– Можно.

– Но нет абсолютно никаких причин полагать, что его смерть как-то связана с этим делом. Его жена была тяжело больна. Проблемная личная жизнь с трагическим исходом. Мы все трое знали Роберта и нас всех одинаково затронуло то, что случилось между ним и его женой. Трагическое происшествие. Ни больше, ни меньше.

– Касательно того, чем мы занимались, – начинает Кенни. – Мы с Миллой и Робертом приехали из Испании за неделю до смерти Роберта. Там мы безуспешно искали Сив с Оливией. Мы все были довольно подавлены и решили взять перерыв на несколько дней, чтобы собрать волю в кулак и продолжить. В тот вечер, когда убили Роберта, мы должны были встретиться всей командой в Тьёме у Миллы, чтобы обсудить дальнейшие планы.

– А с тех пор? Что вы втроем выяснили или сделали с тех пор?

– Мы стоим на месте, – вздыхает Ивер.

Я обращаюсь к Кенни.

– Вы говорили с матерью Сив?

Кенни кивает.

– И?

– Мать, которая, взяв мужа и детей, едет в отпуск, пока ее дочь разыскивают, – говорит он едко, глядя на Миллу. – Извини, Милла. Я не имел в виду… – он крепко сжимает губы.

– Кто знает о том, что вы их ищете?

– Никто, – отвечает Кенни.

– Ну, – Ивер косится на Кенни. – Это не совсем так.

– О чем вы? – спрашиваю я.

– Милла же давала интервью на телевидении перед тем, как вы уехали в Испанию, – говорит Ивер. – Там она сказала, что в следующей книге об Августе Мугабе речь пойдет про так называемые дела об исчезновении, и что она использует дело Сив и Оливии в своей работе. Хорошее прикрытие для поисков собственной дочери.

– Так что конкретно я могу для вас сделать?

– Мы хотим, чтобы ты помог нам найти Оливию, – говорит Милла. – Выяснить, что с ней случилось, и вернуть домой.

– Домой? – я недоуменно смотрю на каждого из них. – Вы вообще себя слышите? Девочек нет уже полгода, и никаких признаков, что они живы. Вы не обнаружили вообще ничего.

– Торкильд, – шепчет Милла. – Пожалуйста. Мне нужна помощь. Она ведь не может просто исчезнуть навсегда. Это не может так закончиться.

Милла протирает глаза и протягивает мне руку, пока Ивер осторожно покачивается в кресле, а Кенни смотрит на меня исподлобья.

– Ладно, – вздыхаю я и беру ее руку. – Я в деле.

– Прекрасно! – Ивер поспешно встает. – Что если нам встретиться вчетвером завтра после работы, может быть, у тебя в квартире, Милла? И поговорим о дальнейших планах.

– Нет, – отвечаю я.

– Что? – Ивер уже вот-вот готов надеть куртку и выключить компьютер одним движением. Он с удивлением смотрит на меня.

– Нам нужно вернуться в детский дом. Я должен поговорить со свидетелем, с тем мальчиком, который видел девочек на автобусной остановке тем утром, когда они пропали. Мне понадобится полицейский со значком для сопровождения.

– Кенни? – Ивер вопросительно смотрит на своего подчиненного. – Сможешь?

– Я тоже останусь здесь, – вставляет Милла. – не хочу ехать обратно, я устала и…

Кенни вздыхает и всплескивает руками.

– Супер, – говорит он и выуживает ключи от машины. – Поехали.

Не только спазмы в диафрагме и нехватка свежего воздуха мучают меня, когда я наконец поднимаюсь, чтобы выйти. И Ивер, и Кенни – полицейские, расследовавшие дело вместе с матерью одной из пропавших девочек и ее личным частным детективом, и уж они-то должны были знать, что это приведет их в так называемые серые зоны, за гранью их официальных полномочий. Кроме того, что они действительно горят идеей помочь Милле исправить ее прошлое, мне в голову не приходит ни одной причины, почему они согласились на мое участие в этом деле, учитывая мое прошлое в Специальном отделе. И чем больше я думаю об этом, следуя за Кенни из кабинета к лифту, тем больше уверяюсь в том, что следовало откланяться и уехать домой, когда у меня еще был такой шанс.





Глава 17




На улице начинает смеркаться, горят фонари. Вместе с огнями города они придают горизонту беловато-голубой цвет, который растворяется затем в более насыщенном, поднимаясь вверх. Атмосфера в машине такая же веселая, как на встрече по урегулированию споров в конторе по охране семьи.

– А откуда вы знаете Миллу? – спрашиваю я, когда Кенни тормозит на светофоре.

– Мы с Ивером первыми оказались на месте происшествия, – отвечает Кенни, барабаня пальцами по рулю, пока мы ждем, когда загорится зеленый. – Когда ее изнасиловали.


– А после этого?

– Встретились с ней спустя несколько лет. Она начала писать.

– Вы когда-нибудь видели ее дочь? До того, как она отдала ее?

Он качает головой.

– Никогда?

– Нет. – Кенни давит на газ, когда можно ехать дальше. – Милла же переехала в Осло. Она не рассказывала, что забеременела и родила дочь вплоть до того момента через несколько лет.

– Почему вы сами ей не помогли в поиске дочери?

Он смотрит на меня с улыбкой.

– Мы не имеем права по закону.

– А она просила?

– О чем?

– О помощи?

– Да.

– И вместо этого вы познакомили ее с бывшим коллегой, работавшим частным детективом, он нашел Оливию, показал ее Милле в школьном дворе, а потом девочка просто исчезла.

Кенни раздраженно ерзает в кресле.

– Все верно.

Полицейские не любят отвечать на вопросы – они хотят сами их задавать, и Кенни не был исключением.

– Когда вы узнали, что Роберт нашел ее?

– За несколько дней до ее исчезновения.

– А потом? Что случилось потом?

– Я работаю в отделе по охране порядка, и как только поступило сообщение об исчезновении, мы поехали расспрашивать молодежь в Драммене и окрестностях.

– Что-нибудь нашли?

– Раньше девочки периодически мелькали в наркосреде Драммена, но никто уже давно не слышал и не видел их там.

– Окей. Кстати, а Роберта вы знали раньше?

– Лично – нет. Мы оба работали в Драммене в одно время, но Роберт стоял выше в системе, в другом отделе.

– Иными словами, вы один из пехотинцев? – Мы проезжаем заправку, где группа молодежи сидит на капотах машин, в футболках и джинсах, пуская сигаретный дым в холодеющее вечернее небо. – Из тех, кто делает грязную работу.

И снова Кенни пытается найти более удобное положение в кресле.

– Называйте как хотите, – буркает он.

– Почему отдел по охране порядка?

– Мне нравится быть среди людей.

– То есть вы – не охотник за карьерой?

Кенни улыбается самому себе.

– А вы разве не были одной из крупных рыб в прежние времена? Один из парней Особого отдела, в костюмных брюках, красивой рубашке и галстуке, снующий повсюду и портивший нам жизнь?

– Не вам, – говорю я и подмигиваю. Мы уже выехали из центра города, вокруг нас вереницы домов и предприятий сменились большими зелеными участками и свежевспаханными полями пыльно-серого цвета с небольшими жилыми застройками между ними. – Только зловредным полицейским. Мухам в полицейском супе.

– Мухи в полицейском супе. – Он смеется и включает дальний свет. – Так вы нас называете?

– Исключительно из отряда насекомых и пауков. – отвечаю я и добавляю. – Но как я уже сказал, только зловредных.

Он опять смотрит на меня.