Игровой гостинично-развлекательный комплекс «Лотос» считался жемчужиной Блактэи, включающей в себя ночные клубы, казино, дорогие магазины, гостиницы и рестораны. Отдыхали там преимущественно богачи. И хотя Стэнли Стэнфорд уже очень давно не бедствовал, просаживать деньги в подобных местах все равно считал тупостью.
Но Вивьен Гвоздю понравилась, и потусить с ней, пусть даже и в «Лотосе», он был совершенно не против, а если она потом еще и на гостиничный номер согласится, то командировку на Юккару смело можно назвать удачной. И нужно-то всего для счастья — до вечера пересмотреть все дела и выбрать себе команду.
Блондиночка была сильнейшей мотивацией, поэтому, зарывшись в бумаги, как крот, Стэн листал их с реактивной скоростью, и спустя четыре часа методом нехитрых манипуляций были отобраны десять человек, в компетенции которых не сомневалась даже его интуиция.
Победно хлопнув стопкой отобранных дел перед Долсоном, Стэн потянулся, разминая затекшую спину, после чего радостно сообщил:
— Можете объявить вот этим офицерам о результатах отбора уже сегодня вечером. А завтра я хотел бы поговорить с ребятами лично и, если это возможно, приступить к работе.
— Я отнесу бумаги командующему и передам вашу просьбу, — стал расшаркиваться Долсон, но Стэн, уже потеряв к нему всякий интерес, обратился ко второму майору:
— Слышь, парень, мне бы помыться и переодеться. Где тут меня у вас приквартировали?
— Я провожу вас, — тут же встрепенулся мужчина, и Стэн, проверив последние сообщения на флэтпаде, неспешно пошагал следом за майором.
ГЛАВА 2
Тик… Тик… Тик…
Секундная стрелка моих механических часов двигалась по циферблату, нарушая тишину еще спящего дома. Не открывая глаз, я пропускала сквозь себя ее фоновый звук, сканируя обострившимся до предела слухом окружающее пространство. Привычка. Стандартное упражнение любого снайпера на концентрацию. Умение вычленить в тысяче окружающих тебя шорохов, шумов и помех лишний звук: шелест шагов, хруст переломившегося под их тяжестью прутика, скольжение пальца по металлу…
Щелчок. Большая стрелка на полшестого. Где-то внизу дома чиркает механизм дверного замка. Установленная на его ручку гильза начинает свое движение, но прежде чем она со звоном успевает отскочить от мраморных плит холла, рука моя выхватывает из-под подушки «Брайан», и тело расправленной пружиной слетает с кровати, замирая под стеной у двери.
Пульс бьется ровно. В голове нет лишних мыслей, там только внутренний таймер, отсчитывающий шаги медленно крадущегося по лестнице человека, зачем-то бесцеремонно вторгшегося ни свет ни заря в мой дом.
Скрип четвертой ступени. Пятая прогибается под тяжестью чужого веса. Осталось совсем немного.
Один. Два. Три…
Дверь в спальню медленно отворяется. Подушечка пальца мягко надавливает на спуск курка, снимая своим отпечатком «Брайан» с предохранителя, и…
— Лотта, ты где?
Засада. Пушка мгновенно прячется за пояс брюк на спине, и я безысходно вздыхаю:
— Я здесь, мама.
— О, боже мой, — Амели Ривз шарахается в сторону и хватается за сердце, хотя, по сути, это должна была бы сделать я, будь у меня не такие крепкие нервы. — Зачем так пугать?
— А зачем вламываться без предупреждения в чужой дом в такую рань?
— Лотта.
Это ее укоризненное и нравоучительное «Лотта» всегда вызывает глухую досаду.
— Не называй меня так. Я же просила.
— А как? Этим его плебейским Шо? Его уменьшительные прозвища тебя никогда не раздражали.
Господи, неужели она заявилась в пять утра, чтобы устроить мне сцену ревности?
— Нет, не раздражали. В отличие от тебя, он меня вообще совершенно не раздражал.
— За что ты меня так ненавидишь?
— Я тебя люблю, мама. Не люблю только твое желание постоянно контролировать мою жизнь. Я уже большая девочка.
Мама сдувается, словно пробитая покрышка, опуская плечи и нагоняя на безупречно прекрасное лицо страдальческую маску. Я иногда не понимаю, как у такой красивой нее могла родиться такая несуразная я?
— Я просто волнуюсь за тебя, дорогая. Неужели так сложно это понять? Вот когда у тебя будут свои…
Голос мамы испуганно замирает, глаза наполняются покаянным ужасом, и мне становится ее жаль. Она еще не привыкла к этому, я — давно да. Ее совестливые метания причиняют мне большую боль, чем случайно оброненная фраза.
— Ты что-то хотела от меня, раз пришла так рано? — я резко меняю тему, избавляя маму от необходимости расшаркиваться передо мной в ненужных извинениях, и растерянная неловкость на ее лице мгновенно сменяется благодарной улыбкой:
— Тебя можно застать дома только в такое время. Ты забыла, какой сегодня день?
В моей голове судорожно начинают лопатиться знаменательные даты событий из жизни родителей, а когда понимаю, что вроде бы никого из них не забыла поздравить, едва слышно выдыхаю.
— Шарлотта, — идеальные мамины брови плавными дугами взлетают вверх.
Черт, какая же она красивая.
Что это? Зависть? Да. Скорее всего.
— У тебя сегодня день рождения. Ты что, забыла?
