«Причем, похоже, голыми руками», – не удержался от мысли Рино, пытаясь вызволить руку из плена.
– Видать, злопамятный парень…
– Что, простите?
– Большинство из нас в порыве ярости мечтают оторвать обидчику голову. Но вот осуществить…
– Мы не всегда можем понять, о чем думал преступник.
– Ну да, ну да, – хмыкнул старик, – я иногда и сам себя-то не понимаю.
Рино огляделся. Дорога, построенная только в девяносто четвертом, причем на первый взгляд – инженером-выпивохой, вдохновила многих жителей острова на покупку автомобиля.
– Пожалуйста, садитесь, – Седениуссен показал рукой на старенький «мерседес». – Машина почти двадцать лет простояла в городе. А теперь ноги мои подали заявление об отставке. Вот она и пригодилась.
Старик сел практически на пол. При росте метр восемьдесят пять Рино был выше среднего, однако, сев, почти уткнулся в переднюю панель. Старик пододвинул сиденье, наклонился к рулю, и «мерседес» рванул вперед.
– Она несется, как перезрелая вдова моряка. А ведь у нее внутри никогда никто не копался.
Рино взглянул на счетчик километража. Всего сорок тысяч километров. За тридцать с небольшим лет! И впрямь неудивительно, что ноги старика затянули свою последнюю песню. Попользовался он ими на славу.
– У нас есть основания предполагать, что жертву привезли сюда на каноэ. Среди ночи.
– На каноэ? – Машина дернулась.
– Дорога туда и обратно, и еще нужно было приковать жертву – на все это ушло самое меньшее пара часов. Значит, есть надежда, что кто-нибудь успел хоть что-то заметить.
Старик свернул на небольшую дорожку и остановил машину.
– Вчера вечером я сидел у себя на маяке. Замок все тот же, ключ у меня никто не забрал. Я туда иногда прихожу погрустить. После того, как жена умерла… понимаете, я ведь полжизни провел на этом холме.
Рино понимающе кивнул, хотя сам никогда еще не испытывал подобных чувств.
– Скажите, вы когда-нибудь бывали внутри маяка?
– Нет.
– Хорошо. А то бы вы не поняли. Большинство ведь заберутся на башню, побродят там минут десять-пятнадцать, полюбуются видом и сразу вниз. А нужно провести там хотя бы сутки. Увидеть, как день сменяется ночью, как зарождается новый день.
– Другими словами, это местечко для терпеливых?
Старик криво ухмыльнулся и обнажил изъеденные табаком зубы.
– Расслабьтесь. Не по мне это – всякую суеверную чушь нести. Просто, посидев там, меняешься. Начинаешь чувствовать себя одновременно и незначительным, и могущественным. Понимаешь внезапно, что все, что представлялось тебе неизменным, на самом деле постоянно меняется, и ты волей-неволей становишься частью этих перемен. Звучит невесело, да?
– Ну да.
– Ну да… Поэтому-то я и прихожу сюда день за днем. Вот и вчера тоже был тут. Но каноэ… Мои глаза много чего видали, но требовать от них, чтобы они разглядели мелкую щепку посреди океана, – это уж слишком, – старик махнул рукой, – А ночь была темная, как страсть пасторской жены, – он опять криво ухмыльнулся, будто вспомнил о своем личном опыте. – Пойдемте посмотрим? Это здесь внизу, за валунами.
Сначала они шли по низине, и, сделав пару неловких шагов, Рино насквозь промочил ноги. Скалы и валуны были похожи на вышедших на дозор воинов, заслонивших собой побережье. Старик почесал свою потрепанную шерстяную шапку и шагнул на самый большой камень.
– Вы там осторожнее, зеленый мох очень скользкий… Черт подери! У вас что, деревянная подошва?
– Я забыл переобуться.
– Ну вы даете! Ну ладно, мы уже пришли.
Наконец они добрались до расщелины, на которую указал смотритель маяка.
– Вот здесь он и сидел, – старик тяжело дышал, – вот на этом камне.
Рино увидел лишь несколько маленьких круглых камней, а потом вдруг до него дошло, что старик показывал на большой камень под водой.
