Пашка пробежался туда-обратно, снова в струнку вытянулся и даже шапку с головы стащил, подался вперед чисто по-собачьи, повернулся к Денису:
– Туда, быстро!
И первым махнул к елкам, странным образом затесавшимся в прозрачный березняк. Денис побежал следом, догнал Пашку, тот вытянул руку: стой. И поднес палец к губам.
– Вон они. Только тихо, не спугни.
Елки выбирались на пригорок снизу вверх, березки толпились на вершине, среди них показалась Гаранина. Огромная, шуба нараспашку, косы дыбом, физиономия красная, аж отсюда видать. Оглянулась, кинулась к обрыву, оступилась и грохнулась на одно колено. Уронила портфель, потянулась схватить его, и тут Гена толкнул ее в спину. Выскочил ну реально как черт из-под земли, непонятно, откуда взялся, налетел и пнул с силой. Гаранина покатилась по кочкам и пням, портфель тащился следом: она успела-таки зацепить ремень. Летела, жутко переворачиваясь, точно кукла в человеческий рост, снесла по дороге маленькую березку и успокоилась у высокого голого, без коры, пня. Гена съехал с горки на подошвах словно лыжник, наклонился над упавшей. Гаранина шевельнулась: она врезалась плечом в пень, попыталась повернуться и вдруг закричала пронзительно, громко, на весь лес, ей отозвалось эхо. Денис сунулся вперед, Пашка придержал его за рукав.
– Ну, давай, впишемся, не вопрос. А дальше что? – он смотрел на Гену, что склонился над Гараниной. Эхо смолкло наконец, тишина снова давила на уши, даже шум двигателей с дороги не доносился в эту глушь.
– И что дальше? – повторил Пашка. – Все равно ей не помочь. О себе думай, – он исподлобья глянул на Дениса, – об Ире. Она скоро вернется?
– В воскресенье, в девять вечера. У нее рейс из Мюнхена вроде, или из Вены, в Шереметьево.
Гаранина снова вскрикнула, но коротко, будто подавилась. Гена толкнул ее на живот, прижал коленом между лопаток, обхватил ей голову за подбородок и затылок, рывком повернул набок. Пашка зажмурился и оскалил зубы.
– Палач, мать его за ногу. Все, командир, забудь, это не наш грех. Что мы могли сделать?
Денис поправил под курткой ремень «калашникова». Могли, много чего могли, а не сделали. И как теперь узнать, кто прав, кто виноват, кто рассудит? Гена тем временем присел на корточки рядом с Гараниной, выждал так немного, подхватил портфель и потопал себе в горочку, все ускоряя шаг. Пропал из виду за елками, Денис кинулся вниз.
– Нафига? – крикнул в спину Пашка и побежал следом.
Гаранина лежала на животе, ткнувшись лицом в снег. Шуба громоздилась над ней сугробом, правая нога странно вывернута в колене, пальцы в ссадинах, сжаты в кулаки, на левом глубокая длинная царапина, но крови очень мало. Пашка, зло ругаясь сквозь зубы, перевернул Гаранину на бок. Голова жутковато мотнулась, запрокинулась назад, лицо закрывали растрепанные косы, сквозь сетку волос Денис видел приоткрытые глаза. Пашка прижал пальцы к шее Гараниной, потом ловко оттянул веки, отошел, зачерпнул горсть снега.
– Готова, – он тер руки талым снегом, – можешь мне поверить. Пошли отсюда.
Пашка брезгливо отряхнул руки, точно кот лапы, глянул на Дениса, на Гаранину и замер.
– А это что… Мать моя. – Пашка сунул руку в карман белой шубы и вытащил пачку крупных купюр в банковской упаковке. Потом еще одну, еще, еще несколько из второго кармана. Бросил их под ноги, распахнул на убитой шубу: под ней обнаружилась блестящая поясная сумка, до отказа набитая деньгами. Так набитая, что даже не застегивалась, «молнии» не хватало, и Денис только сейчас заметил затоптанные в снег деньги. Они багровели точно осенние листья на белом, их было полно рядом и выше по склону, откуда упала Гаранина и где скрылся ее убийца.
– Да тут миллион или больше, – Пашка ошалело оглядывался, ковырял носком ботинка снег. Выбросил помятую надорванную купюру, еще одну, плюнул себе под ноги.
