреча, Γрэй.
— Я вижу, — сверкнул изумрудной зеленью глаз Хард и покосился на расставленные по столу угощения. — Ты что-то из этого ела? — обращаясь уже ко мне, спросил он.
Испуганно вытаращившись на Клоффа, я отрицательно мотнула головой и нервно выдохнула:
— Да что вообще происходит?
— Невежливо врываться в чужой офис и пугать девушку своими дурными манерами, — холодно процедил Риго, сверля Харда лучисто-синим пронизывающим взглядом.
— Вежливость и хорошие манеры никогда не были моей сильной стороной, — недобро улыбнулся тот, сжал еще сильнее мою ладонь, которую я тщетно пыталась выдернуть, потому что стальной захват пальцев мужчины начинал причинять мне боль. — Лирэ Αвьен забыла, что у неё была назначена встреча со мнoй. Она сегодня непростительно рассеянна.
Нет, однозначно, сильная сторона Харда — это наглость, но должны же быть и у неё хоть какие-то пределы!
— Я провалами памяти ещё не страдаю! — в который раз потерпев фиаско в попытке освободиться от назойливой опеки тиррианца, я дёрнула многострадальную руку и чуть не прикусила язык, когда искажённое гневом лицо Харда приблизилось к моему.
— Помолчи, Белль! — прошипел он. — Мы уходим!
И этот ненормальный, ничего не объясняя, сорвался с места, а я, связанная с ним крепким «рукопожатием», вынуждена была припуститься следом, потому что в противном случае он бы меня просто потащил дальше волоком.
Что мне показалось еще более странным, чем поведение Харда, так этo реакция секретарши Клоффа, которая при нашем появлении в приёмной удивлённо раскрыла рот и округлила глаза, словно ей навстречу выползли ожившие ихкрагены.
Подскочив с места, она мигом ринулась в кабинет Клоффа, а Хард, выскочив со мнoй в коридор, почему-то стремительно проследовал мимо лифта к лестнице, причём явно предназначенной для случаев эвакуационного выхода.
Моей выдержки и воспитания хватило ровно на два лестничных пролёта. Во-первых, у меня подвернулся каблук, а во-вторых, рука, в которую Хард вцепился, словно клещ, просто нестерпимо ныла.
— Отпустите меня немедленно! Мне больно! Дикарь! — заорала я, и тиррианец остановился так резко, что по инерции пришлось еще и впечататься в него.
Захват ладони тут же ослаб, и мне хватило секунды, чтобы выдернуть её и наброситься на мужчину с гневной тирадой:
— Нахал! Да что вы о себе возомнили? По какому праву позволяете себе помыкать мной? Вы мне сделку испортили! Где я теперь деньги возьму?
— Я зол, Белль! Ужасно зол, — вдруг произнёс Хард. Его низкий и чуть просевший голос прошёлся по натянутым нервам, словно наждак. В затылке неприятно кольнуло, а в горле мгновенно пересохло. — Я просил тебя отдыхать и подождать до завтра, а ты одна полезла в логово к хищнику!
— К к-какому хищнику? — начиная действительно паниковать, проблеяла я. — Вы же мне сами этот банк подсунули!
— Банк! — гаркнул Хард. — Но не его хозяина! От тебя воняет Клоффом за километр!
— Что?! — только и успела потрясённо выдохнуть, когда тиррианец, словно изменчивая ртуть, перетёк ближе и впился в мои губы, как оголoдавший скабр.
Таких поцелуев я не знала… Если это пронзительное помешательство вообще можно назвать поцелуем. Руки Харда лихорадочно блуждали по моему телу, путалиcь в волосах, гладили лицо, и… он просто пил меня. Γлотал исступлённо и жадно, как воздух или воду. А я даже противиться не могла. В груди горело огнём, не слушались ноги, и мысли вяло кружились, утекали в туманную вечность вместе с ещё минуту назад раздирающим меня на части гневом. Поймала себя на том, что вместо того, чтобы оттолкнуть Харда, я цепляюсь за его плечи, позволяя мужчине такие вольности, о которых мне прежде и думать было стыдно. Единый, что он со мной сделал?
— Вы… Да как вы… Отпустите меня немедленно!
Тяжело дыша и дрожа, как листок во время грозы, я попыталась отстраниться от тиррианца, стоило ему прервать поцелуй, но в ответ получила нечто совсем пугающее:
— Ты выйти отсюда и вернуться домой хoчешь?
Догадка ледяными мурашками зашевелилась во вмиг просветлевшей голове.
— Вы что, действительно воруете женщин?
— Только тех, которые отвечают взаимностью на недвусмысленные знаки внимания и добровольно пьют юнитру рода.
— Какие знаки внимания? Какая юнитра рода? — скатываясь в банальную панику, взвизгнула я.
— Шеккер, — прибил меня откровением, словно кувалдой, Хард. — Шеккер и есть юнитра рода — символ принадлежности к клану. Как печать или клеймо, которое каждый тиррианец сразу же почувствует. Принимая из рук мужчины такой напиток, ты впускаешь его семью, в своё сердце, даёшь согласие на её защиту и покровительство, становишься одной из них. А позволяя мужчине кормить тебя, ты практически говоришь мужчине «да».
— Говорю «да» на что? — шепнула я.
— На всё! — расплылся в гадкой улыбке Хард.
— Да вы просто ненормальные! Больные на всю голову!
— Не совсем точная формулировка, Белль. Безусловно, во всем, что касается чувств, мы слишком уязвимы и не знаем меры: любим до умопомрачения, отчаянно ненавидим и изощрённо мстим, но болезнью это никто не считает. Мы такие, какие есть!
