Суды над теми, кто оказался в списках английского посольства, были открытыми. Нет, они были не военно-полевыми, а с присяжными, но по новым нормам уголовного права. До всеобщей декларации прав человека еще было далеко, поэтому обратная сила закона не работала. Присяжные, несмотря на усилия защиты, признавали подсудимых виновными, а судьи в основном давали по максимуму.
В тысяча девятьсот втором году в России начался революционный террор. Лондон на своей территории сплотил всех революционеров. Туда переехали Ульянов, Аксельрод, Засулич, Мартов, Плеханов, Парвус, Савинков и прочие. Раздробленное революционное движение объединялось под крылом английского правительства.
Первой ласточкой было убийство министра внутренних дел Сипягина Дмитрия Сергеевича, работу которого высоко ценил Николай. Разнос всех служб был со стороны императора… В общем, я в состоянии такой ярости видел Николая в четвертый раз.
Профукали, что там говорить. Но действия террориста-одиночки предугадать было практически невозможно. Недаром потом между органом социал-демократов «Искра»» и газетой эсеров «Революционная Россия» возник спор по вопросу о принадлежности Степана Валериановича к партии эсеров и сущности политического террора.
Второго апреля одна тысяча девятьсот второго года к зданию Мариинского дворца подъехала пролетка, в которой был студент Степан Балмашев, одетый в форму адъютанта. Дождавшись в швейцарской приезда министра, Балмашев подошел к нему и со словами, что привез пакет с бумагами от великого князя Сергея Александровича, выстрелил в голову Сипягина. Министр скончался на месте, а его убийца даже не сделал попытки бежать.
В общем, Балмашев стал первым из террористов-революционеров нового поколения, который был повешен по решению военно-полевого суда. Три дня – и на четвертый пламенный революционер закачался на виселице в Шлиссельбургской крепости.
Дальше вал террора начал расти, но общими усилиями всех служб его удалось в течение года купировать. Сыграли роль и профсоюзы Зубатова, и то, что на всех казенных заводах была работа, а сверхурочные в связи с большим объемом госзаказов оплачивались по двойному тарифу. Рабочие сами сдавали агитаторов, а те чиновники, которые не поняли новой экономической политики императора, попадали под статью «промышленный саботаж».
Кроме того, когда при штурме явок террористов погибло два бойца из моего спецподразделения, я отдал негласный приказ: в случае вооруженного сопротивления живыми никого не брать.
Вильгельм, воодушевленный работой наших штурмовиков, прислал по согласованию с Николаем на обучение в Аналитический центр десять офицеров, которые должны будут создать в Германии аналогичные подразделения.
И если честно, то я его понимаю. Мало кто знал, что в начале марта одна тысяча девятисотого года анархист Дитрих Вайланд выстрелил в кайзера во время его визита в Бремен, но, слава богу, лишь незначительно его ранил, хотя попал в голову. Шлем спас. Так что кайзер знал не понаслышке, что такое революционный террор.
Если по всей Европе революционеры всех мастей и оттенков спокойно и открыто собирали деньги на революцию, открывали «партийные школы», проводили съезды, чуть ли не в открытую закупали оружие и создавали центры боевой подготовки, где учили вьюношей и мамзелей со взором горящим стрельбе и метанию бомб, то в Германской империи такие штучки не проходили.
Жить там революционер, в принципе, мог, но при малейшей попытке революционной деятельности его тут же брали в оборот и объясняли, что здесь такое не проходит. А объявленных в розыск террористов германцы моментально выдавали России, не устраивая, подобно Франции, митингов возмущенной «зверствами царизма» прогрессивной общественности.
Меж тем во Франции, чтобы нормальным образом бороться с ускользнувшими туда бомбистами, русской заграничной агентуре приходилось втайне вербовать и покупать отдельных французских полицейских чиновников, потому что легально, законным образом добиться чего-то от французских властей было невозможно.
Так что, когда революционеры заявили на съезде в Лондоне, что «одним из сильных средств борьбы, диктуемых нашим революционным прошлым и настоящим, является политический террор, заключающийся в уничтожении наиболее вредных и влиятельных при данных условиях лиц русского самодержавия, и террористическая деятельность прекратится лишь с победой над самодержавием, лишь с полным достижением политической свободы», Вильгельм и прислал своих офицеров на стажировку в центр. После борьбы с русским самодержавием он не исключал, что следующей целью будет кайзер и Германская империя.
Но это было позже, а тогда, после покушения, не знаю, что накопали германские спецслужбы по нему, но именно после этого события в германском рейхстаге князь фон Бюлов заявил, что Яньцзинское соглашение с Великобританией одна тысяча девятисотого года не касается Маньчжурии. После этого в Лондоне внезапно прерываются переговоры о возможности создания блока Великобритания – Германия – Япония, направленного против России. А потом были приход на помощь германской эскадры и Гогландское соглашение.
Да… Гогландское соглашение по Европе перевернуло всю политику с головы на ноги. Франция пришла в ужас от случившегося. Оставаться один на один с Германией ей решительно не хотелось. Особенно вследствие возможной затянувшейся войны между Россией и Великобританией.
Казалось бы, как это вообще возможно? Морская и континентальная державы?! Тем не менее, кроме английского «боевого пса» Японии на море, которую британцы могли поддержать и своим флотом, Российская империя и Великобритания имели возможность устроить театр военных действий на территориях Персии, Афганистана, Северной Индии, а возможно, и в Китае. Удаленность коммуникаций без проблем может растянуть это противостояние на несколько лет, истощая экономику обеих стран.
Судя по всему, в этот замес впишется кайзер на стороне России. Как поведут себя Австро-Венгрия и Италия – союзники Германии по Тройственному союзу – не известно. Но если и они встанут на сторону Германии и России, то будет не просто весело, а очень весело.
