Длинная просторная комната, на окнах портьеры розового шелка. Голубые стены сплошь увешаны картинами, литографиями, батиками в разрозненных рамах — ни дать ни взять лоскутное одеяло; тут же высокое старинное зеркало и аккуратные книжные стеллажи от пола до потолка. Простая, но явно дорогая мебель геометрических форм. Пара пристеночных столиков с нефритовыми и бронзовыми статуэтками. Словом, комната произвела на Рози ошеломляющее впечатление — не в последнюю очередь благодаря скрытому освещению, искусному цветовому оформлению, разнообразным аксессуарам, притягивающим взгляд, уверенности и мастерству, с которыми был подобран интерьер.
Мередит Гостелоу нет дела до кухни, поняла Рози. Ей неинтересно заваривать чай. А вот оформлять гостиную — да, интересно; в этом она гений.
— Прошу прощения за беспорядок. — Хозяйка взяла с дивана книгу в мягкой обложке, единственный предмет в комнате, оказавшийся не на месте, и устроилась на удобных подушках. Пестрая кошка прыгнула к ней. Рози села на такой же диван напротив, поставила кружку на стол — настоящий шедевр из бронзы и стекла.
— Я ожидала увидеть что-то другое, — призналась Рози.
— Да? И что же?
— Даже не знаю. У меня нет знакомых архитекторов. Наверное, что-нибудь белое, минималистичное.
Мередит вздохнула.
— Все так говорят. Можно подумать, архитектура закончилась на Нормане Фостере. Тоска. А как же максимализм? Смешение культур, яркие воспоминания. Это же такая радость! За это мне и платят деньги. — Но вид у нее был не радостный. Скорее унылый.
— Над чем вы сейчас работаете? — поинтересовалась Рози.
— Как обычно, над несколькими проектами сразу. В Мексике… Санкт-Петербурге… Вам повезло, что вы застали меня дома. В семь я выезжаю в Хитроу. Слушайте, давайте начистоту. Вы же приехали из-за Максима? Вы из МИ-5?
— Вовсе нет, — удивилась Рози. — Скорее наоборот.
— Но вы же сказали, что работаете в личной канцелярии королевы…
— Да.
— Так кто же вас послал?
Закономерный вопрос. Рози догадалась, что услышит его не раз — если, конечно, завтра ее не уволят. Нужно придумать ловкий ответ.
— Ее величество. — Ловкого ответа у Рози не нашлось. Оставалось положиться на чары босса.
— Ничего себе. — Мередит выпрямилась. — Серьезно? Сама королева?
— Да. — Рози заметила, что сомнение во взгляде Мередит сменилось изумлением.
— Но почему она решила поговорить со мной?
— На этот вопрос я ответить не могу, но смею заверить, все, что вы скажете, останется между нами. Королева хочет знать, что мистер Бродский делал после приема. Вы с ним так танцевали, что я подумала, возможно, потом вы познакомились ближе. Побеседовали о чем-то. Или вы уже знали друг друга?
Судя по выражению лица, Мередит обуревали смешанные чувства: желание рассказать обо всем боролось с тревогой. Но в конце концов она успокоилась, перестала хмуриться и откинулась на спинку дивана.
— Нет, мы познакомились на приеме. О чем я и сообщила любезному полицейскому, который меня допрашивал, когда стало известно о смерти Максима. Мы всего лишь станцевали танго.
— Но ведь этим дело не кончилось? — мягко полюбопытствовала Рози.
— Нет.
Повисло краткое молчание, Рози гадала, что сказать, и вспомнила рассказ леди Хепберн.
— Я слышала, вы танцевали великолепно.
— Спасибо. — Мередит приняла комплимент как должное. — Смею надеяться. Я училась танго в Аргентине.
— Все вами восхищались.
— Кстати, королевы к тому времени уже не было. Она ушла спать.
— Верно, — согласилась Рози.
— Так зачем же ей… Почему это важно?
— Могу лишь сказать, что важно, и очень. Было бы неважно, она бы не спрашивала.
Мередит встала, подошла к увешанной картинами стене, оттуда к окну, за которым цвели вишни.
— Я расскажу вам все, если вы обещаете, что дальше вас это не пойдет.
— Вы его убили? — спросила Рози, и ей показалось, будто она очутилась в какой-то другой вселенной. Неужели она всерьез выговорила эти слова?
— Нет, конечно! — воскликнула Мередит. — Шутите? Я вообще не об этом!
— Тогда я даю вам слово, что дальше меня это не пойдет, — заверила ее Рози.
Снова повисло молчание.
