— Не хочешь попробовать еще раз? С тем, что мы теперь знаем? И не вмешивая Рода Гловера? — спросил Тейтум. — То есть я понимаю, ты еще на больничном, но…
— Пойдем, — сказала Зои, вставая.
Она зашла в свой домашний офис и обернулась. Тейтум вошел следом, и Зои наблюдала, как его взгляд мечется по новому декору комнаты.
— Вот блин, — пробормотал он.
Зои подошла к стене и сдернула одну из приколотых статей.
— Помоги мне убрать их, — сказала она, снимая еще одну. — Я хочу выкинуть это из головы.
Глава 65
От пребывания в «кабинете» Зои Тейтуму казалось, что он путешествует по мозгу психолога, где творится сущий кавардак. Грей помог ей убрать все предметы, связанные с убийствами в Мейнарде и с убийствами в Чикаго в 2008 году. Теперь они остались с пятью мертвыми женщинами, троих из которых забальзамировали. Зои начала перевешивать фотографии в соответствии со схемой, которая казалась ей чем-то полезной, пока Тейтум отправился на кухню сделать им кофе. Он сварил кофе покрепче, догадываясь, что ночь будет долгой.
Грей вернулся с кофейником и двумя кружками и разлил по ним кофе. Одну он протянул Зои, которая рассеянно поблагодарила его, не отрываясь от маркерной доски. Тейтум проследил за ее взглядом и определил женщин на доске. Он сам видел тела двух жертв — Кристы Баркер, оставленной убийцей на пляже, и Лили Рамос, с которой они связались перед ее смертью. Их снимки, рядом с тремя другими, дернули эмоции Тейтума. Этот убийца бродил по Чикаго, убивал, легко и небрежно, и ни ФБР, ни чикагская полиция не могли его остановить. Он обернулся к Зои, ожидая, что та заговорит. Она молчала. Вздохнув, он произнес:
— О’кей, слушай, так дело не пойдет.
— Что не пойдет? — спросила Зои, взглянув на него.
— Ты запираешься у себя в голове. Ты даже не пытаешься поговорить.
— Как это? Я все время говорю с тобой.
— Только когда ты знаешь, что хочешь сказать, — уточнил Тейтум. — Вот тогда ты с радостью читаешь мне лекцию и делишься гениальными умозаключениями. Но если ты сомневаешься, ты продолжаешь думать сама.
Она открыла было рот, прищурилась, потом закрыла его. Грей сложил руки на груди и ждал.
— Ладно, — наконец произнесла она, фыркнув. — Чего ты хочешь?
— Ну, ты говоришь, о чем думаешь, а затем я высказываю свои мысли по этому поводу — возможно, у меня есть другая идея. Далее, ты не отбрасываешь мои мысли, а пытаешься обдумать их, даже если я сказал глупость. Я называю это «мозговым штурмом».
— Не надо нравоучений. Я знаю, что такое мозговой штурм.
Тейтум ухмыльнулся.
— Хорошо, тебе начинать, — с вызовом объявила Зои.
— Последние несколько дней ты считала нашего убийцу Гловером, но, я думаю, сейчас мы оба согласны, что там действует другой человек, верно?
— Да.
— Я считаю, нам следует начать с рассмотрения уже известных потенциальных подозреваемых и сузить круг. Возможно, кто-то из них соответствует тому уточненному профилю, который ты сделала.
— Я не думаю, что это способ…
Тейтум поднял бровь.
— Не отбрасывай эту мысль сразу же, — сказал он. — Давай погоняем ее вместе.
— Хорошо-хорошо, — угрюмо согласилась Зои. — Мы ищем людей, которые знали Сьюзен Уорнер, так? У нас есть бывший приятель, дядя в инвалидной коляске, несколько подруг из колледжа… — Неожиданно ее осенила новая мысль. — К примеру, это мог быть и приятель Даниэлы, правда? Как его зовут? Райан?
Тейтум улыбнулся, радуясь искорке в ее взгляде.
