Я сидел на крыльце, сложив руки на коленях и опустив на них голову. Меня душил смех. Ну, я ведь сразу же предупреждал Менделя, что Родик – это большой гембель. Он думает в первую очередь только о себе, совсем не может смотреть в будущее даже на пару дней и, как сессионный певец со своим репертуаром на праздники привлекаться может, но как член коллектива абсолютно бесполезен и даже вреден. Но Мендель очень за Родика просил, и я уступил, но до первого кипеша, и он случился в первый же день. Воистину, кто-то на небесах оберегает меня от будущих крупных проблем.
Не, где-то и в чём-то я Менделя понимаю, таких певцов сейчас мало. Чтоб и молодой был, и работоспособный, и востребованный. Но лучше нам самим подыскать талантливого и работоспособного, а востребованным мы его и сами сделаем, благо, что молодых и амбициозных сейчас хватает. Скрипнула дверь, по крыльцу процокали каблучки и рядом со мной на ступеньку присела Таня. Немного помолчав, она легонько взяла меня за плечо и осторожно встряхнула.
– Мишка! Эй, ты чего плачешь? Расстроился из-за этого Нарцисса? Так плюнь на него, я тоже ушла, будем с тобой вдвоём детишкам петь. А что? Мне нравиться с тобой выступать, ты весёлый и задорный, не то, что этот воображала Родион!
Я оторвал голову от рук и в изумлении поднял взгляд на девушку. Таня за меня переживает? Она посчитала, что я расстроился и сижу тут плачу? Я уставился на её опечаленное лицо и не смог удержаться от смеха. Спустя минуту печальное выражение на её мордашке сменилось на озадаченное, затем удивлённое и наконец, вслед за мной она громко расхохоталась. Так мы сидели и беспричинно хохотали как сумасшедшие, пока не открылась дверь, и Мендель, оглядев нас подозрительным взглядом, не произнёс:
– Чего ржёте как лошади? Заходите, давайте! Собрание продолжается. Родион предпочёл сольную карьеру, как ты, Миша, и предполагал! – и Мендель досадливо поморщился.
– Ну, что ж, раз больше вопросов нет, то первое собрание нашего ансамбля можно считать закрытым. Сейчас вам четверть часа на перекурить – оправиться, и вновь жду в комнате, уже на репетицию. Можете разойтись.
Я с усмешкой наблюдаю как взрослые в общем-то люди с насторожённостью поглядывая в мою сторону выходят покурить на крыльцо.
Ну, да, не сдержался, когда в самый разгар собрания все как по команде полезли в карманы, достали курево и попытались устроить «производственный перекур» прямо в зале. И пофиг, что потом самим же дышать нечем будет, и что певцы у нас вообще некурящие. Вот и рявкнул на курильщиков, да так, что те враз попрятали всё своё «курительно – дымительное» и только смотрели на меня с непонятным выражением, то ли осуждения, то ли восхищения.
Ничего, привыкнут. А в общем собрание прошло конструктивно, Мендель чётко обрисовал перспективы ансамбля и что требуется от каждого. Особо подчеркнул, что по статусу я его зам, а что касается музыки, так и вообще моё слово решающее. Танечка – наша вокалистка. Из мужских голосов у нас остался только Хачик, но у него хорошо слышимый армянский акцент. Если для свадеб и именин, это особой роли не играет и даже придаёт определённый колорит песням, то для эстрады это большой минус.
Поэтому будем пробовать всех наших музыкантов, возможно, найдём «голос» среди своих. Если нет, то будем кого-нибудь приглашать. Вот, Родиона хотели, но он так «выступил», что парни ему чуть по шее не настучали за «бездарей и нахлебников». Наконец все разобрали свой инструмент и расселись, кто на что. Кстати, так не пойдёт, нужно на первое время хотя бы из дома принести стулья и подставки для нот. О чём и говорю музыкантам, но возражений нет, все понимают мою правоту.
Я раздаю музыкантам листочки с нотами, а нашим вокалистам ещё и тексты обеих песен. Так, на всякий случай. Пусть они тоже разучивают и то и другое, мало ли, вдруг пригодится. Да уж, пришлось поработать! Текст-то ерунда, а вот партитура для Столярова и нотная запись для каждого инструмента. Мой первый и нежданный блин, и очень надеюсь, что не комом….
– Первым делом будем разучивать «отважного капитана» для Тани. Концерт через шесть дней в воскресенье, и от того, как мы выступим, будет зависеть наша зарплата, и будет ли она вообще. Так что давайте не ударим в грязь лицом, и покажем, что мы можем намного больше, чем от нас ожидают и достойны гораздо большего, чем нам могут предложить!
– Всего исполним десять песен, если нас, конечно, сразу со сцены не попрут. «Капитаном» будем открывать концерт, а вот Хачатур своей песней его закроет. Остальные восемь берём из нашего прежнего репертуара, поровну, четыре поёт Таня и четыре Хачик. – нам бы сейчас две новые песни успеть отрепетировать, а на будущее…. Ух! Даже самому страшно от того, сколько у меня в памяти песен. На наш век хватит!
* * *
А вот говорил я Менделю, что не стоит недооценивать нашу популярность у обычных горожан. Ну – да! Ансамбль «Поющая Одесса» в самой Одессе пока ещё никому не известен, но это именно что «пока». Но имена Танечки Волгиной и Хачик Гаспаряна у одесситов давно на слуху, да и сам Мендель Фляйшман лицо вполне узнаваемое, так что тот ажиотаж, что сейчас творится у входа в клуб, был мной предсказан ещё два дня назад. И не наша вина, что актовый зал клуба не может вместить всех желающих приобщиться к культурному досугу, о котором так опрометчиво конторское руководство оповестило своих работников.