Мередит в лучах солнца стояла у окна.
— Вы умеете танцевать, мисс…?
— Ошоди. — Рози произнесла фамилию, как говорили в Лагосе — Оу-шоу-дии.
— Вы умеете танцевать, мисс Ошоди?
— Немного.
— Я очень люблю танцевать. Правда, получается не очень часто, но если уж удается, танцую от души. В детстве я училась в балетной школе. Хотела быть балериной — да и кто не мечтал об этом? А потом обзавелась вот этим, — Мередит указала на грудь, — вдобавок сильно вытянулась, ну и… В общем, обычные отговорки. Я уехала за границу, путешествовала по Южной Америке, познакомилась с мужчиной…
Рози кивала, но Мередит, сочтя, что та слушает недостаточно внимательно, подошла к Рози, села рядом с ней на диван и пылко продолжила:
— Он научил меня танцевать танго. Знаете, мисс Ошоди, я танцую очень хорошо. За эти годы я уже и забыла, до чего хорошо танцую, хотя пробовала с разными партнерами. Но никак не удавалось поймать этот нерв, кураж, зажечь искру. — Мередит взмахнула рукой, и Рози живо представила ее на сцене под неотрывными взглядами зрителей. — И я все забросила. Перестала танцевать. А потом появился Максим. Он был великолепен — наверняка вам уже сообщили. Он танцевал с этими юными прелестными созданиями, это было красиво, но они не умели прочувствовать танец, не отдавались ему всей душой. Наверное, Максим заметил мой взгляд. И пригласил меня — дело было в Малиновой гостиной. Сперва я отказалась: куда мне тягаться с балеринами. Но он настаивал, другие гости его поддержали, я опомниться не успела, как очутилась в его объятиях, он сказал что-то пианисту, и тот (уж не знаю, кто это был) великолепно исполнил “Ревность”, а мы станцевали.
— Жаль, меня там не было.
— Жаль, что я там была. — Мередит хрипло вздохнула, поднялась с дивана и принялась расхаживать по комнате. — Тот танец пробудил во мне восемнадцатилетнюю девчонку, а в Максиме что-то такое, что вообще не имеет возраста. Казалось, ему тысяча лет, а не двадцать четыре или сколько там. Видите, я даже не знаю, сколько ему лет. За ужином мы не перебросились ни словом. Разговаривали наши тела — правильно говорят, что танец есть вертикальное воплощение горизонтальной страсти…
Рози догадывалась, куда клонится разговор, но не верила своим ушам. Однако постаралась ничем не выдать удивления. Неужели такое возможно?
— Вы с ним были близки? — осторожно уточнила она.
— Мы буквально переплелись. Танго очень телесный танец — и когда вы обнимаете друг друга, и когда отпускаете. Когда партнер прижимает вас к себе… Я поняла, что он меня хочет. Разумеется, я тоже его хотела. То есть… глупо, правда? Я по лицу вижу, что вы так думаете.
— Прошу прощения, я вовсе не имела…
— Мне пятьдесят семь, ему чуть за двадцать. И с моей-то внешностью. — Мередит с ненавистью покосилась на свою грудь и живот под изумрудным халатом. Рози с первого взгляда подметила ее элегантность, но Мередит видела лишь тридцать фунтов, набранных за менопаузу. Она двигалась медленнее, ее чаще мучила боль, и ей с каждым днем приходилось прикладывать все больше усилий, чтобы не чувствовать себя невидимкой.
— Я имела в виду… где это было? В замке? — спросила Рози.
— Где мы переспали? — В ироничной улыбке Мередит сквозило ликование. — Бывало ли с вами такое, мисс Ошоди, что вы вдруг понимали, как сильно кого-то хотите, и неважно, хорошо это или плохо: вам просто необходимо быть с ним?
Рози сглотнула.
— Вот видите. Вот видите! Там, в гостиной, мы с Максимом поняли, что танго — лишь начало чего-то большего. Нам хотелось продолжения. Безумие, совершеннейшее безумие, но такого возбуждения я не чувствовала давно. Он шептал мне пошлости, я отвечала тем же, и он смеялся. Он словно не замечал нашей разницы в возрасте, моего… вот этого всего… ничто не имело значения. Он спросил, куда меня поселили, я ответила, что в покои для гостей, и он пообещал что-нибудь придумать. Он поговорил с этой сказочной красавицей Перовской — насколько я поняла, они хорошо знали друг друга, я заметила, как она улыбнулась и что-то прошептала. Потом сказал, что через час придет ко мне в комнату и чтобы я ждала его там.
