У редактора Гарри, Дэниела, иногда случались порывы вдохновения. И вот хороший пример: стоило Гарри намекнуть, что Дэниел не выполняет свою работу должным образом, как тот немедленно потребовал от него статью под заголовком «Девять причин, по которым Америка обожает ненавидеть Джастина Бибера».

Гарри сделал то единственное, что мог. Он отправился искать тему, которая преодолеет потребность Дэниела в мести, то есть то, что следовало сделать с самого начала. Он напишет материал о Гробовщике-Душителе.

Но ему нужен хороший ракурс. Дэниел дал ясно понять, что не интересуется мнением Опры по поводу этих убийств. Да и Опра вряд ли захочет разговаривать с Гарри после вирусной статьи, которую он написал два года назад: «Десять величайших знаменитостей, из которых вышли бы ужасные президенты».

Гарри решил поехать на то место, где нашли тело Моник Сильвы. Он припомнил, что слышал о мемориале, сооруженном там в ее память. Вот это и будет его ракурс — рассказать о реакции на убийства простых людей, а не об убийце или полицейской охоте. Люди хотят читать о себе.

Он подошел к мосту, посмотрел на кувшинки у берега. Красивое место, а в солнечный день вроде сегодняшнего еще красивее. Мимо прошла молодая пара; мужчина катил коляску, женщина прижималась к нему. Гарри немедленно подумал об абзаце с влюбленной парой в главной роли, парой, которая пытается отыскать смысл в чудовищной жестокости, случившейся в этом месте.

Памятник стоял по другую сторону ручья. Довольный, Гарри перешел мост, надеясь на какие-нибудь сентиментальные описания детских фотографий, рукописных писем и свечек. Памятник оказался горкой камней, к которой люди клали цветы. Гарри задумался, не рвали ли они эти цветы прямо в парке, но тут заметил неподалеку от памятника мужчину, который их продавал. Гарри ухмыльнулся и подошел к продавцу. Тот был одет в черное, рядом лежало несколько букетов печальных увядающих роз. Лицо мужчины выражало глубокую, бесконечную скорбь.

— Доброго дня, сэр, — произнес мужчина. — Не хотите купить цветок, положить к памятнику Моники Сильвы?

— Какая чуткая мысль, — сказал Гарри. — Бедная девушка, ее жизнь оборвана в таком юном возрасте…

— Ужасно, — согласился продавец цветов. — Всего один доллар. Пять долларов за достойный букет.

Гарри полез за бумажником, думая, что цинизм этого человека достоин по меньшей мере десяти долларов.

— Кстати, ее звали Моник Сильва, — заметил он, протянув банкноту продавцу.

Мужчина, рассеянно кивнув, выудил из ведра один из унылых букетов. Пока он заворачивал цветы в бумагу, Гарри вытащил пачку сигарет, достал одну и прикурил. Потом протянул пачку продавцу.

— Сигарету?

— Спасибо, сэр, — ответил продавец, выуживая сигарету; Гарри поднес ему огонь.

Несколько секунд оба молчали; каждый наслаждался табачным дымом, растекающимся по горлу и легким. Гарри наблюдал за усиком дыма, поднимающимся от сигареты, пока тот не сдуло внезапным порывом ветра.

— Вы не против, если я задам вам пару вопросов? — сказал он.

Через пятнадцать минут у него была духоподъемная статья о том, как люди сближаются перед лицом трагедии. На Пулитцеровскую премию не тянет, однако была в ней некая доступность, которая, как чувствовал Гарри, заставит материал сверкать. Читатели статьи будут гордиться, что живут в Чикаго. Возможно, они станут лайкать статью и делиться ею, чтобы друзья увидели, в каком прекрасном городе они живут. В статью будет вставлено несколько твитов о жутких убийцах, написанных людьми с множеством подписчиков. Возможно, эти люди напишут твиты о самой статье, генерируя тем самым новых читателей.

