— Куда? В комнаты для прислуги. — Накинув капюшон, ёжилась от сырого предрассветного тумана, сквозь который проступали очертания таверны. Вкусно пахло дымом, свежевыпеченным хлебом и жареной рыбой. — Только сначала…
Озадаченно тёрла лицо, собираясь с мыслями, которые упорно не желали шевелиться. Оглянулась на управляющего, раздающего указания у разгружающихся телег. Став перед рабами, осмотрев их, задержала взор на воине. Тяжело дышащий, пошатывающийся, с холодным блеском в глазах, он казался безразличным к происходящему вокруг него.
— Ему не лучше. — Услышала за спиной голос Руди.
— Помогите ему подняться в комнату. — Когда Рыжий и Казимир, подхватив русича с обеих сторон, направились к чёрному ходу, Наташа кивнула Лее: — Идёмте. — Говорила на ходу, поднимаясь по крутым ступенькам, оглядываясь на идущих позади:
— Вы находитесь в городе Аугусте, в таверне нотара господина Эриха Фрейта под названием «Пять звёзд». Будете здесь жить и работать. Вы, Казимир, будете готовить для постояльцев трапезу. Вы, Лея, будете ему помогать. — Задержала взгляд на высоком рабе, физически не уступающем кузнецу и беспомощном сейчас, думая о том, если эти двое схлестнутся, то предугадать, кто окажется победителем, будет трудно. — Получите одежду и приведёте себя в порядок. Вода в колодце во дворе. Грейте сами. Вёдра найдёте на кухне. Очаг растоплен. Распоряжусь, чтобы вас покормили. До обеда отдыхайте. Потом с каждым из вас поговорю отдельно.
Ремонт в доме был закончен. Наёмные слуги, нуждающиеся в жилье, наводили порядок в каморах на чердаке, обставленных нехитрой крепкой мебелью.
Под тяжёлым телом русича кровать жалобно скрипнула. Он, прищурившись, присматривался к женщине, склонившейся к его лицу.
— Что у вас болит? — Наташа, сев на край ложа, ощупывала его горячую голову. Он был так бледен, что это не могла скрыть даже темень в комнате. Видела, что он понимает её, но ни одного звука не слетело с его обветренных потрескавшихся губ. — Он, что, немой? — Обернулась к неподвижно стоящему у двери Руди. — Хотя, нет. Продавец открывал его рот… Привези Фиону. Пусть посмотрит его.
— Сейчас?
— Да, Руди, да. — Заметив его колебание, повысила голос: — Я смогу постоять за себя. — Коснулась изогнутой рукояти нового серебряного кинжала на поясе. Отметила, что это уже третий. Панцербрехер, который дал ей Дитрих и кинжал «от Руди» так и не вернулись к хозяйке. — Да он в таком состоянии мухи не обидит. Ступай.
Когда за Рыжим закрылась дверь, пфальцграфиня вздохнула:
— Вижу, что вы меня слышите. Вы не понимаете меня? Вы из Руси?
— Не узнала…
От звука его голоса девушка вздрогнула, расширив глаза. Пока смысл сказанного доходил до отказывающегося верить сознания, русич коснулся её ладони, сжав пальцы.
— Яробор… — выдохнула она, удерживая его на кровати, порывающегося встать. — Лежи.
— Узнала всё же…
Было в его низком глухом голосе что-то до боли знакомое, тревожное и трогательное, от чего сердце сдавило тисками. На глазах выступили слёзы:
— Не может быть… — Вязкий ком подступил к горлу. Вырвав руку, коснулась заросшего щетиной лица. Очертив скулу, откинула прядь волос. Открыв ухо, неверяще дёргала за ранее отсутствующую мочку, дивясь: — Как такое возможно?
Мужчина перехватил её руку:
— Шаманка лечила.
— Что? — Она сдёрнула с его плеча край порванной рубахи, склоняясь к шее, ощупывая и рассматривая чистую ровную кожу, где ранее находился длинный уродливый шрам.
Он молча прижал её ладонь к груди. Улыбнулся. Озорно. Открыто.
— Я думала, что ты давно дома. — Недоумевала она. — Тебя снова пленили? Как ты попал в рабство?