— Отлично, продолжай. Он соответствует профилю?
— Возраст подходящий. У него есть фургон. Даниэла упоминала, что он исчезает и не говорит ей куда. Возможно, у него есть другое жилье. Он работает автомехаником; такая работа требует ряда качеств, которые нас интересуют. Он бывал в квартире Сьюзен. Он очень подходящий подозреваемый.
Она явно разволновалась.
— Супер. — Тейтум ухмыльнулся. — Только у него есть алиби.
— Какое алиби?
— Когда всех этих животных набивали и бальзамировали, он был в Венеции, по обмену.
— А, точно, — сказала Зои, скиснув, потом уставилась на Тейтума. — Ты уже все это продумал…
— Возможно. — Он невинно смотрел на нее. — Тем не менее стоит обдумать и других возможных подозреваемых, верно?
— Я… это неплохая идея.
Грей рассмеялся, ощутив прилив теплых чувств к этой сердитой женщине.
— А о чем ты думаешь? Не хочешь поделиться?
Ее губы дрогнули, но звуков не последовало, как будто Зои опробовала новый для нее концепт разговора и провалилась. Наконец она справилась со словами.
— Все убийства мотивированы его фантазиями, так? Все четыре недавних убийства. Мы наблюдаем кривую обучения в реализации, однако до сих пор не понимаем, в чем цель.
— Верно, — согласился Тейтум. — Все выглядит так, будто он создает человеческих кукол и играет с ними.
— Именно.
Зои опять замолчала. И это она называет мозговым штурмом?
— Тогда в чем заключаются его фантазии? — спросил Тейтум.
— Они выглядят неким видом демонстрации власти, однако женщины уже связаны… и он не может заниматься с ними сексом после бальзамирования, а это уже потеря власти, верно?
— Видимо, да, — медленно произнес Тейтум.
— Значит, его мотивирует что-то другое. И что?
— Возможно, он сдвинут на их неподвижном состоянии и мастурбирует на них.
— Нет, не то. Не подходит, — нетерпеливо сказала Зои и прикусила губу.
Тейтум откашлялся. Это не вызвало никакой реакции, и он сказал:
— Мозговой штурм, помнишь?
Зои посмотрела на него и закатила глаза.
— О’кей. Давай предположим, что он сдвинут на их неподвижности. Чем ему так важна гибкость? Почему он одевает их, украшает драгоценностями? Почему не использует более простой метод сохранения вроде заморозки?
— Хорошо; может, он придает им позы в соответствии с какими-то выдуманными картинами или ситуациями, — предположил Тейтум.
— Например? — спросила Зои; похоже, она заинтересовалась. Хороший знак.
— Не знаю. Что он говорит этими сценами?
— Какими сценами?
— Два последних места преступления. Они… похожи на фрагменты рассказа, верно? Когда ребенок играет с куклами, то усаживает Барби в ее кресло, ставит несколько чашечек на кукольный столик — и вуаля, у них чаепитие.
— У меня никогда не было кукол.
Тейтум поднял брови.
— Серьезно?
— Ну, наверное, они были, но я с ними никогда не играла. Я отдала всех Андреа. А ты играл с куклами?
— Ну, не с куклами, но… сама понимаешь. У меня была куча фигурок «Плеймобил», и я разыгрывал самые разные истории. Например, они могли сражаться и стрелять друг в друга. Потом я снял с них волосы и поменял…
— Зачем?
— Ну, это была чуть не единственная съемная деталь.
— Какое-то странное пристрастие.
— Ну, не такое странное, как эти фигурки без волос. У них полые головы, и выглядят они довольно жутко, а потом ты теряешь все эти детальки с волосами и остаешься с кучей лоботомированных фигурок…
— Так, все это к делу не относится, — резко оборвала его Зои.
— В общем, мысль в том, что, когда расставляешь своих кукол, ты разыгрываешь некую историю. Так о чем эти истории?
Оба посмотрели на фотографии. Моник Сильва стояла на мостике и смотрела на воду, руки на перилах. Криста Баркер сидела на песке, закрыв лицо руками.