Конечно, откуда было бы раньше взяться столпотворению у клуба, если митинги проводились в сквере, а в клубе только партийные да профсоюзные собрания и доклады с лекциями, на которые порой трудно собрать столько народа, чтоб и в отчёте можно было галочку поставить, и приглашённого лектора пустым залом не обидеть. А то эти лекторы народ такой обидчивый, ещё возьмёт и накатает жалобу, что политическому просвещению работников не уделяют должного внимания…. Оправдывайся потом, что ты не верблюд!
А тут пять дней подряд из ранее пустующего флигеля несутся задорные мелодии, от которых ноги сами пускаются в пляс и звучат весёлые песни, которым так и хочется подпевать. Конечно, первыми слушателями и восторженными комментаторами стали окрестные мальчишки и девчонки, а затем и ребята постарше подтянулись. У простого народа с развлечениями в Одессе не густо, и новость, что у торгового флота теперь появился свой ансамбль, и первый концерт состоится уже в это воскресенье, моментально облетела все окрестности и взбудоражила всех заинтересованных.
А для того, чтоб спровоцировать ажиотаж хватило двух скромных плакатиков с объявлением о концерте. Один на доске объявлений у дверей в контору, другой на тумбе для объявлений у входа в порт. После чего я и сделал столь блестящее «предсказание». Возле заднего крыльца клуба образовалась стихийная танцевальная площадка, где молодёжь с восторгом отплясывает под наш аккомпанемент, пока мы репетируем.
А «хитами сезона» предсказуемо стали две новые песни, что разучивают наши вокалисты. Я больше не комплексую по поводу плагиата, что поделать, я не композитор и не поэт, мне это не дано. Но здесь и сейчас это мне нужно, а откуда и что я беру, кроме меня никто не знает. Слабое утешение, но утешение же?
– Зал битком набит! – Мендель смотрит в узкую щель, слегка раздвинув кулисы. У нас у всех Премьера! Кажется, что мандражируют все. Хотя с чего бы? У всех за плечами не один год подобных выступлений. На свадьбах, праздниках, просто на вечеринках, а вот подишь ты, волнуются. И только я спокоен как удав, как-то нет мне времени волноваться, вот отыграем концерт, а там уж видно будет. Всё. Пора! Я делаю знак музыкантам, и все занимают свои места, показываю большой палец Менделю и киваю на сцену. Его выход.
Я одессит, я из Одессы, здрасьте!
Хочу открыть вам маленький секрет.[10]
Мендель начинает своё выступление с куплетов которые я нагло передрал у Бориса Сичкина из своего времени. По странному совпадению Фляйшман сейчас напоминает мне одновременно и Бубу Касторского и Попандопуло, только помолодевших лет на десять-пятнадцать. Видимо зрительная память прошлого у меня начинает понемногу стираться и угасать. Куплеты в этом времени довольно популярный жанр и как нельзя лучше подходят для конферанса. По ходу концерта Менделю предстоит представить не только наших вокалистов, но и музыкантов.
Для чего каждый исполнитель приготовил свою небольшую музыкальную визитку. Выглядеть всё это должно легко и непринуждённо, но кто бы только знал, чего мне стоило добиться этой «лёгкой непринуждённости»! Музыканты обычно держатся в тени вокалистов и не привыкли к публичности. Но наш Ансамбль должен быть узнаваем «и в лицо, и на слух», и сегодня мы делаем первые шаги в этом направлении.
Но вот конферансье представляет наш первый номер и объявляет публике солистку. Крылья занавеса начинают медленно расползаться в стороны, раздаются первые аккорды, и Танечка в матросском костюмчике начинает задорно приплясывать в такт музыке, а в зал уносятся первые слова песни.
Жил отважный капитан
Он объездил много стран…[11]
Вчера, когда после окончательной примерки Таня уходила от нас с матросским костюмчиком, мама в шутку пожаловалась нашей соседке:
– Вот Бэллочка, полюбуйтесь на этого негодника! У него ещё совсем нет никакого интэрэса до наших дэвочек, но он уже приводит ко мне барышню и говорит: – Мама, мне нужен шикарный женский костюм для этой красавицы! Так вы спросите меня, шо будет, когда такой интэрэс до дэвочек у него появится? Таки я вам отвечу! Мне придётся открывать пошивочное ателье!
Женщины весело смеются над немудрёной маминой шуткой, а я только тяжко вздыхаю. А что мне оставалось делать, когда выяснилось, что у Тани совсем нет подходящего платья для премьеры песни. Нет, так-то женские матросские костюмчики в это время хорошо известны и вполне себе в моде. Но времени до премьеры оставалось совсем немного, а из знакомых модельеров у меня есть только одна, и она сейчас сидит в первом ряду рядом с Беллой Бояновной, «крёстной мамой» нашего ансамбля и азартно вместе со всем залом подпевает нашей солистке. Успех! Первая песня публике понравилась, и можно немножко перевести дух. Довольный Мендель знаками показывает, что мы идём на бисирование.