– Она в бега собралась, – Пашка отошел от Гараниной подальше, – видимо, очень быстро собралась, времени не было. Что ее так припекло, интересно? В машине, значит, еще должны быть, и в портфеле…
Денис с Пашкой переглянулись и кинулись вверх по склону. На одном дыхании пролетели лесополосу по Генкиным следам, деревья поредели и расступились. За березками поднимался столб черного дыма – «крузак» горел ясным пламенем и уже осел на диски. В дыму и огне виднелась морда красного дракона, тот косился на лес, точно ждал оттуда подмоги. «Хонда» неторопливо разворачивалась на дороге, врезалась кормой в сугроб, но тут же выровнялась.
– Вашу маму! – заорал Пашка и кинулся Генке наперерез, – уйдет, сейчас уйдет, подлюка!
Он мчался по сугробам, буквально летел над ними, но не успевал, «хонда» медленно, как во сне, повернула передние колеса и рванула с места. Денис выхватил из-под куртки «укорот» и дал очередь по колесам. «Хонда» пропала в клубах дыма от горящего «крузака», Пашка тоже куда-то подевался: вот только что был перед глазами, и нет его. Денис побежал к дороге: времени в обрез, у внедорожника того гляди рванет бензобак, тогда и мертвым, и живым мало не покажется. И тут из огня показалась «хонда», выплыла чисто лебедем, без единого пятнышка сажи, дернулась вправо-влево, газанула так, что снег брызнул из-под колес, и рванула по дороге. Денис выстрелил еще раз, еще, и третью очередь дал уже на бегу, вслед. «Хонду» повело вбок, развернуло поперек дороги, машина пролетела еще несколько метров по инерции, врезалась в облезлый дорожный знак, уже непонятно, о чем предупреждающий, и свалилась в занесенную снегом канаву.
– Командир, ты с башкой дружишь? – Денис обернулся. Пашка весь в снегу вылез на обочину и орал оттуда, не выбирая выражений. – Я все думал, чего ты там прячешь! Ты раньше мне сказать мог? Я бы хоть подготовился, чуть не сдох, твою ж дивизию!
Он кинулся к «хонде», Денис закинул ремень автомата за спину и рванул туда же. Пашка опередил на пару мгновений, распахнул водительскую дверцу. Генка вывалился на снег и застонал хрипло, из ушей и носа у него текла кровь.
– Получил, фашист, гранату? – проорал ему в ухо Пашка. Генка невидяще глянул на того, выгнулся точно в припадке.
– Я только по колесам стрелял, – Денис не сводил с бандита глаз.
– Да ты тут и ни при чем, – Пашка деловито перевернул плюющегося кровью Генку на спину, – с колесами порядок, полюбуйся, дырки посчитай. Это он с перепугу не туда зарулил и в стекло башкой до сотряса врезался. Может, попутно и ребра о руль сломал, и еще чего-нибудь жизненно-важное: печенку там разорвал, поджелудочную…
Генка застонал хрипло, заскрипел зубами и застыл, глаза у него закатились.
– Болевой шок, – сообщил Пашка и обошел машину с другой стороны, – видал, у него губы синие и рожа мокрая. Скоро вырубится, минуты через две-три, и хана. Вот какого черта ты его в лесу не грохнул, объясни? Не было бы столько возни.
Пашка схватил с пассажирского сиденья коричневый портфель, кинул Денису через крышу «хонды».
– Держи, командир, поздравляю. Костя тебя расцелует на радостях. Гасим этого и поехали.
Он потянулся к автомату, Денис отошел на пару шагов. Генка корчился от боли и смотрел, похоже, уже на иные звезды нездешних небес. «Это за Серегу тебе», – шевельнулась мысль, Денис отвернулся и пошел к «тойоте».
– Ты куда? – крикнул в спину Пашка, – не можешь сам, я сделаю! Его нельзя так оставлять, он нас видел!
– Пусть бог решит, – через плечо крикнул Денис, – поехали отсюда.
Обернулся – Пашка стоял над Генкой, сжав кулаки. Недобро глянул на Дениса, перешагнул полуживого убийцу и двинул к почти пропавшей в снегу машине. Денис сел назад, положил автомат рядом и открыл портфель. Пашка рывками вывел «тойоту» на дорогу, оглянулся. Дыма стало поменьше, но черная сетка еще закрывала часть неба, «хонда» так и стояла поперек дороги. Пашка выехал на перекресток у шоссе, глянул на Дениса в зеркало.