— Глупо попался… Тонул… Выбрался на берег и пока приходил в себя… Их было много. — Отвёл глаза в сторону, словно стыдясь случившегося. — Был бы здоров, живым бы не дался.
— Ты мне должен всё рассказать. — Что-то вертелось в мыслях и вызывало недоумение. — Шаманка?
— Этот нотар… Твой муж? — сузил глаза.
Убедилась — перед ней тот самый непокорный бунтарь Яробор. Затрясла головой:
— Нет. С тех пор столько всего произошло. Господи… Яробор… — смеялась сквозь слёзы. — Я купила тебя…
— Да… — улыбался краем губ. — Выходит, снова тебе должен?
— Мы не виделись… девять месяцев…
— Долго…
На шум приближающихся шагов в коридоре обернулась.
Дверь распахнулась.
— Вэлэри, вот ты где…
Эрих в заляпанных грязью сапогах с плетью в руке уставился на раба, удерживающего пфальцграфиню, утирающую слёзы.
— Что такое? Где охрана? — В два шага достиг ложа и, дёрнув женщину на себя, замахнулся на лежащего мужчину.
Плеть, со свистом описав в воздухе дугу, с оглушительным отрывистым хлопком опустилась на выставленную над головой раба ладонь. Он резко дёрнул за плетёный кожаный хвост, и рукоять, выскользнув из руки нотара, гулко ударилась о пол.
Эрих замахнулся кулаком, но Наташа повисла на его плече:
— Это не то, что ты подумал! Мы знакомы! Он когда-то спас мне жизнь! Успокойся!
Тяжело дыша, нотар подозрительно косился на пфальцграфиню. Презрительно глянув на настороженного, приподнявшегося на локте раба, процедил сквозь зубы:
— Вэлэри, идём. Графиня Хильдегард тоже здесь. — Подхватив её под руку, торопливо увлёк к двери. — У меня к вам разговор.
— Эрих, ему нужно дать вольную.
— Потом, потом, — на ходу обронил он.
Успела махнуть Яробору в закрывающуюся створку:
— Отдыхай. Я вернусь.
— Вэлэри, что за нежности с рабом? — Нотар с чёрной лестницы на втором этаже, крепко зажав локоть девушки, направил её в низкую дверь.
— Мне больно, — вырвала она руку, потирая. Неожиданная грубость Эриха насторожила. Всегда предупредительный и любезный, он не походил на себя. — Что ты себе позволяешь?
— Прости, — вздохнул он, меняясь, виновато-просительно заглядывая в её глаза, становясь прежним милым молодым человеком. — Я испугался за тебя, когда увидел, что он…
— Я всё тебе объяснила. Он свой человек… Что за срочность? — Обычно ни Эрих, ни Хельга так рано в таверне не появлялись.
Из короткого узкого коридора вышли к номерам люкс — с повышенным уровнем комфортности и круглосуточным обслуживанием — с поблёскивающими на них медными номерками и перевёрнутыми тыльной стороной табличками «Не беспокоить» на круглых ручках. По лестнице спустились в просторный холл.
Из него, мимо трапезного зала и номеров среднего уровня прошли в конец коридора и остановились перед незапертой дверью переговорной комнаты. Ею — предназначенной для ведения деловых переговоров — могли пользоваться при необходимости не только гости, но и клиенты нотара. Он распахнул перед пфальцграфиней дверь.
Густой аромат мёда и сдобы ударил в нос. От растопленного камина веяло уютным теплом. За большим сервированным к завтраку столом, уставленном кувшинами с молоком и горячим морсом, тарелочками с творогом, бруском сливочного масла, вишнёвым вареньем, ломтиками белого хлеба и сыра, отварными яйцами с кусочками варёно-копчёного бекона, высилась горка треугольных пирожков, сидела Хельга и пила напиток. Отставив кубок, она бросилась к подруге:
— Вэлэри, дорогая, — они обнялись, — я так беспокоилась. Мне снились плохие сны. Как хорошо, что ты дома.
Наташа, подвинув к себе кубок с молоком, выбрала пирожок.
Эрих, устроившись напротив женщин, сглотнув слюну, последовал её примеру.
— Забыл, как это называется. — С аппетитом принялся за трапезу.
— Эчпочмак, — напомнила пфальцграфиня. — Пирожки с начинкой из мяса птицы и лука.