Как следствие, Парижем овладела нешуточная паника. Нет, конечно, во Франции никто не был против того, чтобы англичане творили свои гадости русским. Но Россия была нужна республике для противостояния Германии, а теперь та и Россия заключили договор о взаимопомощи, который ставил крест на мечтах Франции о возврате Эльзаса и Лотарингии.
Поэтому спустя год и семь месяцев после подписания двумя империями Гогландского соглашения Франция, как девушка на выданье, строила глазки всем, не давая окончательного ответа. Правда, потихоньку пошла информация, что она все больше и больше склоняется к «сердечному согласию» с британским джентльменом по вопросам в Африке и в Новом Свете. Думаю, и по Европе будет какое-нибудь секретное соглашение.
В Британии же творилось нечто невообразимое. Георг Пятый был готов на все, чтобы отомстить России, ну и Германии заодно, но вот британское общество традиционно было не однородным. Часть хотела одного, другая – другого, третья – третьего и так далее.
Либералы, получившие большинство в правительстве, на удивление дружно встали на сторону своего короля, в отличие от консерваторов, очень недовольных тем, что терпят убытки из-за свернутой торговли с Россией.
За спиной премьер-министра Великобритании Генри Кэмпбелл-Баннермана стоял второй барон Ротшильд, его отец и еврейская диаспора Великобритании. Уолтер Ротшильд был активным политиком, представляя либеральное движение, являлся членом парламента от города Эйлсбери и принимал активное участие в разработке проекта декларации по созданию еврейского национального государства в Палестине.
Враждебное отношение к России данной группы было определено тем, что Российская империя начала двадцатого века была признанным международным лидером антисемитизма и притеснения евреев. Доходило до того, что в английских газетах сравнивали положение евреев в России с египетским рабством ветхозаветных времен.
Особняком выступала и та часть британского общества, которая имела бизнес в Японии и Китае, а также планировала какие-то перспективы от концессий по итогам уже неизбежной русско-японской войны. Надо сказать, что это была небольшая часть, так как основные, фундаментальные финансовые интересы Великобритании были сосредоточены в Индии, Африке и на Ближнем Востоке.
В общем, хотя единства у британцев и не было, но Георг «гадил» где только мог, причем не только нам. В январе этого года в Юго-Западной Африке, протекторат над которой Германия установила в конце восьмидесятых годов прошлого века, началось восстание за свободу и независимость местных племен гереро и оттенгов.
Племена поднялись на борьбу почти поголовно. Вооруженные поставленными англичанами винтовками, имея инструкторов-британцев, обучавших повстанцев с учетом опыта англо-бурской войны, племена начали партизанские действия, нанося германским отрядам поражения, используя внезапность нападения.
Только после прибытия из Германии подкрепления, пушек и пулеметов, поставленных из России, ситуация стала меняться. Но, судя по всему, кузен Вилли получил головную боль не на один год.
Тревожные сведения приходили от военных агентов касаемо и наших границ. Полки англо-индийской армии стягивались к городу Равалпинди, который располагался недалеко от границы с Афганистаном и стал местом дислокации крупнейшего британского гарнизона в Индии. В случае военных действий в сопредельных с Индией провинциях Китая и Туркестана они в течение двух-трех месяцев смогут выставить три корпуса неплохо обученных и вооруженных войск.
Но изменения коснулись не только сухопутных сил. Активизировался и главный военный аргумент Британии – флот. Учения, учения и еще раз учения. Их количество с начала этого года превысило в два раза количество флотских маневров за весь прошлый год.
В английском адмиралтействе даже создали «Отдел по борьбе с подводной опасностью», задачей которого является оценка степени угрозы крупным кораблям со стороны подводных лодок и выработка мер противодействия с участием бывших компаньонов господина Холланда в качестве экспертов. Сам же Джон, разругавшийся с Фростом и Райсом, уже целый год работал в «закрытом конструкторском бюро» вместе с Джевецким, Крыловыми и Костовичем.
Они уже создали проект «Дельфин» и воплотили его в трех подводных лодках, прошедших испытания и принятых на вооружение ВМФ Российской империи. Две из трех лодок были переправлены в Порт-Артур.
Полное подводное водоизмещение судна составило сто двадцать тонн, длина – двадцать метров, диаметр – четыре метра. Скорость надводного хода достигала десяти узлов, подводного – шесть узлов. Дальность плавания экономическим ходом была, соответственно, четыреста и сорок миль. Рабочая глубина погружения – пятьдесят метров. Вооружение состояло из двух трубных минных аппаратов калибра четыреста пятьдесят семь миллиметров. Боекомплект насчитывал четыре торпеды.
Командир первого подводного миноносца кап-два Беклемишев после ходовых испытаний докладывал: возможность подводного плавания при скорости шесть узлов обеспечивается с точностью до одного фута; скорость по поверхности в десять узлов держится уверенно; практическая дальность плавания под электромотором определилась в шестьдесят миль от расчетных сорока, но при скорости в пять узлов, причем в течение четырех дней, производилась варка свежей пищи, вентиляция и освещение. Возможность заряжания аккумуляторов от мотора практически проверена много раз, не только командование, но даже несколько человек мастеровых, работающих на лодке, переносят подводное плавание спокойно.
Я улыбнулся, вспомнив, как Михаил Николаевич волновался, докладывая Николаю об успешных ходовых испытаниях. Однако этот офицер был холоден и собран в момент смертельной опасности. Только его решительные действия позволили спасти лодку и экипаж при первом погружении. Тогда не удалось удержать подводный миноносец на заданной глубине, и он воткнулся в дно. Появилась течь, на борту подлодки началась паника, которую смог прекратить Беклемишев и организовать работы по спасению первого русского подводного миноносца. Лодка смогла вырваться из рук Нептуна и всплыла.
