Глава 105




Вездеход останавливается где-то в ельнике, и мотор замолкает. На улице сразу наступает полная тишина, даже ветер затихает. Мы с Гуннаром все еще сидим на улице и прислушиваемся.

Гуннар убирает мобильный в карман куртки. Я вижу, как напрягаются мышцы его лица, плечи и грудная клетка. – В дом, быстро, – говорит он и бежит внутрь.

Я бегу вслед за ним.

– Запри дверь, – командует Гуннар, когда мы заходим. Он снимает куртку и закатывает рукава рубашки по пути на кухню. Открывает ящики и роется в них, пока не находит то, что ищет. – Возьми это, – говорит он и дает мне маленький нож для филе.

– А ты?

Он сжимает зубы.

– Я справлюсь.

Затем он задвигает шторы и выключает свет на потолке.

– Здесь только два входа, – продолжает он в темноте. – Входная дверь и дыра в крыше. В любом случае мы услышим его заранее. Не забывай, Торкильд. Преимущество у нас. Это ему стоит нас бояться, а не наоборот.

– Понял, – киваю я не очень уверенно. – У нас преимущество.

– Ты следи за дверью, а я за дырой в крыше. Ладно?

Я сглатываю и киваю.

– И ни слова, пока он не окажется в комнате. Если придется, используй нож. Хорошо?

– Да, – шепчу я, протягиваю руку, нащупываю дверь и встаю рядом с ней, прислонившись спиной к стене.

Вначале мы слышим только ветер, дующий между деревьев, и ветки, царапающие крышу. Холодный горный воздух вползает через дыру, и лицо с руками становятся такими же холодными, как я чувствую себя и внутри. Вскоре появляется новый звук, осторожные шаги по тонкому слою снега, движущиеся в направлении хижины.

Звук становится громче, когда человек ступает на крыльцо. Доски слабо трещат под весом его тяжелого тела, пока он не останавливается. Мне кажется, я слышу его дыхание через стену, он стоит совсем рядом, готовый выбить дверь и вытащить меня на улицу, но я сохраняю спокойствие и заставляю страх спуститься в диафрагму.

Борг стоит за дверью некоторое время, которое кажется минутами. Глаза понемногу привыкают к темноте, так что я вижу дверную ручку рядом с собой и силуэты мертвецов на диване и кресле. Я не хочу смотреть на них, но взгляд притягивает туда против моей воли. Иногда мне кажется, что они шевелятся, слегка поворачивают головы или хотят жестом предупредить того, кто за дверью, о том, что ждет его здесь. Я быстро моргаю, снова и снова, прогоняя иллюзию, и стараюсь вновь сфокусироваться на дверной ручке.

Гуннар стоит всего в нескольких метрах от меня, у двери в спальню, и в полуметре от дырки в крыше. Вдруг я слышу слабый звук рядом и вижу, что дверная ручка пришла в движение. Я крепче сжимаю нож, закрываю и открываю глаза, чтобы еще раз проверить зрение. Когда ручка почти полностью опустилась, она замирает и снова движется, на этот раз вверх. Вскоре я слышу шаги, медленно удаляющиеся от входа обратно во двор.

Я хочу подойти к Гуннару и рассказать, что Борг только что был у двери, но боюсь издать шум и остаюсь на месте. Проходит несколько минут, и мы снова его слышим. На этот раз за окном прямо над диваном и креслами. Темная фигура прислоняется к стеклу, пытаясь разглядеть, что внутри.

Я вижу, как Гуннар садится на корточки и вжимается в стеллаж, где стоит проигрыватель, чтобы скрыть свой силуэт, на случай если через плотные шторы будет что-то видно.

Снаружи снова задувает ветер. Холодный воздух в хижине моментально становится сырым, и мы слышим, как мокрый снег или дождь бьет по крыше. Тень у окна исчезла, никаких шагов, ничего, кроме нас, ветра и непогоды. И все же я знаю, он где-то там, снаружи. Либо знает, что мы здесь, либо не уверен и ведет себя осторожно. Одно только то, что он не врывается в дверь с топором или косой в руке, но вместо этого изучает, просчитывает, говорит о том, что Борг намного более тщателен, чем я полагал вначале.

Я вздрагиваю от какого-то движения и вдруг вижу, что Гуннар сидит на корточках прямо около меня. Его лицо едва различимо в темноте, виден только блеск в глазах.

– Где он? – шепчет Гуннар. – Я больше его не слышу.

– Я тоже.