— Они грустят, — сказала Зои.
— Пойдем, — сказала Зои, вставая.
Она зашла в свой домашний офис и обернулась. Тейтум вошел следом, и Зои наблюдала, как его взгляд мечется по новому декору комнаты.
— Вот блин, — пробормотал он.
Зои подошла к стене и сдернула одну из приколотых статей.
— Помоги мне убрать их, — сказала она, снимая еще одну. — Я хочу выкинуть это из головы.
Глава 65
От пребывания в «кабинете» Зои Тейтуму казалось, что он путешествует по мозгу психолога, где творится сущий кавардак. Грей помог ей убрать все предметы, связанные с убийствами в Мейнарде и с убийствами в Чикаго в 2008 году. Теперь они остались с пятью мертвыми женщинами, троих из которых забальзамировали. Зои начала перевешивать фотографии в соответствии со схемой, которая казалась ей чем-то полезной, пока Тейтум отправился на кухню сделать им кофе. Он сварил кофе покрепче, догадываясь, что ночь будет долгой.
Грей вернулся с кофейником и двумя кружками и разлил по ним кофе. Одну он протянул Зои, которая рассеянно поблагодарила его, не отрываясь от маркерной доски. Тейтум проследил за ее взглядом и определил женщин на доске. Он сам видел тела двух жертв — Кристы Баркер, оставленной убийцей на пляже, и Лили Рамос, с которой они связались перед ее смертью. Их снимки, рядом с тремя другими, дернули эмоции Тейтума. Этот убийца бродил по Чикаго, убивал, легко и небрежно, и ни ФБР, ни чикагская полиция не могли его остановить. Он обернулся к Зои, ожидая, что та заговорит. Она молчала. Вздохнув, он произнес:
— О’кей, слушай, так дело не пойдет.
— Что не пойдет? — спросила Зои, взглянув на него.
— Ты запираешься у себя в голове. Ты даже не пытаешься поговорить.
— Как это? Я все время говорю с тобой.
— Только когда ты знаешь, что хочешь сказать, — уточнил Тейтум. — Вот тогда ты с радостью читаешь мне лекцию и делишься гениальными умозаключениями. Но если ты сомневаешься, ты продолжаешь думать сама.
Она открыла было рот, прищурилась, потом закрыла его. Грей сложил руки на груди и ждал.
— Ладно, — наконец произнесла она, фыркнув. — Чего ты хочешь?
— Ну, ты говоришь, о чем думаешь, а затем я высказываю свои мысли по этому поводу — возможно, у меня есть другая идея. Далее, ты не отбрасываешь мои мысли, а пытаешься обдумать их, даже если я сказал глупость. Я называю это «мозговым штурмом».
— Не надо нравоучений. Я знаю, что такое мозговой штурм.
Тейтум ухмыльнулся.
— Хорошо, тебе начинать, — с вызовом объявила Зои.
— Последние несколько дней ты считала нашего убийцу Гловером, но, я думаю, сейчас мы оба согласны, что там действует другой человек, верно?
— Да.
— Я считаю, нам следует начать с рассмотрения уже известных потенциальных подозреваемых и сузить круг. Возможно, кто-то из них соответствует тому уточненному профилю, который ты сделала.
— Я не думаю, что это способ…
Тейтум поднял бровь.
— Не отбрасывай эту мысль сразу же, — сказал он. — Давай погоняем ее вместе.
— Хорошо-хорошо, — угрюмо согласилась Зои. — Мы ищем людей, которые знали Сьюзен Уорнер, так? У нас есть бывший приятель, дядя в инвалидной коляске, несколько подруг из колледжа… — Неожиданно ее осенила новая мысль. — К примеру, это мог быть и приятель Даниэлы, правда? Как его зовут? Райан?
Тейтум улыбнулся, радуясь искорке в ее взгляде.
— Отлично, продолжай. Он соответствует профилю?
