Играла музыка: протяжно ухали барабаны, плакала волынка, стонал рожок.

Безликой массой колыхался хоровод.

Женский смех скрежетал в ушах, иглами впиваясь в мозг.

Сиятельный стоял в обществе двух женщин и мужчины, тепло улыбаясь той, которая держала его под руку.

Невысокая и изящная, в иссиня-чёрном закрытом платье с белоснежной жемчужной брошью на груди, с длинными волнистыми волосами, перевитыми серебряной тесьмой и тонким обручем на голове, она походила на нежную эльфийку, сошедшую со страниц фэнтезийного романа. Пшеничный цвет волос в сочетании с большими карими глазами делали её образ ярким и запоминающимся.

Герард… Он выглядел потрясающе. Наташа никогда не видела на нём этого костюма в сине-чёрной гамме. Крупный сапфир на фибуле у ворота гармонировал с цветом его глаз и нарядом сказочного существа рядом. На них оборачивались. Пара смотрелась изумительно. Хрупкая молоденькая аристократка и её сильный воин-защитник. Жених и невеста.

Женщина в тёмно-сером строгом наряде, стоящая рядом, улыбалась мужчине, держащему её руку в своей. Такая же красивая и светловолосая, как спутница Бригахбурга, она очень была похожа на неё. Сестра? Мать?.. Какая разница.

Они стояли лицом к пфальцграфине: её Герард и его будущая жена.

Мужчина, который только что приветствовал старшую женщину, поцеловал ручку эльфийке, пожал руку графу, продолжая говорить. Поздравлял. Это было заметно по его жестам, открытой улыбке, по тому, как он переводил взор с одного на другого. В ответ на фразу поздравителя жених поднёс руку невесты к губам. Блеснуло помолвочное кольцо. Он доволен. Он счастлив. Это видно.

На поясе невесты сверкнула мелкая россыпь камней… Огранённые алмазы? Наташа присмотрелась: полированная поверхность брелока для ключей к автомобилю «AUDI» ловила отражение свечей, радостно сверкая вкраплениями фианитов. Тот брелок, который она когда-то подарила Герарду. Перед глазами пронёсся стремительный вихрь воспоминаний: их первая встреча, первый поцелуй, первая ночь любви, первая ссора… Всё, через что ей пришлось пройти за этот неполный год. Сердце рванулось из груди, перед взором поплыл туман. Тяжёлый, плотный, давящий.

Гул крови в ушах.

Подкашивающиеся ноги.

Вырывающееся клочьями дыхание.

Короткие приступы нервной дрожи.

— Душно… — ледяные пальцы путались в тонкой нити золотой цепочки.

Отто, удерживая её одной рукой, второй коснулся края маски:

— Сейчас станет…

— Нет! — вскрикнула она, прижимая маску, холодея от задержавшегося на ней тёмного прищуренного взгляда Герарда.

Качнулась к Отто, загородилась им, как щитом, заходя за колонну, обмирая, закрывая глаза: узнал? Разве это возможно? Она же в маске.

В очередной раз почувствовав сильное пожатие пальцев, Наташа недоумённо уставилась в лицо парня. Господи, она сейчас ни о чём не в состоянии думать. Глубоко вдохнула, задерживая воздух, заставляя себя собраться. Потом, она всё обдумает потом. А сейчас хотелось на воздух.

— Вэлэри, позвольте мне проводить вас к пфальцграфине.

Она вскинула брови: зачем? Впрочем, бесполезно. Маска не позволяла увидеть её удивление. Высвободила пальцы, осторожно выглядывая из-за колонны. Улыбка застыла на губах любимого. Он и его нимфа продолжали находиться в центре внимания. Вспышки фианитов на брелоке и помолвочном кольце резали глаза.

— Где здесь выход?

Взяв под руку Отто и едва ли не повиснув на ней, старалась двигаться легко и непринуждённо. Глянув на прощание на красивую пару, вздрогнула. Герард смотрел ей в спину нечитаемым взором.