Мужчина кивнул, прихватив второй.
— Как съездила? Всё купила? — Хильдегард отвела взор от жующего нотара.
— Поездка была не из лёгких. Не думаю, что скоро решусь повторить её. — Качнула головой Наташа, хмурясь: — Начинку пересолили…
— Расскажи, где ты такого буйвола откопала, — поморщился Эрих, глянув на плеть, свёрнутую на соседнем стуле. — Во сколько он обошёлся нашей казне? Разве такой будет кухарить и готовить эч… поч…
— Мак, — подсказала графиня. — Буйвол? Вэлэри, он о чём?
— Ай, — отмахнулась девушка. — Ни во сколько не обошёлся казне. Я купила его за свой счёт и намереваюсь оформить для него вольную грамоту. Я знаю Яробора давно. Когда-то он спас мне жизнь. Мой долг отблагодарить его.
— Кто это? Ты мне расскажешь? — У Хельги загорелись глаза. — Когда это случилось? Где?
— Погодите, — вмешался Эрих, — давайте сначала поговорим о моём деле. Рассказывать друг другу сказки будете потом. Без меня. К тому же прибыла мебель для покоев. Сегодня разгрузят и доставят во второй половине дня. Капитан сдержал слово. Вэлэри, ты же помнишь, что господин судья любит меха и его покой должен быть самым-самым… На полу обязательно должен быть мягкий ковёр. И ещё, мне бы тоже хотелось иметь здесь скромную маленькую камору для работы. А тот угол, что я снимаю… Откажусь от него, — улыбнулся он, скромно опустив глаза.
Подумалось: «Почему нет? Дом на нём. Логично, если он будет жить в одной из комнат» У неё с Хельгой есть комната на втором этаже, где можно уединиться и посекретничать, отдохнуть или переночевать в случае необходимости, или вовсе незаметно покинуть таверну через потайную дверцу.
Обставив по своему вкусу, Наташа не стала загромождать её помпезной кроватью со стойками и вечно пыльным балдахином. Минимум необходимой мебели, выдержанной в едином стиле и ей могли бы позавидовать демонстрационные залы всех музеев мира XXI века, экспонирующие жилые комнаты и предметы быта средневековья.
— Не вопрос. — Глянула на графиню девушка. Та кивнула, соглашаясь. — Выбери, где тебе будет удобнее. Обставим и закажем шкаф с ключом. То есть… Ну, потом увидишь. Чтобы никто не смог добраться до твоих документов.
— Вэлэри, ты у нас казначей. Так? — издалека начал Эрих, довольный сговорчивостью компаньонок. — Как обстоят наши дела в этом смысле? Много ли осталось золота после твоей поездки на ярмарку?
— Осталось не так, чтобы много. Точно не скажу. Мне удалось сэкономить на оптовых закупках. Гер Уц поспособствовал. А что?
— Нам нужен запас не меньше, чем на месяц. Пока пойдёт прибыль — ждать и ждать. Опять же неизбежные убытки.
— Основная масса продуктов закуплена. Свежая зелень стоит копейки. Сейчас сяду писать, что и по чём купила на ярмарке. Когда обставим номера, сделаю опись каждого покоя. Если постоялец что-то испортит или сломает, будем включать стоимость ремонта или самой вещи, не подлежащей исправлению в счёт проживания. Здесь убытков не будет. Хельга, нужен грамотный человек, чтобы при выезде постояльцев осматривал покои. Возможно, он будет вести запись, кто прибывает и на сколько дней снимает покой, чтобы заранее знать о свободных местах. Будем приучать гостей пользоваться бронью и её оплачивать. Всё равно господа высылают гонцов вперёд. А нас это подстрахует от возможных накладок.
— Броня? Защитные доспехи? — Эрих уставился на пфальцграфиню.
— Бронирование — это предварительный заказ покоя в таверне. Прошу не путать. Очень удобно. Это позволит нам подготовиться к приёму гостя.
— Хмм… Неплохо. — Нотар прислушался к себе, поглядывая на пирожок. Облизав губы, решил больше не брать. Хоть и вкусно, но достаточно четырёх. Он ценил в себе умение вовремя остановиться. — Посмотрите, что у меня есть.