– Дилан! – воскликнула она.

– Нет, – ответил мальчик. – Но ты недалека от истины.

Его глаза были широко распахнуты, грудь тяжело вздымалась.

– Дэш?! Что ты здесь делаешь?!

– Где мой брат? – На лице Дэша был почти такой же испуг, что испытывала Поппи.

– Мы решили разделиться. – Она оглянулась на дверь кабинета. – Нам нужно найти остальных и убираться отсюда.

– Ты тоже что-то видела?

Пытаясь справиться со слезами, Поппи молча кивнула.

«Это все ложь».

– Я ждал в холле, – говорил Дэш, – как мы и договорились с Диланом. Но потом услышал шум. Я обернулся и увидел того мальчишку в кроличьей маске, он смотрел на меня с лестницы. Он убежал, я погнался за ним и оказался здесь…

– Я не понимаю, что здесь творится. – Поппи больше не могла молчать. – Я была в кабинете. Там начался пожар. Девочка в маске кошки напала на меня. Я думала, она меня убьет. Я хотела убежать, но дверь была заперта. А окно не разбилось. Но стена… Огонь погас, не понимаю как… И… И нам нужно уходить.

Она прошла мимо него и махнула рукой, чтобы он шел за ней.

– Нам нужно найти остальных И УХОДИТЬ.

– Не этим путем, – возразил Дэш.

– В смысле? – Она будто со стороны услышала, как громко прозвучал ее голос. – Лестница ведет прямо в зал.

Дэш повернул голову, и она увидела отвратительную рану на его щеке. Поппи охнула – ей стало жалко Дэша.

– Мальчик, за которым я побежал, тоже напал на меня. Мне удалось сорвать с него маску. – Дэш задрожал и прикрыл глаза. – У него изо рта текла черная слизь и лилась на шею. Он буквально пропитался ею. – Дэш сглотнул. – Я не хочу… Я не думаю, что нам стоит возвращаться этой дорогой.

Поппи серьезно посмотрела ему прямо в глаза:

– Лестница ведет обратно в зал. Я не видела другого пути отсюда.

Дэш отвел взгляд и посмотрел в темноту коридора за ее спиной:

– Хорошо. Но, надеюсь, ты умеешь драться – на случай, если мы снова наткнемся на тех ребят в масках.

– Я учусь, – ответила Поппи и пошла вперед, радуясь, что удаляется от того кабинета.



Вскоре, когда до холла было уже рукой подать, они наткнулись на лежащую на полу маску кролика, на которую из открытых дверей падал солнечный луч.

В ней не было ничего необычного, просто кусок пластика, которому придали форму на каком-то заводе. Но глаза были большими и темными, а в уголках жирно прорисованы морщинки, как будто маска смеялась. В тусклом свете, падавшем из-за двери, эти глаза казались впалыми и черными. Рот растянулся в широкой, неестественной улыбке, в нем была небольшая прорезь, чтобы надевший маску мог дышать. Вокруг этой небольшой дырочки застыли черные капельки.

– Ты уверен, что стоит к ней прикасаться? – спросила Поппи, когда Дэш потянулся к маске.

Дэш оглянулся на нее:

– Мы не можем просто оставить ее здесь. Иначе остальные мне не поверят.

Поппи поняла, что он имел в виду: иначе Дилан мне не поверит. Дэш перевернул маску. С нижней ее части закапала черная слизь.

Поппи охнула и прикрыла рот рукой:

– Фу! Гадость!

– Ничего страшного, – сказал Дэш, бросил маску и вытер руки о шорты.

Поппи заметила, что внутри маски, вверху, на левом кроличьем ухе, есть какие-то красные значки. Печатные буквы, нарисованные красным маркером, складывались в слово «АЛОИЗИЙ».

– Что это? – спросила она.

– Не знаю и не хочу знать, – ответил Дэш. – Я просто хочу поскорее уйти отсюда.

Они направились дальше вниз по лестнице.

– Дилан? – позвал Дэш. Кроме эха, никто не отозвался.


Когда они завернули за угол, Поппи вскрикнула. Прямо впереди, на полу, в луче света, лежала такая же кроличья маска, точно так же уставившаяся вверх черными глазницами.

– Что происходит? – спросила девочка. «Чооокнутая Поппи!» – Дэш, ты тоже это видишь, правда?

– Я не понимаю, – медленно проговорил Дэш. Казалось, он вот-вот расплачется. – Дилан! – снова крикнул он, но потом взял себя в руки и тихо, как будто говоря сам с собой, произнес: – Наверное, это все шуточки Дилана. Он дурачит нас.

– То есть ты думаешь, что все, что мы только что видели, – проделки твоего брата?!

– Я не знаю, что думать! – закричал Дэш. – Я даже не знаю, в какую сторону идти!

– Давай просто пойдем вперед, – предложила Поппи, хотя у нее подкашивались колени.

Они шли еще какое-то время – довольно долго, хотя лестница уже должна была быть недалеко, – и вдруг оказались опять на том же месте. Страх сомкнул свои когти на горле Поппи, ей показалось, что она задыхается. Дэш бросился вперед и стал топтать маску, пока она совсем не расплющилась.

Коридор содрогнулся и застонал. Дэш схватил Поппи за руку и потянул ее на пол, словно спасаясь от землетрясения.

– Ему не понравилось то, что ты сделал, – прошептала Поппи.

– Кому «ему»?

Поппи не хотела произносить вслух.

– Не знаю… Этому дому?

В метре от них маска приняла прежнюю форму.

Поппи и Дэш вскочили на ноги и бросились мимо нее за угол. Перед ними открылся коридор, которого они раньше не видели. Они бежали и бежали, надеясь найти новые двери, новые комнаты, новые предметы, которых до этого не замечали, – что угодно, что поможет им выбраться из этой зловещей петли.

Поппи потянула Дэша, чтобы тот остановился.

– Слышишь? – спросила она, тяжело дыша.

– Музыка!

– Кто-то играет на рояле.

– Давай пойдем на звук.

– Но если…

– Давай просто пойдем!

Они забежали за поворот и наконец-то увидели первую площадку лестницы.

– Да! – закричала Поппи с такой радостью, как будто выиграла марафон.

Дэш бросился мимо нее вниз по ступенькам, в холл.

– Бежим! – крикнул мальчик.

Ему не нужно было повторять дважды.

Когда они оба оказались у подножия лестницы, сверху их окликнул чей-то голос:

– Дэш! Постой!

Обернувшись, они увидели, что на площадке стоит Дилан, глаза его широко раскрыты и он с трудом удерживает равновесие. Казалось, он вот-вот упадет в обморок.

– О боже! – Поппи в недоумении покачала головой. – Я совсем забыла, что Дилан тоже был там!

– Помоги мне! – крикнул Дэш.

Вместе они бросились назад по лестнице к брату Дэша.





Глава 19




МАРКУС РАСТВОРИЛСЯ в океане звуков. Фортепьянная музыка набирала силу, заставляя его пальцы танцевать по клавишам, а ноги давить на педали. За миллисекунду до того, как воплотить ее в жизнь, Маркус слышал мелодию Музыканта. Они словно играли дуэтом. Зал, где он сидел, стал лишь смутным воспоминанием. В голове теснились образы дома, добрых друзей и домочадцев, запах мокрой собачьей шерсти после прогулки под дождем, звуки каллиопы во время сельских праздников на выходные в День труда, лица мамы, братьев и сестер, сидевших в темноте в первом ряду концертного зала, – воспоминания, которые так тесно переплетались с мелодией Музыканта, что Маркус не мог отделить одно от другого.