Как потом рассказывали свидетели, когда Бубнов и Беклемишев оказались на берегу, то сняли фуражки, перекрестились, а Михаил Николаевич спокойно произнес: «Ну, вот, слава богу, и поплавали под водой».
Да! Много, очень много событий произошло за эти полтора года. Все и не упомнишь. Слишком их много было. Из значимых для Аналитического центра стал выпуск первых курсантов. В качестве экзамена они были направлены в различные губернские города без документов, денег, одетыми чуть ли не бродягами с задачей за месяц адаптироваться в местных условиях и занять достойное положение в местном обществе.
Для этого выпускники имели право использовать свои полученные криминальные навыки и все умения, изученные во время курсов. В общем, разрешалось все, кроме убийства. Но если кто-то попадется, то суд и наказание будут реальными. Своими настоящими биографиями пользоваться было запрещено.
С заданием справились все. Никто не насторожил полицию и жандармов. Легализовались по-разному. Месяц – срок небольшой, поэтому кто-то смог устроиться на завод только простым рабочим, кто-то смог достичь большего.
Отличился курсант с учебным прозвищем Гусар. Попав на испытания в Саратов, он каким-то образом умудрился за столь короткое время охмурить младшую дочь предводителя местного губернского дворянства, шталмейстера Двора Его Императорского Величества и члена Государственного совета Павла Александровича Кривского. В результате там все шло к свадьбе, а будущий тесть пристроил нашего курсанта на службу к себе под бочок на должность, позволяющую получить чин коллежского секретаря.
Все бы ничего, только Гусар легализовался по украденному паспорту и сделанным, точнее, переправленным, им же самим другим украденным документам. А лямур возникла нешуточная, особенно со стороны девицы. Да и Гусар признался, что полюбил по-настоящему и не знает, что теперь делать. Вот такая Санта-Барбара в Саратове образовалась в одна тысяча девятьсот втором году.
Пришлось для саратовского дворянства и их предводителя раскрывать Гусара как коллежского секретаря, состоящего на службе в Министерстве императорского двора и уделов при кабинете его императорского величества, который в городе выполнял особое секретное распоряжение императора по чужим документам.
В общем, все закончилось признаниями, слезами радости и свадьбой, благо Гусар был дворянином, а его истинный статус оказался даже выше, чем был по поддельным документам. А по Российской империи поползли слухи, что царь-то снова возродил Тайную экспедицию, а скоро «слово и дело государево» введут. Вот и думай, кому и что говорить. Вдруг перед тобой никакой не Иванов, а Сидоров из Тайной экспедиции.
Пятерых курсантов пришлось отчислить. Точнее, сделали так, чтобы все считали, что они отчислены как не прошедшие испытание. На самом деле только этих пятерых можно было с натяжкой использовать как нелегалов. Трое из них направлялись в САСШ. Ирландец и Горец, которые действительно имели ирландские и шотландские корни, должны были в Нью-Йорке войти в команду Джеймса Коннолли.
Этот человек был ведущей фигурой в ирландском протестном движении на рубеже веков. Он активно выступал против Гомруля – движения за автономию Ирландии, считая его полумерами. Его мечтой была независимая Ирландия. В одна тысяча восемьсот девяносто седьмом году он инициировал демонстрации против организованных властями Дублина торжеств в честь шестидесятилетия правления королевы Виктории, а также против запланированных визитов членов королевской семьи в Ирландию. Кроме того, Коннолли организовал дублинские протесты против англо-бурской войны, после чего был вынужден выехать вместе с семьей в САСШ.
С помощью этого лидера современных фениев и наших двух агентов мы надеялись создать Ирландскую республиканскую армию, которая будет бороться за независимую Ирландскую республику намного раньше, чем это произошло в моем мире. Надо же было добавить англам головной боли, не только им устраивать волнения, восстания и перевороты. Пора брать на вооружение приемы политической борьбы «самой прогрессивной» нации на свете.
А третий представитель наших курсов создаст первую в Штатах финансовую пирамиду LEF от Liberte, Égalite, Fraternite, то бишь свобода, равенство и братство. Достигать успехов на этом поприще Финансист должен был, действуя через подставных наемных лиц в основном французского и немецкого происхождения.
Этот курсант, который окончил Санкт-Петербургский университет по первому разряду и с золотой медалью по кафедре политэкономии, еще на стадии отбора кандидатов был намечен именно на эту цель.
Он был любимым учеником Михаила Ивановича Туган-Барановского, создавшего инвестиционную теорию циклов и написавшего в одна тысяча восемьсот девяносто четвертом году книгу «Промышленные кризисы в современной Англии, их причина и влияние на народную жизнь». В этой книге молодой экономист дал новое системное видение сущности экономических кризисов и их причин. А его еще более юный ученик должен был на практике доказать правильность теории своего наставника.
С Туган-Барановским был на короткой ноге главный экономический мозг Аналитического центра Петр Струве, от которого и узнали о молодом финансовом гении. Оставалось его только направить в нужную сторону и в виде финансовой мины подбросить в САСШ, зарабатывать деньги для ИРА и России да ковать причины для финансово-экономического кризиса. Для этих целей Финансист получил доступ к счетам на один миллион долларов. Контролировать его, конечно, предполагалось. Но его настрой говорил о том, что этот агент готов к великим свершениям.
Еще по одному курсанту уехали в Германию и Францию. Их задача была внедриться в военные круги этих стран для получения информации о состоянии войск, промышленности, планируемых военных действий. Задача была с перспективой не на один год и даже не на один десяток лет. Такие Штирлицы начала двадцатого века.