– Сейчас прилив. Во время отлива вода ниже камня. Вот там он и стоял на коленях, как будто из волн на него грозно смотрел Создатель. Я знаю, каково это, – отморозить пальцы до бесчувствия, но этот случай… кто же так адски жесток?
– Именно это я и пытаюсь выяснить.
– Найдите его. Такой дьявол не должен разгуливать на свободе.
Они спустились вниз.
– Ко мне прибежал парнишка и сказал, что здесь прикован к камню под водой какой-то человек. К счастью, я ему поверил, взял с собой самые большие кусачки, ими можно перекусить цепи шириной в палец. Цепь, которой его приковали, была примерно в сантиметр толщиной. Пара движений – и бедняга был свободен. Но от холода он словно с катушек съехал.
Рино снял носки, закатал брючины и шагнул в воду. От холода у него перехватило дыхание. Показалось, что сотни маленьких иголочек впились в ступни.
– Холодно? – Седениуссен насмешливо наморщил нос.
Рино неподвижно постоял, дождался, пока утихнет пульсирующая боль, и двинулся вокруг камня. На дне лежала полуметровая цепь, которая была прикреплена к штырю с кольцом, торчавшему из камня в расщелине.
– Поработал он на славу. Штырь вбит намертво, – старик сплюнул.
– То есть раньше этого штыря здесь не было?
– Если бы он здесь проторчал хотя бы пару недель, вы бы это заметили. Соленая вода почти все разъедает.
– То есть получается, что он вбивал этот штырь в ту же самую ночь?
Старик пожал плечами:
– По крайней мере, незадолго до того.
Два ночных визита удваивали надежду на то, что преступника кто-нибудь заметил. Но Рино не сомневался, что преступник вбил штырь, пока смертельно испуганная жертва сидела с мешком на голове. Ужас, очевидно, был одним из элементов наказания.
– Он что-нибудь говорил?
Старик задумался.
– Притопленные котята вообще-то не слишком разговорчивы. Что он мог сказать? Как я уже говорил, было похоже, что он не в себе. К тому же, он дрожал как желе из трески. Скорее, он нечленораздельно стонал.
– Ничего осмысленного?
– Помогите. Это было осмысленно. И именно это я и сделал – помог ему как мог.
– И никаких зацепок о том, кто или почему?
– Ничего такого, о чем я мог бы догадаться.
Рино вышел на берег и сел на камень. Казалось, ног у него больше не было.
– Эти мальчики, о которых вы говорили… Вы мне покажете, где они живут?
– Я могу вас подвезти, если хотите.
Осторожно засунув ноги в сабо, Рино положил носки в карман и огляделся. Никаких зданий за камнями видно не было. Только горы и океан.
– Кстати, странное совпадение… – Седениуссен почесал розовую мочку уха.
– Что?
– Вы ведь родом из города?
– Родился и вырос в Будё.
– Значит, вы слышали о крушениях «Хуртигрутен»?[3]
Рино кивнул.
– Первое случилось в 1924 году. Два судна «Хуртигрутен» столкнулись в шести милях от Ландегуде. Тогда погибли всего семнадцать человек. В 1940 было намного хуже. Судно «Принцесса Рагнхильд» шло на север. Недалеко отсюда, во фьорде, на нем произошел взрыв, и оно затонуло. Причину взрыва так и не определили, однако все указывает на то, что корабль напоролся на подводную мину. Три сотни погибших. Тех, кто выжил, подобрали наши лодки. На следующее утро, когда начали искать тела погибших и остатки корабля, на этом самом месте нашли одного из поварят. Это было в октябре. Никто не может выдержать больше получаса в ледяной воде. Но именно этот парень выжил. Выжил вопреки всему.
Глава 4
Бергланд
Лучи утреннего солнца пробивались в окно и отражались в блестящих черно-белых полицейских «фольксвагенах». Сотрудник полиции Никлас Хултин с восхищением разглядывал модель машины, которая стояла на полке его коллеги между кубками за успехи в стрельбе и стопкой старых бумаг.
– Это ведь наш старый помощник Пелле?
– Ага. Полицейский автомобиль Пелле собственной персоной. Мне его подарили однажды в связи с одним дельцем. Как-то даже неправильно убирать его с полки. Классный, правда?
– Даже обидно за полицейское братство.