Я действительно забыла. Наверное, потому, что на этом празднике жизни всегда чувствую себя лишней. И ко всему прочему, с каждым прожитым годом я все отчетливее слышу, как тикает мой биологический хронометр, превращая меня из юной мечтательницы в стареющую циничную тетку.
— Это здорово, спасибо, что пришла меня поздравить, — приклеенная к моим губам улыбка все еще способна обмануть маму, и она воодушевленно «рвется в бой»:
— Мы с отцом хотим устроить вечеринку в твою честь…
— Извини, но я не приду, — это, вероятно, звучит грубо, но лучше отрезать сразу, чем врать и выкручиваться потом. — Я сегодня на дежурстве, и улыбаться после него папиным бизнес-партнерам, на одного из которых вы хотите меня сбагрить, у меня нет никакого желания. После службы я вернусь домой и завалюсь спать.
— Шарлотта, доченька. Это не займет много времени, — мама включает свое обаяние на полную катушку, но в данном случае это так же действенно, как мертвому припарки. Заставить меня заявиться на сборище лощеных снобов, у которых вместо мозга счетная машина, преимущественно работающая только с цифрами, в чьих хвостах стоит не меньше шести нулей, можно только под наркозом.
— Нет. Хотите со мной посидеть? Пойдем в ресторан на выходных. Но только вы и я, — резюмирую, ставя точку в нашем разговоре.
— Хорошо, — мама старательно прячет за улыбкой обиду, а потом протягивает мне ключи на брелоке.
— Что это?
— Подарок от нас с отцом.
— Мама, мне не нужна еще одна машина.
— Это не то, что ты думаешь, — демонстративно направляясь к выходу, Амели Ривз дает мне понять, что отказ не принимается. — Не провожай меня. Я закрою за собой сама.
Господи, и когда они с отцом, наконец, уяснят, что меня не ввергают в экстаз новомодные тачки, флэтпады, инкрустированные драгоценными камнями, и богемный блеск космических яхт? Зачем мне это все?
— Спасибо, — вяло роняю я, провожая мать взглядом, и когда ее шаги тонут где-то в пустоте моего дома, бессильно бреду к кровати, падая на нее, словно подкошенная. Почему после таких бесед я чувствую себя морально выжатой и более уставшей, чем после очередной заварухи и целого дня погони за какими-то уродами?
— Ривз, прием, — внезапно сработавшее переговорное устройство, лежащее у прикроватной тумбочки, наполняет спальню треском и шумом чужих голосов, на дальнем фоне которых я слышу ругань и выстрелы. — Поднимай свой зад, малышка. У нас срочный вызов, код опасности красный.
— Поняла, Пол. Сбрось координаты. Скоро буду.
Так начинается почти каждое мое утро. Ах да, за исключением, если оно плавно не перетекает из ночи, проведенной в засаде, когда я лежу на пузе где-нибудь на крыше или в болотной грязи. Вам не нравится? Сожалею. Потому что мне — в кайф.
По сути, мне на сборы нужно было всего пару минут. Одеваться за годы службы я научилась не хуже вояк конфедерации, да и оружие у меня всегда под рукой.
Панель стены от прикосновения моей ладони отъехала в сторону, открыв потайной сейф, если целую комнату, напичканную стволами и камуфляжем, можно таковым назвать.
— Привет, парни. Кто сегодня со мной?
Электрический свет тускло отразился в темных оружейных корпусах, словно они беззвучно отвечали мне как старому другу. Они — моя единственная и неизменная любовь — лучшая во Вселенной коллекция «Брайанов». Мое сокровище. Бесценное. В прямом и переносном смысле.
Сняв со стены автомат седьмого калибра, я подключила свой флэтпад к системе уже надетого бронекомплекта. На защитном экране визора* мгновенно замелькали координаты предстоящей операции и скупые цифры статистики происходящего: двое убитых, пятеро раненых, три заложника.
Времени на промедление у меня не оставалось.
Активировав сигнализацию дома, я слетела по лестнице вниз и, распахнув входные двери, изумленно замерла.
На площадке для парковки стоял новенький флайкорт*. Мне хватило нескольких секунд, чтобы понять, что это и есть мамин сюрприз. Наверное, это был самый приятный и неожиданный подарок от родителей за всю жизнь. На жалование конфедерации я себе такую роскошь позволить не могу. Эта штуковина бесшумно летает со скоростью, какой не достигает ни один флайер, а уж о склиперах или других наземных средствах передвижения и речи не идет. В штабе такие аппараты есть только у высшего руководящего состава. Да я на месте перестрелки буду уже через две минуты. И плевать, что скажет шеф, когда я заявлюсь к нему на этом.
Вытащив из кармана брелок, я сняла блокировку с флайкорта и, запрыгнув в салон, задала координаты полета. Словно легкое перышко, поднявшись вверх, аппарат на доли секунды завис над домом, а потом рванул вперед под мое восторженное «Вау.».
— Позвонить Илвару, — отдала я четкий приказ в микрофон, услышав через миг длинный гудок, а после рокочущее:
— Привет, дочка.
— Спасибо за подарок. Я уверена, это была твоя идея. Мама бы не позволила.
— Понравился?
— Не то слово. Я сейчас в нем.
— Я подумал, что с твоей работой это будет самое то, — бархатистый смех Илвара пощекотал слух, и я невольно улыбнулась.
— Да. Это точно. Извини за то, что не приеду сегодня вечером.