Больше десятка курсантов разъехались по дипломатическим миссиям в разные страны, чтобы под видом обслуживающего персонала посольств и представительств собирать развединформацию. Двенадцать выпускников курса образовали костяк контрразведки. Половина из них убыла в Харбин. Старший этой группы должен был передать обусловленное с Тифонтаем послание от меня и получить от купца всю собранную тем информацию. Такой вариант развития событий мы с Николаем Ивановичем обговаривали еще во время встречи в Иркутске.
Да, Иркутск. Пока добирался до него, казалось, что еду по строительной площадке, и стройка не прекращается ни днем, ни ночью. По всему Транссибу раздавались стук топоров, хруст вгрызающихся в дерево пил, смачные и звонкие удары кувалд по костылям. Шалаши, палатки, огонь костров, на которых готовится пища, перебранки на могучем русском языке. На полустанках было видно, как разбегаются влево-вправо от основного полотна новые дорожные ветки, отстойники, вагонные и ремонтные депо. Да и сам Транссиб до Омска стал уже двухпутным.
Не забыв навестить родное училище и дядьку Игната, я проинспектировал строительство Кругобайкальской железной дороги и Байкальской переправы, на которой уже действовали два парома-ледокола «Ангара» и «Байкал».
Сооружение дороги от Иркутска до байкальского мыса Малый Баранчик, на котором был расположен порт Байкал, велось с одна тысяча восемьсот девяносто шестого по одна тысяча девятисотый год. К этому времени также была достроена железная дорога от Сретенска до Мысовой на восточном берегу Байкала.
Возведение самого сложного отрезка, от Слюдянки до станции Байкал, началось осенью одна тысяча девятьсот второго года, когда стало понятно, что столкновение с Англией и Японией неизбежно. На этот участок были брошены значительные силы и средства, куда больше, чем было запланировано изначально.
Технические условия при устройстве разъездов определили пропускную способность дороги в четырнадцать пар поездов в сутки. Сроком окончания работ по строительству Кругобайкальской железной дороги императором была названа дата – десятое августа одна тысяча девятьсот третьего года.
На момент моей инспекции работы подходили к концу. Никому не хотелось пополнить собой отряды каторжан, задействованных на этом грандиозном по срокам строительстве.
Основные силы были брошены на ввод в эксплуатацию железнодорожного полотна, поэтому работы по развитию станций и поселков на пути следования дороги не проводились. Этим можно было заняться и позже. Как говорилось в моем мире: «Все для фронта, все для победы».
Мои мысли прервал гудок парохода. «Селенга» сообщала, что прибывает под заход солнца к пристани Хабаровска. Впереди меня ждала встреча с главнокомандующим всеми войсками Дальнего Востока и генерал-губернатором Приамурья Гродековым.
Николая Ивановича я хорошо знал еще по своей прошлой службе при генерал-губернаторе Духовском. Гродеков с девяносто третьего года был замом у Сергея Михайловича. Правда, в последний раз с Николаем Ивановичем виделся почти семь лет назад в девяносто шестом году. Во время моего участия в войне с китайцами и ихэтуанями встретиться не получилось.
Генерал-губернатор тогда отвечал за оборону Приамурья и усмирение китайских волнений в Северной Маньчжурии. Благодаря его энергичным и решительным действиям была блестяще выполнена мобилизация Приамурья. Именно он спланировал удары отряда Ренненкампфа через Малый Хинган на Цицикар и Гирин, генерал-майора Сахарова – на Харбин, а отряда генерала Айгустова – на Нингуту и Хуньчунь.
Его тактические и стратегические решения привели к тому, что уже к пятому июля одна тысяча девятьсот первого года было открыто временное движение поездов и перевозки грузов на всей протяженности еще не «замиренной» КВЖД. К концу июля того же года правый берег главной транспортной аорты региона – Амура – был очищен от неприятеля, и возобновлено свободное плавание судов.
А к двадцатому августа, после взятия Гирина, Цицикара и Нингуты, вся магистраль КВЖД, на протяжении одной тысячи двухсот верст, вновь прочно удерживалась русскими войсками, и военные действия в Северной Маньчжурии можно было считать оконченными.
Гродекову императором была пожалована золотая, украшенная бриллиантами шашка с надписью «За победы в Северной Маньчжурии. 1900 г.». В том же году Николай Иванович был произведен в генерала от инфантерии.
В августе прошлого года генерал-губернатор в связи с шестидесятилетием попросился в отставку, но вместо этого император добавил к его генерал-губернаторству должность главнокомандующего войсками на Дальнем Востоке. На этом посту Гродекову пришлось выполнить громадную работу по организации и подготовке запасных частей и частей действующей дальневосточной армии к новой войне, а также приведению тыла Приамурья на военное положение.
* * *
– Ваше высокопревосходительство, разрешите войти? – я застыл по стойке смирно в дверях кабинета приморского генерал-губернатора.
– Проходите, Тимофей Васильевич, очень рад вас видеть, – Гродеков вышел из-за стола и, улыбаясь, пошел мне навстречу.
Пожав мне руку и похлопав по плечу, подвел к столу и усадил на стул. Вернувшись на место, некоторое время с интересом рассматривал меня через стекла очков.
– А вы за эти годы возмужали и заматерели, Тимофей Васильевич. Я-то вас помню лихим рубакой во главе сотни, которая гоняла хунхузов по всему Амуру. Очень эффективно вы тогда действовали. А теперь начальник Аналитического центра, которого все боятся до колик в животе. Как там уже в народе говорят: «Приедут к тебе черные ангелы на воронке, тогда и узнаешь, как ты жизнь прожил»… – Николай Иванович весело и заразительно рассмеялся.
