– Ты. Моя. Собственность, – четко выговаривая каждое слово, понизив тон, произнес он. – Запомни это уже раз и навсегда. И мне плевать на твое мнение в этом вопросе. Ты вернулась, и, если ты помнишь, я не заставлял тебя этого делать. Но раз ты здесь, закрой свой рот и послушай, что я тебе скажу.
Вэл мелко задрожала.
Больно. Как же больно.
Широко распахнутые голубые глаза в упор смотрели в прищуренные черные, такие жестокие и холодные.
Почему Раза такой? Зачем говорит столь безжалостные слова?
Вернулась.
Не заставлял тебя этого делать.
«Раза… ты ублюдок».
Вэл моргнула, глубоко втягивая носом воздух.
– Отлично, вижу, тебе уже лучше. – Его ладонь оставила ее рот.
Она опустила взгляд, рассматривая складки черного кожаного плаща.
– Послушай меня. Я понимаю, что тебе не нравится то, что я тебе предлагаю.
– Предлагаешь? – зло прошипела Вэл, не поднимая глаз. – Ты не предлагаешь.
Раза пропустил реплику мимо ушей.
– Но ты моя Вторая, Вэл. Ты не можешь продолжать заниматься охотой, не можешь ходить на рынок и продавать там птиц и оленей. Об этом стоит забыть навсегда.
– Почему? – Вэл подняла лицо, тщательно следя за своим голосом.
Тише, так тише. Пропало все желание злить Раза. Начни он допытываться, давить на нее, что она сказала бы ему о причинах своего ярого нежелания возиться с детьми?
Ничего.
Ничего, что выглядело бы серьезной причиной ей этого не делать.
Сейчас же она выглядела истеричной девицей с дурными замашками.
– Почему я должна забыть об охоте? – гораздо спокойнее спросила Вэл.
– Потому что это несерьезно, – тоном, словно сообщал простейшие истины, сказал Раза. – Тебя оценивают, обсуждают, ты и сама это знаешь. Ты должна заниматься чем-то важным, чем-то, что все вокруг сочтут достойным.
– Что? – Вэл почувствовала, как начинает понимать, куда клонит Раза, и это понимание оставляло горький привкус на языке. – Так все это потому, что ты теперь такой… важный, да? Ну, замечательно, Ра, а я тут при чем? Оставь меня в покое! Ты же знаешь, что я… другая! Зачем заставлять меня заниматься… бабской работой?
Спокойствие исчезло с его лица, будто снесенная порывом ветра сухая осенняя листва. Черные брови сдвинулись на переносице, верхняя губа приподнялась в угрожающем оскале.
– Бабской? Что ты несешь? Дэни, по-твоему, тоже занимается бабской работой? Хочешь, спустимся на этаж ниже, и я покажу тебе, что такое бабская работа. Она каждый день убирает дерьмо за стариками и кормит их, а они плюют ей в лицо, потому что не помнят даже собственного имени!
Вэл затихла, грудь ее тяжело вздымалась, голубые глаза смотрели с испугом и недоверием.
Другая.
Нет, она нисколько не была другой. Вэл любила детей, и иногда, в самых редких, запрятанных глубоко грезах, отчего-то стыдных, точно она не имела на них права, ей представлялась идеальная жизнь, в которой у нее был свой собственный дом с горящим камином и…
Она сдвинула брови и сглотнула.
– Видишь, какая Дэни идеальная? – едко сказала Вэл. – Надо было тебе оставить ее при себе.
– Надо было, – ровно согласился Раза. От былой горячности не осталось и следа. – Только я решил иначе. И все, что я прошу у тебя сейчас, – это помочь мне. Ты же не глупая, ты понимаешь, что мнение обо мне теперь зависит и от тебя. Уверен, у вас – людей в том мире, в котором ты привыкла жить, все точно так же.
Вэл не хотела принимать, но одновременно осознавала правоту сказанных слов. Все правильно, и отрицать очевидное по меньшей мере было очень глупо.
Прошу помочь мне. Раза действительно так сказал?
Вэл почувствовала себя обманутой.
– Почему просто не оставить меня дома? – предприняла она последнюю попытку скорее для видимости, чем с серьезными намерениями. Сердце стучало ровно, но часто, еще обиженное, но уже встающее на путь разума.