Что-то мы перемудрили с хронометражем. Когда делали вчерашний заключительный прогон концерта, то окончательно сошлись во мнении, что на весь концерт у нас уйдёт полтора часа времени, если и будет бисирование обеих новых песен, то дополнительно уложимся в полчаса со всеми поклонами. Итого максимум два часа чистого времени на концерт. Но нет! Публика принимает под овации все наши песни. То ли по хорошей музыке соскучились, то ли погода влияет, или ещё что подействовало, но все песни идут под шквал аплодисментов.
Хачик и Таня выкладываются на полную катушку, хорошо, что я сразу решил их чередовать после каждой песни, чтоб у них была возможность отдыха перед следующим выступлением. Глядя на них и, музыканты играют на пределе своих сил и возможностей. И это не фигура речи, так как никаких электронных усилителей у нас нет, нет даже обычного микрофона, не говоря уж о профессиональном для вокалиста. Так что никакой «фанеры», только то, на что способны твои лёгкие и твои руки. Но недовольных нет, ни в зале, где, несмотря на открытые окна очень душно, ни на сцене, где немного просторнее, но ничуть не свежее, чем в зале.
Мендель, улучшив момент, делает мне «большие глаза» и восторженно шепчет: – Два с половиной часа! – и я его понимаю. На такой успех мы не рассчитывали. Уже видно, что премьера удалась. Концерт подходит к завершению, и я очень надеюсь, что финальная песня получит такое же признание и обретёт ту же популярность, что в своё время получила в моём времени. Даже исполнители чем-то неуловимо похожи между собой. Те же ямочки на щеках, та же чуть застенчивая улыбка и та же внутренняя энергия, что не даёт вокалисту стоять на месте. Разве что Хачатур немного моложе, чем Мурат Тхагалегов, но как говорят: – Молодость – это единственный недостаток, который сам проходит с годами.
И вот финал! Раздаётся ритмичный звук барабана, а затем начинается музыкальный проигрыш, немного напоминающий лезгинку. На сцену пританцовывая, выходит Хачатур и в его руках лёгкий бубен. В зал уносятся первые аккорды и слова песни:
Хороша всем на диво
Так горда и красива[12]
* * *
На город опускаются поздние сумерки, все давно уже разошлись по домам. Усталые, но счастливые артисты. Возбуждённые и довольные зрители. И даже озадаченное таким успехом своего ансамбля конторское начальство. И только в скромном кабинете заведующего клубом сидят печальные завхоз и его шеф. Тускло светит керосиновая лампа и в её неверном свете Опанас Богданович разливает по двум стаканчикам остатки водки. В полной тишине молча берёт стакан в руку и смотрит на своего начальника.
– Так шо, Василий Иванович, стало быть, конец нашей тихой жизни пришёл?
Не дождавшись ответа и не чокаясь, вливает в себя водку и начинает закусывать горбушкой хлеба, макая её в солонку. Василий Иванович, солидный мужчина в годах, поднимает свою рюмку на уровень глаз и смотрит свою стопку на просвет, словно пытаясь там, внутри, что-то для себя разглядеть. Но так ничего и не увидев, зачем-то нюхает водку, морщится и выпивает одним глотком. Поставив стакан на стол, занюхивает корочкой хлеба и с какой-то внутренней тоской вздыхает:
– Эх! Да лучше бы они водку пили и девок водили!
Глава 11. Одесса не только поёт, но и танцует!
Иногда перемены так стремительны, что ахнуть не успеешь не то, что привыкнуть.
Пауло Коэльо
Премьера нашего концерта в клубе торгового флота и одновременно презентация нового ансамбля для широкой публики, закончилась полным триумфом «Поющей Одессы». На следующий день восторженные слухи о прошедшем концерте шумными воробьиными стаями разлетелись по улицам и дворикам Одессы, и обсуждались на каждом углу, казалось, всеми, кто имел язык и уши.
Имена Танечки Волгиной и Хачика Гаспаряна то и дело всплывали в разговорах на совершенно посторонние темы и это ни у кого не вызывало удивления. А словосочетание «Мендель Фляйшман» спустя какое-то время приобрело устоявшееся и общеупотребительное значение успешного человека сумевшего организовать сверхприбыльное дело из ничего, буквально на пустом месте.
Эйфория от выступления чувствовалась и на следующий день после концерта на собрании группы. В отличие от остальных музыкантов, с жаром обсуждающих вчерашнее выступление, я не только не разделял общего восторга, но и находился в подавленном состоянии духа. Успех, конечно, но мне было с чем сравнивать из прошлой жизни, и я понимал, что даже в это время мы могли бы выступить на порядок лучше. Эх, сюда бы мой домашний синтезатор Ямаха! Недорогой и простенький, но как мне его не хватает здесь…. Что мы сейчас имеем из инструментов? Мой аккордеон и баян Менделя. Из медных духовых есть валторна, туба, тромбон и труба, остальные духовые; это флейта, кларнет, гобой и фагот.
Из струнных; скрипка, гитара, балалайка да из ударных бубен и маршевый барабан. Нет даже контрабаса и саксофона, не говоря уж об обычной ударной установке с минимальным набором барабанов и тарелок. Это ещё хорошо, что в клубе имеется старое, но ещё годное пианино, а всех наших музыкантов в группе можно смело называть «многостаночниками». И благодаря тому, что все они относительно незанятые и достаточно самостоятельные люди, вопросов с нехваткой исполнителей пока не возникает.
Рафик Хабибуллин из обеспеченной семьи, учится на последнем курсе в музыкальном техникуме, собирается поступать в муздрамин. Может сыграть и на кларнете, и на гобое, а на флейте играет так, что заслушаешься. Постоянный аккомпаниатор на гитаре у нашей Танечки и мне кажется, что он в неё тайно и безнадёжно влюблён.