– Добро пожаловать в мир украденных великов!
– Видать, злопамятный парень…
– Что, простите?
– Большинство из нас в порыве ярости мечтают оторвать обидчику голову. Но вот осуществить…
– Мы не всегда можем понять, о чем думал преступник.
– Ну да, ну да, – хмыкнул старик, – я иногда и сам себя-то не понимаю.
Рино огляделся. Дорога, построенная только в девяносто четвертом, причем на первый взгляд – инженером-выпивохой, вдохновила многих жителей острова на покупку автомобиля.
– Пожалуйста, садитесь, – Седениуссен показал рукой на старенький «мерседес». – Машина почти двадцать лет простояла в городе. А теперь ноги мои подали заявление об отставке. Вот она и пригодилась.
Старик сел практически на пол. При росте метр восемьдесят пять Рино был выше среднего, однако, сев, почти уткнулся в переднюю панель. Старик пододвинул сиденье, наклонился к рулю, и «мерседес» рванул вперед.
– Она несется, как перезрелая вдова моряка. А ведь у нее внутри никогда никто не копался.
Рино взглянул на счетчик километража. Всего сорок тысяч километров. За тридцать с небольшим лет! И впрямь неудивительно, что ноги старика затянули свою последнюю песню. Попользовался он ими на славу.
– У нас есть основания предполагать, что жертву привезли сюда на каноэ. Среди ночи.
– На каноэ? – Машина дернулась.
– Дорога туда и обратно, и еще нужно было приковать жертву – на все это ушло самое меньшее пара часов. Значит, есть надежда, что кто-нибудь успел хоть что-то заметить.
Старик свернул на небольшую дорожку и остановил машину.
– Вчера вечером я сидел у себя на маяке. Замок все тот же, ключ у меня никто не забрал. Я туда иногда прихожу погрустить. После того, как жена умерла… понимаете, я ведь полжизни провел на этом холме.
Рино понимающе кивнул, хотя сам никогда еще не испытывал подобных чувств.
– Скажите, вы когда-нибудь бывали внутри маяка?
– Нет.
– Хорошо. А то бы вы не поняли. Большинство ведь заберутся на башню, побродят там минут десять-пятнадцать, полюбуются видом и сразу вниз. А нужно провести там хотя бы сутки. Увидеть, как день сменяется ночью, как зарождается новый день.
– Другими словами, это местечко для терпеливых?
Старик криво ухмыльнулся и обнажил изъеденные табаком зубы.
– Расслабьтесь. Не по мне это – всякую суеверную чушь нести. Просто, посидев там, меняешься. Начинаешь чувствовать себя одновременно и незначительным, и могущественным. Понимаешь внезапно, что все, что представлялось тебе неизменным, на самом деле постоянно меняется, и ты волей-неволей становишься частью этих перемен. Звучит невесело, да?
– Ну да.
– Ну да… Поэтому-то я и прихожу сюда день за днем. Вот и вчера тоже был тут. Но каноэ… Мои глаза много чего видали, но требовать от них, чтобы они разглядели мелкую щепку посреди океана, – это уж слишком, – старик махнул рукой, – А ночь была темная, как страсть пасторской жены, – он опять криво ухмыльнулся, будто вспомнил о своем личном опыте. – Пойдемте посмотрим? Это здесь внизу, за валунами.
Сначала они шли по низине, и, сделав пару неловких шагов, Рино насквозь промочил ноги. Скалы и валуны были похожи на вышедших на дозор воинов, заслонивших собой побережье. Старик почесал свою потрепанную шерстяную шапку и шагнул на самый большой камень.
– Вы там осторожнее, зеленый мох очень скользкий… Черт подери! У вас что, деревянная подошва?
– Я забыл переобуться.
– Ну вы даете! Ну ладно, мы уже пришли.
Наконец они добрались до расщелины, на которую указал смотритель маяка.
– Вот здесь он и сидел, – старик тяжело дышал, – вот на этом камне.
Рино увидел лишь несколько маленьких круглых камней, а потом вдруг до него дошло, что старик показывал на большой камень под водой.
– Сейчас прилив. Во время отлива вода ниже камня. Вот там он и стоял на коленях, как будто из волн на него грозно смотрел Создатель. Я знаю, каково это, – отморозить пальцы до бесчувствия, но этот случай… кто же так адски жесток?