– Сколько там, считал? Проверь на всякий случай, а то мало ли что.
Денис открыл портфель, принялся перебирать папки с бумагами, просто листы в прозрачных «файлах», записные книжки, еще бумаги, скрепленные разноцветными скобками и резинками. Перебрал все, потом вытряхнул на сиденье, запахло точно в старом шкафу – бумагой и газетами, в боковом кармане обнаружился старый кнопочный телефон, включенный, с полностью заряженной батареей. Денег в сумке не было, ни единой купюры, даже мелкой, ни одной монеты. Ничего, кроме старых и не очень бумаг.
– Нисколько. – Денис кинул портфель на груду макулатуры. Пашка глянул между спинок сидений и съехал на обочину, остановился.
– Не мой день, – пробормотал он, – сначала в спину очередями палят, потом труп бабы, потом это… – Он точно таракана за лапку приподнял верхний лист с таблицами, бросил и потер пальцы. – Ты хочешь сказать, что наш Дед Мороз секретарше своего начальника вот за это шею сломал?
– И за телефон, – Денис показал Пашке древний кнопочный мобильник, – редкая вещь, раритет. Бешеных денег стоит…
Оба заржали как ненормальные, минут пять успокоиться не могли. А когда смех, точно водка, снял стресс, и напряжение спало, включился рассудок. Денис взял лист с длинной таблицей, больше похожей на ведомость, попытался вникнуть в суть. Точно, ведомость: слева фамилия и инициалы, справа суммы, и ничего такие, меньше пяти нулей нет ни одной. А фамилии… Одна показалась Денису знакомой, он силился вспомнить, где и когда слышал ее. Пашка тоже присматривался к «ведомости».
– Зарплата что ли? – он присвистнул, – я тоже такую хочу! Начальник, прости, что я тебя ругал, я больше так не буду! Не убил, и на том спасибо… И заметь, я тебя не спрашиваю, откуда у тебя такая полезная в хозяйстве вещь! О, Бондарь, ты его помнить должен, на елке видели. Такой, с губами как у шлюхи…
Денис моментально вспомнил волосатую зверскую рожу и мерзкие вывороченные, как у негра, губищи мутного дяди. Нашел цифру в таблице против его фамилии, показал Пашке.
– Это ему столько заплатили?
– Или он, – проговорил Пашка задумчиво, – тут непонятно. О, и этот здесь, упырь местный, который колбасник. И тоже деньги… Короче, шеф, с этим надо разобраться. Может, это все больше, чем Костя потерял, стоит. Ты почитай, может, сообразишь, что к чему. Если не выйдет ничего, предлагаю отдать Косте и рассказать все как есть. В мутной воде полно жирной рыбы…
«Тойота» вернулась на перекресток, повернула в город, и через переезд мимо рынка и больницы, в объезд забитого пробками центра, потащилась в поселок. Напротив монастыря встали наглухо: впереди было ДТП, какая-то яркая личность не поделила дорогу с самосвалом, ну и проиграла чисто технически. Полиция, «скорая», все собрались, как положено, Денис переложил автомат на пол, сложил документы в портфель, оставил таблицу-«ведомость» и первую попавшуюся папку, еще на завязках. Проверил телефон: в его памяти не оказалось ни одного номера, им точно вообще не пользовались. Убрал пока и принялся перебирать бумаги. Мелькали цифры, фамилии, названия мутных контор с неизменной составляющей «сервис»: «Стройсервис», «Техносервис», «Промсервис», снова фамилии. Какие-то написаны от руки, просто листки, некоторые, как «ведомость», набраны в «ворде», Денис просматривал их и откладывал, и не понял ни слова, пока не наткнулся на знакомую фамилию. Вездесущий колбасник отметился и тут, напротив его ФИО имелась стрелочка, ведущая к слову «Барби», далее имелась семизначная сумма, дата, и ниже шла приписка от руки: «Сватково». Этого Барби Денис знал: так звали чиновника местной администрации, не по имени, понятное дело, а по производному от фамилии. Этот Барби ведал распределением земли в районе, а в Сватково и находилась упыревская колбасная фабрика. По всему выходило, что нечисть заплатила Барби то ли за землеотвод, то ли за нечто близкое, входящее в компетенцию чиновника. И не только Упырев, дальше, как под копирку, шли еще фамилии, отдаленно знакомые, и стрелочки вели к тому же Барби, только суммы были уже другие, в том числе фигурировал и поселок с Пашкиной недвижимостью. «Сервис» в скобочках отсутствовал, его заменяло что-то сложносочиненное, «Жилконтракт» чего-то там, и куча фамилий, приписанных от руки. Пробка между тем рассосалась, «тойота» тронулась с места и покатила к выезду из города.