— То есть вы с ним отправились к вам, а не к нему?
— Да. — В голосе Мередит слышалось удивление, но никак не волнение оттого, что ее поймали на лжи.
— А к нему вы потом не ходили?
— Нет, конечно! У меня было куда удобнее. Мне отвели шикарные апартаменты с мебелью эпохи Регентства, а его наверняка засунули в какую-нибудь кроличью нору. Зачем нам идти к нему?
— Прошу прощения, что перебила. Значит, вы пошли к себе.
Мередит кивнула.
— Я пожелала всем спокойной ночи и демонстративно ушла наверх без него. Я была уверена, что, как только окажусь одна, возбуждение тут же уляжется, но ничего подобного: кровь моя кипела. Я была в Виндзорском замке — и каждой клеточкой тела чувствовала себя живой. Мне хотелось смеяться, хотелось заниматься любовью ночь напролет. Я чувствовала себя… — Мередит примолкла, подбирая слова, и во взгляде ее снова мелькнуло уныние. — Я чувствовала себя… собой. Les neiges d’antan[22]. Такого со мной не было очень давно.
— Он пришел?
Мередит посмотрела на Рози и скривила губы в улыбке.
— Еще бы. Примерно через полчаса постучал ко мне в дверь. С бутылкой шампанского. Мы выпили и, как вы говорите…
Рози скользнула взглядом по лежащим на журнальном столике художественным альбомам и промямлила, не решаясь поднять глаза на Мередит:
— Угу.
Та рассмеялась.
— Он провел у меня час. Или два — точно не знаю. Вот и все, что я вам скажу. Надеюсь, этого хватит. А потом у него зазвонил телефон. Пришло сообщение. Он перевернулся на бок, прочитал, сказал недовольно, что должен идти, и ушел. Я улыбнулась и не стала его удерживать. Я не сомневалась, что мы с ним еще увидимся. Не поймите меня неправильно, мисс Ошоди: я вовсе не рассчитывала, что он станет моим постоянным любовником. Я не думала, что это начало прекрасного романа. Дружбы — возможно. А потом вдруг сообщили, что он умер… — Мередит снова помрачнела. Казалось, силы оставили ее. — И оказалось, что все кончено.
— Вы не знаете, чем он занимался, когда вы поднялись к себе?
— Нет. Но вообще он пришел ко мне уже в другом костюме, не в том, в котором был на приеме. Помню, я еще подумала: жаль, ему очень шел смокинг. Впрочем, он скоро снял костюм.
— У вас не сложилось впечатления, что от вас он отправился на какую-то встречу?
Мередит задумчиво прикусила щеку.
Мередит Гостелоу нет дела до кухни, поняла Рози. Ей неинтересно заваривать чай. А вот оформлять гостиную — да, интересно; в этом она гений.
— Прошу прощения за беспорядок. — Хозяйка взяла с дивана книгу в мягкой обложке, единственный предмет в комнате, оказавшийся не на месте, и устроилась на удобных подушках. Пестрая кошка прыгнула к ней. Рози села на такой же диван напротив, поставила кружку на стол — настоящий шедевр из бронзы и стекла.
— Я ожидала увидеть что-то другое, — призналась Рози.
— Да? И что же?
— Даже не знаю. У меня нет знакомых архитекторов. Наверное, что-нибудь белое, минималистичное.
Мередит вздохнула.
— Все так говорят. Можно подумать, архитектура закончилась на Нормане Фостере. Тоска. А как же максимализм? Смешение культур, яркие воспоминания. Это же такая радость! За это мне и платят деньги. — Но вид у нее был не радостный. Скорее унылый.
— Над чем вы сейчас работаете? — поинтересовалась Рози.
— Как обычно, над несколькими проектами сразу. В Мексике… Санкт-Петербурге… Вам повезло, что вы застали меня дома. В семь я выезжаю в Хитроу. Слушайте, давайте начистоту. Вы же приехали из-за Максима? Вы из МИ-5?
— Вовсе нет, — удивилась Рози. — Скорее наоборот.
— Но вы же сказали, что работаете в личной канцелярии королевы…
— Да.
— Так кто же вас послал?
Закономерный вопрос. Рози догадалась, что услышит его не раз — если, конечно, завтра ее не уволят. Нужно придумать ловкий ответ.
— Ее величество. — Ловкого ответа у Рози не нашлось. Оставалось положиться на чары босса.
— Ничего себе. — Мередит выпрямилась. — Серьезно? Сама королева?
— Да. — Рози заметила, что сомнение во взгляде Мередит сменилось изумлением.