– Именно это я и пытаюсь выяснить.
– Найдите его. Такой дьявол не должен разгуливать на свободе.
Они спустились вниз.
– Ко мне прибежал парнишка и сказал, что здесь прикован к камню под водой какой-то человек. К счастью, я ему поверил, взял с собой самые большие кусачки, ими можно перекусить цепи шириной в палец. Цепь, которой его приковали, была примерно в сантиметр толщиной. Пара движений – и бедняга был свободен. Но от холода он словно с катушек съехал.
Рино снял носки, закатал брючины и шагнул в воду. От холода у него перехватило дыхание. Показалось, что сотни маленьких иголочек впились в ступни.
– Холодно? – Седениуссен насмешливо наморщил нос.
Рино неподвижно постоял, дождался, пока утихнет пульсирующая боль, и двинулся вокруг камня. На дне лежала полуметровая цепь, которая была прикреплена к штырю с кольцом, торчавшему из камня в расщелине.
– Поработал он на славу. Штырь вбит намертво, – старик сплюнул.
– То есть раньше этого штыря здесь не было?
– Если бы он здесь проторчал хотя бы пару недель, вы бы это заметили. Соленая вода почти все разъедает.
– То есть получается, что он вбивал этот штырь в ту же самую ночь?
Старик пожал плечами:
– По крайней мере, незадолго до того.
Два ночных визита удваивали надежду на то, что преступника кто-нибудь заметил. Но Рино не сомневался, что преступник вбил штырь, пока смертельно испуганная жертва сидела с мешком на голове. Ужас, очевидно, был одним из элементов наказания.
– Он что-нибудь говорил?
Старик задумался.
– Притопленные котята вообще-то не слишком разговорчивы. Что он мог сказать? Как я уже говорил, было похоже, что он не в себе. К тому же, он дрожал как желе из трески. Скорее, он нечленораздельно стонал.
– Ничего осмысленного?
– Помогите. Это было осмысленно. И именно это я и сделал – помог ему как мог.
– И никаких зацепок о том, кто или почему?
– Ничего такого, о чем я мог бы догадаться.
Рино вышел на берег и сел на камень. Казалось, ног у него больше не было.
– Эти мальчики, о которых вы говорили… Вы мне покажете, где они живут?
– Я могу вас подвезти, если хотите.
Осторожно засунув ноги в сабо, Рино положил носки в карман и огляделся. Никаких зданий за камнями видно не было. Только горы и океан.
– Кстати, странное совпадение… – Седениуссен почесал розовую мочку уха.
– Что?
– Вы ведь родом из города?
– Родился и вырос в Будё.
– Значит, вы слышали о крушениях «Хуртигрутен»?[3]
Рино кивнул.
– Первое случилось в 1924 году. Два судна «Хуртигрутен» столкнулись в шести милях от Ландегуде. Тогда погибли всего семнадцать человек. В 1940 было намного хуже. Судно «Принцесса Рагнхильд» шло на север. Недалеко отсюда, во фьорде, на нем произошел взрыв, и оно затонуло. Причину взрыва так и не определили, однако все указывает на то, что корабль напоролся на подводную мину. Три сотни погибших. Тех, кто выжил, подобрали наши лодки. На следующее утро, когда начали искать тела погибших и остатки корабля, на этом самом месте нашли одного из поварят. Это было в октябре. Никто не может выдержать больше получаса в ледяной воде. Но именно этот парень выжил. Выжил вопреки всему.
Глава 4
Бергланд
Лучи утреннего солнца пробивались в окно и отражались в блестящих черно-белых полицейских «фольксвагенах». Сотрудник полиции Никлас Хултин с восхищением разглядывал модель машины, которая стояла на полке его коллеги между кубками за успехи в стрельбе и стопкой старых бумаг.
– Это ведь наш старый помощник Пелле?
– Ага. Полицейский автомобиль Пелле собственной персоной. Мне его подарили однажды в связи с одним дельцем. Как-то даже неправильно убирать его с полки. Классный, правда?
– Даже обидно за полицейское братство.
– Добро пожаловать в мир украденных великов!