Значит, узнал… Тело охватило жаром, сковывая движения. Ударило в голову непрошеной мыслью: а зачем ей прятаться? Она такая же аристократка, как все здесь собравшиеся. Пришла по приглашению. Не пробралась тайком или обманным путём, не заняла чужого места. Приостановившись, аккуратно сняла маску, утопая в обволакивающем взгляде любимого. Он наждачкой прошёлся по её телу, оставляя после себя обжигающий зуд. Подняв ладонь, шевельнула пальцами: я тоже тебя вижу.

— Это граф Бригахбург, — склонился к ней парень, обдав ухо жарким шёпотом. — Нынче он в фаворе у Генриха. Король ему сосватал самую красивую невесту в Швабии. Моя кузина Леонор. — Грусть в голосе, смешанная с нотками зависти выдала возможную страсть молодого графа.

Не согласиться с ним было трудно. Нежную эльфийку хотелось защищать, оберегать от невзгод, лелеять и баловать. От таких добровольно не отказываются.

— Я его знаю, — отвернулась Наташа, направляясь к выходу, продолжая чувствовать, как острые иглы взгляда любимого жалят спину. — Он снял номер в нашей таверне… — Помедлила, набираясь сил. — И скоро их свадебный пир?

— Через два месяца будет год, как погиб её отец.

— Понятно… — Интерес к празднику пропал. Душу пронзило зимним холодом. Захотелось в тепло. Туда, где её ждали Гензель, Хельга, Фиона. — Вы поможете мне выйти отсюда? — Вела Отто в сторону чёрного хода, через который она вошла с пфальцграфиней и Витолдом.

— Совсем? — удивился он, останавливаясь.

Она кивнула. Слабость разливалась по телу. В желудке рос ледяной ком. Нет, она не хочет оставаться здесь ни на минуту. Бросилась наперерез хороводу к спасительному выходу. Нужно всего лишь выскочить в коридор, спуститься по лестнице, а там — свежий воздух и свобода.

За звуками музыки не слышала, спешит ли за ней Отто или она осталась одна. Не имеет значения! Юркнув под ковровый полог и ослепнув от навалившейся темноты, разбавленной редким свечным светом, бросилась к дверце. Слыша за собой топот и своё имя, рванула её на себя. Ударившись лицом во что-то мягкое и колкое, не успев испугаться, удивилась вспыхнувшему рою светлячков перед глазами. Задохнулась от нехватки воздуха, сползая на пол.

Упасть ей не дали. Повиснув странным образом в воздухе, сквозь стук сердца различила слова:

— Отто, не ожидал от тебя подобного…

Беспокойство, проникнув сквозь завесу шума, заставило встрепенуться. Придя в себя, она попыталась вскочить.

— Погодите, не спешите. У вас кровь.


Её опустили на скамью, укладывая на подушки.

— Отто, до чего ты довёл свою подружку? Так бежать от тебя, — посмеиваясь, незнакомец склонился над ней, всматриваясь в её лик, прикладывая лоскуток ткани к щеке. — Что-то я не помню тебя. Ты чья?

Перехватив платок, Наташа не удержалась от шпильки:

— А разве согласно правилам хорошего тона не мужчина должен представиться первым?

Незнакомец выгнул бровь:

— Хмм… Мне казалось, что…

— Генрих, это пфальцграфиня Вэлэри фон Россен.

— Пфальцграфиня? — Неприкрытое любопытство сквозило во взгляде. — Я думал, что знаю всех пфальцграфов и членов их семей.

Девушка села на скамье, спуская ноги и одёргивая платье.

Незнакомец сел рядом, наблюдая, как она, одной рукой придерживая платок у лица, второй оглаживает платье, расправляя складки на коленях. Под его ногой хрустнуло.

— Веер! — подхватилась она, вскакивая и оседая назад. Кружилась голова.

Мужчина наклонился, поднимая прорванный «ваньшань». На груди звякнула золотая цепь с крупными прямоугольными звеньями и фигурной подвеской с изображением короны.

