Бэрон разочарованно опустил дубинку:

– Отец Тероний, он в вашем распоряжении.

– Благодарю, патрульный Донован. Ты хорошо служишь Оракулу.

Войдя в клетку, Тероний наморщил нос. Джона впился взглядом в его лицо, обрамленное длинной черной с проседью бородой. Тероний был одним из старейших и самых уважаемых жрецов, и визит его озадачил Джону. Кроме отца Флавия, больше никто из Красных Плащей не заглядывал в Тень.

Тероний обернулся к Бэрону:

– Оставь нас.

Бэрон потеребил дубинку и нервно огляделся.

– Отец Тероний, мне велено сопровождать вас! Этот еретик непредсказуем и опасен…

– Что именно тебе неясно? – В голосе Терония слышалась едва сдерживаемая ярость. Жрец пронзил юного патрульного гневным взглядом.

Бэрон быстро закивал головой:

– Простите, отче! Конечно же, я вас оставлю. Как закончите с ним, постучите дважды в дверь сектора.

Тероний дождался, пока Бэрон выйдет из сектора, а после опустился на колени возле Джоны. Оглядел его израненное тело, цепи и оковы, сухие растрескавшиеся губы пленника и пустую чашку рядом с ним.

Джона собрал остатки мужества.

– Зачем вы здесь, отче? – слабым голосом спросил он, и лицо жреца озарилось улыбкой.

– Хотел лично увидеть печально известного грешника. Отец Флавий не ошибался на твой счет! – Он протянул вперед ладони. – Чую исходящее от тебя зло. «Книга Морского Оракула» учит: чтобы познать добро, мы должны взглянуть в лицо великому злу… Книга Виния, глава вторая, стих двенадцатый.

– Прошу, пощадите, отче, – взмолился Джона.

Тероний отвесил ему оплеуху.

– Никакой пощады грешникам! Тебя спасут лишь благословенные воды Святого Моря.

– Ну так отдайте, – произнес Джона, – отдайте меня ему!

– Ты ведь этого и добиваешься? Прежде покайся и заплати за грехи! Твое предательство повлекло за собой кошмарные последствия. По твоей вине начались волнения. Твоя дочь взбудоражила народ, бросив вызов учению Оракула…

– Постойте… о чем вы? – запинаясь, проговорил Джона. – Моя дочь… какие волнения?

Про то, что в колонии неспокойно, он, конечно, знал: в последнее время патрульные бросили в Тень немало новых заключенных, но те, опасаясь побоев, молчали. И вот наконец Джона услышал новости о том, что творится за пределами Третьего сектора.

– Не лги мне, грешник, – сердито проговорил Тероний. – Хочешь сказать, что не знаешь о восстании? Да это с самого начала был твой план: поднять изгоев против Синода! И чтобы к ним примкнули сочувствующие из демоса!

– И демос тоже? – потрясенно спросил Джона. – Рабочие заодно с изгоями?

– Не валяй дурака! – пригрозил Тероний.

Он подался ближе, теперь их с Джоной разделяли какие-то дюймы. От жреца пахло сандаловым маслом.

– Расскажи про Инженерную. Давно ли твой цех планировал мятеж? Мы знаем, что в заговоре замешан Ройстон, старший инженер.

– Ройстон? – удивился Джона. – При чем тут Ройстон?

– Он идиот! – Жрец покрутил рукой у груди. – Помог мятежникам забаррикадироваться в Инженерной. Они называют себя подъемышами. К тому же Ройстон не один, он в сговоре с женщиной-изгоем, которую все называют шефом. Хоть она и оборванка, с ней не совладать.

– Изгой? Это… невозможно, – пробормотал Джона. – Ройстон не водится с изгоями! Он вообще одиночка: дом, работа, снова дом… Он даже не женат, детей нет. Наш цех – вот его жизнь.

Тероний презрительно наморщил губы.

– Расскажи мне о… Моди Студебекер.

– Моди Студебекер? – переспросил Джона. За дни бездействия, похоже, ослабли не только его руки, но и мозг.

Тероний снова ударил его.

– Может, мне позвать патрульного, чтобы он освежил твою память? Говорят, дубинки хорошо развязывают языки…

Джона заслонился руками.

– Нет… нет… прошу вас! Моди – моя старая соседка! Вдова, присматривала за моими детьми, когда я задерживался на работе. Иногда я чинил ей что-нибудь в доме. Ремонтники к изгоям никогда не спешат…


– Лжешь! – перебил Тероний. – Они командуют подъемышами, каким-то образом переправляют припасы в Инженерную, хотя мы лишили их пайка и закрыли Базар.