Сергей Осадчий настоящий «нэпманский сынок», в моём времени таких зовут «мажорами». Благодаря папаше забот не знает и ни в чём не нуждается, но в музыку влюблён беззаветно. Нормальный компанейский парень, без всяких заскоков и барских замашек. Я вообще не знаю такого инструмента, на котором он играть не умеет, но на трубе ему равных нет. Между прочим, тоже выпускник консерватории, только Киевской.
Толик Волков, вроде бы и не еврей, но со своей скрипкой не может расстаться и на пять минут, трясётся над ней как над любимой девушкой и также лелеет её и бережёт. Какая-то она у него именитая и редкая. В прошлом году закончил консерваторию. Но ещё во время обучения у него вышел личный конфликт с кем-то из влиятельных людей в музыкальном мире Одессы. От того все достойные вакансии в городе теперь для него закрыты, но он не унывает. На постоянной основе работает с Менделем и вроде бы, как и не бедствует. При нужде легко сыграет не только на скрипке, но и на валторне, и на тромбоне.
И наконец, последний из наших музыкантов, но далеко не последний музыкант, это Яша Супрун. Окончил харьковскую музыкальную профшколу по классу контрабаса, и переехал с родителями в Одессу. Здесь познакомился с Фляйшманом и теперь тоже работает на него на постоянной основе. Со слов Менделя Яша виртуоз игры на контрабасе каких ещё поискать. У нас он играет на духовых инструментах, но главное, что мне в нём нравится, так это его склонность к импровизации, вот уж кому ноты точно не нужны!
Таня, наша вокалистка, а ещё скрипка и гитара. Хачатур тоже и вокал, и ударные, и гитара и… балалайка. Когда полгода назад на чьём-то дне рождения я впервые увидел армянина играющего на балалайке, то чуть не заполучил когнитивный диссонанс. Сейчас уже привык, но всё равно иногда ещё пробивает на «хи-хи». Вот такие у нас подобрались «мастера на все руки». Всё-таки Мендель обладает не только талантом организатора, но и «нюхом» на хороших музыкантов. И наш ансамбль при всей его «миниатюрности», а нас всего-то восемь человек, может фактически сыграть как мини-оркестр.
Вот только что б стать настоящим оркестром, мало просто собрать коллектив вместе, нужна ещё идея его объединяющая. Заработать денег? Неплохо, но это не идея, это сопутствующий результат при правильной постановке дела. Стать клубным ансамблем? Считай уже стали, но разве клубная самодеятельность, это предел наших возможностей? Хочется-то большего! Но как этого добиться?
Из прошлой жизни я знаю, что сейчас на западе начинают создаваться и набирать бешеную популярность джаз бэнды и танцевальные оркестры. Появляются новые стили в музыке и в танцах, но всё это там, «в европах и америках», где властвует частный капитал и мерилом успеха выступает количество заработанных денег. В Советском Союзе в приоритете идеология, которой нет дела до чьих-то частных интересов. В любой момент наш ВИА могут прикрыть по идеологическим причинам, и как «в одну телегу впрячь коня и трепетную лань» я пока не имею ни малейшего понятия.
Мендель первым замечает моё пасмурное настроение и подходит ко мне.
– Миша, а ты чего такой мрачный? Что-то случилось дома?
– Случилось, но не дома. Наш ансамбль случился. – я вздыхаю и начинаю делиться с Менделем своими размышлениями. Потихоньку вокруг нас собираются остальные музыканты, разговоры стихают и все внимательно слушают, что я говорю. Ссылаясь на зарубежные музыкальные газеты и журналы, знакомлю музыкантов с последними тенденциями в мире музыки и постепенно подвожу к мысли о трансформации нашего ВИА в нечто большее, с элементами эстрадного театра и мюзик – холла. С увеличением как количественного состава музыкантов в ансамбле, так и с привлечением танцоров сначала на сессионной основе, а потом и на постоянной.
Вижу, что нарисованные мною радужные перспективы ансамбля ребятам нравятся, но Мендель, как старший и более опытный в таких делах вносит долю здорового скептицизма в мои мечтания.
– Миша, всё о чём ты сейчас говоришь, уже было. И варьете, и кабаре, и мюзик – холлы. Я сам начинал свои выступления именно в таких заведениях. Но после революции всё это было объявлено буржуазным пережитком и выброшено на свалку. Да, сейчас в сильно урезанном виде эти виды музыкального представления мало-помалу возрождаются, но это не то, что было раньше. Давай всё-таки пока остановимся на ВИА? В принципе нам никто не запрещает набирать музыкантов и привлекать танцоров, и если есть необходимость, то для выступления в клубе я могу пригласить нескольких знакомых музыкантов и танцоров на дивертисмент.
– Мы даже можем в своих концертах использовать элементы ревю или мюзикла. Но вот афишировать это, поверьте мне на слово, не стоит, уж слишком неоднозначная реакция на них, сами знаете у кого. Мне потому и приглянулось предложенное тобой название «Вокально-инструментальный ансамбль», что оно хоть и непривычно для слуха, но точно отражает суть коллектива и несёт нейтральную окраску, не вызывая раздражения у тех, от кого мы, увы, зависим.