– Может, он уехал?

– Разве мы бы не услышали звук мотора?

– Ладно. – Гуннар разворачивается и осторожно переползает на свое место.

Он уже на месте и собирается встать, когда я замечаю движение рядом с ним. Сначала я думаю, что это Борг лезет в дыру в крыше, пока не вижу открывающуюся дверь в спальню.

– Гуннар! – кричу я, когда дверь внезапно распахивается и бьет его со всей силы.

Голова Гуннара с силой ударяется о стену, он падает на пол и остается недвижим. В следующее мгновение в дверях появляется гигантская фигура. Борг медлит секунду, входит в комнату и направляется ко мне. Я собираюсь что-то сказать, но не успеваю – Свейн Борг хватает меня за горло, поднимает и прижимает к стене. В следующую секунду он бьет лбом прямо мне в лицо, я чувствую, как оно мгновенно теряет форму и немеет, вместе с этим на языке и в горле появляется привкус крови. Вслед за этим лоб Борга снова встречается с моим лицом. На этот раз я ничего не чувствую, вижу только резкий свет в глазах перед тем, как потерять сознание.





Глава 106





Я медленно прихожу в себя, не резко и не рывком, а постепенно, мышцы сокращаются во всем теле, и этот процесс становится все более и более интенсивным, пока наконец не вытягивает меня из коматозного состояния, в котором я только что находился, возвращая обратно в холод, темноту и запах давней смерти.

Я лежу лицом в пол. Дышу ртом, дыхание отрывистое. Нос чем-то забит или перебит, так что каждый раз, когда я пробую вдохнуть через него, у меня сильный позыв к рвоте.

Я неподвижно лежу на полу и жду. Пробую шевелить пальцами на руках, проверяю, могу ли двигать пальцами на ногах и шеей. Все болит, и что-то подсказывает мне, что это хороший знак. Наконец я открываю глаза и оглядываюсь. В хижине стало светлее, входная дверь открыта нараспашку. Снаружи идет снег, а туман добрался до самой земли и висит тяжелой пеленой, словно небо и земная кора слились воедино.

Вокруг меня тишина. Я сразу же вспоминаю, что случилось перед тем, как меня вырубило, и вытягиваю голову вверх, чтобы проверить, тут ли Гуннар. Его здесь нет. Я с трудом поднимаю голову еще выше и вижу филейный нож на полу передо мной. Стиснув зубы, пытаюсь дотянуться до него, когда вдруг слышу шаги снаружи.

Я снова опускаюсь на пол и задерживаю дыхание. Борг останавливается, отряхивает снег с ботинок перед тем, как войти в дом, и встает прямо рядом со мной. Я слышу его тяжелое дыхание, чувствую его самого, нависающего тенью надо мной.

Он долгое время стоит так, не издавая звуков, кроме напряженного дыхания. Вдруг я чувствую что-то мокрое и тяжелое на затылке, и голову прижимает вниз и вбок. Я моргаю. Борг поставил мне на голову ногу и медленно давит, сильнее и сильнее.

Зубы ломит и кажется, что щека сейчас лопнет, когда Борг все сильнее давит мне на затылок. Однако я не издаю ни звука, позволив боли взять контроль над телом, наполнить ею каждую клеточку. Мне так больно – кажется, что зубы сейчас сломаются и выскочат из челюсти. Щеку разрывает от боли, и мне кажется, что череп треснет в следующее мгновение. Не знаю, смогу ли я дольше терпеть, все тело кричит, желая вырваться из этих тисков.

И в то мгновение, когда я собираюсь закричать, Борг перестает давить и убирает ногу с моей головы. Он еще долго стоит надо мной, не издавая ни звука. Наконец оборачивается и уходит. Я слышу, как он останавливается неподалеку, в динамике раздается треск, и голос Сольвейг Борг заполняет комнату.

Я неподвижно лежу на полу, пытаясь унять свой пульс. Затем начинаю двигать пальцами рук и ног и шеей, проверяя, все ли работает.

Я слышу, как Борг тасует карты, лежавшие на столе, и раздает их по кругу. Когда в дверь влетает новый порыв холода, я решаюсь открыть глаза. Нож пропал, а Борг сидит в кресле в компании двух трупов. Он склонился над столом, уперев локти в бедра и держит перед собой несколько карт. Кажется, он размышляет, пока наконец не делает ход и не берет новую.

– Твоя очередь, мама, – говорит Свейн Борг, наклоняется над столом к трупу матери и берет ее карты.