Довольный своим прогрессом, Гарри отошел от цветочника, обдумывая заголовок статьи. Нужно заходить либо с захватывающего поворота — «Найдена третья жертва Гробовщика-Душителя, и вы не поверите, что случилось дальше», либо с перечня — «Пять храбрых способов, которыми Чикаго сопротивляется Гробовщику-Душителю». Над этим еще придется поработать. Гарри знал лучше многих, что заголовок обычно либо возносит, либо губит материал.

Он подошел к памятнику, глядя на него с новым интересом, и задумался, не стоило ли взять с собой фотографа. Уже собирался положить к памятнику букет, когда заметил конверт на земле. Простой коричневый конверт, который ветер смахнул вниз. Гарри поднял конверт, думая, не заглянуть ли внутрь, прежде чем положить его на место. Он был циником, но иногда чувствовал, что есть пределы, которые не стоит переступать. Если только у него нет очень серьезной причины.

Конверт был адресован женщине. К удивлению Гарри, не Моник Сильве. Но он узнал имя.

Гарри обладал акульими инстинктами, когда дело доходило до стоящего материала, и, держа в руке конверт, он начал подозревать, что эта история может оказаться намного лучше, чем он думал.





Глава 44




Задним числом Зои пожалела, что не поехала на вскрытие. Разумеется, потом она получит отчет, да и Тейтум наверняка расскажет, если там выяснится что-то интересное, но сейчас это было лучшим путем к убийце, которым они располагали. Есть ли у нее сейчас более важное занятие? Она мрачно посмотрела на схему места преступления, которую ей переслал Мартинес. Что она могла вытянуть из этой схемы? Убийце нужно было избавиться от тела, чтобы проехать дорожный пост, и он выбросил труп в переулке. Никаких рассчитанных поз, никакого соответствия его почерку. На мгновение она едва не засомневалась, действительно ли это тот убийца. В конце концов, всегда хватает мужчин, которые убивают проституток.

Но посмертный разрез сонной артерии — необычное обстоятельство. Теория, по которой он был результатом поспешной и неудачной попытки бальзамирования, выглядела правдоподобно.

Отлично. Зои оглядела свой стол. Где бы ни работала, она всегда умудрялась скопить груды бумаг, и сейчас стол не был исключением. Перемешанные кучи копий документов из разных досье, сообщений о забальзамированных и набитых животных, распечатанных расшифровок допросов родственников и друзей жертв захватили бо́льшую часть стола.

Зои решила расчистить его и начать заново. Она сложила в стопку досье, положила сверху расшифровки и засунула все это в ящик стола. Сообщения о животных можно выкинуть. Из них больше ничего не вытащить; копии есть в досье, к тому же эти сообщения скудны на подробности. Зои собрала бумаги и пошла к шредеру. Она скармливала машине по два листа, радуясь зрелищу бумаги, превращающейся в тонкие белые полоски. Какая отличная штука. Надо заниматься этим почаще.

Пока она дорезала последние три листа, ее разум сосредоточился на новом вопросе, не всплывавшем раньше.

Что заставило убийцу начать практиковаться на животных?

В этом был некий безумный смысл, если ему хотелось сохранить свои жертвы, но что подтолкнуло его к подобной идее? Прочитанная книга? Просмотренный фильм?

Для убийцы не был критичен сам процесс бальзамирования. Это доказывали его эксперименты с таксидермией. Он просто искал способ сохранять жертвы. Его цель — консервация.

Почему?

Потому что ему требовалось время, которое можно провести с жертвой без следов разложения.

Зачем?


Пока Зои не могла ответить на этот вопрос. Она попыталась покрутить его в голове. Предположим, мужчина начал съезжать на том, чтобы убить женщину и держать при себе ее тело. Неужели он просто перепрыгнул к идее бальзамирования? Это сложный процесс. Сначала ему требовалось определить, что другого способа не существует.