— Возраст подходящий. У него есть фургон. Даниэла упоминала, что он исчезает и не говорит ей куда. Возможно, у него есть другое жилье. Он работает автомехаником; такая работа требует ряда качеств, которые нас интересуют. Он бывал в квартире Сьюзен. Он очень подходящий подозреваемый.
Она явно разволновалась.
— Супер. — Тейтум ухмыльнулся. — Только у него есть алиби.
— Какое алиби?
— Когда всех этих животных набивали и бальзамировали, он был в Венеции, по обмену.
— А, точно, — сказала Зои, скиснув, потом уставилась на Тейтума. — Ты уже все это продумал…
— Возможно. — Он невинно смотрел на нее. — Тем не менее стоит обдумать и других возможных подозреваемых, верно?
— Я… это неплохая идея.
Грей рассмеялся, ощутив прилив теплых чувств к этой сердитой женщине.
— А о чем ты думаешь? Не хочешь поделиться?
Ее губы дрогнули, но звуков не последовало, как будто Зои опробовала новый для нее концепт разговора и провалилась. Наконец она справилась со словами.
— Все убийства мотивированы его фантазиями, так? Все четыре недавних убийства. Мы наблюдаем кривую обучения в реализации, однако до сих пор не понимаем, в чем цель.
— Верно, — согласился Тейтум. — Все выглядит так, будто он создает человеческих кукол и играет с ними.
— Именно.
Зои опять замолчала. И это она называет мозговым штурмом?
— Тогда в чем заключаются его фантазии? — спросил Тейтум.
— Они выглядят неким видом демонстрации власти, однако женщины уже связаны… и он не может заниматься с ними сексом после бальзамирования, а это уже потеря власти, верно?
— Видимо, да, — медленно произнес Тейтум.
— Значит, его мотивирует что-то другое. И что?
— Возможно, он сдвинут на их неподвижном состоянии и мастурбирует на них.
— Нет, не то. Не подходит, — нетерпеливо сказала Зои и прикусила губу.
Тейтум откашлялся. Это не вызвало никакой реакции, и он сказал:
— Мозговой штурм, помнишь?
Зои посмотрела на него и закатила глаза.
— О’кей. Давай предположим, что он сдвинут на их неподвижности. Чем ему так важна гибкость? Почему он одевает их, украшает драгоценностями? Почему не использует более простой метод сохранения вроде заморозки?
— Хорошо; может, он придает им позы в соответствии с какими-то выдуманными картинами или ситуациями, — предположил Тейтум.
— Например? — спросила Зои; похоже, она заинтересовалась. Хороший знак.
— Не знаю. Что он говорит этими сценами?
— Какими сценами?
— Два последних места преступления. Они… похожи на фрагменты рассказа, верно? Когда ребенок играет с куклами, то усаживает Барби в ее кресло, ставит несколько чашечек на кукольный столик — и вуаля, у них чаепитие.
— У меня никогда не было кукол.
Тейтум поднял брови.
— Серьезно?
— Ну, наверное, они были, но я с ними никогда не играла. Я отдала всех Андреа. А ты играл с куклами?
— Ну, не с куклами, но… сама понимаешь. У меня была куча фигурок «Плеймобил», и я разыгрывал самые разные истории. Например, они могли сражаться и стрелять друг в друга. Потом я снял с них волосы и поменял…
— Зачем?
— Ну, это была чуть не единственная съемная деталь.
— Какое-то странное пристрастие.
— Ну, не такое странное, как эти фигурки без волос. У них полые головы, и выглядят они довольно жутко, а потом ты теряешь все эти детальки с волосами и остаешься с кучей лоботомированных фигурок…
— Так, все это к делу не относится, — резко оборвала его Зои.
— В общем, мысль в том, что, когда расставляешь своих кукол, ты разыгрываешь некую историю. Так о чем эти истории?
Оба посмотрели на фотографии. Моник Сильва стояла на мостике и смотрела на воду, руки на перилах. Криста Баркер сидела на песке, закрыв лицо руками.
— Они грустят, — сказала Зои.