— Мне очень жаль.

Пфальцграфиня тяжело вздохнула. Хельга расстроится.

— Так почему от тебя убегала фея? — спросил Генрих, не поворачиваясь к Отто.

Отняв от лика пострадавшей платок, озабоченно проронил:

— Царапина. Глубокая.

Бросил в темноту:

— Позовите лекаря.

Улыбнулся, вставая и протягивая руку Наташе:

— Идёмте.

Она заметила его сопровождающих, неслышно жмущихся у стены и практически слившись с нею. Один из них откинул полог, удерживая. Девушка обмерла, наконец-то сообразив, что перед ней коронованный принц — герцог Швабский, сын короля Конрада. Упасть в обморок не получилось. Полученная доза адреналина блокировала страх. Старательно присев в глубоком реверансе, во все глаза смотрела на молодого монарха, оказавшегося довольно высоким. Смуглое вытянутое лицо в ореоле вьющихся волос, подкупающий пытливый взор карих глаз, заглядывающих в душу, будто спрашивая: чего ты стоишь?

— Итак, Вэлэри… — предложил ей согнутую в локте руку, — …прошу вас быть моей гостьей.

Она, онемев, глазела на него, ничего не понимая. Стать гостьей короля?

Тряхнув головой и заломив бровь, ослепительно улыбнувшись, восторженно произнесла:

— Figase!

У выхода кто-то что-то вещал хорошо поставленным громким голосом, от которого заложило уши.

Пронёсшийся по залу ропот сменился оглушительным молчанием, и когда новоявленный король вышел из комнаты, тишина взорвалась аплодисментами и ликованием. Заиграла громкая музыка, резкая и вызывающе-раздражающая. Хотелось заткнуть уши…



Она сидела в тёмной карете, прикрыв глаза и прижимая к груди узкую длинную шкатулку, инкрустированную золотым кружевом, поглаживая пальцем бобышку на защёлке.

Натужное сопение на сиденье напротив сменилось тихим сдержанным постаныванием. Ретинда зашевелилась, меняя позу.

Наташа так и не поняла: у пфальцграфини в самом деле болела спина или она умело притворяется? В какой-то момент на празднике ей показалось, что Ретинда прикидывается больной. Зачем? Да кто её знает.

В тишине, разрываемой скрипом покачивающейся кареты, конским топотом и понуканием кучера раздалось:

— Вэлэри, ты довольна? Тебе понравилось празднество?

— Да, — ответила она, не кривя душой. — Спасибо, что предоставили мне такую возможность.

Всё было бы изумительно, если бы не Герард. Мысли о нём преследовали, бередили душу, поднимая со дна горький осадок, перша в горле едва сдерживаемыми слезами. Перед глазами стояла его невеста. И потом, сидя на возвышении за столом в обществе Генриха, взгляд Наташи кружил над местом, где рука об руку с красавицей-эльфийкой находился Бригахбург. Совсем близко. Настолько, что она слышала его запах, как и приторно-сладкий запах той, что заняла её место рядом с тем, кого она любила. Изредка Герард, склоняясь к Леонор, разговаривал с ней, и пфальцграфиня подмечала, как блестят её глаза и поднимаются уголки губ. Нужно быть слепым, чтобы не заметить, что невеста влюблена в жениха.

Девушка старалась не смотреть в их сторону, но взгляд снова и снова с упрямством капризного ребёнка возвращался к ним, подмечая доверительность их общения. Ни разу не поймав на себе его взора, она с горечью сознавала, что это конец всему. Конец их отношениям, их любви. Её любви. Глаза наполнялись слезами, и тогда она прятала их, опуская ресницы и уставившись в золотое блюдо, стоящее перед ней, наполненное всевозможными яствами, не в силах проглотить ни кусочка.

— Вам не нравится? — спрашивал Генрих, склоняясь к ней, заглядывая в лицо. — Попробуйте вот это.