Она опять подумала о цикле. Кривой обучения убийцы. Он продолжал адаптироваться, чтобы действие как можно лучше соответствовало его фантазиям. В данном случае кривая обучения была очевидной, как Зои уже отметила. Убийца все лучше и лучше справлялся с бальзамированием. Но что подтолкнуло его к первой попытке?

Было ли еще одно убийство? Убил ли он кого-то до Сьюзен Уорнер?

— Эй, Скотт, — позвала Зои. — Можешь помочь мне с еще одним делом?

— Конечно, — ответил он и развернул кресло к ней лицом. — С каким?

— Мне нужно проверить кое-какие сообщения об убийствах примерно двухлетней давности.

— О’кей. — Скотт кивнул. — Я могу это сделать со своего компьютера. У меня тут есть ГПАО.

— Пао? Это что?

Зои встала и, подойдя к Скотту, заглянула ему через плечо. На его столе стояло несколько фотографий двух маленьких детей. Она пару секунд смотрела на них, отметив явное сходство со Скоттом.

— Это такая база данных, которой мы пользуемся, — сказал Скотт. — ГПАО — аббревиатура от… мм… что-то там… правопорядок… еще что-то и отчетность.

— Генеральный правопорядок академической отчетности? — предложила Зои.

— Нет, это какой-то бред. Погоди, первое слово вроде бы «главный»… или нет.

— Горячий?

— Гражданский. Гражданский правопорядок: анализ и отчетность, — с облегчением выдохнул Скотт.

— О’кей. От нее есть толк?

— Ага. Первоклассная штука. О каких годах мы говорим?

Первое сообщение о животном поступило в июле 2014 года.

— Попробуй… с тринадцатого по июль четырнадцатого.

Скотт принялся колдовать над формой ввода. Через секунду на экране появился список фамилий. Больше шести сотен.

— Только женщин, — сказала Зои. — И, я думаю, можно исключить огнестрел.

Она не была уверена; вполне возможно, что убийца перешел от огнестрельного оружия к удушению. Однако все убийства совершались вблизи, при непосредственном контакте с жертвой. Даже если удушение было для него новым образом действий, Зои была готова поспорить, что до того убийца пользовался ножом или чем-то подобным.

— О’кей, — произнес Скотт. — Пятьдесят три случая. Бо́льшая часть убийств в Чикаго связана со стрельбой, так что похоже на правду.

— Спасибо, Скотт, — сказала Зои. — Я посмотрю их отсюда.

— Рад, что смог помочь, — ответил он и встал с кресла. — Завтра я попробую сделать тебе доступ к ГПАО с твоего компьютера.

— Спасибо.

— Не за что. Только выключи мой компьютер, когда закончишь. И не читай мою почту.

Зои ухмыльнулась, он вышел. Она уселась в еще теплое кресло и начала просматривать дела, одно за другим.

Она нашла то, что искала, в деле номер двадцать три.

21 апреля 2014 года Вероника Мюррей, двадцати одного года, была найдена мертвой в переулке; тело уже разлагалось. Имелись признаки посмертного сексуального надругательства, причиной смерти было удушение. Тело нашли через шесть дней после предположительного времени смерти, и было очевидно, что его бросили здесь предыдущей ночью. Дело все еще открыто. Убийцу не нашли.

Веронику нашли в нескольких кварталах от ее дома, в Вест-Пулмане, где через три месяца начали исчезать домашние животные.





Глава 45




МЕЙНАРД, МАССАЧУСЕТС,

ПОНЕДЕЛЬНИК, 15 ДЕКАБРЯ 1997 ГОДА

У Зои колотилось сердце, когда она села перед полицейским Уиллом Шефердом. Он что-то сосредоточенно писал, и, когда Зои попыталась заговорить, попросил подождать. Он был тучным мужчиной с черными пышными усами и красным носом; непрерывно шмыгал носом и кашлял, временами сморкаясь в платок. Зои нетерпеливо постукивала ногой, дожидаясь, когда же он закончит.