– Чего там? – Пашка повернулся на мгновение, – интересное есть?
– Полно, – Денис рылся в бумагах. Этот «Жилконтракт» не только отсыпал ненасытному Барби чертову прорву денег, но и сам неплохо поживился. К названию вела ну просто туча стрелочек с названиями и сокращениями, хорошо хоть, почерк у Гараниной был разборчивый. Денис с ходу насчитал несколько знакомых фамилий и названий контор, все местные. Обнаружил внизу с краю приписку «Грачев», сумму рядом и жирный знак вопроса напротив. «Это и есть тот самый проект?», – Денис посмотрел в окно. Машина уже выскочила за город, миновала промзону и переезд и летела по дороге через поле. Взглянул еще раз в бумаги, на даты: да, так и есть, почти все местные фирмы заплатили и Барби, и «Жилконтракту», причем последний загреб в разы больше облеченного властью местного проглота, только Костя остался под вопросом. Через несколько мгновений решилась и эта загадка: даты сплошь недавние, и месяца нет, как раз перед ограблением. Значит, Костя тоже хотел сделать свой взнос, но не успел по ряду причин. А Гаранина – просто звено в передаче взяток от одного нужного человека к другому, имея за это свой интерес в виде процента, ну и информации, само собой. Получается, Тарновский тоже в курсе, что «Жилконтракт» собирается замутить в их районе какую-то хрень.
В другой папке бумаг было больше, завязки с трудом держали тугие «корочки». Здесь также было полно листков со стрелочками приема-передачи денег, тоже фамилии, клички, даты и суммы. Имелись копии документов с печатями, договоры, разрешения, долговые расписки, снова мелькали знакомые фамилии. В толще бумаг нашелся еще листок, почти копия первого, только вместо «Жилконтракта» там стояло «Влад», и снова стрелки, даты, суммы, и те же фигуранты, даже больше, чем в оригинале. Костя, кстати, тоже присутствовал, он отделывался довольно скромной по сравнению с остальными суммой, хотя и в ней нулей на хвосте было предостаточно.
«Гончарову бы дать почитать», – мелькнула мысль, Денис сразу отогнал ее. Тут сам черт ногу сломит, но раз Гараниной шею свернули за этот архив, то информация там на вес золота, надо время, чтобы разобраться.
– Ты прав, это они платили.
– Кто?
– Упырь и гробовщик, ну, и не только они, тут полно народу.
– Тарновскому?
– Да, как взносы или что-то вроде того.
Пашка повернулся к Денису.
– Командир, мы теперь можем весь город шантажировать и жить в Майями. Давай эту макулатуру Косте сдадим, ему денег до конца дней хватит.
– Косте наличные срочно нужны, а это что-то вроде доходов будущих периодов, и то высокорисковых, сомнительной ликвидности…
Поймал непонимающий Пашкин взгляд и принялся убирать бумаги в портфель.
– Надо еще почитать, займусь вечером.
Что-то ударило в бок, да так, что, казалось, краска с машины осыпалась. Глухой треск, потом скрежет, еще удар, Дениса отбросило влево, он врезался головой в стекло, и свет померк перед глазами. Угасающее сознание уловило Пашкин крик, матюки, еще удар, затем стало очень темно и тихо, а потом от жуткого холода все вернулось на круги своя. Перед глазами мелькали бледные искры, то пропадали во в мраке, то сияли ярче тысячи солнц, мир качался и дрожал, и конца не было этой качке. Денис разом взмок и закрыл глаза, зажал рот ладонью: к горлу подкатила тошнота, и он держался из последних сил.
– Вот твой бог решил, полюбуйся! – орал откуда-то Пашка, – лопай свое благородство! Гена там не один был, его провожали, он нас описал и машину! Такой шанс давался все чисто сделать!