– Но вот в том, что нам нужны инструменты, ты безусловно прав. Ну, контрабас для Яши я достать постараюсь, думаю, нам это не дорого встанет. А вот насчёт твоей ударной установки я даже не знаю, что сказать. Сам говоришь, что в Союзе их не делают. Значит надо обращаться к руководству, но как это обосновать, мы с тобой потом обсудим отдельно. А пока хватит прохлаждаться, все за работу, репетицию никто не отменял!
Не, где-то и в чём-то я Менделя понимаю, таких певцов сейчас мало. Чтоб и молодой был, и работоспособный, и востребованный. Но лучше нам самим подыскать талантливого и работоспособного, а востребованным мы его и сами сделаем, благо, что молодых и амбициозных сейчас хватает. Скрипнула дверь, по крыльцу процокали каблучки и рядом со мной на ступеньку присела Таня. Немного помолчав, она легонько взяла меня за плечо и осторожно встряхнула.
– Мишка! Эй, ты чего плачешь? Расстроился из-за этого Нарцисса? Так плюнь на него, я тоже ушла, будем с тобой вдвоём детишкам петь. А что? Мне нравиться с тобой выступать, ты весёлый и задорный, не то, что этот воображала Родион!
Я оторвал голову от рук и в изумлении поднял взгляд на девушку. Таня за меня переживает? Она посчитала, что я расстроился и сижу тут плачу? Я уставился на её опечаленное лицо и не смог удержаться от смеха. Спустя минуту печальное выражение на её мордашке сменилось на озадаченное, затем удивлённое и наконец, вслед за мной она громко расхохоталась. Так мы сидели и беспричинно хохотали как сумасшедшие, пока не открылась дверь, и Мендель, оглядев нас подозрительным взглядом, не произнёс:
– Чего ржёте как лошади? Заходите, давайте! Собрание продолжается. Родион предпочёл сольную карьеру, как ты, Миша, и предполагал! – и Мендель досадливо поморщился.
– Ну, что ж, раз больше вопросов нет, то первое собрание нашего ансамбля можно считать закрытым. Сейчас вам четверть часа на перекурить – оправиться, и вновь жду в комнате, уже на репетицию. Можете разойтись.
Я с усмешкой наблюдаю как взрослые в общем-то люди с насторожённостью поглядывая в мою сторону выходят покурить на крыльцо.
Ну, да, не сдержался, когда в самый разгар собрания все как по команде полезли в карманы, достали курево и попытались устроить «производственный перекур» прямо в зале. И пофиг, что потом самим же дышать нечем будет, и что певцы у нас вообще некурящие. Вот и рявкнул на курильщиков, да так, что те враз попрятали всё своё «курительно – дымительное» и только смотрели на меня с непонятным выражением, то ли осуждения, то ли восхищения.
Ничего, привыкнут. А в общем собрание прошло конструктивно, Мендель чётко обрисовал перспективы ансамбля и что требуется от каждого. Особо подчеркнул, что по статусу я его зам, а что касается музыки, так и вообще моё слово решающее. Танечка – наша вокалистка. Из мужских голосов у нас остался только Хачик, но у него хорошо слышимый армянский акцент. Если для свадеб и именин, это особой роли не играет и даже придаёт определённый колорит песням, то для эстрады это большой минус.
Поэтому будем пробовать всех наших музыкантов, возможно, найдём «голос» среди своих. Если нет, то будем кого-нибудь приглашать. Вот, Родиона хотели, но он так «выступил», что парни ему чуть по шее не настучали за «бездарей и нахлебников». Наконец все разобрали свой инструмент и расселись, кто на что. Кстати, так не пойдёт, нужно на первое время хотя бы из дома принести стулья и подставки для нот. О чём и говорю музыкантам, но возражений нет, все понимают мою правоту.
Я раздаю музыкантам листочки с нотами, а нашим вокалистам ещё и тексты обеих песен. Так, на всякий случай. Пусть они тоже разучивают и то и другое, мало ли, вдруг пригодится. Да уж, пришлось поработать! Текст-то ерунда, а вот партитура для Столярова и нотная запись для каждого инструмента. Мой первый и нежданный блин, и очень надеюсь, что не комом….
– Первым делом будем разучивать «отважного капитана» для Тани. Концерт через шесть дней в воскресенье, и от того, как мы выступим, будет зависеть наша зарплата, и будет ли она вообще. Так что давайте не ударим в грязь лицом, и покажем, что мы можем намного больше, чем от нас ожидают и достойны гораздо большего, чем нам могут предложить!
– Всего исполним десять песен, если нас, конечно, сразу со сцены не попрут. «Капитаном» будем открывать концерт, а вот Хачатур своей песней его закроет. Остальные восемь берём из нашего прежнего репертуара, поровну, четыре поёт Таня и четыре Хачик. – нам бы сейчас две новые песни успеть отрепетировать, а на будущее…. Ух! Даже самому страшно от того, сколько у меня в памяти песен. На наш век хватит!
* * *
А вот говорил я Менделю, что не стоит недооценивать нашу популярность у обычных горожан. Ну – да! Ансамбль «Поющая Одесса» в самой Одессе пока ещё никому не известен, но это именно что «пока». Но имена Танечки Волгиной и Хачик Гаспаряна у одесситов давно на слуху, да и сам Мендель Фляйшман лицо вполне узнаваемое, так что тот ажиотаж, что сейчас творится у входа в клуб, был мной предсказан ещё два дня назад. И не наша вина, что актовый зал клуба не может вместить всех желающих приобщиться к культурному досугу, о котором так опрометчиво конторское руководство оповестило своих работников.