— Но почему она решила поговорить со мной?
— На этот вопрос я ответить не могу, но смею заверить, все, что вы скажете, останется между нами. Королева хочет знать, что мистер Бродский делал после приема. Вы с ним так танцевали, что я подумала, возможно, потом вы познакомились ближе. Побеседовали о чем-то. Или вы уже знали друг друга?
Судя по выражению лица, Мередит обуревали смешанные чувства: желание рассказать обо всем боролось с тревогой. Но в конце концов она успокоилась, перестала хмуриться и откинулась на спинку дивана.
— Нет, мы познакомились на приеме. О чем я и сообщила любезному полицейскому, который меня допрашивал, когда стало известно о смерти Максима. Мы всего лишь станцевали танго.
— Но ведь этим дело не кончилось? — мягко полюбопытствовала Рози.
— Нет.
Повисло краткое молчание, Рози гадала, что сказать, и вспомнила рассказ леди Хепберн.
— Я слышала, вы танцевали великолепно.
— Спасибо. — Мередит приняла комплимент как должное. — Смею надеяться. Я училась танго в Аргентине.
— Все вами восхищались.
— Кстати, королевы к тому времени уже не было. Она ушла спать.
— Верно, — согласилась Рози.
— Так зачем же ей… Почему это важно?
— Могу лишь сказать, что важно, и очень. Было бы неважно, она бы не спрашивала.
Мередит встала, подошла к увешанной картинами стене, оттуда к окну, за которым цвели вишни.
— Я расскажу вам все, если вы обещаете, что дальше вас это не пойдет.
— Вы его убили? — спросила Рози, и ей показалось, будто она очутилась в какой-то другой вселенной. Неужели она всерьез выговорила эти слова?
— Нет, конечно! — воскликнула Мередит. — Шутите? Я вообще не об этом!
— Тогда я даю вам слово, что дальше меня это не пойдет, — заверила ее Рози.
Снова повисло молчание.
Мередит в лучах солнца стояла у окна.
— Вы умеете танцевать, мисс…?
— Ошоди. — Рози произнесла фамилию, как говорили в Лагосе — Оу-шоу-дии.
— Вы умеете танцевать, мисс Ошоди?
— Немного.
— Я очень люблю танцевать. Правда, получается не очень часто, но если уж удается, танцую от души. В детстве я училась в балетной школе. Хотела быть балериной — да и кто не мечтал об этом? А потом обзавелась вот этим, — Мередит указала на грудь, — вдобавок сильно вытянулась, ну и… В общем, обычные отговорки. Я уехала за границу, путешествовала по Южной Америке, познакомилась с мужчиной…
Рози кивала, но Мередит, сочтя, что та слушает недостаточно внимательно, подошла к Рози, села рядом с ней на диван и пылко продолжила:
— Он научил меня танцевать танго. Знаете, мисс Ошоди, я танцую очень хорошо. За эти годы я уже и забыла, до чего хорошо танцую, хотя пробовала с разными партнерами. Но никак не удавалось поймать этот нерв, кураж, зажечь искру. — Мередит взмахнула рукой, и Рози живо представила ее на сцене под неотрывными взглядами зрителей. — И я все забросила. Перестала танцевать. А потом появился Максим. Он был великолепен — наверняка вам уже сообщили. Он танцевал с этими юными прелестными созданиями, это было красиво, но они не умели прочувствовать танец, не отдавались ему всей душой. Наверное, Максим заметил мой взгляд. И пригласил меня — дело было в Малиновой гостиной. Сперва я отказалась: куда мне тягаться с балеринами. Но он настаивал, другие гости его поддержали, я опомниться не успела, как очутилась в его объятиях, он сказал что-то пианисту, и тот (уж не знаю, кто это был) великолепно исполнил “Ревность”, а мы станцевали.
— Жаль, меня там не было.
— Жаль, что я там была. — Мередит хрипло вздохнула, поднялась с дивана и принялась расхаживать по комнате. — Тот танец пробудил во мне восемнадцатилетнюю девчонку, а в Максиме что-то такое, что вообще не имеет возраста. Казалось, ему тысяча лет, а не двадцать четыре или сколько там. Видите, я даже не знаю, сколько ему лет. За ужином мы не перебросились ни словом. Разговаривали наши тела — правильно говорят, что танец есть вертикальное воплощение горизонтальной страсти…
Рози догадывалась, куда клонится разговор, но не верила своим ушам. Однако постаралась ничем не выдать удивления. Неужели такое возможно?
— Вы с ним были близки? — осторожно уточнила она.