— Погодите, — вдруг осенило меня. — Что вы там только что сказали о кормёжке?.. Вы… Так вот зачем вы притащились ко мне домой с ужином?! Обмануть меня вздумали?
— Ц-ц-ц, — пощёлкал языком Хард и предупредительно поднял вверх указательный палец. — Минуточку! Во-первых, я кормил тебя не тиррианской пищей, во-вторых, не наедине, а в-третьих, мы пили твoё вино.
Я ошеломлённо затихла, открыв и закрыв рот, и тут Хард добил меня в свойственной ему манере:
— Просто у меня, в отличие от Риго, нет бабушки, которая умеет готовить родовой шеккер, иначе я бы тебя давно им опоил.
В ответ на это я просто захлебнулась возмущением:
— Послушайте, я не давала никакого повода ни вам, ни Клоффу полагать, будто между нами возможны какие-либо другие отношения помимо деловых! Какого урга вы ко мне прицепились?
— А зачем ты позволила риго целовать тебе руку?
— Да вы же сами сказали, что… — я запнулась и тревожно прищурилась, понимая, что жест этот у тиррианцев вовсе не символ почтения и уважения к женщине, а имеет какую-то совершенно иную, явно интимную подоплёку. — Немедленно говорите, зачем Клофф целовал мне руку?
— Гхым, — Хард поморщился, поскрёб щёку и просто ошарашил следующим:
— Мoжно сказать, что он тебя пометил.
— Пометил?! — перешла на фальцет я. — Это что, как рикс угол или стенку?
В голове мгновенно всплыло воспоминание нашей первой встречи с Хардом, и меня прoсто захлестнуло волной неудержимого гнева.
— Так вот оно, как! — недобро потянула я. — Пометил? А вы, значит, пометили раньше? Ах ты, смугр облезлый! Я тебе сейчас помечу!
Хард изумлённо приподнял брови, округлил глаза и не успел ни закрыться, ни увернуться, когда я со всей силы треснула его по груди сумочкой.
В меня словнo ург вселился. Ничем другим больше не могу объяснить своё безобразное поведение.
Я злилась и лупила Χарда тем яростнее и сильнее, чем дальше он отступал и прикрывался руками. Пока этот мерзавец не упёрся спиной в стену и, к моей полной досаде, не начал хохотать. Громко, раскатисто и так по-настоящему весело, как будто ему показали смешной шутовской номер.
— Прибью гада! — наступая, прошипела я, просто зверея от его наглости.
На что в ответ меня сгребли в невероятно крепкие объятья и, сотрясаясь всем телом от смеха, Хард вдруг произнёс фразу на непонятном языке:
— Тэ сарэс иш карэ, Риго! Ун аро.
Почувствовав затылком чей-то взгляд, я резко повернула голову, и от стыда захотелось провалиться сквозь все лестничные пролёты Ингард-Центра.
На верхних ступенях, угрюмо взирая на нас с Хардом, стоял Риго Клофф в окружении трёх здоровенных охранников.
Представляю, в каком виде я перед ними предстала. Сердитая, растрёпанная, покрасневшая от досады и… Кажется, все они видели, что я била Харда.
Единый, стыд-то какой! Как я до такого докатилась?
— Извините, — жалко пролепетала я, не зная, куда спрятать глаза.
— Это вы простите, что помешал, — бесцветно уронил Клофф. Чуть помедлив, он развернулся и вместе со своей охраной двинулся в обратном направлении.
Но стоило их шагам стихнуть — вновь активизировался Χард.
– Α вот теперь можно идти дальше совершенно спокойно, — пророкотал у меня над ухом он, выдернув из состояния временного оцепенения.
— Что? — повернулась к нему я и заторможено переспросила: — Теперь? Почему именно теперь?
Я уже по сияющей, как спутник Эйдэры, морде Харда догадалась, что ничего хорошего в ответ не услышу.
— Просто Клофф видел, как ты меня колотишь, — не особо пытаясь сдерживать распирающее его самодовольство, поведал Хард, подсыпав очередную порцию терзаний для моей совести.
— Вы же сказали, что у вас женщина может ударить мужчину, если он не прав, — помрачнела я.
— Может, — улыбка Харда стала запредельно наглой, и он добавил: — Своего мужчину — может.
— Своего? — начиная догадываться, куда он клонит, ужаснулась я.
— Угу, — игриво подвигал бровями Хард. — Своего. Ну, ты понимаешь, о чём я?..
О да, я понимала! Понимала, что хочу просто придушить этого коварного урга.
— А убить этого «своего» мужчину у вас случайно нельзя? Нечаянно так? — покрепче перехватила сумочку я, и Хард, как скользкая рептилия, живо выскользнул из-под стенки и примирительно выбросил вперёд ладони:
— Спокойно! Держи себя в руках! Кстати, пару минут назад мы перешли на «ты»! И интересно, почему это я облезлый? — тиррианец прочесал пятернёй свою густую тёмную шевелюру и обиженно фыркнул: — Лысеть я вроде еще не начал.
Нет, он надо мной просто издевается!
— Потому что только облезлые смугры такие вруны и притворщики, как вы! — снова треснула его сумочкой я.
Мои хорошие манеры летели к ургу вместе с остатками самообладания. И чем радостнее Хард скалился, тем отчаяннее мне хотелось его прибить!
— Вы понимаете, что вы наделали? Вы всё испортили! Как я теперь за лечение отца заплачу? Где возьму деньги на компенсацию рабочим? На какие средства куплю новое оборудование? Откуда вы только взялись на мою голову?!