В лицо бил ледяной ветер, в салон летели снежинки. Машину снова мотнуло от удара, «тойоту» развернуло поперек дороги. Ждать больше сил не было, Денис открыл дверцу, и его стошнило на дорогу. Стало малость полегче, но голова шла кругом, перед глазами повисла черная сетка и колыхалась точно от сквозняка. Пашка выкручивал руль и призывал всех чертей со всех кругов ада, точно знал их по именам, и Князь Тьмы не выдал. «Тойота» проскакала по кочкам на обочине и понеслась дальше, раздался длинный гудок, потом снова удар, уже в задний бампер. Денис кое-как сел, хватаясь за спинку, обернулся. За ними перла серая «прадо», здоровенная, что твой танк, видно, что в салоне двое, и что «танк» забирает левее, и что он сейчас сделает их корыто как стоячее.
– Видал? – рыкнул Пашка, – Гена нас им в лучшем виде обрисовал!
И выжал газ до упора, вильнул вбок. «Прадо» промахнулась реально на сантиметры, Пашка показал в окно средний палец и принялся вилять по дороге, точно лыжник на склоне. Виски сжал спазм, свет померк, Денис на ощупь нашел ручку и открыл дверь. От ледяного ветра в лицо стало полегче, предметы обрели контуры и цвет.
– Давай, делай что-нибудь! – орал Пашка, – они нас сейчас как бык овцу! Командир, ты там как, ты меня слышишь?
Обернулся, привстал на сиденье и в последний момент чудом ушел от лобового с «ладой». Легковушку унесло на обочину, вслед понеслись гудки. Встречные машины сами съезжали кто куда, дорога мигом опустела, «тойота» с серым «танком» на хвосте летела через метель.
– Не ори, – Денис захлопнул дверцу и сел, – смотри на дорогу. Развернулся: преследователи не отставали, снова пошли на обгон, «тойоту» мотнуло, перед глазами запрыгали искры. Денис прикусил губу, чтобы не потерять сознание. Похоже на сотряс, это два-три дня мозги как майонез, потом само пройдет. И коллапс миновал, но в любой момент может накрыть снова, лучше не ждать.
– Держи ровно! – он сел, подхватил с пола автомат, передернул затвор. «Прадо» подпирал сзади, врубил дальний свет, в боковое зеркало ударил мощный луч, Пашка выругался, но с курса не сбился. «Прадо» обходил «тойоту» слева, колеса повернулись, огромная машина вот-вот сомнет их корыто в лепешку.
– Надеюсь, ты знаешь, что делать, – Пашка смотрел строго перед собой. «Тойота» давно неслась по встречке, и уйти на свою полосу не было ну никакой возможности. «У Тарновского и ДПС-ники, поди, зарплату получают», – Денис опустил стекло, поднял «укорот». Бок «прадика» маячил рядом, точно серый кит у лодчонки браконьеров, Денис выстрелил сначала одиночными, потом дал по «танку» короткую очередь. «Кит» с тремя дырками в крыле отнесло вбок, махина отстала, ее развернуло на дороге поперек двух сплошных. «Тойота» полетела дальше, Денис откинулся на спинку сиденья. Мутило по-прежнему, липкий пот заливал глаза, шорох разбросанных бумаг был мерзок до тошноты.
– Погоди, командир, еще немного, – бормотал Пашка, – ушли мы, не нагрешили, значит. Скоро приедем, уже на месте.
«Тойоту» снова мотнуло, но уже в последний раз, машина остановилась. Пашка выскочил чуть ли не на ходу, помог вылезти Денису и принялся собирать бумаги и пихать их в портфель. Перед глазами снова колыхалась черная сетка, но даже за ней Денис разглядел лес, что почти вплотную подходил к дороге, и дальние зубцы елей на горизонте, и взгорок – поселок был уже близко.
– Валим, валим отсюда, – Пашка перекинул ремень портфеля через плечо, подхватил Дениса под руку. Тот кое-как спрятал автомат под куртку и побежал рядом с Пашкой в лес. Но едва трасса осталась позади, пришлось остановиться, снова накрыла тошнота. Денис привалился плечом к березе и ждал, когда отпустит, Пашка смотрел то на него, то на дорогу, еле видимую за редкими здесь деревьями.
– Поджечь бы ее, – он поморщился, – на всякий случай. Или Тарновский отмажет, как считаешь?
На воздухе и от мороза стало легче, в голове прояснилось, тошнота отступила. Денис отклеился от березы, сделал несколько шагов по неглубокому тут снегу. Под ногами мягко пружинила примятая сугробами трава, мир снова покачнулся, но устоял.
– Пошли. – Он поправил ремень «укорота» на плече и двинул через лес. Пашка догнал, пошел чуть впереди сбоку, и все крутил головой по сторонам.