Не удержался от смеха и я. Такую интерпретацию выездов на арест моих орлов я слышал впервые. И если честно, было даже лестно от такого сравнения.
– Как Аркадий Семенович поживает?! – резко изменил тему разговора Гродеков.
В тысяча девятьсот втором году в России начался революционный террор. Лондон на своей территории сплотил всех революционеров. Туда переехали Ульянов, Аксельрод, Засулич, Мартов, Плеханов, Парвус, Савинков и прочие. Раздробленное революционное движение объединялось под крылом английского правительства.
Первой ласточкой было убийство министра внутренних дел Сипягина Дмитрия Сергеевича, работу которого высоко ценил Николай. Разнос всех служб был со стороны императора… В общем, я в состоянии такой ярости видел Николая в четвертый раз.
Профукали, что там говорить. Но действия террориста-одиночки предугадать было практически невозможно. Недаром потом между органом социал-демократов «Искра»» и газетой эсеров «Революционная Россия» возник спор по вопросу о принадлежности Степана Валериановича к партии эсеров и сущности политического террора.
Второго апреля одна тысяча девятьсот второго года к зданию Мариинского дворца подъехала пролетка, в которой был студент Степан Балмашев, одетый в форму адъютанта. Дождавшись в швейцарской приезда министра, Балмашев подошел к нему и со словами, что привез пакет с бумагами от великого князя Сергея Александровича, выстрелил в голову Сипягина. Министр скончался на месте, а его убийца даже не сделал попытки бежать.
В общем, Балмашев стал первым из террористов-революционеров нового поколения, который был повешен по решению военно-полевого суда. Три дня – и на четвертый пламенный революционер закачался на виселице в Шлиссельбургской крепости.
Дальше вал террора начал расти, но общими усилиями всех служб его удалось в течение года купировать. Сыграли роль и профсоюзы Зубатова, и то, что на всех казенных заводах была работа, а сверхурочные в связи с большим объемом госзаказов оплачивались по двойному тарифу. Рабочие сами сдавали агитаторов, а те чиновники, которые не поняли новой экономической политики императора, попадали под статью «промышленный саботаж».
Кроме того, когда при штурме явок террористов погибло два бойца из моего спецподразделения, я отдал негласный приказ: в случае вооруженного сопротивления живыми никого не брать.
Вильгельм, воодушевленный работой наших штурмовиков, прислал по согласованию с Николаем на обучение в Аналитический центр десять офицеров, которые должны будут создать в Германии аналогичные подразделения.
И если честно, то я его понимаю. Мало кто знал, что в начале марта одна тысяча девятисотого года анархист Дитрих Вайланд выстрелил в кайзера во время его визита в Бремен, но, слава богу, лишь незначительно его ранил, хотя попал в голову. Шлем спас. Так что кайзер знал не понаслышке, что такое революционный террор.
Если по всей Европе революционеры всех мастей и оттенков спокойно и открыто собирали деньги на революцию, открывали «партийные школы», проводили съезды, чуть ли не в открытую закупали оружие и создавали центры боевой подготовки, где учили вьюношей и мамзелей со взором горящим стрельбе и метанию бомб, то в Германской империи такие штучки не проходили.
Жить там революционер, в принципе, мог, но при малейшей попытке революционной деятельности его тут же брали в оборот и объясняли, что здесь такое не проходит. А объявленных в розыск террористов германцы моментально выдавали России, не устраивая, подобно Франции, митингов возмущенной «зверствами царизма» прогрессивной общественности.
Меж тем во Франции, чтобы нормальным образом бороться с ускользнувшими туда бомбистами, русской заграничной агентуре приходилось втайне вербовать и покупать отдельных французских полицейских чиновников, потому что легально, законным образом добиться чего-то от французских властей было невозможно.
Так что, когда революционеры заявили на съезде в Лондоне, что «одним из сильных средств борьбы, диктуемых нашим революционным прошлым и настоящим, является политический террор, заключающийся в уничтожении наиболее вредных и влиятельных при данных условиях лиц русского самодержавия, и террористическая деятельность прекратится лишь с победой над самодержавием, лишь с полным достижением политической свободы», Вильгельм и прислал своих офицеров на стажировку в центр. После борьбы с русским самодержавием он не исключал, что следующей целью будет кайзер и Германская империя.
Но это было позже, а тогда, после покушения, не знаю, что накопали германские спецслужбы по нему, но именно после этого события в германском рейхстаге князь фон Бюлов заявил, что Яньцзинское соглашение с Великобританией одна тысяча девятисотого года не касается Маньчжурии. После этого в Лондоне внезапно прерываются переговоры о возможности создания блока Великобритания – Германия – Япония, направленного против России. А потом были приход на помощь германской эскадры и Гогландское соглашение.
Да… Гогландское соглашение по Европе перевернуло всю политику с головы на ноги. Франция пришла в ужас от случившегося. Оставаться один на один с Германией ей решительно не хотелось. Особенно вследствие возможной затянувшейся войны между Россией и Великобританией.
Казалось бы, как это вообще возможно? Морская и континентальная державы?! Тем не менее, кроме английского «боевого пса» Японии на море, которую британцы могли поддержать и своим флотом, Российская империя и Великобритания имели возможность устроить театр военных действий на территориях Персии, Афганистана, Северной Индии, а возможно, и в Китае. Удаленность коммуникаций без проблем может растянуть это противостояние на несколько лет, истощая экономику обеих стран.
Судя по всему, в этот замес впишется кайзер на стороне России. Как поведут себя Австро-Венгрия и Италия – союзники Германии по Тройственному союзу – не известно. Но если и они встанут на сторону Германии и России, то будет не просто весело, а очень весело.
