© Дяченко М. Ю., Дяченко С. С., 2021

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.





* * *




Эмоциональная насыщенность произведений Дяченко запредельна, они требуют от читателя такого самоотождествления с персонажем, что это можно сравнить только с острой влюбленностью…

Журнал «Питерbook”



Философский трактат о взрослении и природе реальности.

Booklist





Пролог




Александра проснулась, когда ее темно-синяя «Шкода» пересекла осевую и вылетела на встречку. Прямо в лоб шел пригородный автобус, его фары сверкали, как рампа. Александра ослепла; автобус заорал нечеловеческим голосом, в тон ему заорал, наверное, водитель, но ругательства тонули в механическом вое. Ничего не видя, повинуясь инстинкту, Александра вывернула руль направо, потом налево. Машина, визжа тормозами, вынеслась на обочину, на брюхе съехала вниз, к реке, и замерла в полуметре от бетонной опоры моста.

Александра выключила мотор и некоторое время сидела, слушая скрипы и стоны в машине. Наверху вопили сирены на разные голоса; никогда прежде Александра Конева, а в прошлом Самохина, не засыпала за рулем.

Она посмотрела на часы: пять утра. Почти двое суток они с мужем провели на даче, занимаясь отнюдь не любовью. Начали как ответственные взрослые собеседники, знающие цену договоренности. Но разговор пошел дальше, и дипломатический лоск слетел, будто фальшивая позолота. Сперва переговорщики растеряли спокойствие, потом показную доброжелательность. Потом разошлись на время, чтобы остыть и собраться с силами. Потом начали новый раунд и почти сразу скатились к примитивной, визгливой, отвратительной сваре.

То, что брак сохранить не удастся, ясно было давно. Александра надеялась, что хотя бы развод будет цивилизованным. Но – нет. Теперь она отлично понимала, что отдала пятнадцать лет жизни никчемному, пустому, злобному и мстительному человеку.

Не дожидаясь рассвета, она села в машину и поехала в город, и дорога успокоила ее, почти умиротворила, и странным образом внушила надежду: в конце концов, жизнь не закончена, ей всего лишь тридцать пять. Расслабившись после ужасных двух дней, она уснула моментально – сжимая руль и глядя на дорожную разметку, как на маятник гипнотизера…

Прямо в лоб шел пригородный автобус.





* * *


– Что случилось, Сашхен, где машина? Почему ты приехала на такси?!

Мама стояла в дверях своей комнаты, в халате поверх ночной рубашки, и смотрела, по обыкновению, тревожно. Она тревожилась из-за каждой ерунды, поэтому Александра никогда не говорила ей правды.

– Заглохла на трассе. Вызвала аварийку, увезли в автосервис. Не волнуйся, просто мелкая поломка. Спи.

– А что Иван? – спросила мама тоном ниже.

– Иван передавал тебе привет… Все нормально. Бойлер на даче он поменяет сам.

Александра удалилась к себе; ее тринадцатилетняя дочь Аня ночевала сегодня у подруги, это было решено заранее. Аня обожала ночевать не дома – ей было тесно в двухкомнатной квартире под присмотром сварливой бабушки и вечно отстраненной матери.

Александра села перед письменным столом и замерла, опустив голову. Смерть, пролетевшая мимо, подарила ей короткую истерику, потом эйфорию минут на сорок, а теперь подкатывал приступ депрессии. На столе меняла картинки автоматическая фоторамка – такие были в моде много лет назад. Рамка хранила трогательные старые снимки: мама и юная Саша на море. Сашин выпускной вечер. Сашино посвящение в студенты университета. Сашина свадьба с Ваней Коневым. Саша с маленьким свертком на выходе из роддома. Мама с младенцем Аней на руках. И снова: мама и юная Саша на море…

Слайд-шоу прекратилось. Фотография замерла, не меняясь. Мама и Саша, загорелые и счастливые, позировали на кромке прибоя, бликовало на солнце море, и краснел в отдалении металлический буек, за который заплывать строго запрещается…


Александра осознала вдруг, что за ее спиной, в комнате, кто-то есть. И поняла, что оглянуться не сможет.

– Мама, это ты?!

Нет ответа. Это не мама и не Аня. И не Иван передумал и явился с дачи. Это что-то другое, простое и невообразимое. Как дурной сон, от которого хочется спрятаться под одеяло.

– Кто это?!

– Я, – сказал за ее спиной тихий слабый голос.

Александра обернулась. В трех шагах, посреди комнаты, стояла девушка лет двадцати, в джинсах и легкой куртке, с лямками рюкзака на плечах. Волосы ее были собраны в хвост, а в огромных глазах стоял такой ужас, как если бы девушка смотрела на маньяка с циркулярной пилой.

Александра вскочила; долгих несколько секунд она не могла понять, на кого похожа визитерша. Потом сообразила, и ее будто дернуло током: эффект «зловещей долины». Девушка была страшно похожа на Сашу Самохину на четвертом курсе универа и одновременно не похожа, и нельзя было с первого взгляда определить, в чем подвох. Прибытие внезапной юной родственницы – потрясение, небывальщина, но такое случается, и можно смириться. Прибытие двойника из прошлого, да еще такого странного, искаженного двойника…

Некоторые кошмары обходятся без чудовищ и пожаров, но от их обыденности сходишь с ума.

– Вы кто?! – крикнула Александра.

Девушка мигнула и, все больше бледнея, сделала шаг вперед. Александра попятилась и налетела на угол стола. Девушка примирительно улыбнулась сухими губами, протянула руку и коснулась ее плеча.