Я подтягиваю руку к лицу, ни на секунду не спуская глаз с дивана. Осторожно провожу ладонью, стирая кровь с глаз.

Вторую руку я также подтягиваю и кладу ладонью вниз рядом с лицом. Я вижу, как Борг выкладывает карту и откидывается на спинку кресла.

Когда начинается припев, я ставлю обе ладони на пол и аккуратно переворачиваюсь на бок, к открытой двери, останавливаюсь и снова лежу неподвижно.

– Тебе нужно принять карты, Улаф, – бормочет Борг. Он снова наклоняется над столом, собирает карты по центру и кидает их скрюченному телу справа. Пока он сидит так, я делаю новое движение, так что оказываюсь головой по направлению к выходу.

Когда Борг вновь встает, чтобы раздать карты матери, я подтягиваюсь на руках к двери. Если он сейчас повернется, то увидит, что я передвинулся.

Теперь мне не видно его, обзор загораживает спина на диване, и все же я жду начала следующей песни. Как только песня звучит, я делаю последнее движение к порогу. Встаю на четвереньки, поднимаю голову к свежему холодному воздуху, переваливаюсь через порог и выползаю на снег.





Глава 107




На улице все серо. Даже деревья и горы утопают в тумане. Я вижу следы Борга на земле у ступенек. Рядом с ними тянется след в виде желоба, ведущий из домика в лес.

Миновав последнее окно, я встаю на ноги, но тут же сажусь на корточки – от боли в лице темнеет в глазах. Я заставляю себя открыть глаза и, стиснув зубы, снова поднимаюсь и иду по следу на свежевыпавшем снегу.

Удалившись от хижины, я вдруг замечаю посреди болота то, что заставляет меня хватать ртом воздух и ускориться.

В центре болота стоит Гуннар по грудь в воде. Кажется, словно что-то под водой пытается затащить его в глубину, отчего мышцы лица и шеи вздулись, а кожа на них красная и в то же время белая от холода.

– Помоги мне, – сипит он в ужасе, заметив меня. Изо рта идет морозный пар, он смотрит почерневшим взглядом. – Я больше не могу.

– В чем ты застрял? – я снимаю куртку и захожу в ледяную воду. Холод обжигает кожу.

– Н-не знаю, – стонет он, и зубы стучат друг об друга. – Я пришел в себя, когда упал в воду. Поторопись, – Гуннар вглядывается в туман между озером и хижиной. – Ради бога, поторопись.

Меня уже начинает трясти от холода, так что зуб на зуб не попадает. Я делаю вдох и обхватываю обеими руками холодное как лед тело Гуннара, покрытое гусиной кожей, я как будто трусь о гору льда, пытаясь нащупать в воде его руки. Они связаны за спиной концом веревки, и я чувствую, как что-то тянет ее с другого конца.

– Как, черт возьми, тебе удается держаться над водой? – стону я, развязывая узел.

– У меня уже не получается, – хватает ртом воздух Гуннар. – Развяжи меня, черт возьми.

– Узел слишком тугой, я… – Я задерживаю дыхание, ныряю под воду, берусь за веревку и иду вдоль нее. Через пару метров я подхожу к подводному камню, или же это первичная горная порода, на которой я стою. Веревка исчезает за краем камня, где вода совсем черная и непроницаемая. Я сажусь на корточки, держа веревку, и тяну ее на себя, и сразу же нащупываю что-то похожее на металлическую раму. Я пробую выволочь раму через край камня, но быстро сдаюсь. Она слишком тяжелая.

– Рама тянет веревку на глубину, – говорю я, выныривая. – Я ни за что ее не вытяну.

– Черт, – шипит Гуннар, с силой наклоняясь к берегу. – Я больше не могу, я…

– Я попробую ослабить узел на раме, – говорю я, держа веревку вместе с ним. – Отпусти немного веревку, когда почувствуешь, что я тяну ее, чуть-чуть.

– Я утону, – хватает он ртом воздух.

– Да ни за что, – говорю я и снова ныряю. Я нахожу веревку, дохожу до узла и начинаю действовать. Кажется, легкие сейчас взорвутся, пока я развязываю, лицо онемело от холода, но наконец у меня получается развязать первый узел. Я сразу же начинаю следующий. Вскоре и он готов, и я чувствую, как натяжение веревки ослабевает, и рама исчезает в глубине. Я плыву обратно к Гуннару, беру его за руку и тащу за собой к берегу, где мы оба падаем в снег.