Как следствие, Парижем овладела нешуточная паника. Нет, конечно, во Франции никто не был против того, чтобы англичане творили свои гадости русским. Но Россия была нужна республике для противостояния Германии, а теперь та и Россия заключили договор о взаимопомощи, который ставил крест на мечтах Франции о возврате Эльзаса и Лотарингии.
Поэтому спустя год и семь месяцев после подписания двумя империями Гогландского соглашения Франция, как девушка на выданье, строила глазки всем, не давая окончательного ответа. Правда, потихоньку пошла информация, что она все больше и больше склоняется к «сердечному согласию» с британским джентльменом по вопросам в Африке и в Новом Свете. Думаю, и по Европе будет какое-нибудь секретное соглашение.
В Британии же творилось нечто невообразимое. Георг Пятый был готов на все, чтобы отомстить России, ну и Германии заодно, но вот британское общество традиционно было не однородным. Часть хотела одного, другая – другого, третья – третьего и так далее.
Либералы, получившие большинство в правительстве, на удивление дружно встали на сторону своего короля, в отличие от консерваторов, очень недовольных тем, что терпят убытки из-за свернутой торговли с Россией.
За спиной премьер-министра Великобритании Генри Кэмпбелл-Баннермана стоял второй барон Ротшильд, его отец и еврейская диаспора Великобритании. Уолтер Ротшильд был активным политиком, представляя либеральное движение, являлся членом парламента от города Эйлсбери и принимал активное участие в разработке проекта декларации по созданию еврейского национального государства в Палестине.
Враждебное отношение к России данной группы было определено тем, что Российская империя начала двадцатого века была признанным международным лидером антисемитизма и притеснения евреев. Доходило до того, что в английских газетах сравнивали положение евреев в России с египетским рабством ветхозаветных времен.
Особняком выступала и та часть британского общества, которая имела бизнес в Японии и Китае, а также планировала какие-то перспективы от концессий по итогам уже неизбежной русско-японской войны. Надо сказать, что это была небольшая часть, так как основные, фундаментальные финансовые интересы Великобритании были сосредоточены в Индии, Африке и на Ближнем Востоке.
В общем, хотя единства у британцев и не было, но Георг «гадил» где только мог, причем не только нам. В январе этого года в Юго-Западной Африке, протекторат над которой Германия установила в конце восьмидесятых годов прошлого века, началось восстание за свободу и независимость местных племен гереро и оттенгов.
Племена поднялись на борьбу почти поголовно. Вооруженные поставленными англичанами винтовками, имея инструкторов-британцев, обучавших повстанцев с учетом опыта англо-бурской войны, племена начали партизанские действия, нанося германским отрядам поражения, используя внезапность нападения.
Только после прибытия из Германии подкрепления, пушек и пулеметов, поставленных из России, ситуация стала меняться. Но, судя по всему, кузен Вилли получил головную боль не на один год.
Тревожные сведения приходили от военных агентов касаемо и наших границ. Полки англо-индийской армии стягивались к городу Равалпинди, который располагался недалеко от границы с Афганистаном и стал местом дислокации крупнейшего британского гарнизона в Индии. В случае военных действий в сопредельных с Индией провинциях Китая и Туркестана они в течение двух-трех месяцев смогут выставить три корпуса неплохо обученных и вооруженных войск.
Но изменения коснулись не только сухопутных сил. Активизировался и главный военный аргумент Британии – флот. Учения, учения и еще раз учения. Их количество с начала этого года превысило в два раза количество флотских маневров за весь прошлый год.
В английском адмиралтействе даже создали «Отдел по борьбе с подводной опасностью», задачей которого является оценка степени угрозы крупным кораблям со стороны подводных лодок и выработка мер противодействия с участием бывших компаньонов господина Холланда в качестве экспертов. Сам же Джон, разругавшийся с Фростом и Райсом, уже целый год работал в «закрытом конструкторском бюро» вместе с Джевецким, Крыловыми и Костовичем.
Они уже создали проект «Дельфин» и воплотили его в трех подводных лодках, прошедших испытания и принятых на вооружение ВМФ Российской империи. Две из трех лодок были переправлены в Порт-Артур.
Полное подводное водоизмещение судна составило сто двадцать тонн, длина – двадцать метров, диаметр – четыре метра. Скорость надводного хода достигала десяти узлов, подводного – шесть узлов. Дальность плавания экономическим ходом была, соответственно, четыреста и сорок миль. Рабочая глубина погружения – пятьдесят метров. Вооружение состояло из двух трубных минных аппаратов калибра четыреста пятьдесят семь миллиметров. Боекомплект насчитывал четыре торпеды.
Командир первого подводного миноносца кап-два Беклемишев после ходовых испытаний докладывал: возможность подводного плавания при скорости шесть узлов обеспечивается с точностью до одного фута; скорость по поверхности в десять узлов держится уверенно; практическая дальность плавания под электромотором определилась в шестьдесят миль от расчетных сорока, но при скорости в пять узлов, причем в течение четырех дней, производилась варка свежей пищи, вентиляция и освещение. Возможность заряжания аккумуляторов от мотора практически проверена много раз, не только командование, но даже несколько человек мастеровых, работающих на лодке, переносят подводное плавание спокойно.
Я улыбнулся, вспомнив, как Михаил Николаевич волновался, докладывая Николаю об успешных ходовых испытаниях. Однако этот офицер был холоден и собран в момент смертельной опасности. Только его решительные действия позволили спасти лодку и экипаж при первом погружении. Тогда не удалось удержать подводный миноносец на заданной глубине, и он воткнулся в дно. Появилась течь, на борту подлодки началась паника, которую смог прекратить Беклемишев и организовать работы по спасению первого русского подводного миноносца. Лодка смогла вырваться из рук Нептуна и всплыла.