У Александры закружилась голова. Прикосновение было как точка входа в другую реальность, как пробоина в борту космического корабля, сквозь которую вливается космос. Как если бы два пятна свежей краски оказались рядом, и одно из них разлилось, поглощая другое. Девушка вошла в сознание Александры, в ее память, в ее существование.

Тогда Александра выкрикнула, обороняя свой рассудок:

– Я хочу, чтобы это был сон!

Она проснулась, когда ее темно-синяя «Шкода» пересекла осевую и вылетела на встречку. Прямо в лоб шел пригородный автобус, его фары сверкали, как рампа. Александра ослепла.





Глава первая




На трассе собралась пробка, мерцали проблесковые маяки и завывали сирены. Водитель автобуса почти не пострадал, темно-синяя «Шкода» разбилась в лепешку. «Тетка, по ходу, уснула за рулем», – отчетливо сказал фельдшер «Скорой». Либо Сашка, стоя на обочине в ста метрах от него, прочитала слова по губам.

Александра Конева, в прошлом Самохина, погибшая сегодня на шоссе, никогда не училась в Институте Специальных Технологий. Она жила своей жизнью, не имея понятия о великой Речи, не осознавая себя Глаголом в повелительном наклонении. Сашка не знала, завидовать той женщине или сочувствовать.

Вчера, тринадцатого января, Сашка Самохина, студентка Института, отправилась на главный в своей жизни экзамен. Теперь она стоит на обочине, трясясь от сырого ветра, и почему-то уверена, что сегодня первое сентября…

Но какого года?!

Люди вокруг посматривали на нее с подозрением. Сашка отыскала свое отражение в первом попавшемся автомобильном зеркале – обычная девушка, без чешуи и без перьев, разве что выражение лица потрясенное, но ведь все здесь потрясены. Когда такое случается – ну вот такое, как сегодня на трассе, – каждый невольно задумывается о хрупкости собственной жизни…

«Скорая» отъехала. Тело под брезентом по-прежнему лежало на обочине, над ним курили хмурые полицейские. Остатки машины подцепил крючком эвакуатор. Сашка хотела подойти и понимала, что приблизиться не сможет: она боится эту женщину, живую или мертвую.

Кто из них был чьей проекцией? Либо обе они были проекциями одной идеи? Погибшая Александра никогда не встречалась с Фаритом Коженниковым…

Сашка завертела головой, вглядываясь в лица людей вокруг, высматривая человека в непроницаемых черных очках. Зеваки выбирались из застрявших в пробке машин, кто-то снимал на телефон, кто-то – пассажир автобуса – утирал кровь с разбитого лица. Ни один из людей на обочине не носил темных очков пасмурным ранним утром. Может, Фарита Коженникова нет и никогда не было?!

Сашка вспомнила дикий ужас, с которым Александра смотрела на своего двойника. Нет, Фарита Коженникова нельзя отменить, он в каждом осколке текста, в каждом черновике, наброске, в любой грамматической конструкции. «Невозможно жить в мире, где вы есть», – когда-то сказала ему Сашка. «Невозможно жить в мире, где меня нет, – ответил он тогда. – Хотя смириться со мной трудно, я понимаю».

Там, на экзамене тринадцатого января, что-то пошло не так. А значит, Сашка наказана. Через минуту она снова очнется перед знакомой дверью детской комнаты, войдет и увидит Александру – себя, какой она была бы без Института. Присвоит эту женщину и увидит всю ее жизнь, тогда Александра в ужасе захочет проснуться и вылетит на встречку, раздастся вой и скрежет, и все повторится опять.

Сашка сдавила виски кончиками пальцев, будто собираясь загнать панические мысли обратно. Что-то проскользнуло в их мутном потоке, здравая идея, возможно, решение, подмога, выход…

Сашка хорошо училась в Институте Специальных Технологий. Она умеет не только присваивать изнутри людей и предметы, но и размыкать временные кольца. Чтобы вырваться из закольцованного кошмара, надо сделать так, чтобы Александра не погибла.

От моментальной надежды у Сашки заколотилось сердце и вспотели ладони. Отойдя подальше от обочины, она поставила рюкзак на влажную от росы траву, опустилась рядом на колени, не жалея брюк, и начала торопливо шарить внутри: тетради. Конспекты по философии. Засохшая булка в пластиковом пакете. Сколько лет этой булке, откуда она взялась в рюкзаке?! Во внутреннем кармане – кошелек… почти пустой, с какой-то мелочью и талонами в столовую. Блокнот – почти чистый. Пенал с карандашами… Для того, чтобы управлять течением времени, Сашке нужны карандаши и бумага, и, конечно, все невозможные для человека умения, которым ее научили в Институте…

Сквозь толпу и пробку, сигналя, проползала новая машина – она явилась за телом. Трясясь в ознобе, Сашка смотрела то на карандаш в своих руках, то на чистый бумажный лист.

Она умела, а теперь не умеет. Она справлялась, а теперь не справится.

Из кошмара не вырваться, ничего не изменить, Сашка заперта в безвременье. Все пойдет по кругу – ужас от встречи с двойником. Отраженный страх той женщины. Грохот и вой катастрофы. И опять.

– Я хочу, чтобы это был сон, – прошептала Сашка.

Ничего не изменилось.

Пробка рядом на дороге никак не желала рассасываться, хотя разбитый автобус уже оттащили к обочине, и полицейская машина исчезла. Еще полчаса – и память о катастрофе останется только в ленте сетевых новостей, да и то уползет вниз уже к полудню, но для Сашки полдень никогда не наступит…