Конечно, откуда было бы раньше взяться столпотворению у клуба, если митинги проводились в сквере, а в клубе только партийные да профсоюзные собрания и доклады с лекциями, на которые порой трудно собрать столько народа, чтоб и в отчёте можно было галочку поставить, и приглашённого лектора пустым залом не обидеть. А то эти лекторы народ такой обидчивый, ещё возьмёт и накатает жалобу, что политическому просвещению работников не уделяют должного внимания…. Оправдывайся потом, что ты не верблюд!
А тут пять дней подряд из ранее пустующего флигеля несутся задорные мелодии, от которых ноги сами пускаются в пляс и звучат весёлые песни, которым так и хочется подпевать. Конечно, первыми слушателями и восторженными комментаторами стали окрестные мальчишки и девчонки, а затем и ребята постарше подтянулись. У простого народа с развлечениями в Одессе не густо, и новость, что у торгового флота теперь появился свой ансамбль, и первый концерт состоится уже в это воскресенье, моментально облетела все окрестности и взбудоражила всех заинтересованных.
А для того, чтоб спровоцировать ажиотаж хватило двух скромных плакатиков с объявлением о концерте. Один на доске объявлений у дверей в контору, другой на тумбе для объявлений у входа в порт. После чего я и сделал столь блестящее «предсказание». Возле заднего крыльца клуба образовалась стихийная танцевальная площадка, где молодёжь с восторгом отплясывает под наш аккомпанемент, пока мы репетируем.
А «хитами сезона» предсказуемо стали две новые песни, что разучивают наши вокалисты. Я больше не комплексую по поводу плагиата, что поделать, я не композитор и не поэт, мне это не дано. Но здесь и сейчас это мне нужно, а откуда и что я беру, кроме меня никто не знает. Слабое утешение, но утешение же?
– Зал битком набит! – Мендель смотрит в узкую щель, слегка раздвинув кулисы. У нас у всех Премьера! Кажется, что мандражируют все. Хотя с чего бы? У всех за плечами не один год подобных выступлений. На свадьбах, праздниках, просто на вечеринках, а вот подишь ты, волнуются. И только я спокоен как удав, как-то нет мне времени волноваться, вот отыграем концерт, а там уж видно будет. Всё. Пора! Я делаю знак музыкантам, и все занимают свои места, показываю большой палец Менделю и киваю на сцену. Его выход.
Я одессит, я из Одессы, здрасьте!
Хочу открыть вам маленький секрет.[10]
Мендель начинает своё выступление с куплетов которые я нагло передрал у Бориса Сичкина из своего времени. По странному совпадению Фляйшман сейчас напоминает мне одновременно и Бубу Касторского и Попандопуло, только помолодевших лет на десять-пятнадцать. Видимо зрительная память прошлого у меня начинает понемногу стираться и угасать. Куплеты в этом времени довольно популярный жанр и как нельзя лучше подходят для конферанса. По ходу концерта Менделю предстоит представить не только наших вокалистов, но и музыкантов.
Для чего каждый исполнитель приготовил свою небольшую музыкальную визитку. Выглядеть всё это должно легко и непринуждённо, но кто бы только знал, чего мне стоило добиться этой «лёгкой непринуждённости»! Музыканты обычно держатся в тени вокалистов и не привыкли к публичности. Но наш Ансамбль должен быть узнаваем «и в лицо, и на слух», и сегодня мы делаем первые шаги в этом направлении.
Но вот конферансье представляет наш первый номер и объявляет публике солистку. Крылья занавеса начинают медленно расползаться в стороны, раздаются первые аккорды, и Танечка в матросском костюмчике начинает задорно приплясывать в такт музыке, а в зал уносятся первые слова песни.
Жил отважный капитан
Он объездил много стран…[11]
Вчера, когда после окончательной примерки Таня уходила от нас с матросским костюмчиком, мама в шутку пожаловалась нашей соседке:
– Вот Бэллочка, полюбуйтесь на этого негодника! У него ещё совсем нет никакого интэрэса до наших дэвочек, но он уже приводит ко мне барышню и говорит: – Мама, мне нужен шикарный женский костюм для этой красавицы! Так вы спросите меня, шо будет, когда такой интэрэс до дэвочек у него появится? Таки я вам отвечу! Мне придётся открывать пошивочное ателье!
Женщины весело смеются над немудрёной маминой шуткой, а я только тяжко вздыхаю. А что мне оставалось делать, когда выяснилось, что у Тани совсем нет подходящего платья для премьеры песни. Нет, так-то женские матросские костюмчики в это время хорошо известны и вполне себе в моде. Но времени до премьеры оставалось совсем немного, а из знакомых модельеров у меня есть только одна, и она сейчас сидит в первом ряду рядом с Беллой Бояновной, «крёстной мамой» нашего ансамбля и азартно вместе со всем залом подпевает нашей солистке. Успех! Первая песня публике понравилась, и можно немножко перевести дух. Довольный Мендель знаками показывает, что мы идём на бисирование.
Что-то мы перемудрили с хронометражем. Когда делали вчерашний заключительный прогон концерта, то окончательно сошлись во мнении, что на весь концерт у нас уйдёт полтора часа времени, если и будет бисирование обеих новых песен, то дополнительно уложимся в полчаса со всеми поклонами. Итого максимум два часа чистого времени на концерт. Но нет! Публика принимает под овации все наши песни. То ли по хорошей музыке соскучились, то ли погода влияет, или ещё что подействовало, но все песни идут под шквал аплодисментов.