Как потом рассказывали свидетели, когда Бубнов и Беклемишев оказались на берегу, то сняли фуражки, перекрестились, а Михаил Николаевич спокойно произнес: «Ну, вот, слава богу, и поплавали под водой».
Да! Много, очень много событий произошло за эти полтора года. Все и не упомнишь. Слишком их много было. Из значимых для Аналитического центра стал выпуск первых курсантов. В качестве экзамена они были направлены в различные губернские города без документов, денег, одетыми чуть ли не бродягами с задачей за месяц адаптироваться в местных условиях и занять достойное положение в местном обществе.
Для этого выпускники имели право использовать свои полученные криминальные навыки и все умения, изученные во время курсов. В общем, разрешалось все, кроме убийства. Но если кто-то попадется, то суд и наказание будут реальными. Своими настоящими биографиями пользоваться было запрещено.
С заданием справились все. Никто не насторожил полицию и жандармов. Легализовались по-разному. Месяц – срок небольшой, поэтому кто-то смог устроиться на завод только простым рабочим, кто-то смог достичь большего.
Отличился курсант с учебным прозвищем Гусар. Попав на испытания в Саратов, он каким-то образом умудрился за столь короткое время охмурить младшую дочь предводителя местного губернского дворянства, шталмейстера Двора Его Императорского Величества и члена Государственного совета Павла Александровича Кривского. В результате там все шло к свадьбе, а будущий тесть пристроил нашего курсанта на службу к себе под бочок на должность, позволяющую получить чин коллежского секретаря.
Все бы ничего, только Гусар легализовался по украденному паспорту и сделанным, точнее, переправленным, им же самим другим украденным документам. А лямур возникла нешуточная, особенно со стороны девицы. Да и Гусар признался, что полюбил по-настоящему и не знает, что теперь делать. Вот такая Санта-Барбара в Саратове образовалась в одна тысяча девятьсот втором году.
Пришлось для саратовского дворянства и их предводителя раскрывать Гусара как коллежского секретаря, состоящего на службе в Министерстве императорского двора и уделов при кабинете его императорского величества, который в городе выполнял особое секретное распоряжение императора по чужим документам.
В общем, все закончилось признаниями, слезами радости и свадьбой, благо Гусар был дворянином, а его истинный статус оказался даже выше, чем был по поддельным документам. А по Российской империи поползли слухи, что царь-то снова возродил Тайную экспедицию, а скоро «слово и дело государево» введут. Вот и думай, кому и что говорить. Вдруг перед тобой никакой не Иванов, а Сидоров из Тайной экспедиции.
Пятерых курсантов пришлось отчислить. Точнее, сделали так, чтобы все считали, что они отчислены как не прошедшие испытание. На самом деле только этих пятерых можно было с натяжкой использовать как нелегалов. Трое из них направлялись в САСШ. Ирландец и Горец, которые действительно имели ирландские и шотландские корни, должны были в Нью-Йорке войти в команду Джеймса Коннолли.
Этот человек был ведущей фигурой в ирландском протестном движении на рубеже веков. Он активно выступал против Гомруля – движения за автономию Ирландии, считая его полумерами. Его мечтой была независимая Ирландия. В одна тысяча восемьсот девяносто седьмом году он инициировал демонстрации против организованных властями Дублина торжеств в честь шестидесятилетия правления королевы Виктории, а также против запланированных визитов членов королевской семьи в Ирландию. Кроме того, Коннолли организовал дублинские протесты против англо-бурской войны, после чего был вынужден выехать вместе с семьей в САСШ.
С помощью этого лидера современных фениев и наших двух агентов мы надеялись создать Ирландскую республиканскую армию, которая будет бороться за независимую Ирландскую республику намного раньше, чем это произошло в моем мире. Надо же было добавить англам головной боли, не только им устраивать волнения, восстания и перевороты. Пора брать на вооружение приемы политической борьбы «самой прогрессивной» нации на свете.
А третий представитель наших курсов создаст первую в Штатах финансовую пирамиду LEF от Liberte, Égalite, Fraternite, то бишь свобода, равенство и братство. Достигать успехов на этом поприще Финансист должен был, действуя через подставных наемных лиц в основном французского и немецкого происхождения.
Этот курсант, который окончил Санкт-Петербургский университет по первому разряду и с золотой медалью по кафедре политэкономии, еще на стадии отбора кандидатов был намечен именно на эту цель.
Он был любимым учеником Михаила Ивановича Туган-Барановского, создавшего инвестиционную теорию циклов и написавшего в одна тысяча восемьсот девяносто четвертом году книгу «Промышленные кризисы в современной Англии, их причина и влияние на народную жизнь». В этой книге молодой экономист дал новое системное видение сущности экономических кризисов и их причин. А его еще более юный ученик должен был на практике доказать правильность теории своего наставника.
С Туган-Барановским был на короткой ноге главный экономический мозг Аналитического центра Петр Струве, от которого и узнали о молодом финансовом гении. Оставалось его только направить в нужную сторону и в виде финансовой мины подбросить в САСШ, зарабатывать деньги для ИРА и России да ковать причины для финансово-экономического кризиса. Для этих целей Финансист получил доступ к счетам на один миллион долларов. Контролировать его, конечно, предполагалось. Но его настрой говорил о том, что этот агент готов к великим свершениям.
Еще по одному курсанту уехали в Германию и Францию. Их задача была внедриться в военные круги этих стран для получения информации о состоянии войск, промышленности, планируемых военных действий. Задача была с перспективой не на один год и даже не на один десяток лет. Такие Штирлицы начала двадцатого века.