– Потому что, когда я это сделал, у тебя оказалось слишком много свободного времени, – ответил Раза, и Вэл тут же вскинула на него взгляд.
– А, ясно, – убежденно проговорила она. – Мог бы с этого и начать. Ревнуешь.
Пауза. Короткая, но заставившая нервно сглотнуть. Смело и безрассудно бросать такие обвинения в лицо Раза.
– Ревную, – согласился он.
Вэл тут же растеряла все свои обиды и претензии.
Невероятно. Все так просто? Так откровенно?
– Ты не можешь запретить мне иметь друзей, – тихо и скомканно пробормотала Вэл.
Рука Раза поднялась и дотронулась до ее лица, нежно поглаживая пальцами по вмиг побледневшей щеке.
– Могу. Но не стану этого делать, – задумчиво произнес он. Его пальцы легли на шею Вэл, чуть сжали ее по-хозяйски уверенно и непреклонно.
Вэл чувствовала его силу, его власть. Всего один простой жест, который показывал, кто есть кто на самом деле.
Удивительно.
И этот доминирующий вожак стаи, этот сильный и неумолимый оборотень, на тень которого боялись ступить жители города, – неужели он совсем недавно признал немаловажную истину?
Ты победила, Вэл. Ты.
В груди как лезвием полоснуло.
«Ты мой, – подумала Вэл. – Такой, какой есть. Сильный, властный, жестокий и беспрекословный. Только мой. И пусть весь город подавится, наблюдая, как ты медленно, но верно склоняешься перед жалким человеком».
Потому что Вэл это нравилось.
Потому что это чувство, незнакомое ей ранее, оказалось настолько сильным, всепоглощающим, что порой затмевало собой даже пресловутую любовь.
Она, никчемная нищая воришка, не имеющая в жизни ничего, что могло бы ей принадлежать, сделала то, о чем даже не могла предполагать в самых смелых мечтах.
Неужели при рождении боги все же отсыпали ей ничтожную щепотку удачи?
Очень сложно было поверить. Но так хотелось.
– Хорошо. Я попробую, – смиренно сказала Вэл, слабо улыбаясь.
– Замечательно, – кивнул Раза. Его лицо заметно расслабилось, прогоняя напряженные морщинки в уголках черных глаз. – Я попрошу Дэни помочь тебе в первое время.
– Почему дети, Ра? – со вздохом спросила Вэл, ощущая, как чужая ладонь покидает шею.
Она должна была спросить, зная, что он даже не подозревает о рвущей ее душу боли.
– Лучше старики? Эти дети остались без родителей. Их не так много, но им тоже нужна помощь. – Раза хмыкнул, окидывая ее необъяснимым взглядом. – Ты очаровательная, когда хочешь этого. Они полюбят тебя, и я уверен, ты полюбишь их.
– Откуда ты знаешь? – недоуменно спросила Вэл.
Очаровательная.
Вэл почувствовала себя глупой и излишне самоуверенной.
«Ну вот. Кто еще перед кем склонится, дурья твоя башка».
– Я многое знаю о тебе, чего ты сама о себе не подозреваешь. Просто проверим мои слова, ладно? Если все будет, как ты выразилась, – настолько ужасно, ты сможешь уйти отсюда, – ответил Раза, пожимая плечами.
Вэл захотела обнять его. Обвить руками его шею и вдохнуть запах кожи. Но вместо этого она сварливо проговорила:
– Сестра милосердия, значит? Замечательно. Может, мне еще и платье себе купить, как у местных барышень?
Раза тяжело вздохнул, улыбнулся, смотря на Вэл сквозь длинные, упавшие на глаза черные пряди.
– Я бы с удовольствием посмотрел на тебя в платье. А потом с неменьшим удовольствием его снял, – с усмешкой сказал он, мгновенно вгоняя ее в краску. – Давай в качестве утешения я приглашу тебя на учения моей стражи? Если хочешь, конечно. Лично попрошу Вемира тренировать тебя. Вы же с ним познакомились, верно?
Несколько долгих секунд они пристально смотрели друг другу в глаза. Наконец Вэл разлепила пересохшие губы и тихо спросила:
– О чем ты?
– Если ты научишься владеть клинком, тебе станет чуточку легче? – приподнял одну бровь Раза.
Вэл бледно улыбнулась.
– Сочту за утверждение. – Улыбка тронула губы Раза.