Хачик и Таня выкладываются на полную катушку, хорошо, что я сразу решил их чередовать после каждой песни, чтоб у них была возможность отдыха перед следующим выступлением. Глядя на них и, музыканты играют на пределе своих сил и возможностей. И это не фигура речи, так как никаких электронных усилителей у нас нет, нет даже обычного микрофона, не говоря уж о профессиональном для вокалиста. Так что никакой «фанеры», только то, на что способны твои лёгкие и твои руки. Но недовольных нет, ни в зале, где, несмотря на открытые окна очень душно, ни на сцене, где немного просторнее, но ничуть не свежее, чем в зале.
Мендель, улучшив момент, делает мне «большие глаза» и восторженно шепчет: – Два с половиной часа! – и я его понимаю. На такой успех мы не рассчитывали. Уже видно, что премьера удалась. Концерт подходит к завершению, и я очень надеюсь, что финальная песня получит такое же признание и обретёт ту же популярность, что в своё время получила в моём времени. Даже исполнители чем-то неуловимо похожи между собой. Те же ямочки на щеках, та же чуть застенчивая улыбка и та же внутренняя энергия, что не даёт вокалисту стоять на месте. Разве что Хачатур немного моложе, чем Мурат Тхагалегов, но как говорят: – Молодость – это единственный недостаток, который сам проходит с годами.
И вот финал! Раздаётся ритмичный звук барабана, а затем начинается музыкальный проигрыш, немного напоминающий лезгинку. На сцену пританцовывая, выходит Хачатур и в его руках лёгкий бубен. В зал уносятся первые аккорды и слова песни:
Хороша всем на диво
Так горда и красива[12]
* * *
На город опускаются поздние сумерки, все давно уже разошлись по домам. Усталые, но счастливые артисты. Возбуждённые и довольные зрители. И даже озадаченное таким успехом своего ансамбля конторское начальство. И только в скромном кабинете заведующего клубом сидят печальные завхоз и его шеф. Тускло светит керосиновая лампа и в её неверном свете Опанас Богданович разливает по двум стаканчикам остатки водки. В полной тишине молча берёт стакан в руку и смотрит на своего начальника.
– Так шо, Василий Иванович, стало быть, конец нашей тихой жизни пришёл?
Не дождавшись ответа и не чокаясь, вливает в себя водку и начинает закусывать горбушкой хлеба, макая её в солонку. Василий Иванович, солидный мужчина в годах, поднимает свою рюмку на уровень глаз и смотрит свою стопку на просвет, словно пытаясь там, внутри, что-то для себя разглядеть. Но так ничего и не увидев, зачем-то нюхает водку, морщится и выпивает одним глотком. Поставив стакан на стол, занюхивает корочкой хлеба и с какой-то внутренней тоской вздыхает:
– Эх! Да лучше бы они водку пили и девок водили!
Глава 11. Одесса не только поёт, но и танцует!
Иногда перемены так стремительны, что ахнуть не успеешь не то, что привыкнуть.
Пауло Коэльо
Премьера нашего концерта в клубе торгового флота и одновременно презентация нового ансамбля для широкой публики, закончилась полным триумфом «Поющей Одессы». На следующий день восторженные слухи о прошедшем концерте шумными воробьиными стаями разлетелись по улицам и дворикам Одессы, и обсуждались на каждом углу, казалось, всеми, кто имел язык и уши.
Имена Танечки Волгиной и Хачика Гаспаряна то и дело всплывали в разговорах на совершенно посторонние темы и это ни у кого не вызывало удивления. А словосочетание «Мендель Фляйшман» спустя какое-то время приобрело устоявшееся и общеупотребительное значение успешного человека сумевшего организовать сверхприбыльное дело из ничего, буквально на пустом месте.
Эйфория от выступления чувствовалась и на следующий день после концерта на собрании группы. В отличие от остальных музыкантов, с жаром обсуждающих вчерашнее выступление, я не только не разделял общего восторга, но и находился в подавленном состоянии духа. Успех, конечно, но мне было с чем сравнивать из прошлой жизни, и я понимал, что даже в это время мы могли бы выступить на порядок лучше. Эх, сюда бы мой домашний синтезатор Ямаха! Недорогой и простенький, но как мне его не хватает здесь…. Что мы сейчас имеем из инструментов? Мой аккордеон и баян Менделя. Из медных духовых есть валторна, туба, тромбон и труба, остальные духовые; это флейта, кларнет, гобой и фагот.
Из струнных; скрипка, гитара, балалайка да из ударных бубен и маршевый барабан. Нет даже контрабаса и саксофона, не говоря уж об обычной ударной установке с минимальным набором барабанов и тарелок. Это ещё хорошо, что в клубе имеется старое, но ещё годное пианино, а всех наших музыкантов в группе можно смело называть «многостаночниками». И благодаря тому, что все они относительно незанятые и достаточно самостоятельные люди, вопросов с нехваткой исполнителей пока не возникает.
Рафик Хабибуллин из обеспеченной семьи, учится на последнем курсе в музыкальном техникуме, собирается поступать в муздрамин. Может сыграть и на кларнете, и на гобое, а на флейте играет так, что заслушаешься. Постоянный аккомпаниатор на гитаре у нашей Танечки и мне кажется, что он в неё тайно и безнадёжно влюблён.