Больше десятка курсантов разъехались по дипломатическим миссиям в разные страны, чтобы под видом обслуживающего персонала посольств и представительств собирать развединформацию. Двенадцать выпускников курса образовали костяк контрразведки. Половина из них убыла в Харбин. Старший этой группы должен был передать обусловленное с Тифонтаем послание от меня и получить от купца всю собранную тем информацию. Такой вариант развития событий мы с Николаем Ивановичем обговаривали еще во время встречи в Иркутске.
Да, Иркутск. Пока добирался до него, казалось, что еду по строительной площадке, и стройка не прекращается ни днем, ни ночью. По всему Транссибу раздавались стук топоров, хруст вгрызающихся в дерево пил, смачные и звонкие удары кувалд по костылям. Шалаши, палатки, огонь костров, на которых готовится пища, перебранки на могучем русском языке. На полустанках было видно, как разбегаются влево-вправо от основного полотна новые дорожные ветки, отстойники, вагонные и ремонтные депо. Да и сам Транссиб до Омска стал уже двухпутным.
Не забыв навестить родное училище и дядьку Игната, я проинспектировал строительство Кругобайкальской железной дороги и Байкальской переправы, на которой уже действовали два парома-ледокола «Ангара» и «Байкал».
Сооружение дороги от Иркутска до байкальского мыса Малый Баранчик, на котором был расположен порт Байкал, велось с одна тысяча восемьсот девяносто шестого по одна тысяча девятисотый год. К этому времени также была достроена железная дорога от Сретенска до Мысовой на восточном берегу Байкала.
Возведение самого сложного отрезка, от Слюдянки до станции Байкал, началось осенью одна тысяча девятьсот второго года, когда стало понятно, что столкновение с Англией и Японией неизбежно. На этот участок были брошены значительные силы и средства, куда больше, чем было запланировано изначально.
Технические условия при устройстве разъездов определили пропускную способность дороги в четырнадцать пар поездов в сутки. Сроком окончания работ по строительству Кругобайкальской железной дороги императором была названа дата – десятое августа одна тысяча девятьсот третьего года.
На момент моей инспекции работы подходили к концу. Никому не хотелось пополнить собой отряды каторжан, задействованных на этом грандиозном по срокам строительстве.
Основные силы были брошены на ввод в эксплуатацию железнодорожного полотна, поэтому работы по развитию станций и поселков на пути следования дороги не проводились. Этим можно было заняться и позже. Как говорилось в моем мире: «Все для фронта, все для победы».
Мои мысли прервал гудок парохода. «Селенга» сообщала, что прибывает под заход солнца к пристани Хабаровска. Впереди меня ждала встреча с главнокомандующим всеми войсками Дальнего Востока и генерал-губернатором Приамурья Гродековым.
Николая Ивановича я хорошо знал еще по своей прошлой службе при генерал-губернаторе Духовском. Гродеков с девяносто третьего года был замом у Сергея Михайловича. Правда, в последний раз с Николаем Ивановичем виделся почти семь лет назад в девяносто шестом году. Во время моего участия в войне с китайцами и ихэтуанями встретиться не получилось.
Генерал-губернатор тогда отвечал за оборону Приамурья и усмирение китайских волнений в Северной Маньчжурии. Благодаря его энергичным и решительным действиям была блестяще выполнена мобилизация Приамурья. Именно он спланировал удары отряда Ренненкампфа через Малый Хинган на Цицикар и Гирин, генерал-майора Сахарова – на Харбин, а отряда генерала Айгустова – на Нингуту и Хуньчунь.
Его тактические и стратегические решения привели к тому, что уже к пятому июля одна тысяча девятьсот первого года было открыто временное движение поездов и перевозки грузов на всей протяженности еще не «замиренной» КВЖД. К концу июля того же года правый берег главной транспортной аорты региона – Амура – был очищен от неприятеля, и возобновлено свободное плавание судов.
А к двадцатому августа, после взятия Гирина, Цицикара и Нингуты, вся магистраль КВЖД, на протяжении одной тысячи двухсот верст, вновь прочно удерживалась русскими войсками, и военные действия в Северной Маньчжурии можно было считать оконченными.
Гродекову императором была пожалована золотая, украшенная бриллиантами шашка с надписью «За победы в Северной Маньчжурии. 1900 г.». В том же году Николай Иванович был произведен в генерала от инфантерии.
В августе прошлого года генерал-губернатор в связи с шестидесятилетием попросился в отставку, но вместо этого император добавил к его генерал-губернаторству должность главнокомандующего войсками на Дальнем Востоке. На этом посту Гродекову пришлось выполнить громадную работу по организации и подготовке запасных частей и частей действующей дальневосточной армии к новой войне, а также приведению тыла Приамурья на военное положение.
* * *
– Ваше высокопревосходительство, разрешите войти? – я застыл по стойке смирно в дверях кабинета приморского генерал-губернатора.
– Проходите, Тимофей Васильевич, очень рад вас видеть, – Гродеков вышел из-за стола и, улыбаясь, пошел мне навстречу.
Пожав мне руку и похлопав по плечу, подвел к столу и усадил на стул. Вернувшись на место, некоторое время с интересом рассматривал меня через стекла очков.
– А вы за эти годы возмужали и заматерели, Тимофей Васильевич. Я-то вас помню лихим рубакой во главе сотни, которая гоняла хунхузов по всему Амуру. Очень эффективно вы тогда действовали. А теперь начальник Аналитического центра, которого все боятся до колик в животе. Как там уже в народе говорят: «Приедут к тебе черные ангелы на воронке, тогда и узнаешь, как ты жизнь прожил»… – Николай Иванович весело и заразительно рассмеялся.
Не удержался от смеха и я. Такую интерпретацию выездов на арест моих орлов я слышал впервые. И если честно, было даже лестно от такого сравнения.
– Как Аркадий Семенович поживает?! – резко изменил тему разговора Гродеков.