Она вдруг поняла, что никогда еще не чувствовала в себе таких явных противоречий. Гордость и затаенная давняя обида бурно соседствовали с благодарностью и горячим, обжигающим чувством, которому она давно нашла верное определение.
Вэл мелко задрожала.
Больно. Как же больно.
Широко распахнутые голубые глаза в упор смотрели в прищуренные черные, такие жестокие и холодные.
Почему Раза такой? Зачем говорит столь безжалостные слова?
Вернулась.
Не заставлял тебя этого делать.
«Раза… ты ублюдок».
Вэл моргнула, глубоко втягивая носом воздух.
– Отлично, вижу, тебе уже лучше. – Его ладонь оставила ее рот.
Она опустила взгляд, рассматривая складки черного кожаного плаща.
– Послушай меня. Я понимаю, что тебе не нравится то, что я тебе предлагаю.
– Предлагаешь? – зло прошипела Вэл, не поднимая глаз. – Ты не предлагаешь.
Раза пропустил реплику мимо ушей.
– Но ты моя Вторая, Вэл. Ты не можешь продолжать заниматься охотой, не можешь ходить на рынок и продавать там птиц и оленей. Об этом стоит забыть навсегда.
– Почему? – Вэл подняла лицо, тщательно следя за своим голосом.
Тише, так тише. Пропало все желание злить Раза. Начни он допытываться, давить на нее, что она сказала бы ему о причинах своего ярого нежелания возиться с детьми?
Ничего.
Ничего, что выглядело бы серьезной причиной ей этого не делать.
Сейчас же она выглядела истеричной девицей с дурными замашками.
– Почему я должна забыть об охоте? – гораздо спокойнее спросила Вэл.
– Потому что это несерьезно, – тоном, словно сообщал простейшие истины, сказал Раза. – Тебя оценивают, обсуждают, ты и сама это знаешь. Ты должна заниматься чем-то важным, чем-то, что все вокруг сочтут достойным.
– Что? – Вэл почувствовала, как начинает понимать, куда клонит Раза, и это понимание оставляло горький привкус на языке. – Так все это потому, что ты теперь такой… важный, да? Ну, замечательно, Ра, а я тут при чем? Оставь меня в покое! Ты же знаешь, что я… другая! Зачем заставлять меня заниматься… бабской работой?
Спокойствие исчезло с его лица, будто снесенная порывом ветра сухая осенняя листва. Черные брови сдвинулись на переносице, верхняя губа приподнялась в угрожающем оскале.
– Бабской? Что ты несешь? Дэни, по-твоему, тоже занимается бабской работой? Хочешь, спустимся на этаж ниже, и я покажу тебе, что такое бабская работа. Она каждый день убирает дерьмо за стариками и кормит их, а они плюют ей в лицо, потому что не помнят даже собственного имени!
Вэл затихла, грудь ее тяжело вздымалась, голубые глаза смотрели с испугом и недоверием.
Другая.
Нет, она нисколько не была другой. Вэл любила детей, и иногда, в самых редких, запрятанных глубоко грезах, отчего-то стыдных, точно она не имела на них права, ей представлялась идеальная жизнь, в которой у нее был свой собственный дом с горящим камином и…
Она сдвинула брови и сглотнула.
– Видишь, какая Дэни идеальная? – едко сказала Вэл. – Надо было тебе оставить ее при себе.
– Надо было, – ровно согласился Раза. От былой горячности не осталось и следа. – Только я решил иначе. И все, что я прошу у тебя сейчас, – это помочь мне. Ты же не глупая, ты понимаешь, что мнение обо мне теперь зависит и от тебя. Уверен, у вас – людей в том мире, в котором ты привыкла жить, все точно так же.
Вэл не хотела принимать, но одновременно осознавала правоту сказанных слов. Все правильно, и отрицать очевидное по меньшей мере было очень глупо.
Прошу помочь мне. Раза действительно так сказал?
Вэл почувствовала себя обманутой.
– Почему просто не оставить меня дома? – предприняла она последнюю попытку скорее для видимости, чем с серьезными намерениями. Сердце стучало ровно, но часто, еще обиженное, но уже встающее на путь разума.
– Потому что, когда я это сделал, у тебя оказалось слишком много свободного времени, – ответил Раза, и Вэл тут же вскинула на него взгляд.
– А, ясно, – убежденно проговорила она. – Мог бы с этого и начать. Ревнуешь.