– Отче, я ничего о припасах не знаю! – пробормотал Джона, но тут же собрался. – А если бы и знал, то ни за что не сказал бы!

Ярости Терония не было предела. Он наклонился совсем близко, так что губы его оказались в каких-то миллиметрах от лица Джоны.

– Слушай внимательно… и кричи так, будто я тебя пытаю. – Жрец посмотрел Джоне прямо в глаза, чтобы тот понял: ему можно доверять.

– У меня сообщение от Моди, – прошептал Тероний.

Джона вздрогнул. Это что, какая-то уловка? Увидев сомнение в глазах Джоны, Тероний сказал:

– Джона, прошу, не бойся! Мне пришлось ударить тебя для видимости. Нельзя, чтобы другие узники поняли, что я предатель. Надо скрываться, иначе толку от меня не будет никакого.

Нахмурившись, Джона тихо произнес:

– С какой стати мне тебе верить? Ты – один из этих…

– Верно, тебе свойственно сомневаться. Если честно, я бы заволновался, если бы ты сразу поверил. Возможно, это тебя убедит… – Тероний еще сильней понизил голос: – До того как войти в Церковь и стать Теронием, я носил другое имя.

– Какое?

– Уолтер Студебекер.

Джона потрясенно уставился на жреца. Да, у Моди был брат по имени Уолтер, но она о нем не рассказывала. Тогда Джона решил, что его, как детей и мужа Моди, забрала оспа.

– Я думал, он мертв, – признался Джона.

– Ну уж нет! Хотя, знаешь, присягая Церкви, мы оставляем свою прежнюю жизнь и имена. Так что в некотором роде я умер.

– Значит, ваши родители – из кратоса?

Тероний кивнул:

– Наша мать заседала в Синоде. Когда сестра сделалась изгоем, семья отвернулась от нее. Она ведь могла присягнуть Синоду или Церкви, но выбрала ремесло демоса, да еще и архивы. А потом провалила экзамены и вылетела из цеха, опозорив нас.

– Наверное, родителям было стыдно за нее? Неудивительно, что они отвернулись от Моди. Даже демос не желает знаться с изгоями, что уж говорить о кратосе.

Тероний потупился.

– Я этим не горжусь. Даже наоборот. Но тогда я был молод и амбициозен. Не хотел, чтобы кто-то узнал о моей связи с изгоем. Боялся пятен на репутации. Пришло время, я присягнул Церкви и с тех пор больше с сестрой не общался. То и дело видел ее на Базаре, торгующей сладостями, и испытывал отвращение.

Джона подумал.

– Что же с тех пор… изменилось?

– С тех пор как власть перешла в руки Флавия, я видел много такого, чего не хотел бы видеть… Ужасные вещи, которых не могу забыть… и не могу простить.

У Джоны екнуло сердце:

– Моя… жена?

Жрец кивнул:

– Тесса, твоя супруга, – не единственная, кого отец Флавий убил за эти годы. Он ненавидит тех, кто угрожает его власти, и готов на все, лишь бы заставить их молчать.

– Жертвоприношения? – догадался Джона.

– Да… если ты попал в черный список, Флавий рано или поздно найдет предлог, лишь бы выбросить тебя в море. Подкупает жадных представителей демоса, чтобы те давали ложные показания, использует Церковь как прикрытие, а патрульных – для осуществления своей воли. Многие годы я молил Оракула, чтобы он наставил нас на правильный путь. Да благословит Он твою дочь! Майра – та, кого мы все ждали! Второе пришествие, о котором писал Виний.

– О чем ты? Какое Второе пришествие?

– Как ты не понимаешь? – возбужденно произнес Тероний. – Святое Море призвало Майру, чтобы избавить нас от великого зла, как написано в «Книге Морского Оракула». Пора разрушить кастовую систему, прекратить жертвоприношения и тиранию Флавия и Синода.

Жрец беспокойно огляделся по сторонам. В секторе было по-прежнему тихо и темно, однако в любой момент мог вернуться Бэрон, да и остальным заключенным нельзя было доверять. За время, проведенное во мраке, их слух обострился.

– Послушай, времени мало. Отец Флавий установил связь между мной и Моди, приставил ко мне соглядатаев. К тебе вообще не положено пускать посетителей, но я уговорил этого молодого патрульного. Правда, он может быстро осознать, что натворил. Поэтому слушай внимательно…

Джона подался вперед, насколько позволяли цепи. Губами жрец касался его уха:

– Когда зажгутся огни, ищи спасения в небесах.

Джона нахмурился:

– Это и есть послание от Моди?