— Мы буквально переплелись. Танго очень телесный танец — и когда вы обнимаете друг друга, и когда отпускаете. Когда партнер прижимает вас к себе… Я поняла, что он меня хочет. Разумеется, я тоже его хотела. То есть… глупо, правда? Я по лицу вижу, что вы так думаете.
— Прошу прощения, я вовсе не имела…
— Мне пятьдесят семь, ему чуть за двадцать. И с моей-то внешностью. — Мередит с ненавистью покосилась на свою грудь и живот под изумрудным халатом. Рози с первого взгляда подметила ее элегантность, но Мередит видела лишь тридцать фунтов, набранных за менопаузу. Она двигалась медленнее, ее чаще мучила боль, и ей с каждым днем приходилось прикладывать все больше усилий, чтобы не чувствовать себя невидимкой.
— Я имела в виду… где это было? В замке? — спросила Рози.
— Где мы переспали? — В ироничной улыбке Мередит сквозило ликование. — Бывало ли с вами такое, мисс Ошоди, что вы вдруг понимали, как сильно кого-то хотите, и неважно, хорошо это или плохо: вам просто необходимо быть с ним?
Рози сглотнула.
— Вот видите. Вот видите! Там, в гостиной, мы с Максимом поняли, что танго — лишь начало чего-то большего. Нам хотелось продолжения. Безумие, совершеннейшее безумие, но такого возбуждения я не чувствовала давно. Он шептал мне пошлости, я отвечала тем же, и он смеялся. Он словно не замечал нашей разницы в возрасте, моего… вот этого всего… ничто не имело значения. Он спросил, куда меня поселили, я ответила, что в покои для гостей, и он пообещал что-нибудь придумать. Он поговорил с этой сказочной красавицей Перовской — насколько я поняла, они хорошо знали друг друга, я заметила, как она улыбнулась и что-то прошептала. Потом сказал, что через час придет ко мне в комнату и чтобы я ждала его там.
— То есть вы с ним отправились к вам, а не к нему?
— Да. — В голосе Мередит слышалось удивление, но никак не волнение оттого, что ее поймали на лжи.
— А к нему вы потом не ходили?
— Нет, конечно! У меня было куда удобнее. Мне отвели шикарные апартаменты с мебелью эпохи Регентства, а его наверняка засунули в какую-нибудь кроличью нору. Зачем нам идти к нему?
— Прошу прощения, что перебила. Значит, вы пошли к себе.
Мередит кивнула.
— Я пожелала всем спокойной ночи и демонстративно ушла наверх без него. Я была уверена, что, как только окажусь одна, возбуждение тут же уляжется, но ничего подобного: кровь моя кипела. Я была в Виндзорском замке — и каждой клеточкой тела чувствовала себя живой. Мне хотелось смеяться, хотелось заниматься любовью ночь напролет. Я чувствовала себя… — Мередит примолкла, подбирая слова, и во взгляде ее снова мелькнуло уныние. — Я чувствовала себя… собой. Les neiges d’antan[22]. Такого со мной не было очень давно.
— Он пришел?
Мередит посмотрела на Рози и скривила губы в улыбке.
— Еще бы. Примерно через полчаса постучал ко мне в дверь. С бутылкой шампанского. Мы выпили и, как вы говорите…
Рози скользнула взглядом по лежащим на журнальном столике художественным альбомам и промямлила, не решаясь поднять глаза на Мередит:
— Угу.
Та рассмеялась.
— Он провел у меня час. Или два — точно не знаю. Вот и все, что я вам скажу. Надеюсь, этого хватит. А потом у него зазвонил телефон. Пришло сообщение. Он перевернулся на бок, прочитал, сказал недовольно, что должен идти, и ушел. Я улыбнулась и не стала его удерживать. Я не сомневалась, что мы с ним еще увидимся. Не поймите меня неправильно, мисс Ошоди: я вовсе не рассчитывала, что он станет моим постоянным любовником. Я не думала, что это начало прекрасного романа. Дружбы — возможно. А потом вдруг сообщили, что он умер… — Мередит снова помрачнела. Казалось, силы оставили ее. — И оказалось, что все кончено.
— Вы не знаете, чем он занимался, когда вы поднялись к себе?
— Нет. Но вообще он пришел ко мне уже в другом костюме, не в том, в котором был на приеме. Помню, я еще подумала: жаль, ему очень шел смокинг. Впрочем, он скоро снял костюм.
— У вас не сложилось впечатления, что от вас он отправился на какую-то встречу?
Мередит задумчиво прикусила щеку.