Сергей Осадчий настоящий «нэпманский сынок», в моём времени таких зовут «мажорами». Благодаря папаше забот не знает и ни в чём не нуждается, но в музыку влюблён беззаветно. Нормальный компанейский парень, без всяких заскоков и барских замашек. Я вообще не знаю такого инструмента, на котором он играть не умеет, но на трубе ему равных нет. Между прочим, тоже выпускник консерватории, только Киевской.
Толик Волков, вроде бы и не еврей, но со своей скрипкой не может расстаться и на пять минут, трясётся над ней как над любимой девушкой и также лелеет её и бережёт. Какая-то она у него именитая и редкая. В прошлом году закончил консерваторию. Но ещё во время обучения у него вышел личный конфликт с кем-то из влиятельных людей в музыкальном мире Одессы. От того все достойные вакансии в городе теперь для него закрыты, но он не унывает. На постоянной основе работает с Менделем и вроде бы, как и не бедствует. При нужде легко сыграет не только на скрипке, но и на валторне, и на тромбоне.
И наконец, последний из наших музыкантов, но далеко не последний музыкант, это Яша Супрун. Окончил харьковскую музыкальную профшколу по классу контрабаса, и переехал с родителями в Одессу. Здесь познакомился с Фляйшманом и теперь тоже работает на него на постоянной основе. Со слов Менделя Яша виртуоз игры на контрабасе каких ещё поискать. У нас он играет на духовых инструментах, но главное, что мне в нём нравится, так это его склонность к импровизации, вот уж кому ноты точно не нужны!
Таня, наша вокалистка, а ещё скрипка и гитара. Хачатур тоже и вокал, и ударные, и гитара и… балалайка. Когда полгода назад на чьём-то дне рождения я впервые увидел армянина играющего на балалайке, то чуть не заполучил когнитивный диссонанс. Сейчас уже привык, но всё равно иногда ещё пробивает на «хи-хи». Вот такие у нас подобрались «мастера на все руки». Всё-таки Мендель обладает не только талантом организатора, но и «нюхом» на хороших музыкантов. И наш ансамбль при всей его «миниатюрности», а нас всего-то восемь человек, может фактически сыграть как мини-оркестр.
Вот только что б стать настоящим оркестром, мало просто собрать коллектив вместе, нужна ещё идея его объединяющая. Заработать денег? Неплохо, но это не идея, это сопутствующий результат при правильной постановке дела. Стать клубным ансамблем? Считай уже стали, но разве клубная самодеятельность, это предел наших возможностей? Хочется-то большего! Но как этого добиться?
Из прошлой жизни я знаю, что сейчас на западе начинают создаваться и набирать бешеную популярность джаз бэнды и танцевальные оркестры. Появляются новые стили в музыке и в танцах, но всё это там, «в европах и америках», где властвует частный капитал и мерилом успеха выступает количество заработанных денег. В Советском Союзе в приоритете идеология, которой нет дела до чьих-то частных интересов. В любой момент наш ВИА могут прикрыть по идеологическим причинам, и как «в одну телегу впрячь коня и трепетную лань» я пока не имею ни малейшего понятия.
Мендель первым замечает моё пасмурное настроение и подходит ко мне.
– Миша, а ты чего такой мрачный? Что-то случилось дома?
– Случилось, но не дома. Наш ансамбль случился. – я вздыхаю и начинаю делиться с Менделем своими размышлениями. Потихоньку вокруг нас собираются остальные музыканты, разговоры стихают и все внимательно слушают, что я говорю. Ссылаясь на зарубежные музыкальные газеты и журналы, знакомлю музыкантов с последними тенденциями в мире музыки и постепенно подвожу к мысли о трансформации нашего ВИА в нечто большее, с элементами эстрадного театра и мюзик – холла. С увеличением как количественного состава музыкантов в ансамбле, так и с привлечением танцоров сначала на сессионной основе, а потом и на постоянной.
Вижу, что нарисованные мною радужные перспективы ансамбля ребятам нравятся, но Мендель, как старший и более опытный в таких делах вносит долю здорового скептицизма в мои мечтания.
– Миша, всё о чём ты сейчас говоришь, уже было. И варьете, и кабаре, и мюзик – холлы. Я сам начинал свои выступления именно в таких заведениях. Но после революции всё это было объявлено буржуазным пережитком и выброшено на свалку. Да, сейчас в сильно урезанном виде эти виды музыкального представления мало-помалу возрождаются, но это не то, что было раньше. Давай всё-таки пока остановимся на ВИА? В принципе нам никто не запрещает набирать музыкантов и привлекать танцоров, и если есть необходимость, то для выступления в клубе я могу пригласить нескольких знакомых музыкантов и танцоров на дивертисмент.
– Мы даже можем в своих концертах использовать элементы ревю или мюзикла. Но вот афишировать это, поверьте мне на слово, не стоит, уж слишком неоднозначная реакция на них, сами знаете у кого. Мне потому и приглянулось предложенное тобой название «Вокально-инструментальный ансамбль», что оно хоть и непривычно для слуха, но точно отражает суть коллектива и несёт нейтральную окраску, не вызывая раздражения у тех, от кого мы, увы, зависим.
– Но вот в том, что нам нужны инструменты, ты безусловно прав. Ну, контрабас для Яши я достать постараюсь, думаю, нам это не дорого встанет. А вот насчёт твоей ударной установки я даже не знаю, что сказать. Сам говоришь, что в Союзе их не делают. Значит надо обращаться к руководству, но как это обосновать, мы с тобой потом обсудим отдельно. А пока хватит прохлаждаться, все за работу, репетицию никто не отменял!