Пауза. Короткая, но заставившая нервно сглотнуть. Смело и безрассудно бросать такие обвинения в лицо Раза.
– Ревную, – согласился он.
Вэл тут же растеряла все свои обиды и претензии.
Невероятно. Все так просто? Так откровенно?
– Ты не можешь запретить мне иметь друзей, – тихо и скомканно пробормотала Вэл.
Рука Раза поднялась и дотронулась до ее лица, нежно поглаживая пальцами по вмиг побледневшей щеке.
– Могу. Но не стану этого делать, – задумчиво произнес он. Его пальцы легли на шею Вэл, чуть сжали ее по-хозяйски уверенно и непреклонно.
Вэл чувствовала его силу, его власть. Всего один простой жест, который показывал, кто есть кто на самом деле.
Удивительно.
И этот доминирующий вожак стаи, этот сильный и неумолимый оборотень, на тень которого боялись ступить жители города, – неужели он совсем недавно признал немаловажную истину?
Ты победила, Вэл. Ты.
В груди как лезвием полоснуло.
«Ты мой, – подумала Вэл. – Такой, какой есть. Сильный, властный, жестокий и беспрекословный. Только мой. И пусть весь город подавится, наблюдая, как ты медленно, но верно склоняешься перед жалким человеком».
Потому что Вэл это нравилось.
Потому что это чувство, незнакомое ей ранее, оказалось настолько сильным, всепоглощающим, что порой затмевало собой даже пресловутую любовь.
Она, никчемная нищая воришка, не имеющая в жизни ничего, что могло бы ей принадлежать, сделала то, о чем даже не могла предполагать в самых смелых мечтах.
Неужели при рождении боги все же отсыпали ей ничтожную щепотку удачи?
Очень сложно было поверить. Но так хотелось.
– Хорошо. Я попробую, – смиренно сказала Вэл, слабо улыбаясь.
– Замечательно, – кивнул Раза. Его лицо заметно расслабилось, прогоняя напряженные морщинки в уголках черных глаз. – Я попрошу Дэни помочь тебе в первое время.
– Почему дети, Ра? – со вздохом спросила Вэл, ощущая, как чужая ладонь покидает шею.
Она должна была спросить, зная, что он даже не подозревает о рвущей ее душу боли.
– Лучше старики? Эти дети остались без родителей. Их не так много, но им тоже нужна помощь. – Раза хмыкнул, окидывая ее необъяснимым взглядом. – Ты очаровательная, когда хочешь этого. Они полюбят тебя, и я уверен, ты полюбишь их.
– Откуда ты знаешь? – недоуменно спросила Вэл.
Очаровательная.
Вэл почувствовала себя глупой и излишне самоуверенной.
«Ну вот. Кто еще перед кем склонится, дурья твоя башка».
– Я многое знаю о тебе, чего ты сама о себе не подозреваешь. Просто проверим мои слова, ладно? Если все будет, как ты выразилась, – настолько ужасно, ты сможешь уйти отсюда, – ответил Раза, пожимая плечами.
Вэл захотела обнять его. Обвить руками его шею и вдохнуть запах кожи. Но вместо этого она сварливо проговорила:
– Сестра милосердия, значит? Замечательно. Может, мне еще и платье себе купить, как у местных барышень?
Раза тяжело вздохнул, улыбнулся, смотря на Вэл сквозь длинные, упавшие на глаза черные пряди.
– Я бы с удовольствием посмотрел на тебя в платье. А потом с неменьшим удовольствием его снял, – с усмешкой сказал он, мгновенно вгоняя ее в краску. – Давай в качестве утешения я приглашу тебя на учения моей стражи? Если хочешь, конечно. Лично попрошу Вемира тренировать тебя. Вы же с ним познакомились, верно?
Несколько долгих секунд они пристально смотрели друг другу в глаза. Наконец Вэл разлепила пересохшие губы и тихо спросила:
– О чем ты?
– Если ты научишься владеть клинком, тебе станет чуточку легче? – приподнял одну бровь Раза.
Вэл бледно улыбнулась.
– Сочту за утверждение. – Улыбка тронула губы Раза.
Она вдруг поняла, что никогда еще не чувствовала в себе таких явных противоречий. Гордость и затаенная давняя обида бурно соседствовали с благодарностью и горячим, обжигающим чувством, которому она давно нашла верное определение.